Девочки с васильевского острова чему учит рассказ
Юрий Яковлев — Девочки с Васильевского острова:
Краткое содержание
Эпиграф: «Умерли все. Осталась одна Таня» (запись 1942 года из дневника Тани Савичевой).
Ленинград, где Васильевский остров как корабль на Неве и Невке, с видом на море. Годы спустя после войны Валя Зайцева, смелая василеостровская девчонка, считает Таню-ровесницу своей подругой. У них все общее: «улица, школа, хомячок». Их дома рядом. Танин – на Второй линии, номер 13. Вале известно о ней все. Как любила петь, читать стихи, мечтала стать учительницей не хуже Линды Августовны. Валя хотела бы ее вылечить от заикания, но поздно. Дорогой жизни девочку вывезли из осажденного Ленинграда. Но она умерла от голода.
Валя хочет вместе со всеми строить на Дороге жизни памятник детям, погибшим в блокаду. Ей поручают писать на бетоне Таниным почерком слова из дневника. И Валя пишет о смерти Жени, бабушки, Леки, дяди Васи, дяди Леши, мамы, всех Савичевых… «Осталась одна Таня». Василеостровская, она держалась стойко. Не разведчица, просто ленинградка времен войны. Из-за таких, как она, фашисты не взяли город. Те дети – друзья сегодняшних ребят с острова-корабля. «Дружат ведь только с живыми».
Читательский дневник по рассказу «Девочки с Васильевского острова» Яковлева
Сюжет
Валя Зайцева – уроженка Васильевского острова и ровесница Тани Савичевой, которая потеряла в блокадном Ленинграде всю семью, а потом от голода умерла сама. Валя родилась спустя годы после войны. Но дружит с Таней, как с живой. Почерком Тани она пишет на памятнике погибшим детям слова из дневника Тани, бесстрашной василеостровской девчонки. Из-за таких ребят фашисты не смогли войти в город.
Отзыв
Рассказ о памяти, связи поколений, дружбе через года, детстве, опаленном войной. Таня Савичева и дети всех возрастов, разделивших судьбу осажденного города, в сердцах ребят, родившихся после войны. Они – пример стойкости, честности, сплоченности. Васильевский остров как корабль – символ жизни, мужества, движения в будущее. Рассказ учит любить Родину – большую и малую, свой народ, семью, друзей. Рассказ призывает помнить жертв войны, среди которых так много детей, ценить жизнь, время, мир.
И ещё о Блокаде: три важные детские книжки
27 января 1944 года была снята Блокада Ленинграда. Это особый опыт, особая травма, даже в рамках всей темы Великой Отечественной войны Ленинградская блокада стоит несколько обособленно. Она активно осмысляется – и в рамках семейной памяти, и в исторических исследованиях, и в искусстве.
Я уже писала о блокадной прозе для детей здесь: «Три важных книги о блокаде для детей» // http://www.pravoslavie.ru/121959.html. Но книг о детях военного Ленинграда много, очень много. И большая часть из них достойная внимания и ребят, и их родителей, и учителей – ведь в них раскрывается не только хроника событий, но и те особые механизмы, что двигали людьми, большими и маленькими, помогали им даже в нечеловеческих условиях голода, холода и обстрелов заботиться о ближних. Именно поэтому и выстоял Ленинград: большинство его жителей не покорились не только врагу, но и модному нынче «разумному эгоизму».
Я знаю родителей, которые всячески избегают таких «травмирующих», «негативных» книг для своих чад. Я намеренно ставлю эти слова в кавычки: правду жизни от детей не утаишь, и главную, определяющую роль в познании тяжёлых тем играет внимательное и мудрое руководство родителей. А ещё – качественный литературный текст: подлинное искусство является тем особенным инструментом, который позволяет узнать, осознать – и идти дальше с этим знанием. Именно о таких книгах я хочу рассказать сегодня.
«Кирюшка»
Вера Карасёва, «Кирюшка» Это совсем небольшая книжка. В ней всего 10 рассказов, читаются они легко и быстро. Но они ужасно важные! Ведь в них трепещет и бьётся болью и жалостью живая человеческая память о блокадных детях.
