Для чего нужен храм в православии

Нужен ли Богу храм?

Размышления на праздник освящения храма Воскресения Христова в Иерусалиме

Есть одна очень важная мысль, которая часто звучит в полемике православных с протестантами. «Зачем вы строите такие огромные храмы, тратите столько денег и средств на устройство места поклонения Богу, Который ясно сказал: “Наступает время, когда и не на горе сей, и не в Иерусалиме будете поклоняться Отцу… Но настанет время и настало уже, когда истинные поклонники будут поклоняться Отцу в духе и истине, ибо таких поклонников Отец ищет Себе. Бог есть дух, и поклоняющиеся Ему должны поклоняться в духе и истине” (Ин.4:21, 23–24). Неужели вы думаете, что Богу нужны эти храмы, пышные облачения, дорогие убранства?» — с нескрываемым удовлетворением спрашивают нас. Но именно последняя мысль должна нас ободрить. Значит, люди, которые с нами говорят, не далеки от Православия, значит, мы сможем понять друг друга, потому что на этом и основывается православное отношение к храму: он Богу не нужен.

Евангелие невозможно понять, если подходить к нему лишь с точки зрения Божественной логики. Христос пришел не для того, чтобы сказать нам, что нужно Богу. Бог — Вседовольный, Он ни в чем не нуждается. Спаситель открыл нам истину о том, что нужно человеку! Это очень важная мысль. Она пронизывает все Евангелие. Иначе невозможно объяснить, почему Всемогущий Бог исцеляет слепого не одним повелением, не словом только, но употребляет для этого столько ненужных веществ и непонятных действий: «Сказав это, Он плюнул на землю, сделал брение из плюновения и помазал брением глаза слепому, и сказал ему: пойди, умойся в купальне Силоам, что значит: посланный. Он пошел и умылся, и пришел зрячим» (Ин. 9:6,7). Непонятно, почему Господь, одним словом Создавший Вселенную, «не может» сразу же исцелить слепого, но несколько раз возлагает на него руки и употребляет другие действия: «взяв слепого за руку, вывел его вон из селения и, плюнув ему на глаза, возложил на него руки и спросил его: видит ли что? Он, взглянув, сказал: вижу проходящих людей, как деревья. Потом опять возложил руки на глаза ему и велел ему взглянуть. И он исцелел и стал видеть все ясно» (Мк. 8:23–25). Оказывается, в Евангелии мы видим Бога, Который приходит к нам, слушает нас и понимает наши немощи, Который разговаривает с человеком на понятном для него языке пространства и времени: насыщает хлебом голодных (Мф. 14:17–21), прикасается к глазам слепых (Мф. 20:34), телам прокаженных (Лк. 5:13), одрам мертвых (Лк. 7:14), хотя и все может совершить одним словом, мыслию. И эта евангельская правда о Создателе, это непонятное для нас Его умаление поражают, повергая в недоумение: зачем это все нужно Ему.

Однако Евангелие открывает нам не только правду о Боге. Спаситель пришел для того, чтобы принести людям и правду о них самих. И правда эта лишена напрасных иллюзий: мы немощны и не можем одной лишь силой воли оторваться от реалий действительности, не можем не принимать во внимание того, что видим вокруг себя: «И, выйдя из лодки, Петр пошел по воде, чтобы подойти к Иисусу, но, видя сильный ветер, испугался и, начав утопать, закричал: Господи! спаси меня» (Мф. 14:29–30)…

Конечно же, храм не нужен Богу, не нужно Ему ни великолепное убранство, ни облачения, ни торжественность Богослужения. Однако это только часть правды. Есть и другая. И она также оправдана в Евангелии, как и первая. Мы – создания пространства и времени, а значит наши сердечные чувства, наше благоговение, благодарность не могут ограничиваться только душевными движениями. Бог вложил в нас удивительную связь телесного и душевного. Поэтому всякое расположение сердца естественно имеет и материальную форму выражения. И это правда Божественная, в которой сокрыта воля Создателя.

