Для чего придумали мифы
ОТКУДА БЕРУТСЯ МИФЫ
Миф о минотавре знает почти каждый. Все мы в детстве читали легенды и мифы Древней Греции. В конце 80-х годов прошлого века вышел энциклопедический двухтомник «Мифы народов мира», который сразу стал библиографической редкостью.
Легенда о минотавре начинается с проступка царя острова Крита Миноса. Он вместо того, чтобы принести жертву богу Посейдону (в жертву предназначался бык), оставил быка себе. Разгневанный Посейдон заколдовал жену Миноса, и она совершила ужасное прелюбодеяние с быком. Из этой связи и родился страшный полубык получеловек названный Минотавром.
Как же возник данный миф?
Понятие «миф» древнегреческого происхождения и может быть переведено как «слово», «рассказ». Это и древние сказания до начала времён, и народная мудрость, и энергия космоса, которая вливается в человеческую культуру.
Но «миф» отличается от обычного слова тем, что заключает в себе истину «обладающую силой божественного логоса», но которую трудно уловить (как говорил античный философ Эмпедокл).
Миф – наиболее древняя форма передачи знания. Его нельзя воспринимать буквально, лишь иносказательно – как зашифрованное знание, скрытое в символах.
Мифология составляет фундамент культуры каждого народа.
Мифы существовали у древних греков, у индийцев, китайцев, германцев, иранцев, африканцев, жителей Америки, Австралии и Океании.
Мифы существовали не просто в рассказах, а в песнопениях (гимнах – как древнеиндийские Веды), в реликвиях, в традициях, обрядах. Ритуал – первоначальная форма мифа.
Мифы это самая древняя форма «философского» размышления человека, попытка понять, откуда возник мир, какова роль в нём человека, в чём смысл его жизни. Только миф даёт ответ о смысле жизни человека в аспекте истории и метафизическом плане.
Раньше люди жили как бы в двух мирах: мифическом и реальном, и между ними не было непреодолимого барьера, миры находились рядом и были проницаемы.
Согласно формуле французского учёного Люсьена Леви-Брюля: «древний человек соучаствует в событиях окружающего мира, а не противопоставляет себя ему».
Шведский учёный-мистик Эммануэль Сведенборг считал, что древний мир вселенского первочеловека заключал в себе память о глубочайшей интуиции единения человека и Бога.
Известный знаток античной мифологии академик А.Ф. Лосев в своей монографии «Диалектика мифа» признавал, что миф является не выдумкой, а чрезвычайно практичной и насущной необходимой категорией сознания и бытия.
Чего древний человек боялся больше всего? Осквернения себя! Это означало испортить сотворённый богами мир. Поэтому нужно было соблюдать запреты (табу) – выработанные долгим путём проб и ошибок.
Французский исследователь Ролан Барт подчёркивал, что миф это система, которая одновременно обозначает и оповещает, внушает и предписывает, носит побудительный характер. Согласно Барту, «натурализация» концепта является основной функцией мифа.
Миф – это «убеждающее слово»!
Древние люди верили мифам безоговорочно. Мифы указывали, что должно быть.
Доктор исторических наук М.Ф.Альбедиль в книге «В магическом круге мифов» пишет: «К мифам не относились как к вымыслу или фантастической несуразице».
Никто не задавал вопроса об авторстве мифа – кто его сочинил. Считалось, что мифы поведали людям их предки, а тем – боги. А это значит, что в мифах содержатся первородные откровения, и люди должны были только сохранять их в памяти поколений, не пытаясь изменять или придумывать что-то новое.
В мифах накапливались опыт и знания многих поколений. Мифы были чем-то вроде энциклопедии жизни: в них можно было найти ответы на все главные вопросы бытия. Мифы рассказывали о том древнейшем периоде в истории человечества, который существовал до начала всех времён.
Профессор философского факультета Санкт-Петербургского государственного университета Роман Светлов считает, что «архаический миф – это «теофания истины»! Миф не «конструирует», но раскрывает онтологическую структуру Космоса!
Миф – это образ (слепок) первичного Знания. Мифология есть постижение этого пра-Знания.
Бывают разные мифы: 1\ «космогонические» – о происхождении мира; «эсхатологические» – о конце мира, 3\ «календарный миф» – о циклическом характере жизни природы; и другие.
Космогонические мифы (о сотворении мира) есть почти в каждой культуре. Причём они возникли в не сообщающихся (!) друг с другом культурах. Сходство этих мифов настолько поразило исследователей, что данному мифу было даровано имя «Прекрасного Принца с мириадом различных лиц».
В первобытной культуре мифы представляют собой эквивалент науки, своего рода энциклопедию знаний. Искусство, литература, религия, политическая идеология – все они основаны на мифах, содержат в себе миф, поскольку из мифологии и возникли.