Впрочем, не только боль и жалость есть в этой книжке. Вера Карасёва, её автор, сама пережила Блокаду, и маленькие герои – это её знакомые, соседи, друзья. Это дети, которые жили и умирали рядом, в соседних квартирах, это дети, совершавшие большие поступки, которые не каждому взрослому по плечу.
Удивительные это были дети: с одной стороны, такие же, как их современные сверстники – бойкие, живые, смешливые. Например, Кирюшка – девочка, именем которой названа книга. Сорвиголова, вечный товарищ мальчишек по их играм и шалостям, она совершенно изменилась, когда началась война. Отказавшись ехать в эвакуацию, Кирюшка не только взяла на себя хозяйство (мама её работала в госпитале), но и стала ухаживать за дочкой соседки, малышкой Леночкой, – её мама была серьёзно больна.
«Однажды, это было уже в феврале, я, уходя на работу, увидела Киру. Она медленно спускалась по лестнице с ребёнком на руках. По розовому стёганому одеяльцу я догадалась, что Кирюшка несла Леночку. И я поняла: ещё один маленький ленинградец осиротел в осаждённом городе…»
Как, как измождённая голодом одиннадцатилетняя Кирюшка смогла выходить полуживого пятимесячного младенца? Как смогла она выпросить в яслях соевое молоко и рис для малютки? Но она смогла. Потому что в том промёрзшем доме под обстрелами правил не голод – правила любовь.
Об этом же рассказ «Новогодний подарок». Небольшой кусок сахара девочка Галя делит между соседями: кому для больного ребёнка – развести в кипятке с сушёной малиной, кому порадовать малышей, завернув в блестящую обёртку (будто это конфеты). Галя не думает о себе – она находит радость в том, чтобы радовать других.
Есть в этой книжке ещё один рассказ – короткий и страшный. Называется он «Хлебные крошки». Он – о хлебных очередях и о голодных детях.
«Как только у продавщицы, разрезавшей буханку, падала на прилавок хлебная крошка, чей-нибудь тоненький озябший палец торопливо, но деликатно скользил по прилавку, поддевая крошку, и бережно нёс её в рот.
Два пальца на прилавке не встречались: ребята соблюдали очередь…»
Мне кажется, что это очень важно – читать такие книжки. Живые, настоящие военные свидетельства. И как же здорово, что они доступны и понятны детям с 6-7 лет! Художественная литература становится самым ясным, выпуклым и впечатляющим свидетельством той грозной поры.
А дополняет рассказы великолепная графика Абрама Резниченко. Небольшие наброски, детали – но сколько в них передано! Девочка под одеялом и скорбная мамина фигура над ней (она не знает, где найти еду и накормить измождённую дочку). А вот сосед, каким-то чудом обнаруживший в сене старого матраса яичко, улыбается в усы и несёт-торопится маме девочки: вот, свари, дай малышке. Бомбоубежище и люди, склонившие головы; Кирюшка, несущая Леночку, а за ней – лёгкая вязь узора перил на лестнице; Галя, целующая папино письмо с фронта. Простые, ясные, живые, с большим талантом, вкусом и чувством переданные образы.
Я думаю, что ребёнок воспримет эту книгу иначе, чем его родители. Он будет сочувствовать, переживать, жалеть, но, в силу возраста, не увидит той чёрной бездны, той трагедии, которую видим мы, взрослые, вглядываясь в такие вот блокадные свидетельства. И это правильно. Просто и внятно написанные рассказы – лучшее, мне кажется, что можем мы дать детям в память о Великой Отечественной войне. Потому что это настоящая, правильная память…
«Девочки с Васильевского острова»
Юрий Яковлев, «Девочки с Васильевского острова» Юрий Яковлев написал немало рассказов и повестей о войне. Он обладал особенным, тонким, прямо-таки обострённым чутьём к настоящему, неподдельному, важному, не разменивался на мелочи, говорил о сути. И писал в то же время удивительно разные произведения, подходящие и для детей 6-7 лет, и для школьников, и для юношества.
Я особенно люблю повести Яковлева за то, что в них почти нет советской пропаганды – зато есть живые характеры, судьбы, удивительные истории и светлая надежда, прорастающая из горечи и боли военных воспоминаний.
Один из самых пронзительных рассказов – «Девочки с Васильевского острова».
Он совсем маленький, читается за каких-то 15-20 минут. Но зато объединяет в себе самое знаковое, что нам нужно знать о Блокаде.
