Дивинация что это такое

Дивинация

Смотреть что такое «Дивинация» в других словарях:

дивинация — и, ж. divination f. Гадание, прорицание. На вопрос о том, как отношусь к дивинации, отвечаю, что считаю уместным для работающих у меня. проверять в жизни данные френологического, физиогномического характера. 28. 4. 1926. Показания мартиниста Г. О … Исторический словарь галлицизмов русского языка

ДИВИНАЦИЯ — • Divinatio, 1. искусство и дар гадания, μαντική, т. е. τέχνη. Вера в способность людей предсказывать будущее посредством возбужденной божественной силы и узнавать волю богов, не пользуясь обыкновенными средствами ума, встречается во… … Реальный словарь классических древностей

Дивинация — основана на представлении, что будущее можно предсказать на основе индукции (наблюдения за полетом птиц, признаками погоды, положением внутренностей у принесен. в жертву животных и пр.) или интуиции (экстаз, сон). Уже в антич. времена Д … Древний мир. Энциклопедический словарь

Дивинация — (лат. предсказание). Д. основаны на представлении, что будущее можно предсказать на основе индукции (наблюдения за полетом птиц, признаками погоды, положением внутренностей у принесенных в жертву животных и пр.) или интуиции (экстаз, сон) … Словарь античности

МАГИЯ — • Magia, magica ars, чародейство. M. и религия имеют одну почву; и та и другая прежде всего основываются на той зависимости, в которой находится человек от окружающей его природы, наполненной неосязательными духами. Если человек… … Реальный словарь классических древностей

Детство и молодость Цицерона — Детство и молодость Цицерона первая из цикла статей о жизни и деятельности Марка Туллия Цицерона. Содержание 1 Цицерон в Арпине 1.1 Малая родина 1.2 Семья Цицерона … Википедия

ГАРУСПИКИ — I. • Aruspĭces, см. Divinatio, Дивинация, 16. 17. II. • Haruspĭces, см. Divinatio, Дивинация, 16. 17 … Реальный словарь классических древностей

ГАРУСПИКИ — I. • Aruspĭces, см. Divinatio, Дивинация, 16. 17. II. • Haruspĭces, см. Divinatio, Дивинация, 16. 17 … Реальный словарь классических древностей

ГАДАНИЕ — [лат. divinatio; греч. μαντεία, ἡ μαντηκὴ τέχνη], искусство или практика получения знаний о прошлом или будущем (судьбе) отдельного человека или целой общности (в т. ч. народа), о причинах возникновения к. л. жизненной ситуации (болезнь, кража… … Православная энциклопедия

Оккультизм — А. Сущность и метод. О. (от лат. слова occultus тайный, сокровенный) обыкновенно называют совокупность воззрений, верований и знаний по предмету таинственных сил природы и человека, или совершенно игнорируемых современной официальной наукой и… … Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона

Источник

Реальный словарь классических древностей
ДИВИНАЦИЯ

2. Сновидение считалось мгновенным откровением божества; думали, что душа человека, находящаяся во время сна в особенном состоянии между сознанием и бессознательностью, по преимуществу способна к общению с божеством и к принятию от него откровений. «Сновидение посылается Зевсом» (Ноm. Il. 1, 63). Гомер не знает особого бога сновидений (несмотря на Il. 2, 6), каковой действительно встречается у позднейших писателей (Paus. 2, 10, 2). Видения во сне суть бесчувственные образы, облеченные в телесную форму; но иногда вместо них является дух умершего (напр., Патрокла Il. 23, 65) или даже божество (Ноm. Od. 6, 13). Образы эти подчиняются воле того божества, которое их посылает, и лишь на время сна пользуются кратковременным подобием жизни. То, что они передают словами, это простое откровение, не требующее объяснения; но бывают и другого рода сновидения, которые представляют это откровение под видом символического образа (Ноm. Od. 19, 535 слл.) и потому подлежат толкованию. Толкование сновидений по правилам искусства было делом особенного лица, ονειροκρίτης или όνειροπόλος. Впрочем, откровения во сне уже у Гомера считаются не всегда достоверными. Он различает между обманчивыми и верными сновиденьями (Ноm. Od. 19, 560 слл.); даже само божество может пожелать обмануть человека чрез сновидение (Il. 2, 1 слл.). Потому следует отыскивать признаки, по которым можно бы судить о достоверности сновидения и честном намерении божества, пославшего сон. Не всякий сон знаменателен; особое значение придавали сновидениям, являющимся под утро. Ноm. Od. 4, 841. Рядом с наблюдением за случайными сновидениями у греков и римлян было еще особое, нарочное приспособление для вызова сновидений, так называемая εγκοίμησις, incubatio, при оракулах, дававших ответы посредством сновидений и появлений во сне умерших;