Миф в литературе — сказание, передающее представления людей о мире, месте человека в нём, о происхождении всего сущего, о Богах и героях.
На Крите, перед тем как попасть на обед к Минотавру, Тесей очаровал дочь Миноса Ариадну. Влюбившаяся девушка перед входом в лабиринт дала Тесею клубок ниток, которые он разматывал, когда продвигался все глубже и глубже в лабиринт. В страшном бою герой победил чудовище, и вернулся по нити Ариадны к выходу. В обратный путь он отправился уже вместе с Ариадной.
Однако Ариадна должна была стать женой одного из богов, и Тесей совсем не входил в их планы. Дионисий, а именно его женой должна была стать Ариадна, потребовал от Тесея, чтобы он оставил её. Но Тесей был упрям и не послушал. Разгневавшись, боги наслали на него проклятие, которое заставило его забыть о данном отцу обещании, и он забыл заменить чёрные паруса на белые.
Отец, увидев галеру с чёрными парусами, бросился в море, которое назвали Эгейским.
Древние мифы дошли до нас в переработанной историками и литераторами форме.
Эсхил создал трагедию «Персы» на сюжет из актуальной истории, превратив саму историю в миф.
Одни считают, что мифы, сказки и легенды это одно и то же. Но это не так.
Миф – одна из форм постижения пра-Знания. Литература может стать постижением пра-Знания, если, подобно мифу, приблизиться к Источнику Откровения. Настоящее творчество не сочинение, а изложение!
Но для современных писателей характерно не преклонение перед мифами, а свободное отношение к ним, часто дополняемое собственным фантазированием. Так миф об Одиссее (царе Итаки) превращается в «Уллис» Джойса.
Именно в мифах учёные и художники черпают вдохновение. Зигмунд Фрейд в своём учении о психоанализе использовал миф о царе Эдипе, назвав открытое им явление «эдипов комплекс».
Композитор Рихард Вагнер в цикле опер «Кольцо нибелунга» успешно использовал древнегерманские мифы.
Когда я побывал на Крите, то посетил Кносский дворец. Этот выдающийся памятник критской архитектуры находится в 5 км от Ираклиона (столицы), среди виноградников на холме Кефала. Я был поражён его размерами. Площадь дворца составляет 25 га. Этот известный из мифологии лабиринт имел 1100 комнат.
Кносский дворец представляет сложное нагромождение сотен различных помещений. Он казался грекам-ахейцам зданием, из которого невозможно было найти выход. Слово «лабиринт» с тех пор стало синонимом помещения со сложной системой расположения комнат и коридоров.
Кносский дворец создавался в течение нескольких столетий во II тыс. до н.э. Он не имел аналогов в Европе в последующие 1500 лет.
Дворец был местопребыванием правителей Кносса и всего Крита. Парадные помещения дворца состояли из большого и малого «тронных» залов и комнат культового назначения. В предполагаемой женской части дворца были приёмная комната, ванные, сокровищница и различные другие помещения.
Во дворце была проведена широкая канализационная сеть из глиняных труб большого и малого диаметров, обслуживавшая бассейны, ванные и уборные.
Трудно представить как люди смогли построить такой громадный город-дворец, местами насчитывающий пять этажей. И он был снабжён канализацией, водопроводом, всё освещалось и проветривалось, и было защищено от землетрясений. Во дворце разместили и кладовые, и театр для ритуальных представлений, и храмы, и сторожевые посты, и залы для приёма гостей, и мастерские, и покои самого Миноса.
Архитектурный стиль Кносского дворца поистине уникален, несмотря на то что в нём есть элементы и египетского, древнегреческого зодчества. Своеобразными были колонны, получившие в искусствоведении название «иррациональных». Книзу они не расширялись, как в постройках других древних народов, а сужались.
При раскопках во дворце было найдено свыше 2 тыс. глиняных табличек с различными записями. Стены покоев Миноса были покрыты многочисленными красочными изображениями. Изысканность линии профиля молодой женщины на одной из фресок, изящество её причёски, напомнили археологам модных и кокетливых француженок. И потому её назвали «парижанкой», и имя это осталось за ней до сих пор.
Раскопки и частичная реконструкция дворца проводились в начале ХХ в. под руководством английского археолога сэра Артура Эванса. Эванс полагал, что дворец был разрушен в 1700 г до н.э. взрывом вулкана Фера на острове Санторин и последующим землетрясением и наводнением. Но он ошибался. Кипарисовые балки, проложенные между громадными камнями стен Кносского дворца, погасили дрожь землетрясения; дворец выстоял и просуществовал ещё около 70 лет, после чего был разрушен пожаром.