«У меня есть подружка – Таня Савичева. Мы с ней соседки. Она со Второй линии, дом 13. Четыре окна на первом этаже. Рядом булочная, в подвале керосиновая лавка. Сейчас лавки нет, но в Танино время, когда меня ещё не было на свете, на первом этаже всегда пахло керосином. Мне рассказывали.
Тане Савичевой было столько же лет, сколько мне теперь. Она могла бы давно уже вырасти, стать учительницей, но навсегда осталась девчонкой. Когда бабушка посылала Таню за керосином, меня не было. И в Румянцевский сад она ходила с другой подружкой. Но я все про неё знаю».
Это слова Вали Зайцевой, героини рассказа. От её лица и ведётся повествование. Бывает так, что какая-то тема тебя особенно трогает и волнует. А бывает и по-другому – она живёт в тебе и болит, и никто не понимает, почему так. И ты тоже.
Вот и Валя Зайцева всё думает о Тане Савичевой, знаменитой Тане, чей дневник сейчас увековечен в камне. И не просто думает – разговаривает с ней мысленно, пытается и не может осмыслить то страшное, что пережила когда-то её ровесница.
Наверное, именно поэтому не люди – судьба! Господь! – поручают Вале писать на бетоне палочкой строки из Таниного дневника. И Валя ещё раз – в который раз – проходит Танин путь.
«– Что же ты не пишешь? – тихо сказали мне. – Пиши, Валя Зайцева, а то застынет бетон.
Я долго не решалась открыть страничку на букву “М”. На этой страничке Таниной рукой было написано: “Мама 13 мая в 7.30 час. утра 1942 года”. Таня не написала слово “умерла”. У неё не хватило сил написать это слово.
Я крепко сжала палочку и коснулась бетона. Не заглядывала в дневник, а писала наизусть. Хорошо, что почерк у нас одинаковый…»
Этот маленький рассказ – не столько о Блокаде, сколько о её осмыслении нами. О том, что тебя вдруг ударяет, словно током, мысль: мы – такие же, как они. Мы, нынешние, в мирное время растущие и выросшие люди. И в этой простой мысли – весь трагизм и вся надежда, что достались нам в наследство от тех, кому пришлось жить в грозную пору.
А дружат ведь только с живыми».
Если «Кирюшка» – книга, которую можно смело читать детям с 6 лет, то «Девочки с Васильевского острова» – рассказ для ребят постарше. Я бы не торопилась с ним – пусть он будет прочитан в 9, 10 лет – ребёнок уже должен понимать, ориентироваться во временных отрезках, уметь обобщать, осмыслять важное и тяжёлое. Ну, и, конечно, хорошо читать эту книгу вместе – родителям и детям.
«Балерина политотдела»
Юрий Яковлев, «Балерина политотдела» «Зрители замерли. Не дышат. На глазах у женщин – слёзы. Не лёгкое дело смотреть, как танцуют блокадные дети. А они, медработники, лучше других понимают, каких усилий и боли стоит этот танец.
Танцуют, танцуют! Помнят все движения. Только нет лёгкости. Да в бою и не может быть лёгкости! Вадик так разошёлся, что сделал глубокий выпад: натянул поводья. Молодец! А неделю тому назад мы везли его на санях с блокадным диагнозом: утратил интерес к жизни. Хорошо, хорошо, Вадик! Я уже не думаю, а произношу вслух. Может быть, даже кричу: “Хорошо, Вадик! Теперь хватит, поднимайся!” А подняться он не может – нет сил, упал на колено… остановилась тачанка, припала на одно колесо. Кони уронили головы. Ранило возницу. А дядя Паша ещё играл по инерции. Потом баян умолк.
Зал был тих. Словно не было в нём зрителей. Никто не хлопал, никто не переговаривался. Только беззвучные парки от дыхания…
И тогда встал полковой комиссар, одёрнул гимнастёрку, поднялся на сцену, где ребята помогали встать Вадику.
– Запрещаю продолжать концерт, – глуховатым голосом сказал он. – Всех танцоров – в госпиталь».
Честно говоря, редко встречаются такие книги. Такие, где честный, откровенный разговор, психологическая точность образов, глубокие и важные мысли выражены таким великолепным в своей ясности и точности языком. Это когда нет второго дна, но есть глубина. Когда совпадают идея и жизненная достоверность. Когда светло и горько одновременно.