a) procuratio prodigiorum, умилостивление богов по случаю появления продигий и истолкование значения их могли совершать и decemviri, pontifices, сенат и консулы, но более высокую инстанцию в этом деле составляли сивиллины книги, а самую высшую haruspices ex Etruria acciti. Liv. 27, 39. 32, 1. 24, 10. Даже в частных делах иногда обращались к гаруспикам. Свои ответы, rеsponsa, они давали, кажется, письменно;

b) ars fulguratoria. Римляне обращались к одним гаруспикам для погребения молнии и умилостивления по поводу ее богов, к которому прибегали каждый раз, когда молния поражала известные места. Ее погребали следующим образом: собирали почву на том месте, куда ударила молния, и зарывали ее там же вместе с кремнем, символом молнии; место это затем было огорожено, оставаясь открытым только сверху; оно называлось puteal, a также bidental, по двухлетнему животному, которое при этом случае приносилось в жертву. Тот класс гаруспиков, на обязанности которого лежало умилостивление по поводу молнии, назывался fulguratores. У этрусков кроме совершения этих обрядов они еще и наблюдали за появлением молнии; у римлян же эта обязанность возлагалась на магистратов и авгуров;

c) extispicina, гадание по внутренностями жертвенных животных, в Риме в доцицероновское время вытеснило птицегадание, к которому потеряли доверие. При гадании рассматривались в особенности печень с желчью, легкие, сердце и сальник жертвенного животного;

a) signa ex caelo. Важнейшие из них: fulmina, молнии, fulgura, зарницы, tonitrua, громы назывались на языке авгуров manubiae lovis. Cic. div. 2, 18-21. Fest. p. 129 M;

b) signa ex avibus. Птицы разделялись на oscines, т. е. такие, у которых знаменателен был голос (вороны, совы, дятлы, петухи) и alites, которых полет имел значение (орлы, коршуны). Авгур к ним обращался с вопросами (consulebat) или наблюдал за ними (servabat, observabat). Если они благоприятствовали начатому предприятию (addicere, admittere, secundare), то они назывались addictivae, admissivae, praepetes, secundae, a в противном случае, если они abdicebant, arcebant, monebant, refragabantur, то назывались adversae или евфимистическим выражением alterae;

c) signa ex tripudiis или auguria pullaria, гадания по едению кур. К ним обращались во время комиций и преимущественно перед началом войны и битвы; для этой цели полководца на войне всегда сопровождал pullarius, содержатель кур. Он держал цыплят (pulli) в клетке, и если они, выпущенные оттуда, быстро устремлялись на брошенную им пищу и хватали ее с такой жадностью, что она падала на землю из клювов, то это считалось благоприятным знамением и называлось tripudium solistimum. (Cic. div. 1, 15. 2, 34). Если же куры, напротив, ничего не ели, неохотно или медленно выходили из клеток или улетали, то в этом видели предзнаменование несчастья. Иногда добивались благоприятного знамения, моря голодом кур, или же прибегали к обману (Liv. 10, 40);

d) auguria ex quadrupedibus или pedestria, т. е. гадания по четвероногим животным, если, напр., перед кем-нибудь перебегала через дорогу лисица, собака и т. п., считались, скорее, частными авгуриями и, будучи нечаянными знамениями, только потому могут быть причислены к авгуриям, что и они толковались авгурами по известным правилам;

