Детективы что имеем не храним
Что имеем не храним
Что имеем – не храним, потерявши – плачем,
Не всегда осознаём, что мы в мире значим.
Но часы всегда идут: дни, года, минуты,
И хотим лишь все мы быть нужными кому-то.
Кто-то плачет по ночам от былой потери,
Кто-то учится любить, кто-то хочет верить,
Только, что такое жизнь, если мы не видим,
Что того, кто любит нас, мы смогли обидеть?
Это Дар – уметь хранить то, что очень ценно,
И молиться за других так самозабвенно.
Дар прощать, любить и ждать – жизни соль святая.
Это сложно и легко – истина простая.
Только жаль, что не храним, что теряем, плачем,
Что не знаем, кто для нас что сегодня значит.
Не бросая даже взгляд, мы проходим мимо,
И кому-то невпопад говорим «любимый».
Цели, вымыслы, слова – прошлые минуты,
Мы хотим лишь только быть нужными кому-то.
Мы всегда хотим тепла, ласки и заботы,
Мы хотим, чтоб рядом был наш «любимый кто-то».
Чтоб озябшую ладонь грели чьи-то руки,
Чтобы голос разливал тающие звуки.
И когда так близок нам человек любимый,
Счастье почему-то так блекло и ранимо.
Потому что не храним, потерявши – плачем,
И жалеем, что опять в жизни смысл утрачен.
Почему? Ведь просто жить нам не запрещают.
И ненужные слова кто-то нам прощает.
Просто счастье сохранить не способны люди,
И так часто свою жизнь тратят или губят.
Кто способен на любовь, тот её достоин,
Правду говорят: «Один в поле тоже воин»…
Детективы что имеем не храним
– Хер тебя знает. В отпуск на пару недель съездишь, – Джерси пожимает плечами, – или чар для извращенцев про запас прикупишь. Знаешь, Джорджи-бой, я не ебу, куда ты потратишь эти деньги, и, если честно, мне срать.
– Я твою штуку за ночь могу скурить, папаша, – Джорджи поворачивается и поднимает бровь. – Так что если есть че нормальное предложить, то давай, а за яйца меня тянуть не надо.
– Ты не куришь, – придирчиво отмечает Джерси.
– Хорошо. Сколько? – Джерси мгновенно настраивается на деловой лад. Он смотрит на Джорджи снизу вверх, но тот все равно кажется каким-то маленьким и хрупким на фоне Джерсийского Дьявола.
– Ну, за две я бы еще подумал, – прикурив и затянувшись, отвечает Джорджи. Его дела хороши вовсе не настолько, насколько он бравирует этим, и даже тысяча зеленых ему бы совсем не помешала. Но не на таких же условиях.
– Ха, – Джерси скрещивает руки на груди. Глупый Джорджи Порджи думает, что он сейчас предложит две с лишним, а то и три, чтобы наверняка. – Полторы.
– Все, папаша, съебись отсюда, – Джорджи поднимает руки, зажимая сигарету зубами, и возвращается к своим стульям. – И чтоб до вечера я тебя не видел.
– Вот на час и съебись, – злится Джорджи.
– О’кей, – Джерси невозмутимо прикуривает от спички, туша ее и бросая на пол, затягиваясь не без удовольствия. – О’кей, пойду в другое место и найду кого-нибудь посговорчивей, – главное условие того, чтобы быть Джерсийским Дьяволом, – это нуждаться в чем-то куда меньше, чем твой собеседник. Вообще не нуждаться, на самом деле. Так что Джерси спокойно разворачивается, направляясь к выходу.
– Пошел ты, Джорджи-бой, – Джерси берется за ручку двери.
– Стой, я с тобой разговариваю! – Джорджи кричит ближе, и Джерси останавливается, наблюдая за ним и своим зрением, и через бликующее стекло двери. На лице Джорджи одна злость сменяется другой. Дым от стиснутой зубами сигареты окутывает его лицо. – Тысяча девятьсот, – он выпаливает, сжимая кулаки.
– Шестьсот, – Джерси поворачивается, перекатывая сигарету во рту.
– Семьсот, – и это последняя цена Джерси, он снова скрещивает руки, крепко сжимая сигарету губами и выпуская дым через нос мелкими струйками.
– Семьсот пятьдесят, – Джорджи хмурится.
– Семьсот, – спокойно повторяет Джерси. Джорджи мнется недолго.
– О’кей! – он вспыхивает и очень зло протягивает руку.
– По рукам, – и Джерси с готовностью пожимает ее. – Да, и, конечно, чаевые подразумеваются. Если будешь хорошим мальчиком, – он мерзко склабится, и Джорджи тут же выдергивает ладонь из его неприятно влажной руки, снова затягиваясь и отворачиваясь.
– Ты можешь отказаться, я тебя не держу, – и Джерси очень нравится, что Джорджи не откажется. Ему нужны деньги, как и всем в этой части Бронкса.
Он молча направляется к двери в заднюю часть клуба, и Джерси усмехается, докуривая сигарету и щелчком бросая ее под ноги. И идет за ним.
– Здесь свободно, – Джорджи отпирает одну из дверей в неосвещенном коридоре ключом из кармана и отдергивает темно-синюю занавеску за ней.
– Здесь везде свободно, вы же закрыты, – резонно замечает Джерси.
– Завали, – Джорджи выдыхает густой дым, тушит сигарету в пепельнице на столе и идет закрывать занавесками зеркала по стенам.
– Я не против зеркал, Джорджи-бой, – ухмыляется Джерси.
– Я против, – зло отвечает Джорджи, задергивая очередную занавеску.
Зеркала вделаны по всем стенам, и он будет занят довольно долго. Джерси пока изучает комнату, в которой до этого не был – видимо, она для клиентов получше, чем плешивый дьявол в потной футболке, – и приценивается к угловым диванам ярко-синего цвета, приглушенного только полумраком. Напротив обоих – стеклянные столики, это будет мешать, и Джерси легко сдвигает один в сторону перед тем, как сесть.
Он усаживается удобно, закидывая ногу на ногу, и закуривает новую сигарету, пока Джорджи закрывает последние зеркала и идет запирать дверь.
– Хороший сервис, – когда Джорджи заканчивает, Джерси кивает на отодвинутый столик. На нем вокруг голубой лавовой лампы вперемешку оставлены чашки с кофейными разводами, стаканы, полная чужих окурков пепельница, россыпь цветастых презервативов и на треть пустая бутылка итальянского белого вермута. Впрочем, на втором столике, заляпанном белыми и желтушно-коричневыми пятнами, валяются рваный чулок и использованные резинки, так что Джерси еще удачно сел.
– Я здесь еще не прибрался, – Джорджи потирает шею, сам не замечая, как начинает оправдываться.
– Ну, если ты сам убираешься везде, то не удивительно, что тебе нужны деньги, – Джерси втягивает дым и очень увлеченно разглядывает заусенец на безымянном пальце.