«Балерину политотдела» написал тот же Юрий Яковлев. И она тоже о Блокаде. Но это совсем-совсем другая книга.
Она о танце как судьбе и призвании. О войне и подвиге, совершённом потому, что по-другому человек просто не мог. Книга о первой любви, о трепетном и целомудренном отношении к девушке, о памяти, преодолевающей время.
Балерина политотдела – это шестнадцатилетняя Тамара. Её и ещё пятерых ребят вывезли из блокадного Ленинграда для того, чтобы они, танцевальный коллектив, давали концерты на фронте.
Руководит ребятами «киндерлейтенант» – именно так называют Бориса Корбута сослуживцы. Когда-то он ставил танцы в Ленинградском дворце пионеров, а теперь нашёл ребят из своего коллектива – только шестерых! – и увёз на фронт.
«У меня в кармане предписание политотдела и список адресов. Я обхожу адреса как почтальон. Как самый несчастный почтальон, который не может застать дома ни одного адресата. Нет адресатов. Кто эвакуировался, кто в больнице, кто выбыл навсегда.
Я иду и в такт своим шагам бормочу стихи Жуковского:
В двенадцать часов по ночам
Из гроба встаёт барабанщик…
Я вроде того барабанщика бью тревогу. Я бужу не егерей и не гренадёр, не гусар и не кирасир. Я бужу маленьких танцоров из ансамбля Ленинградского дворца пионеров. Бужу прославленную “Тачанку”.
“Эх, тачанка-ростовчанка… Наша гордость и краса…” Я зову тебя. Не просто зову – я, пока ещё лейтенант, командир миномётной роты, приказываю: мчись ко мне скорей из той прекрасной эпохи, когда на Аничковом мосту ещё стояли кони. Вырвись из-за кулис на необозримый простор!»
«Балерина политотдела» – это книга, которая показывает и доказывает: война меняет людей. Война не проходит бесследно, она саднит раной в сердце, и ничего уже нельзя с этим сделать, и не отмотать назад. Да, маленьких танцоров из Ленинграда подкормили, но блокадный метроном всегда будет стучать в них. «Нет больше Тамары Самсоновой, – говорит героиня книги. – Я уже совсем другая… блокадная девчонка».
Однако время меняет многое.
Балерина Тамара Самсонова танцует везде. Рядом с немецкими позициями, на самых опасных участках фронта, чуть ли не под обстрелами. Сначала она просто рвалась воевать, потом поняла, что должна танцевать для бойцов. И она танцует. Для неё это не увлечение и не развлечение – это дело жизни, нужное людям, за которое можно и жизнь отдать.
А когда её, тяжко раненую, привозят в госпиталь (а он, по стечению обстоятельств, находится именно во Дворце пионеров), Корбут умоляет хирурга не ампутировать ногу. А потом Тамара танцует.
«Полковой комиссар подошёл к ней ближе и прикрепил орден к отвороту серого халата.
– Не вешай нос, девочка, – доверительно сказал он. – Ты ещё станцуешь!
– Я ещё станцую, – отозвалась Тамара. – Хотите сейчас станцую?
И не успел удивлённый комиссар ответить, как за его спиной раздался перебор баяна. Это дядя Паша, как добрый призрак, возник в дверях палаты, приглашая свою маленькую подругу к танцу. И Тамара начала танцевать. Нет, она не поднялась с постели, потому что чудес не бывает. Но в руках у неё появился бубен, загремел, затрепетал, взлетел над головой, рассыпая весёлый перезвон. Ноги девушки были неподвижны – танцевали руки, плечи, волосы, глаза. Её лицо преобразилось, и на нём отразился отблеск новой жизни. Руки разлетались по сторонам, взмывали вверх и тихо приземлялись на одеяло. И столько было в них птичьей лёгкости, и так прекрасен был их полёт, что мы, находившиеся в палате, забыли, что девочка танцует, сидя на койке».
Ещё меня поразило, как автор описывает отношения Тамары и Бориса, её «киндерлейтенанта». В них столько недосказанного, трепетного, едва уловимого, к чему страшно прикоснуться даже мыслью. Столько рыцарства и целомудрия с его стороны, простоты и доверия – с её. А открытый финал книги ещё больше усиливает это ощущение. Что было потом – можно предполагать, но лучше этого не делать. Не касаться этой тайны двух сердец.