А еще первая заповедь Христовой лестницы добродетелей говорит: «Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное» (Мф. 5:3). А что такое «нищета духовная»? Это смирение, то есть честность перед собою. И вот эта евангельская честность побуждает нас признаться перед собою в том, что в обыденной жизни мы нечасто вспоминаем о Боге, не можем думать о небесном, когда вокруг безумно суетится мир. Даже уединенно созерцая красоту природы, мы скорее эстетически наслаждаемся, нежели благодарим Создателя. А значит, нам нужно конкретное время, конкретное пространство, «отвоеванное у греха и суеты», которое поможет наконец оторваться от мыслей о земном. Нам нужен образ, который обратит к возвышенному наш взгляд, нужно благоухание, которое отвлечет от мирских привязанностей наше обоняние, необходимо действие, которое оторвет от мыслей о будничных делах и планах наше воображение, нужно пение, которое поможет умиротворить душу от шумов безумного мира… Это и есть то смирение, с которого начинается путь к Богу, путь в храм. В этом признании нет противоречия Евангелию. Наоборот, только так и можно в нашей жизни оправдать смысл пришествия Спасителя в образе простого палестинского Плотника и распятия безумным бессильным созданием своего Всемогущего Создателя!

Господь принес человечеству правду о наших немощах и болезнях, Он явил нам и правду о Боге, Который разговаривает с человеком на доступном для него языке внешних действий и образов, посредством вещественных предметов. Это и есть Евангельская правда, которую логически понять невозможно, однако нельзя от нее убежать, не отказавшись от связи с Живым Богом. Поэтому не стоит подменять ее удобным самообольщением о том, что Бог у нас в душе, ибо Апостолы говорили о другом, они проповедовали «Христа распятого, для Иудеев соблазн, а для Еллинов безумие» (1Кор. 1:23)…

Да, скажем мы твердо, храм Богу не нужен, однако он необходим человеку, которого так любит Создатель! И в этом удивительном противоречии мы ясно видим Христову правду о человеке и его общении с Богом, познаем сокровенный евангельский смысл: «Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную» (Ин. 3:16).

Источник

Зачем вообще нужна Церковь? Разве нельзя верить «в душе» и общаться с Богом без посредников?

Приблизительное время чтения: 4 мин.

Начнем с того, что Церковь не человеческое изобретение, не корпорация специалистов, присвоивших себе право эксклюзивных посредников между Богом и миром. Церковь — это все мы во главе с Богом. Церковь основана Самим Господом Иисусом Христом для того чтобы люди и после завершения Его земной жизни, Воскресения и Вознесения могли оставаться в единстве с Ним, быть сопричастными иной, Божественной реальности. В Церкви действует Дух Святой, Который сошел на апостолов в день Пятидесятницы. Это воздействие продолжается и в наши дни. Оно осуществляется не абстрактно и теоретически, а через таинственную (т. е. воплощаемую в таинствах, богослужении, взаимообщении верующих) сторону бытия Церкви. «Верить в душе» — значит сознательно отлучить себя от канала богообщения, дарованного людям самим Богом.

Таким образом, Церковь не посредник; Церковь — это мы сами, народ Божий. Через Господа нашего Иисуса Христа Бог устанавливает с людьми (с теми, кто отзовется на проповедь Евангелия покаянием и верой) очень близкие, доверительные отношения. Библия сравнивает эти отношения с усыновлением, браком или подданством. Как говорит апостол Павел, все вы сыны Божии по вере во Христа Иисуса; все вы, во Христа крестившиеся, во Христа облеклись (Гал 3:26–27). Это усыновление вводит нас в Божию семью, и невозможно быть своим Богу и чужим Его людям. Поэтому Священное Писание не знает такого явления, как «одинокая вера» или «вера в душе»; христианин — это всегда член общины, собрания верных, принадлежность к которому начинается с Крещения и знаменуется участием в таинствах.

Само понятие Церкви заключает в себе несколько значений. В русском языке мы используем это слово как для обозначения здания, в котором совершаются богослужения, так и для крупных христианских сообществ — например, Русская Православная Церковь. У этого же слова есть еще и высший мистический смысл: в Новом Завете Церковь называется Телом Христовым, глава Которой сам Спаситель (см. 1 Кор 12:27; Еф 4:12). В греческом же языке, который стал основой христианского богословского лексикона, существует несколько определений церкви. Так, греческое слово το κυριακόν (kyriakon) употребляется по отношению к церковному сооружению, А словом ἡ ἐκκλησία (ekklēsia) — от глагола ἐκκαλέω (ekkaleō), что значит «призывать» — обозначали церковь как собрание людей, призванных Богом к Себе из разных племен, народов, социальных и возрастных групп. Вхождение в это собрание означает отказ от эгоистического существования, решимость вступить на путь духовного возрастания под началом Самого Христа, жизнь на основе веры и любви к Богу и ближним.