Источник

Дивинация что это такое

ДИВИНА ́ ЦИЯ

[3] 1) Экс­таз, вос­хи­ще­ние (Cic. div. 1, 31) — вре­мен­ное состо­я­ние необык­но­вен­но­го воз­буж­де­ния, при кото­ром дей­ст­ву­ет про­ро­че­ская сила, когда душа, отвле­чен­ная от тела, всту­па­ет в более тес­ное обще­ние с боже­ст­вом. Душа, по мне­нию древ­них, от при­ро­ды лишь в несо­вер­шен­ной сте­пе­ни вла­де­ет этой про­ро­че­ской силой; чтобы раз­ре­шить ее и воз­будить к дея­тель­но­сти, для это­го тре­бу­ет­ся неко­то­рое внеш­нее, обык­но­вен­но, не духов­ное вли­я­ние. Сти­хий­ные силы воды, зем­ли, огня могут сво­им вли­я­ни­ем на тело осво­бо­дить эту силу, про­яв­ля­ю­щу­ю­ся в осо­бен­но­сти при болез­нен­ных состо­я­ни­ях тела и пре­иму­ще­ст­вен­но в час смер­ти. Plat. Apol. 39 C. Cic. div. 1, 30, 38. И у Гоме­ра встре­ча­ет­ся этот послед­ний род пред­ска­за­ния. Od. 18, 153. Il. 6, 447. 22, 358. 16, 843 слл. Жен­щин счи­та­ли осо­бен­но спо­соб­ны­ми при­хо­дить в состо­я­ние тако­го про­ро­че­ст­вен­но­го экс­та­за (Кас­сандра, Сивил­лы, Пифия);

[9] Про­ис­хож­де­ние ора­ку­лов скры­ва­ет­ся в глу­бо­кой древ­но­сти. Уже Гомер упо­ми­на­ет о додон­ском ора­ку­ле как о вполне уста­но­вив­шем­ся учреж­де­нии (Od. 14, 327. Il. 16, 235), а гово­ря о пифий­ском ора­ку­ле, пре­воз­но­сит его богат­ство. Il. 9, 104. Этот послед­ний ора­кул, по-види­мо­му, имел уже тогда поли­ти­че­ское вли­я­ние. Od. 8, 80. Впро­чем, гораздо боль­шее зна­че­ние ора­ку­лы полу­чи­ли со вре­ме­ни вла­ды­че­ства дорян; имен­но с это­го вре­ме­ни воз­вы­сил­ся дель­фий­ский ора­кул, так что затем­нил все дру­гие, не исклю­чая и додон­ско­го. Дей­ст­вию ора­ку­лов в это вре­мя на обра­зо­ва­ние нра­вов и поли­ти­че­ско­му вли­я­нию их сле­ду­ет при­да­вать весь­ма боль­шое зна­че­ние. Пока обра­зо­ван­ные жре­цы, под­дер­жи­вае­мые луч­ши­ми и муд­рей­ши­ми пред­ста­ви­те­ля­ми наро­да, без вся­ких корыст­ных целей дей­ст­во­ва­ли в поль­зу оте­че­ства, рели­гии и нрав­ст­вен­но­сти, вли­я­ние их было проч­но и они поль­зо­ва­лись боль­шим поче­том; но когда вме­сте с упад­ком народ­но­го духа и ора­ку­лы сде­ла­лись оруди­ем пар­тий и жре­цы, при воз­рас­тав­шем неве­рии и суе­ве­рии ста­ли искать сво­ей выго­ды и обо­га­ще­ния, неред­ко даже при помо­щи хит­ро­сти и обма­на, то они посте­пен­но лиша­лись и зна­че­ния, и поче­та.

У рим­лян и вооб­ще у ита­лий­ских наро­дов хотя и суще­ст­во­ва­ли ора­ку­лы, подоб­ные гре­че­ским, но они совер­шен­но вытес­не­ны были искус­ст­вен­ны­ми спо­со­ба­ми гада­ния.