«Балерина политотдела» – хороший опыт для подростка. Она даёт пищу для размышлений – о войне, Блокаде, смерти, жизни, любви и искусстве. Здесь нет ничего надуманного, здесь нет пропаганды. Есть главное – подлинность характеров, достоверность хорошей литературы.
«Это не должно повториться» по рассказу Юрия Яковлева «Девочки с Васильевского острова»
Тема урока « Это не должно повториться! » по рассказу Ю.Яковлева «Девочки с Васильевского острова»
Оборудование: кусочек черного хлеба, хлебная карточка, музыкальное произведение саунтрек Э. Артемьев «Свой среди чужих, чужой среди своих».
ДНЕВНИК, ЛЕНИНГРАД, БЛОКАДА, 900 дней и ночей, ДОРОГА ЖИЗНИ, ТАНЯ САВИЧЕВА
Организационный момент. Создание комфортной ситуации на уроке.
Может вы уже устали?
— Мы с собой таких не брали!
I. Актуализация опорных знаний учащихся
Запись даты и темы урока в тетрадь.
Блокада – окружение города войском неприятеля с целью отрезать от внешнего мира и этим принудить сдаться.
1941г. – 1943г. – 900 дней и ночей длилась блокада Ленинграда.
Дорога жизни – дорога в блокадном Ленинграде, по которой возили продовольствие в город и вывозили больных и детей. На 3-ем км Дороги Жизни поставлен памятник «Цветок жизни», детям блокадного Ленинграда, о которых идёт речь в рассказе. На лепестках этого цветка слова песни «Пусть всегда будет солнце», а рядом каменные строки Таниного дневника.
Ребята, каковы цели нашего урока? Что мы хотим узнать? ( обменяться впечатлениями, мыслями, вспомнить о блокаде Ленинграда, развивать навыки связной речи).
Учитель: Согласна с вами и еще проследить связь поколений на примере удивительной дружбы девочек с Васильевского острова;
II. Мотивация познавательной деятельности учащихся
Ребята, о чём этот рассказ?
III. Работа над темой урока
Рассказ Ю. Яковлева называется “Девочки с Васильевского острова”. О каких девочках идёт речь? Давайте познакомимся с ними. Речь идет о Тане Савичевой – жительнице блокадного Ленинграда, и Вале Зайцевой – девочке, живущей много лет спустя после войны. Мы понимаем, что Тани нет давно на свете, но в рассказе она предстаёт живой девочкой. Обратимся к тексту. Чтение со стопами.
Они очень мужественные. Валя уверена, что не будь Таня Савичева «василеостровской ленинградской, не продержалась бы так долго».
Попытаемся сравнить Валю Зайцеву и Таню Савичеву. 2 группа
2. Она настойчивая и добивается своего во что бы то ни стало. Когда ее не хотели допускать к строительству памятника детям блокады и требовали, чтобы она приходила только «со своим районом», Валя не сдавалась и добилась своего.
4. Она хочет подарить Тане своего хомячка, поиграть с ней в ее игры, чтобы только подружке стало веселее.
5. Валя глубоко переживает все, что было с девочкой из блокадного Ленинграда, она не раз пытается поставить себя на ее место, чтобы почувствовать себя так же, как Таня: «Если просто хочешь есть, это не голод. Поешь часом позже. Я пробовала голодать с утра до вечера. Вытерпела. Голод – когда изо дня в день голодает голова, руки, сердце – все. Что у тебя есть, голодает. Сперва голодает, потом – умирает».
1. Таня «была певуньей. Всегда пела. Ей хотелось декламировать стихи, но она спотыкалась на словах – споткнется, а все думают, что она забыла нужное слово».
2. «Моя подружка пела, потому что когда поешь – не заикаешься. Ей нельзя было заикаться, она собиралась стать учительницей, как Линда Августовна. Она всегда играла в учительницу. Наденет на плечи большой бабушкин платок, сложит руки замком и ходит из угла в угол: «Дети, сегодня мы займемся повторением…» И тут споткнется на слове, покраснеет и повернется к стене, хотя в комнате никого нет».