Некоторые критикуют Эванса за то, что он по-своему восстановил детали дворца, дав волю своему воображению. На месте груды камней и нескольких сохранившихся, но засыпанных землей этажей вновь появились дворики и покои, заново покрашенные колонны, восстановленные портики, отреставрированные фрески, – так называемый «новодел».
Современные методы исследований понемногу разрушают красивую сказку Эванса. Г-н Вундерлих, проводящий исследования на стыке геологии и археологии, полагает, что Кносский дворец был не местом проживания Критских царей, а огромным погребальным комплексом наподобие египетских пирамид.
(ПРОДОЛЖЕНИЕ В КОММЕНТАРИЯХ)
Понравилась статья? Подпишитесь на канал, чтобы быть в курсе самых интересных материалов
Новое в блогах
КАК СОЗДАЮТСЯ МИФЫ
Понятие «миф» древнегреческого происхождения и может быть переведено как «слово», «рассказ». Это и древние сказания до начала времён, и народная мудрость, и энергия космоса, которая вливается в человеческую культуру.
Но «миф» отличается от обычного слова тем, что заключает в себе истину «обладающую силой божественного логоса», но которую трудно уловить (как говорил античный философ Эмпедокл).
Миф – наиболее древняя форма передачи знания. Его нельзя воспринимать буквально, лишь иносказательно – как зашифрованное знание, скрытое в символах.
Мифология составляет фундамент культуры каждого народа. Мифы существовали у древних греков, у индийцев, китайцев, германцев, иранцев, африканцев, жителей Америки, Австралии и Океании.
Мифы существовали не просто в рассказах, а в песнопениях (гимнах – как древнеиндийские Веды), в реликвиях, в традициях, обрядах. Ритуал – первоначальная форма мифа.
Мифы это самая древняя форма «философского» размышления человека, попытка понять, откуда возник мир, какова роль в нём человека, в чём смысл его жизни. Только миф даёт ответ о смысле жизни человека в аспекте истории и метафизическом плане.
Раньше люди жили как бы в двух мирах: мифическом и реальном, и между ними не было непреодолимого барьера, миры находились рядом и были проницаемы.
Согласно формуле французского учёного Люсьена Леви-Брюля: «древний человек соучаствует в событиях окружающего мира, а не противопоставляет себя ему».
Шведский учёный-мистик Эммануэль Сведенборг считал, что древний мир вселенского первочеловека заключал в себе память о глубочайшей интуиции единения человека и Бога.
Известный знаток античной мифологии академик А.Ф. Лосев в своей монографии «Диалектика мифа» признавал, что миф является не выдумкой, а чрезвычайно практичной и насущной необходимой категорией сознания и бытия.
Чего древний человек боялся больше всего? Осквернения себя! Это означало испортить сотворённый богами мир. Поэтому нужно было соблюдать запреты (табу) – выработанные долгим путём проб и ошибок.
Французский исследователь Ролан Барт подчёркивал, что миф это система, которая одновременно обозначает и оповещает, внушает и предписывает, носит побудительный характер. Согласно Барту, «натурализация» концепта является основной функцией мифа.
Миф – это «убеждающее слово»!
Древние люди верили мифам безоговорочно. Мифы указывали, что должно быть.
Доктор исторических наук М.Ф.Альбедиль в книге «В магическом круге мифов» пишет: «К мифам не относились как к вымыслу или фантастической несуразице».
Никто не задавал вопроса об авторстве мифа – кто его сочинил. Считалось, что мифы поведали людям их предки, а тем – боги. А это значит, что в мифах содержатся первородные откровения, и люди должны были только сохранять их в памяти поколений, не пытаясь изменять или придумывать что-то новое.
В мифах накапливались опыт и знания многих поколений. Мифы были чем-то вроде энциклопедии жизни: в них можно было найти ответы на все главные вопросы бытия. Мифы рассказывали о том древнейшем периоде в истории человечества, который существовал до начала всех времён.
Профессор философского факультета Санкт-Петербургского государственного университета Роман Светлов считает, что «архаический миф – это «теофания истины»! Миф не «конструирует», но раскрывает онтологическую структуру Космоса!
Миф – это образ (слепок) первичного Знания. Мифология есть постижение этого пра-Знания.
Бывают разные мифы: 1 «космогонические» – о происхождении мира; «эсхатологические» – о конце мира, 3 «календарный миф» – о циклическом характере жизни природы; и другие.
Космогонические мифы (о сотворении мира) есть почти в каждой культуре. Причём они возникли в не сообщающихся (!) друг с другом культурах. Сходство этих мифов настолько поразило исследователей, что данному мифу было даровано имя «Прекрасного Принца с мириадом различных лиц».