Вести такую активную духовную жизнь исключительно «в душе», без благодатной поддержки, которая дается нам в церковных таинствах, практически невозможно. Среди таинств особое место занимает Евхаристия, которую установил Сам Иисус Христос во время Тайной Вечери перед Своими крестными страданиями. В этом таинстве верующие под видом хлеба и вина причащаются Тела и Крови Спасителя, который четко сказал: если не будете есть Плоти Сына Человеческого и пить Крови Его, то не будете иметь в себе жизни (Ин 6:53), потому что ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь пребывает во Мне, и Я в нем (Ин 6:56). Тут «веры в душе» явно недостаточно. Если мы верим во Христа и доверяем Его словам, то участие в таинстве Евхаристии для нас обязательно. Если же мы не хотим выразить нашу веру таким образом, значит, ее у нас нет.

Нередко люди смущаются от того, с чем они сталкиваются, приходя в храм. Они ожидают увидеть совершенно иную жизнь, чем то, что их окружает в мире, ощутить какую-то особую атмосферу, любовь и чистоту, а вместо этого могут нарваться на хамство, услышать замечания в свой адрес. Кого-то возмущает, что в храме продают свечи, берут деньги за требы. С церковью связано много разных суеверий. Где же тут Христос? Очень хорошо ответил на этот вопрос один известный московский священник, сравнивший Церковь с Голгофой, на которой были собраны самые разные люди: разбойники, воины, фарисеи. На первый взгляд, могло показаться, что Христа там нет — даже апостолы разуверились, испугались и убежали. Но на самом деле Христос, поруганный и распятый, был в центре этого ужаса, а с ним Богородица, апостол Иоанн, жены мироносицы. Бог был там, хотя увидеть его было очень трудно.

Прийти в Церковь и остаться в ней — значит выразить свою веру и любовь к Богу. Это непросто и требует от человека усилий. Нужно серьезно духовно потрудиться, чтобы за внешней человеческой суетой рассмотреть Христа. Но оно того стоит, потому что результатом такого духовного подвига станет ни с чем не сравнимое ощущение присутствия Божьего, духовного единения с ближними, воссоединение с Тем, кто является источником жизни, обретение подлинного счастья.

Источник

Зачем ходить в храм, если «Бог в сердце»?

В наше время нередко можно услышать фразу: «Зачем ходить в храм? У меня Бог в сердце!» Казалось бы, такому человеку можно только позавидовать. Действительно, если у тебя Бог в сердце, то посещение храма выглядит каким-то излишеством. Но здесь возникает вопрос: насколько обоснована эта уверенность? Может, бог находится у этого человека в какой-нибудь другой части тела, например, в желудке? А может, и сам желудок стал для человека богом, по слову апостола Павла: Их бог — чрево (Флп. 3, 19).

Человек может пребывать в уверенности, что стал храмом Духа Божия, будучи игралищем нечистых духов

Но если человек прав, и его сердце действительно стало обителью бога, то можно ли быть уверенным, что это Бог истинный, а не тот, который силится выставить себя Богом, не являясь таковым? Вот что говорит об этом святитель Феофан Затворник: «Постника и молитвенника издали чуют бесы и бегут от него далеко, чтобы не получить болезненного удара. Можно ли думать, что где нет поста и молитвы, там уже и бес? Можно. Бесы, вселяясь в человека, не всегда обнаруживают свое вселение, а притаиваются, исподтишка научая своего хозяина всякому злу»[1]. Другими словами, человек может пребывать в уверенности, что стал храмом Духа Божия, будучи игралищем нечистых духов.

Кто-то скажет: «Вот, я пощусь и молюсь, только в храм не хожу». На это можно ответить, что молиться и поститься есть дело, конечно, доброе и необходимое, но само по себе недостаточное.