3. Таня стойкая и мужественная. Теряя одного за другим родных людей, она «не сдавалась – жила в родном городе в самое трудное время».
3 группа: Что объединяет девочек?
2. Они с Васильевского острова
4. Учатся в одной школе.
5. У них одинаковый почерк и одинаковые записные книжки. («У меня есть такая же книжка. За сорок копеек.
В нашем рассказе встретились несколько слов и выражений смысл которых хотелось бы уточнить.
11. Декламировать стихи- в ыразительно читать, произносить (художественный текст).
12. рейсфедер – Чертёжный инструмент для проведения линий тушью, жидкой краской.
13. Буржуйка – разг. Металлическая печка-времянка.
Ребята, скажите, пожалуйста, почему м ного раз повторяется «Мне рассказывали». Что это значит? Этот дневник – маленькая записная книжка с семью страшными записями, был предъявлен в качестве обвинительного документа на Нюренбергском процессе, где судили немецкий фашизм.
Известно, что только одна дорога связывала блокадный город с Большой землёй. Эта дорога шла по воде. В город везли продовольствие, а обратно стариков и голодных детей. Дорогу эту назвали Дорогой жизни?
А почему Валя решила отыскать её? Она своими глазами хотела увидеть эту Дорогу жизни, которая для Тани стала дорогой смерти. Прочитаем текст
Какие чувства испытала Валя, когда писала на бетоне Танин дневник?
«Женя умерла 29 декабря в 12.30 часов утра 1941 года».
Что это значит?— Кто эта Женя, которая умерла?— Почему она умерла?
— Где это произошло? Что вообще происходило в мире 29 декабря 1941 года? Кто написал эти страшные слова: «Женя умерла»? Не каждый человек сможет написать о смерти близкого человека. А Таня смогла! Каждый день она открывала маленький блокнот и записывала, что произошло. У нее хватило смелости, чтобы написать о смерти бабушки, брата, сестры, дяди…
Враги подошли близко к Ленинграду и теперь могли обстреливать из пушек все ленинградские улицы. Так началась мучительная и длительная блокада.
Подготовленный ученик читает На печке и на стенах лёд.
Молчит всё время репродуктор.
Блокада. Сорок первый год.
Сегодня выдача продуктов.
Никак не выйти в магазин,
Хотя он с нашим домом рядом.
На улице совсем вблизи
Ложатся снова артснаряды.
Мороз опять сковал меня.
Во что бы потеплей одеться?
Живу на линии огня
И не могу никак согреться…
«Бабушка умерла 25 января в 3 часа дня 1942 года». Какие чувства испытывала Валя, когда писала на бетоне Танин дневник?
«Бабушка умерла 25 янв. Зч. дня 1942г.».
Пока я писала про Женю, умерла бабушка.
125 блокадных грамм с огнем и кровью попалам… Ломоть хлеба… Белый или черный, но все равно неповторимого аромата и вкуса. Немереный, несчитанный ломоть – доступный и обеденный. Но никогда не забудется 125 – блокадных грамм – драгоценный, помещавшийся на ладони кусочек, в котором была жизнь, сила и тепло Хлеб – это совсем маленький кусочек… тяжелый, липкий, сырой.
Блокадный хлеб, хлеб, в котором было 2/3 примесей травы, соломы и бог знает чего еще, те 125 грамм в сутки, которые были единственным источником жизни, на который молились.
Ребята, встаньте, пожалуйста. Возьмите на ладошку этот кусочек хлеба.
Вы знаете, как едят блокадный хлеб? Нет? Надо положить пайку на ладонь и отломить крохотный кусочек. И долго-долго жевать его, глядя на оставшийся хлеб. И снова отломить. И снова жевать. Надо как можно дольше есть этот крохотный кусочек. А когда весь хлеб будет съеден, подушечками пальцев соберите на середину ладони крошки и прильните к ним губами, словно хотите поцеловать их… Чтобы ни одна крошка не пропала… ни одна крошечка. Спасибо, садитесь.
… «Лека умер 17 марта в 5 часов утра 1942г.».
У Леки был свой угол, отгороженный шкафами, он там чертил.
Зарабатывал деньги черчением и учился. Он был тихий и близорукий, в очках, и все скрипел у себя своим рейсфедером. Мне рассказывали.