В первобытной культуре мифы представляют собой эквивалент науки, своего рода энциклопедию знаний. Искусство, литература, религия, политическая идеология – все они основаны на мифах, содержат в себе миф, поскольку из мифологии и возникли.
Миф в литературе — сказание, передающее представления людей о мире, месте человека в нём, о происхождении всего сущего, о Богах и героях.
Древние мифы дошли до нас в переработанной историками и литераторами форме.
Эсхил создал трагедию «Персы» на сюжет из актуальной истории, превратив саму историю в миф.
Одни считают, что мифы, сказки и легенды это одно и то же. Но это не так.
Миф – одна из форм постижения пра-Знания. Литература может стать постижением пра-Знания, если, подобно мифу, приблизиться к Источнику Откровения. Настоящее творчество не сочинение, а изложение!
Но для современных писателей характерно не преклонение перед мифами, а свободное отношение к ним, часто дополняемое собственным фантазированием. Так миф об Одиссее (царе Итаки) превращается в «Уллис» Джойса.
Именно в мифах учёные и художники черпают вдохновение. Зигмунд Фрейд в своём учении о психоанализе использовал миф о царе Эдипе, назвав открытое им явление «эдипов комплекс».
Композитор Рихард Вагнер в цикле опер «Кольцо нибелунга» успешно использовал древнегерманские мифы.
Сознание людей мифологично. Они любят сказки и не выносят правды. И потому опасно лишать людей мифов, которыми они живут с давних пор.
Побывав в Израиле в местах, где родился, жил и проповедовал Иисус из Назарета, я убедился, что жизнь его превратили в миф. И кто-то на этом мифе неплохо наживается.
В детстве я был воспитан на мифах о героях гражданской и великой отечественной войн, и, разумеется, верил, что это чистая правда. Но после перестройки истина вышла наружу. Оказалось, что Зоя Космодемьянская была просто поджигательницей крестьянских домов, где ночевали немцы; подвиг Александра Матросова совершил не Александр Матросов; а Павка Корчагин не строил узкоколейку, потому что такой в природе не существовало.
Миф о вооружённом восстании и взятии Зимнего Дворца был создан позднее в фильме «Октябрь». Шедевр Эйзенштейна «Броненосец Потёмкин» тоже миф. Не было никаких червей в мясе, был хорошо подготовленный мятеж. А расстрел на лестнице такая же выдумка гениального Эйзенштейна, как и памятная коляска с ребёнком.
Сегодня главная лаборатория мифотворчества это кино. В недавней передаче «Тем временем» обсуждался вопрос о том, как искусство кино творит мифы. Александр Архангельский считает, что жизнь с мифами не менее значима, чем жизнь с реалиями.
Доктор философских наук Н.А. Булавка полагает, что никакой пропагандистской государственной машиной нельзя создать миф, который будет властвовать над сознанием масс. Мы сейчас живём в условиях постъидеологии. Этот вакуум нужно заполнить. Но чем? Созданием мифов? Люди хотят верить. Но не получается верить. Сегодня господствует частный человек. Никакой миф на частном индивиде жить не будет. Сегодня у человека нет этической и смысловой навигации. Он не знает, зачем живёт. Мы живём в эпоху рыночного тоталитаризма. Когда идея превращается в идеологию, то становится казёнными догматизмами. А силой она становится, когда прорастает в сознании масс.
Режиссёр Карен Шахназаров считает, что смысл кино в том, чтобы создавать мифы. Почему советское кино было способно на это? Потому что в стране была идеология. Идеология это наличие идеи. Кино без идеологии не может дать мифов. Нет идеологии – нет идеи – ничего не создашь. Чтобы уничтожить один миф, нужно создать другой. В Советском союзе была идеология, была идея, было кино. В современной России мы переживаем реставрацию. Реставрация – это попытка вернуть предреволюционное состояние, ту идеологию, которая в сущности уже исчезла. Реставрация всегда заканчивалась. Появятся смелые идеи, которые будут захватывать массы. Потому что человечество каким было, таким и останется. Будут ещё революции, великие потрясения. Они будут, даже если мы не хотим.
Я СОГЛАСЕН с Кареном Шахназаровым – мы прошли по кругу, и вновь вернулись к развилке. Раньше ругали идеологию, теперь тоскуем по ней. Но раньше хоть идея была. А теперь свели всё к пузу. Променяли духовность на доллары. Да, магазины полны – а души пусты! Нет, раньше мы были чище, наивнее, добрее, верили в идеалы, которые кому-то и казались ложными.
После разрушения коммунистической идеологии потребовалась новая идеология реставрируемого капитализма. Возник заказ власти на создание русской национальной идеи. Но ничего не получилось. Потому что идеи не сочиняются, а существуют объективно, как говорил Платон.