[13] b) Рим­ляне. У рим­лян искус­ст­вен­ное гада­ние было гораздо важ­нее и более раз­ви­то, чем у гре­ков. Назва­ния отно­ся­щих­ся сюда зна­ме­на­тель­ных явле­ний были: os­ten­tum, por­ten­tum, monstrum, pro­di­gium, omen. Por­ten­tum или os­ten­tum озна­ча­ют обык­но­вен­но чрез­вы­чай­ные явле­ния неоду­шев­лен­ной при­ро­ды, monstrum и pro­di­gium — необык­но­вен­ные явле­ния в цар­стве живот­ных и людей, при­чем monstrum по боль­шей части обо­зна­ча­ет про­ти­во­есте­ствен­ное явле­ние. В про­ти­во­по­лож­ность этим види­мым зна­ме­ни­ям, omen отно­сит­ся, пре­иму­ще­ст­вен­но, к слу­ху; впро­чем, это раз­ли­чие не все­гда стро­го соблюда­ет­ся. Гово­ря о види­мых зна­ме­ни­ях, мы будем назы­вать их pro­di­gia, а сло­вом omi­na обо­зна­чать вос­при­ни­мае­мые слу­хом. И те и дру­гие явля­ют­ся неча­ян­но. Pro­di­gia заме­ча­лись рим­ля­на­ми весь­ма часто и в весь­ма раз­но­об­раз­ных видах, так как дух это­го наро­да был устрем­лен на подоб­но­го рода вещи с осо­бой суе­вер­ной наблюда­тель­но­стью. В исто­ри­че­ских кни­гах Т. Ливия упо­ми­на­ет­ся боль­шое чис­ло про­ди­гий. Вся­кий раз, когда слу­ча­лось pro­di­gium, и в осо­бен­но­сти, если оно пред­ве­ща­ло несча­стие, счи­та­лось необ­хо­ди­мым устро­ить pro­cu­ra­tio. При­ни­мая над­ле­жа­щие меры, если не ина­че, то посред­ст­вом молитв и очи­сти­тель­ных обрядов при содей­ст­вии жре­цов, мож­но было отвра­тить угро­жаю­щее бед­ст­вие и вновь зару­чить­ся мило­стью богов. Обык­но­вен­ны­ми сред­ства­ми уми­ло­стив­ле­ния, кото­рые употреб­ля­лись част­ны­ми лица­ми и государ­ст­вом, были моль­бы, молеб­ные про­цес­сии, празд­не­ства с жерт­во­при­но­ше­ни­я­ми, уго­ще­ния богов и т. п. Liv. 1, 20. 31. 4, 21. 5. 13. 21, 1. Во мно­гих слу­ча­ях зави­се­ло от про­из­во­ла част­но­го лица, при­нять и отне­сти к себе зна­ме­ние, или же откло­нить его от себя, поль­зу­ясь быст­рым и спо­кой­ным сооб­ра­же­ни­ем в ту мину­ту, когда оно навя­зы­ва­лось, и, при­ду­мы­вая под­хо­дя­щее счаст­ли­вое зна­че­ние, сде­лать для себя бла­го­при­ят­ным то, что каза­лось небла­го­при­ят­ным. Таким же обра­зом посту­па­ли по отно­ше­нию к omen, под кото­рым в тес­ном смыс­ле пони­ма­лось вся­кое про­стое, ска­зан­ное кем-либо сло­во, если толь­ко в нем усмат­ри­ва­ли пред­зна­ме­но­ва­ние. Omen име­ло зна­че­ние толь­ко для того, кто при­ни­мал его на свой счет (ac­ci­pio omen, pla­cet omen, или non ad me per­ti­net [1] ). Обра­ща­лось при этом вни­ма­ние не на смысл, в кото­ром ска­за­но было сло­во, а лишь на то, как пони­ма­лось оно лицом, при­ни­мав­шим это omen на свой счет. От его про­из­во­ла во мно­гих слу­ча­ях вполне зави­се­ло, какой при­дать смысл сло­ву, желал ли он видеть в нем bo­num или ma­lum omen [2] ; но при сло­вах, кото­рые уже сами по себе выра­жа­ли что-нибудь бла­го­при­ят­ное или небла­го­при­ят­ное, лич­но­му про­из­во­лу поло­же­ны были пре­де­лы. Рим­ляне, несмот­ря на эту сво­бо­ду при­ни­мать или откло­нять omi­na и pro­di­gia, ока­зы­ва­лись в выс­шей сте­пе­ни бояз­ли­вы­ми и пред­у­смот­ри­тель­ны­ми по отно­ше­нию к ним. При совер­ше­нии тор­же­ст­вен­ных дей­ст­вий с край­ней осто­рож­но­стью ста­ра­лись пред­у­предить вся­кое такое слу­чай­ное явле­ние: при­но­сив­ший жерт­ву закры­вал голо­ву, чтобы не видеть ника­ко­го несоот­вет­ст­ву­ю­ще­го слу­чаю явле­ния; жерт­во­при­но­ше­ние сопро­вож­да­лось музы­кой, чтобы не слы­шать ника­ких дур­ных omi­na. При набо­ре войск и при про­из­вод­стве цен­за преж­де все­го вызы­ва­лись такие лица, име­на кото­рых име­ли счаст­ли­вое зна­че­ние, напр. Sal­vius, Va­le­rius и т. п.