Где он умер? Наверное, на кухне, где маленьким слабым паровозиком дымила «буржуйка», где спали, раз в день ели хлеб. Маленький кусочек, как лекарство от смерти. Леке не хватило лекарства.
В новой раме бетон был жидкий, он наползал на буквы. И слово «умер» исчезло. Мне не хотелось писать его снова. Но мне сказали:
— Пиши, Валя Зайцева, пиши.
… Дядя Вася умер 13апр. 2ч. ночь 1942г.».
«Дядя Лёша 10 мая в 4 ч. дня 1942г.».
Я долго не решалась открыть страничку на букву «М». На этой страничке Таниной рукой было написано: «Мама 13 мая в 7.30 час. утра 1942 года». Таня не написала слово «умерла». У нее не хватило сил написать это слово.
Я крепко сжала палочку и коснулась бетона. Не заглядывала в дневник, а писала наизусть. Хорошо, что почерк у нас одинаковый.
Я писала изо всех сил. Бетон стал густым, почти застыл. Он уже не наползал на буквы.
Открыла страничку «С». Там было два слова «Савичевы умерли».
Открыла страничку «У» – «Умерли все». Последняя страничка дневника Тани Савичевой была на букву «О» – «Осталась одна Таня».
И я представила себе, что это я, Валя Зайцева, осталась одна: без мамы, без папы, без сестренки Люльки. Голодная. Под обстрелом.
В пустой квартире на Второй линии. Я захотела зачеркнуть эту последнюю страницу, но бетон затвердел, и палочка сломалась.
И вдруг про себя я спросила Таню Савичеву: «Почему одна?
РАБОТА В ПАРАХ. Какие чувства испытывала Валя, когда писала на бетоне Танин дневник?
Скорбная дата дневника
Чувства Вали(их нет на листочках детей)
«Женя умерла 28 дек. 12.30 час. утра 1941 г.»
Стало холодно, и захотелось уйти
«Бабушка умерла 25 янв. 3ч. дня 1942г.»
Делала ошибки, заглаживала бетон ладонью и писала снова.
«Лека умер 17 марта в 5 часов утра 1942г.»
Не хотелось писать снова слово «умер».
«Дядя Вася умер 13апр. 2ч. ночь 1942г.»
Очень устала писать слово «умер»
«Дядя Лёша 10 мая в 4 ч. дня 1942г.»
С каждой буквой понимает, что Тане становилось все хуже и хуже
Мама 13 мая в 7.30 час. Утра 1942 года»
Крепко сжала палочку и коснулась бетона. Она писала изо всех сил
Хотелось зачеркнуть последнюю страницу, но палочка сломалась, и бетон затвердел.
Вывод: Валя проживала жизнь своей подруги, она очень тонко чувствовала свою Таню…
Кто стал причиной её смерти? Почему, по мнению Вали, фашисты не вошли в Ленинград? Прочитаем этот отрывок.
Почему Валя говорит о них как о живых?
Остались в своём времени, значит, остались навечно юными мальчишками и девчонками. Для Вали все эти мальчишки и девчонки живы, потому что жива память о них, потому что они стали примером мужества, стойкости, любви к Родине.
ПРОЕКТ (задание) Ребята, а давайте Тане напишем небольшое письмо. (Играет саунтрек)
Ребята, мы сегодня познакомились с девочкой немыслимой судьбы, поговорили о книге, которая, на мой взгляд, оставила в вашей душе огромный след. Какие выводы мы сделали, прочитав этот рассказ?
1. Рассказ Ю.Яковлева «Девочки с Васильевского острова» заставляет нас пережить ужас блокады, чтобы мы, последующие поколения, знали, что война и дети – понятия несовместимые.
2. Человека помнят по его поступкам.
3. Пережить войну сердцем возможно, обращаясь к произведениям о войне.
4. Прикосновение к великому подвигу человеческого духа помогает ощутить благодарность тем, кто выстоял в трудной борьбе за Победу. Я согласна с вами, ребята. А еще нельзя сердцу прекращать помнить, иначе пресечется род наш человеческий. Не оборвется связь времен, если вы расскажете обо всем, что узнали сегодня на уроке.
Оценки учителя. И закончим наш урок как всегда. «Звёздный дождь»