Национальная идея России известна давно – СПАСТИСЬ МОЖНО ТОЛЬКО ВМЕСТЕ!
Но она чужда идеологии реставрированного капитализма, где каждый за себя.
Не приживётся та идея, что не имеет корней в реальной действительности и сердцах людей.
Уже никто не может упрекнуть коммунистическую идею в ложности и бесплодности. Успехи коммунистического Китая доказывают, что идея коммунизма не бесплодна, за ней будущее. Коммунизм победил в отдельно взятой стране. К сожалению, не в России, а в Китае. Пора учить китайский язык.
Древние мифы и сегодняшние – не одно и то же. Древний миф – это сакральное наполненное метафизической глубиной послание, в котором зашифровано знание о мире и его законах (по-современному, это метанарратив).
А сегодняшние «мифы» – это «мыльные пузыри», лживые образы (симулякры), имеющие мало общего с действительностью и её законами; их цель – манипулирование общественным сознанием.
Среди современных «мифов» можно назвать «миф о свободе», «миф о демократии», «миф о прогрессе» и другие.
Исторические мифы заказывают политики. Миф о плохой России до Петра идёт от самого Петра, как оправдание проводимых им реформ.
«История — это собрание мифов! Сплошная мистификация! Она напоминает мне испорченный телефон. Мы знаем только то, что переписано неоднократно другими, и чему можно только верить. Но почему я должен верить? А вдруг они ошибаются? Может быть, всё было иначе. Мы ищем смысл в истории, опираясь на известные нам факты, но появление новых фактов заставляет по-новому взглянуть на закономерность исторического процесса. А ложь историков, демагогия, дезинформация. А эти бесконечные переписывания истории в угоду правителям. Уже трудно понять, где правда, а где ложь…
Но есть что-то вечное в человеке, что позволяет нам сегодняшним представлять жизнь людей далекого прошлого. Если бы всё дело было в культуре, то мы бы не смогли понять древних мудрецов, не зная особенностей их жизни. Но именно благодаря чувственному сопереживанию мы их понимаем. А всё потому, что человек по сути своей неизменен».
(из моего романа-быль «Странник»(мистерия) на сайте Новая Русская Литература)
Как создаются исторические мифы, полезные государству: объясняет Андрей Зорин
Когда и кем придумывались официальные идеологии и почему они опирались на мифы и фальсификации? Какое место занимает ложь в российской истории? Беседа состоялась в рамках проекта InLiberty в парке «Музеон».
— Когда человек читает историческую книжку, он же все равно знакомится с чужой интерпретацией истории? Все равно у автора есть своя позиция.
— В XIX веке возникла наука «критика источников», ставившая своей задачей сформулировать общие принципы подхода к источнику, позволяющие определять степень его достоверности. Примерно тогда же знаменитый историк века Леопольд фон Ранке сформулировал свой тезис, согласно которому задача историка — выяснить, как все действительно было. В последние десятилетия в исторической науке другой тренд — представление, что каждый источник есть в той или иной степени конструкция, написанная в чьих-то интересах. Известная формула: врет как очевидец. Юрий Николаевич Тынянов, великий русский филолог, сказал: документы врут как люди.
— История — это попытка контролировать прошлое?
— Да, это наша борьба с предками. Мы родились во время, которое нам задали, в обстоятельствах, которые нам задали, мы ничего в этом не можем изменить. Но мы берем реванш, рассказывая про предков истории, дополняя их, додумывая, — и через наши рассказы, басни и фантазии о том, что было, мы осуществляем свой контроль над ними.
— Если мы говорим о государственных попытках монополизировать историю — они начинаются с момента, когда у государства возникает необходимость объяснить, откуда оно взялось и почему оно такое. Классический пример — история Смутного времени, рассказанная с воцарения династии Романовых. Появилась династия Романовых в 1613 году, после 700 лет предшествующей династии. Права ее на трон были весьма сомнительными, надо было выдумать яркую и убедительную историю, которая позволила бы им легитимизировать свои права на управление Россией. Им это в значительной степени удалось. В следующие 300 лет, до событий 1917 года, эта династия царствовала на русском престоле.
— Почему нужно именно с помощью прошлого оправдать настоящее? И почему этот прием работает? Какая мне разница, что, допустим, Иван Грозный происходит от какого-то племянника императора Августа?