[14] Вто­рой род гада­ния, при кото­ром не поль­зо­ва­лись слу­чай­но пред­став­ляв­ши­ми­ся явле­ни­я­ми, а наме­рен­но иска­ли откро­ве­ния, добы­вал пред­ска­за­ния из стро­го опре­де­лен­ных явле­ний и, в виде насто­я­ще­го искус­ства, испол­нял­ся осо­бо учреж­ден­ны­ми кор­по­ра­ци­я­ми, на осно­ва­нии пере­да­вав­ше­го­ся из рода в род уче­ния. Подоб­ные учреж­де­ния были утвер­жде­ны пра­ви­тель­ст­вом и име­ли посто­ян­ное и силь­ное вли­я­ние на государ­ст­вен­ные дела. Они у рим­лян поль­зо­ва­лись таким же поло­же­ни­ем и зна­че­ни­ем, какое выпа­ло на долю ора­ку­лов у гре­ков. В этом гада­нии, про­из­во­див­шем­ся пуб­лич­ны­ми учреж­де­ни­я­ми, раз­ли­ча­ют­ся четы­ре спо­со­ба: sor­tes, lib­ri si­byl­li­ni, ha­rus­pi­cia и augu­ria, из кото­рых послед­ние счи­та­лись важ­ней­ши­ми и по досто­ин­ству и по обще­ст­вен­но­му зна­че­нию.

1) Sor­tes, гада­ние посред­ст­вом жре­бия. Важ­ней­шие учреж­де­ния это­го рода нахо­ди­лись в горо­дах Prænes­te и Cære. О про­ис­хож­де­нии пре­не­стин­ско­го ора­ку­ла и о спо­со­бе сове­ща­ний с ним сооб­ща­ют­ся сведе­ния Цице­ро­ном (div. 2, 41). Дубо­вые палоч­ки с выре­зан­ны­ми на них древни­ми бук­ва­ми хра­ни­лись в хра­ме Фор­ту­ны, были выни­мае­мы рукой маль­чи­ка и по ним дава­лись отве­ты. Mac­rob. Sat. 1, 23. Hor. od. 1, 35, 1. Suet. Cal. 57. Do­mit. 15. Sor­tes в Цере состо­я­ли из подоб­ных же пало­чек; высы­хая, они дела­лись потонь­ше и ино­гда какая-нибудь из них слу­чай­но выпа­да­ла из связ­ки; в таком слу­чае нахо­див­ша­я­ся на ней над­пись при­ни­ма­лась за пред­ска­за­ние. Liv. 21, 62. 22, 1. (Sua spon­te sor­tes at­te­nuatæ).

[15] 2) Lib­ri si­byl­li­ni. Тарк­ви­ний Приск или же Тарк­ви­ний Гор­дый при­об­рел от кум­ской сивил­лы (про­ри­ца­ли­ще кото­рой опи­сы­ва­ет Вер­ги­лий. Aen. 3, 441 слл.) три (или девять) кни­ги пред­ска­за­ний, в кото­рых, по сде­лан­но­му иссле­до­ва­нию, дума­ли най­ти пред­ска­за­ния каса­тель­но важ­ных собы­тий в жиз­ни рим­ско­го государ­ства. Lac­tant. 1, 6, 7. Gell. 1, 19. Plin. 13, 13. К ним при­ба­ви­лись про­ри­ца­ния тибур­ской сивил­лы, кото­рые, по пре­да­нию, при­плы­ли в Рим по Ание­ну (Anio) и Тиб­ру, и так назы­вае­мые кни­ги бра­тьев Мар­ци­ев. Эти car­mi­na Mar­cia­na были напи­са­ны на латин­ском язы­ке (Liv. 25, 12), тогда как сивил­ли­ны кни­ги состав­ле­ны были по-гре­че­ски. Они хра­ни­лись в камен­ном ящи­ке под сво­дом хра­ма Юпи­те­ра в Капи­то­лии. В 84 г. до Р. Х. они были истреб­ле­ны пожа­ром; тогда из изре­че­ний их, повсюду рас­про­стра­нен­ных, сде­ла­но было новое собра­ние сивил­ли­ных пред­ска­за­ний, вновь пере­смот­рен­ное Авгу­стом и Тибе­ри­ем. Эти новые кни­ги со вре­мен Авгу­ста нахо­ди­лись в двух золотых ларях под поста­мен­том ста­туи Апол­ло­на в хра­ме Пала­тин­ско­го Апол­ло­на. Suet. Oct. 31. Хра­не­ние сивил­ли­ных книг и про­из­вод­ство по ним пред­ска­за­ний пору­че­ны были кол­ле­гии так назы­вае­мых in­terpre­tes или sa­cer­do­tes Si­byl­li­ni. Кол­ле­гия эта сна­ча­ла, веро­ят­но уже в пери­од царей (Liv. 3, 10. 5, 13), состо­я­ла из двух жре­цов, а с 367 г. до Р. Х. из 10 (5 пат­ри­ци­ев и 5 пле­бе­ев, ср. Liv. 6, 37. 42) и во вре­ме­на Сул­лы и Авгу­ста из 15 лиц, duum­vi­ri, de­cem­vi­ri, quin­de­cim­vi­ri sac­ro­rum, sac­ris fa­ciun­dis. Они были осво­бож­де­ны от всех дру­гих государ­ст­вен­ных долж­но­стей и повин­но­стей и име­ли обя­зан­ность по при­ка­за­нию сена­та и в при­сут­ст­вии пра­ви­тель­ст­вен­ных лиц рас­кры­вать свя­щен­ные кни­ги (adi­re, con­su­le­re, inspi­ce­re lib­ros), узна­вать, чего мож­но было ожи­дать от како­го-нибудь важ­но­го пред­при­я­тия, како­го уми­ло­стив­ле­ния тре­бо­ва­ли боги по слу­чаю слу­чив­ших­ся про­ди­гий и т. п. Liv. 3, 10. 5, 13. 6, 37. 7, 27. 10, 8. Сивил­ли­ны пред­ска­за­ния весь­ма дол­го сохра­ня­ли свое зна­че­ние и даже в позд­ней­шие вре­ме­на со сто­ро­ны хри­сти­ан поль­зо­ва­лись извест­ным вни­ма­ни­ем.