— Каждый человек — это его история о самом себе. Мы приходим устраиваться на работу и говорим: я работал там-то тогда-то — наша биография объясняет, кто мы и что мы собой представляем. Любое сообщество людей, государство в том числе — оно таким же образом устроено, оно и есть собственная история. До Нового времени, как все хорошо знают, власть оправдывалась божественным происхождением. Значит, если твоя власть от Бога, то ты должен рассказать, каким образом Господь передал тебе эту власть. Я только что говорил о династии Романовых. Это характерная история. Пришли на Земский собор казаки и сказали: «Выбирайте Михаила Романова». С вооруженными казаками не больно поспоришь. Но когда Михаил воцарился, то эту историю потребовалось забыть. И была придумана очень красивая легенда, что всем боярам велели написать на бумажке имя будущего царя, они все написали, и у всех было одно и то же имя — Михаил. Конечно, только от Господа Бога могло идти такое невероятное совпадение, он над каждым стоял и это подсказывал; другого объяснения не может быть. То, что эта версия явно заимствована из истории про семьдесят толковников, никого не смущало. Священная история была абсолютным образцом даже не исторической, а трансисторической, внеисторической истинности, поэтому узнаваемость сюжета придавала ему достоверность.
— Получается, что создание мифов или фальсификаций начинается в истории России со Смутного времени, с начала Романовых. Первый миф как называется? Миф основания?
— Да. Это вполне распространенный научный термин. И это стандартная вещь. Все празднуют свой день рождения. Это значит, что ты заново переживаешь акт своего рождения. Семья празднует день свадьбы, день, когда она возникла, мы можем привести много подобных примеров. Государство встраивается в тот же ряд. Центральный миф всякого государства — это вопрос, откуда оно взялось, его миф основания. Оно придумывает себе исходную точку, из которой оно выросло.
— В таком случае XVII век обслуживает миф о том, как Романовы стали правителями. Что же происходит в XVIII веке, во время Петра?
— Гигантский слом, который производит с русским сознанием Петр I, приводит к колоссальной перемене исторической мифологии, причем начиная с его официальной титулатуры. Он назывался Первым, Петр I. До него русских императоров не считали. Задним числом присвоили цифру «четвертый» Грозному, но Грозный никогда не называл себя четвертым, он был просто «царь Иван Васильевич». Петр I называет себя Первым, и это не просто фиксация того, что на престоле России до него Петров никогда не было, но это вообще указание на то, что от него все идет. Из небытия в бытие произвели, говорил канцлер Головкин о России, и подобных цитат великое множество.
— Если Петр — это Новый Завет, то вспоминался ли старый, вспоминалось ли Смутное время, вспоминался ли Михаил Романов?
— Петр настолько фиксирует историческое русское сознание на себе, что указывать на другие значимые страницы в недавнем прошлом стало неинтересно. Все русские цари строят свою личную преемственность по отношению к Петру. Елизавета, которая была, как известно, незаконной дочерью, говорит, что она Петровна и дочь Петра; Петр III говорит, что до него были неизвестно кто, а он — внук Петра; Екатерина ставит Медного всадника и пишет на нем: «Петру I Екатерина II». Хотя никакого родства между ними не было, она вообще была узурпатором престола, но таким образом она опять вписывает себя в петровскую мифологию. И после ее смерти Павел вытаскивает старый памятник Растрелли и на нем пишет: «Прадеду правнук» — противопоставляя собственное родство с великим императором и нумерологию собственной матери (первый и вторая) и опять возводя свою легитимность к Петру.
— Получается, весь XVIII век существует сюжет возвращения к Петру, то есть возвращения к тому порядку.
— Да. Дело в том, что XVIII век — это бесконечная эпоха кризисов, переворотов, споров о престолонаследии, цареубийств. Петр ввел разрешение императору назначать себе наследника, и 75 лет русскую монархию трясло, пока Павел I, которого, впрочем, потом тоже убили, не ввел указ о единонаследии. Императоров делала гвардия, после переворота 1762 года Екатерина провозгласила, что она взошла на престол волей всех сословий, а особливо гвардейских: все равны, но некоторые равнее. И пока, собственно говоря, гвардия не была расстреляна пушками 14 декабря 1825 года на Сенатской площади, источником легитимности монарха была позиция гвардии и преемственность по отношению к создателю гвардии и современной России — императору Петру.
— На какие конкретно сюжеты вокруг Петра I больше опирались? Какие вещи выдумывали, какие, наоборот, предпочитали забывать?
— Прежде всего это победа в Северной войне, новые территории, выход к морю, строительство Петербурга и знаменитое переодевание дворянства. Петр создал в абсолютно неевропейской стране стопроцентно европеизированную элиту. Люди, которые за 100 лет научились выглядеть, думать и разговаривать как европейская аристократия. Когда русская армия в 1814 году взяла Париж, то у парижской публики было ощущение, что придут какие-то неописуемые варвары, в парижских газетах рисовали русских, у которых дым идет из ноздрей, и все были, конечно, поражены чистым французским языком русских офицеров.
— Выходит, что Петр I и следующие за ним правители чувствовали себя европейцами. Появляется Екатерина II, идут бесконечные войны с турками, присоединение Крыма. И при Екатерине, получается, мы уже не совсем европейцы, а потомки греков.
— Логика-то понятная. Европейская культура наследует Римской империи, Рим свою культуру взял у Греции, значит, к ним греческое наследие пришло опосредованно. А мы прямо у греков взяли и веру, и классическую культуру. То есть мы и есть центр европейской культуры, потому что мы связаны с ее колыбелью и главным очагом. Мы можем Европу перещеголять в европейскости.
Для Екатерины заново высвечивается мифология Владимира Святого: отсюда ее знаменитая поездка в Крым в 1787 году, присоединение Крыма, все потемкинские проекты будущего империи. И Потемкин пишет Екатерине, что если Петр добился таких успехов в петербургских болотах, то чего ж вы, государыня, добьетесь в таких прекрасных, Богом данных, благодатных местах, какие мы сейчас присоединили.
— Сначала идеология строится на том, что Европа — это здорово, а потом оказывается, что на самом деле мы даже лучше Европы, но во времена Наполеоновских войн самым важным сюжетом снова становится Смутное время. Почему так?
— Еще в 1760-е годы Екатерина писала, что Петр добился таких успехов, потому что применил европейские нравы в европейском государстве. То есть мы и так были европейцами, которых татары временно сбили с пути, но Петр вернул нас обратно на нашу историческую дорогу. Но кого Екатерина имела в виду? Речь шла исключительно о нескольких процентах элиты. К началу XIX века из Европы, опять же, приходит и пускает корни идея народности, что существует единый народ, у него есть единый дух, единая общая история, и что верхи русского общества, дворянство тоже должны в какой-то мере национализировать себя, проникнуться народным духом. И здесь история Смутного времени, ополчения Минина и Пожарского, оказывается необыкновенно удобной.
Мифологических героев антипольского движения было трое — патриарх Гермоген, Минин и Пожарский. То есть патриарх, представляющий церковь, простой человек Минин, из купцов, и князь Пожарский, представляющий дворянскую элиту, — они все объединились, и в результате этого народного единения появилась новая династия. То есть возвращение от петровской мифологии к мифологии Смутного времени — это попытка в какой-то степени расширить социальную базу государственной идеологии. В ходе Наполеоновских войн власти приходилось апеллировать к народным массам, нужна была мобилизация гораздо более широких слоев, чем те, к которым монархия обращалась до этого.
— То есть в мифе Смутного времени довольно важную роль играют интервенты, которые нас захватывают?
— Да. Давайте вспомним последнюю часть Смутного времени: Владислав, освобождение Москвы, пленение Минина и Пожарского. Россия тогда оказалась на грани гибели, потому что была захвачена поляками, — и во время Наполеоновских войн та же зараза, враг с Запада, то есть французы.
— Можно сказать, что это первый случай в истории, когда идеология заключается в том, что вокруг враги, мы окружены, еще к тому же внутри страны есть предатели.
— Война — важнейший способ исторического самоутверждения. В петровской мифологии победа над шведами играла огромную роль. Миф войны, врагов и победы древний — Владимир тоже воевал, в Крым ходил с походом. Но что теперь появилось нового — это мифология предательства. Важность концепта предательства, внутренней измены, очень тесно связана с совершенно новой, абсолютно западной идеей народа как единого тела. Народ — это есть единое тело, организм со всеми метафорами: у него есть голова — это обычно государь, у него есть сердце — это обычно церковь. А организм, соответственно, от чего погибает? Он погибает от заразы, которую кто-то приносит извне. И вот тема предательства возникает именно в это время.
— Договаривались с боярами?
— С боярами, да. Было посольство, и заключил с ними договоренность боярин Филарет Романов, отец будущего царя Михаила Романова. Но договоренность не была выполнена со стороны Польши, и это вызвало протест, закончившийся вторым ополчением Минина и Пожарского. Но бояр назначить врагами не хотелось, поэтому придумали обвинить казака Ивана Заруцкого и еще несколько человек — в том числе князя Трубецкого, у которого было казачье войско. В основном среди казаков назначали предателей, и они были носителями польской заразы. Плюс, конечно, история Марины Мнишек и ее потрясающая судьба тоже на всех писавших эту легенду производила сильное впечатление. Оказалось, что полячка наших русских людей совершенно совратила. «Тарас Бульба» потом написан на эту же тему и так далее. Образ прекрасной и страшной полячки, которая соблазняет простого, незатейливого русского человека, в русской культуре очень значим.
— Кого назначили на роль предателя в 1812 году?