[18] 4) augu­res, пти­це­га­да­те­ли, назы­вав­ши­е­ся в древ­ней­шие вре­ме­на так­же aus­pi­ces. Кро­ме наблюде­ния за дру­ги­ми явле­ни­я­ми, глав­ным заня­ти­ем авгу­ров было гада­ние по пти­цам. Они состав­ля­ли почет­ную кол­ле­гию жре­цов, учреж­ден­ную, по пре­да­нию, Рому­лом и утвер­жден­ную Нумой. Ромул избрал двух (или трех) авгу­ров, по одно­му из каж­дой три­бы, а Нума при­со­еди­нил к ним еще дво­их. (Liv. 10, 6. Cic. div. 1, 15. r. p. 2, 14, 26). Впро­чем, вер­нее, может быть, пред­по­ло­жить, что пер­во­на­чаль­ное чис­ло трех авгу­ров было удво­е­но Тарк­ви­ни­ем При­ском. Когда в 300 г. до Р. Х. в силу lex Ogul­nia к этой пер­во­на­чаль­но пат­ри­ци­ан­ской долж­но­сти допу­ще­ны были и пле­беи, то чис­ло авгу­ров воз­рос­ло до 9 (4 пат­ри­ция и 5 пле­бе­ев). Сул­ла уста­но­вил 15 авгу­ров (Liv. ep. 89), и это чис­ло оста­ва­лось нор­маль­ным, а Юлий Цезарь — 16 (Dio Cass. 42, 51). Кол­ле­гия эта, в кото­рой долж­но было цар­ст­во­вать вели­чай­шее согла­сие, име­ла пра­во сама допол­нять чис­ло сво­их чле­нов выбо­ром новых, а в 154 г. до Р. Х., по пред­ло­же­нию народ­но­го три­бу­на Гнея Доми­ция Аге­но­бар­ба (lex Do­mi­tia de sa­cer­do­ti­bus), выбор из чис­ла наме­чен­ных кол­ле­ги­ей на эту долж­ность трех кан­дида­тов (de­no­mi­na­ti) был пред­став­лен наро­ду или, ско­рее, мень­шин­ству наро­да, состав­лен­но­му выбран­ны­ми по жре­бию 17 три­ба­ми. Авгу­ры всту­па­ли в долж­ность не ина­че как после пред­ва­ри­тель­но про­из­веден­но­го авгу­рия (inau­gu­ra­ri); за этим непре­мен­но сле­до­вал бога­тый пир (ce­na adi­tia­lis), на кото­ром долж­ны были при­сут­ст­во­вать все авгу­ры. Долж­ность их пре­кра­ща­лась толь­ко с их смер­тью. Внеш­ним зна­ком отли­чия была бога­тая одеж­да, tra­bea, испещ­рен­ная пур­пу­ро­вы­ми поло­са­ми, и li­tuus, изо­гну­тый жезл без суков, вро­де посо­ха. Они так­же вла­де­ли зем­лей в вей­ент­ской обла­сти. Нау­ка авгу­ров назы­ва­лась ius augu­rum или augu­rium и была изло­же­на в извест­ных кни­гах (Cic. legg. 2, 13. n. d. 2, 4). Реше­ния их на пред­ло­жен­ные вопро­сы (re­fer­re ad augu­res) назы­ва­лись dec­re­ta или res­pon­sa augu­rum. Cic. div. 1, 17. 2, 28. 