— Подходящая кандидатура уже здесь была, ею оказался Михаил Михайлович Сперанский, ближайший советник императора Александра I. Он был назначен агентом Наполеона, человеком, который хочет подкупить и погубить Россию и получить польскую корону. До этого одним из советников Александра был князь Адам Чарторыйский, он был действительно поляком, по крайней мере хотя бы понятна логика. Сперанский же был сыном православного священника. Его ненавидели как выскочку. Он был попович и стал главным министром и правой рукой императора.
— А кто выбирал эту жертву?
— Общественное мнение, большое количество дворян, которые его ненавидели с самого начала. Очень раздражало его низкое происхождение, его реформаторские планы. И плюс к тому он появился в ближайшем окружении императора после Тильзитского мира, который был воспринят как национальное унижение. Для простоты надо сказать — консервативно-дворянский лагерь, вероятно, во главе с адмиралом Шишковым его практически назначил предателем. И Александр, который, конечно, ни на грош не верил в версию предательства Сперанского, говорил: «Я должен был принести эту жертву». Впрочем, при таких-то обвинениях ссылка в Нижний Новгород и в Пензу — это еще была довольно мягкая мера.
— Скоро начинается война 1812 года, и искусство начинает вытягивать этот сюжет про Смутное время. Искусство придумывает этот миф или реагирует на него?
— Такие сильные исторические мифы — всегда коллективное творчество. Может быть, искусство его не придумывает, но в искусстве оно обретает ту отчетливость, выразительность и силу овладевать умами. Ставится памятник Минину и Пожарскому в Кремле, создаются театральные постановки. К 25-летию войны — опера Глинки «Жизнь за царя», в советское время получившая название «Иван Сусанин», и так далее. То есть весь этот ряд событий создает мифологический образ.
— Когда перед войной 1812 года в моду вошла русскость, нелюбовь к французам, интерес к Смутному времени, можно ли сказать, что это было в некотором роде даже оппозицией? Ведь официально Россия дружила с Францией в этот момент.
— Да, первоначально это была оппозиционная идеология, конечно. Более того, вплоть до Тарутинской битвы и ухода французов из Москвы, начиная с 1807 года, все время ходили слухи, что Александра вот-вот свергнут с престола. России было не привыкать к государственным переворотам, и у общественного мнения уже был кандидат на его место — это была великая княгиня Екатерина Павловна.
— Попрошу вас о коротком ликбезе. Что предшествовало войне 1812 года?
— Войне 1812 года предшествовало несколько войн, первая из которых кончилась страшным поражением в битве при Аустерлице, описанной в романе «Война и мир». После перемирия была еще одна война, менее катастрофическая, которая закончилась Тильзитским миром, страшно невыгодным для России. В результате Россия должна была примкнуть к континентальной блокаде Англии и принять условия Наполеона. Александр прекрасно знал, что это временно и что новой войны не миновать. Возвышение Сперанского с огромным количеством непопулярных мер, которые были приняты, тоже было связано с подготовкой к войне. Но это нельзя было объявить вслух. И Александру, и Сперанскому, который воспринимался как иностранный агент, противопоставлялась великая княгиня, у которой была прекрасная кредитная история, что к ней посватался Наполеон, и ее в панике выдали замуж за принца Ольденбургского. Утерли Наполеону нос, он не получил нашей замечательной княжны, и она воспринималась как главный центр патриотической партии. Великая княгиня при этом не говорила ни одного слова по-русски.
— Мы совершенно закопались в этом сюжете Смутного времени. Следующий миф основания — это Октябрьская революция?
— Да, конечно. Заново все меняется в XX веке после революции. И в этом смысле это очень похоже на петровскую революцию. Новая эра, создалось новое государство. До конца Советского Союза революция 1917 года в той или иной степени играет роль мифа основания.
— Довольно забавным образом праздник 7 ноября превратился в 4 ноября.
— Да, снова отсылка к Смутному времени, Дню национального единства.
— В Советском Союзе вспоминали о Смуте? Потому что она здорово ложится в сюжет Отечественной войны.
— Великая война начинается со страшного поражения, когда враг оказывается у столицы или к ней подступает. В 1612 году это поляки, в 1812 году это французы, сжигающие Москву, в 1941 году это немцы, которые подходят к Москве на ближайшее расстояние. И страна каждый раз оказывается на грани абсолютной гибели и тотальной катастрофы, из которой волшебным образом, божьим и чудесным произволением лидера, царя, главы ополчения, вождя, генералиссимуса и неизвестно кого, она заново возникает как феникс и поднимается к величайшей победе в своей истории. Здесь парность возникает на терминологии — «Отечественная война» и «Великая Отечественная война». То есть эта параллель — она возникает.