36. Меж­ду тем как вся­кий мог заме­чать и раз­уз­на­вать слу­чай­ные зна­ме­на­тель­ные явле­ния, на обя­зан­но­сти авгу­ров лежа­ло иссле­до­вать волю боже­ства по пра­ви­лам и ука­зы­вать на усло­вия, при кото­рых долж­ны были являть­ся зна­ме­ния и пред­ве­щать бла­го­при­ят­ный или небла­го­при­ят­ный исход дела. Эти зна­ме­ния были пяти родов: sig­na ex cae­lo, ex avi­bus, ex tri­pu­diis, ex quad­ru­pe­di­bus и ex di­ris. [19] a) sig­na ex cae­lo. Важ­ней­шие из них: ful­mi­na, мол­нии, ful­gu­ra, зар­ни­цы, to­nit­rua, гро­мы назы­ва­лись на язы­ке авгу­ров ma­nu­biae Iovis. Cic. div. 2, 18— 21. Fest. p. 129 M; b) sig­na ex avi­bus. Пти­цы разде­ля­лись на os­ci­nes, т. е. такие, у кото­рых зна­ме­на­те­лен был голос (воро­ны, совы, дят­лы, пету­хи) и ali­tes, кото­рых полет имел зна­че­ние (орлы, кор­шу­ны). Авгур к ним обра­щал­ся с вопро­са­ми (con­su­le­bat) или наблюдал за ними (ser­va­bat, ob­ser­va­bat). Если они бла­го­при­ят­ст­во­ва­ли нача­то­му пред­при­я­тию (ad­di­ce­re, ad­mit­te­re, se­cun­da­re), то они назы­ва­лись ad­dic­ti­vae, ad­mis­si­vae, prae­pe­tes, se­cun­dae, а в про­тив­ном слу­чае, если они ab­di­ce­bant, ar­ce­bant, mo­ne­bant, ref­ra­ga­ban­tur, то назы­ва­лись ad­ver­sae или евфи­ми­сти­че­ским выра­же­ни­ем al­te­rae; c) sig­na ex tri­pu­diis или augu­ria pul­la­ria, гада­ния по еде­нию кур. К ним обра­ща­лись во вре­мя коми­ций и пре­иму­ще­ст­вен­но перед нача­лом вой­ны и бит­вы; для этой цели пол­ко­во­д­ца на войне все­гда сопро­вож­дал pul­la­rius, содер­жа­тель кур. Он дер­жал цып­лят (pul­li) в клет­ке, и если они, выпу­щен­ные оттуда, быст­ро устрем­ля­лись на бро­шен­ную им пищу и хва­та­ли ее с такой жад­но­стью, что она пада­ла на зем­лю из клю­вов, то это счи­та­лось бла­го­при­ят­ным зна­ме­ни­ем и назы­ва­лось tri­pu­dium so­lis­ti­mum. (Cic. div. 1, 15. 2, 34). Если же куры, напро­тив, ниче­го не ели, неохот­но или мед­лен­но выхо­ди­ли из кле­ток или уле­та­ли, то в этом виде­ли пред­зна­ме­но­ва­ние несча­стья. Ино­гда доби­ва­лись бла­го­при­ят­но­го зна­ме­ния, моря голо­дом кур, или же при­бе­га­ли к обма­ну (Liv. 10, 40); d) augu­ria ex quad­ru­pe­di­bus или pe­destria, т. е., гада­ния по чет­ве­ро­но­гим живот­ным, если, напр., перед кем-нибудь пере­бе­жа­ла через доро­гу лиси­ца, соба­ка и т. п., счи­та­лись, ско­рее, част­ны­ми авгу­ри­я­ми и, будучи неча­ян­ны­ми зна­ме­ни­я­ми, толь­ко пото­му могут быть при­чис­ле­ны к авгу­ри­ям, что и они тол­ко­ва­лись авгу­ра­ми по извест­ным пра­ви­лам; [20] e) то же самое сле­ду­ет ска­зать и о зна­ме­ни­ях ex di­ris. Под назва­ни­ем di­ra (di­rus = ma­lus, omi­no­sus, gra­via ma­la por­ten­dens) разу­ме­ли вся­кий слу­чай­ный дур­ной знак, кото­рый не отно­сил­ся ни к како­му из четы­рех раз­рядов преды­ду­щих явле­ний, напр. споты­ка­ние ногой, раз­рыв рем­ня на сапо­ге, чиха­нье и т. п.

Sig­na ex cælo и ex avi­bus долж­ны были наблюдать­ся с опре­де­лен­но­го места. Для этой цели все­гда изби­ра­ли воз­вы­шен­ность со сво­бод­ным кру­го­зо­ром. В горо­де aus­pi­cia ur­ba­na совер­ша­лись на augu­ra­cu­lum, нахо­див­шем­ся на Капи­то­лии. Вре­ме­нем авспи­ций обык­но­вен­но была пол­ночь при ясном небе; при­нес­ши жерт­ву и помо­лив­шись, авгур очер­чи­вал жез­лом (li­tuus) про­стран­ство (templum) на небе и на зем­ле, сре­ди кото­ро­го он хотел делать свои наблюде­ния (templum ca­pe­re, fa­ce­re), и освя­щал его. На этом про­стран­стве он опять отде­лял мень­шее место (templum) для сво­ей палат­ки (ca­pe­re ta­ber­na­cu­lum), ограж­ден­ной колья­ми, копья­ми, дос­ка­ми и хол­стом (lo­cus saep­tus, templum lin­tea­tum) и имев­шей лишь один выход. Потом он садил­ся, покрыв голо­ву, и ожи­дал зна­ме­ние. По уче­нию етрус­ков, авгур обра­щал­ся лицом на юг, так что восток, стра­на све­та и сча­стья, был от него нале­во, а запад, стра­на тьмы и бед­ст­вия — напра­во. Таким обра­зом, счаст­ли­вые зна­ме­ния назы­ва­лись si­nistra, а несчаст­ные — dextra. Verg. A. 2, 693. 9, 631. Ovid. fast. 4, 833. У гре­че­ских пред­ска­за­те­лей дело про­ис­хо­ди­ло наобо­рот: они обра­ща­лись лицом на север, а пото­му у них пра­вая сто­ро­на зна­ме­но­ва­ла сча­стье, левая — бед­ст­вие, и в таком смыс­ле выра­же­ния dextra и si­nistra часто употреб­ля­ют­ся и у рим­ских поэтов. Hor. od. 3, 27, 15. При авспи­ци­ях важ­но было si­len­tium; все долж­но было про­ис­хо­дить в тишине и без малей­шей поме­хи. Кро­ме наблюде­ния (spec­tio) к заня­ти­ям авгу­ра при­над­ле­жа­ла так­же nun­tia­tio, изве­ще­ние о том, что было им заме­че­но; если виден­ное им озна­ча­ло неуда­чу или пре­пят­ст­вие, то изве­ще­ние это назы­ва­лось ob­nun­tia­tio.

II) Di­vi­na­tio в юриди­че­ском смыс­ле назы­ва­лось судеб­ное иссле­до­ва­ние о том, кому из несколь­ких обви­ни­те­лей пору­чить обви­не­ние под­суди­мо­го. Осталь­ные, так­же желаю­щие обви­нять под­суди­мо­го в том же пре­ступ­ле­нии, полу­ча­ли или отказ от вер­хов­но­го судьи, или же поз­во­ле­ние при­со­еди­нить­ся к обви­не­нию в каче­стве так назы­вае­мых su­perscrip­to­res (см. Su­perscrip­tio ). Речь, кото­рую про­из­но­сил желаю­щий быть обви­ни­те­лем, чтобы дока­зать на это свое пра­во, так­же назы­ва­лась di­vi­na­tio. Тако­ва была речь Цице­ро­на про­тив Цеци­лия, заявив­ше­го так­же жела­ние высту­пить обви­ни­те­лем Верре­са.

Источник