Если христианин, пусть и не оставляя личной молитвы, по своей воле удаляется от храмового богослужения, то, согласно святым отцам Церкви, это является показателем духовного нездоровья. Преподобный Варсонофий Оптинский предлагает на эту тему следующее рассуждение. У одного святого отца спросили: «Есть ли верные признаки, по которым можно узнать, приближается ли душа к Богу или отдаляется от Него? Ведь относительно обыденных предметов есть определенные признаки — хороши они или нет. Когда, например, начинают гнить капуста, мясо, рыба, то легко заметить это, ибо испорченные продукты издают дурной запах, изменяют цвет и вкус, и внешний вид их свидетельствует о порче.

Ну а душа? Ведь она бестелесна и не может издавать дурного запаха или менять свой вид». На этот вопрос святой отец ответил, что верный признак омертвения души есть уклонение от церковных служб. Человек, который охладевает к Богу, прежде всего начинает избегать ходить в церковь. Сначала старается прийти к службе попозже, а затем и вовсе перестает посещать храм Божий[2].

Признак того, что Бог пребывает в сердце – любовь к храмовому богослужению

Таким образом, стремление к церковной службе является для христианина тем духовным камертоном, с которым мы можем всегда сверять состояние своей души. Признаком того, что Бог пребывает в сердце, является любовь к храмовому богослужению.

Церковь – это христиане, соединенные со Христом в единый богочеловеческий организм

В центре храмового богослужения находится величайшее христианское таинство — причастие Тела и Крови Христовых. Все богослужение построено так, чтобы подготовить нас к этому таинству наилучшим образом, и является уже само по себе преддверием и предвкушением нашего вечного пребывания с Богом. В церковной службе видимым образом проявляется учение о Церкви, как о Теле Христовом. Церковь — это христиане, соединенные со Христом в единый богочеловеческий организм. Как телу естественно сохранять единство, так и для христианина естественно стремиться к единству с главою Церкви — Христом и со всеми христианами, объединенными во Христе в единое тело. Поэтому участие в богослужении является для христианина не тяжкой повинностью, не суровым наказанием или изощренной пыткой, а неким природным и жизненно необходимым устремлением. Отсутствие такового должно служить нам сигналом того, что мы духовно больны и находимся в серьезной опасности, что наша жизнь требует скорейшего исправления.

Конечно, не всегда нам легко участвовать в общественном богослужении, не всегда хочется. У каждого случаются состояния, когда приходится себя заставлять идти в храм. Но без этого духовная жизнь невозможна.

Откуда в нас эта тяжесть, это нежелание? Все оттуда же — от наших страстей, которые настолько вошли в наши души, что стали для нас как бы второй природой («привычка — вторая натура»), от которой без труда и без болезни не избавишься.

Влияние богослужения на страсти можно сравнить с действием света на обитателей темной пещеры. Животные и насекомые, привыкшие к ночи и мраку, при появлении света приходят в движение и стремятся улететь, убежать, уползти в места привычные, в места темные, «безопасные», удаленные от света.

Так и страсти в нас, пока мы далеки от Церкви, от храма, от богослужения, дремлют в привычном и уютном душевном мраке. Но стоит нам прийти в храм на службу, и словно бы все силы ада восстают в наших телах и душах. Ноги ватные, в голове туман, спина болит… Да и вокруг все возмущает: чтецы читают непонятно, певчие сбиваются и фальшивят, священника или нет, или он куда-то торопится, у дьякона вид вызывающий, в церковной лавке отвечают нелюбезно, все какие-то мрачные, а если шутят и улыбаются, то это тоже раздражает («в святом-то месте!») и т.д. т.п. Ну и, конечно, фоном мысль: «Что я тут делаю?». И если не понимать необходимости храмовой молитвы, то шансов удержаться в храме почти нет. Тем не менее истинного утешения мы нигде, кроме храма, не получим.

Многим знакомо состояние уныния, или, как сейчас принято выражаться, депрессии, когда ничто не радует и все теряет смысл. В храм в этом состоянии также идти не хочется. Но православные люди знают, что если все же заставишь себя и доберешься до храма и богослужения, то все каким-то чудесным образом меняется. Вроде и простоял-то на службе бестолково, молитв почти не слышал, сам не столько молился, сколько пытался справиться с душевной бурей или с роящимися мыслями, а выходишь из храма, и на сердце — мир. Вроде бы внешне ничего не изменилось, обстоятельства все те же, но они уже не кажутся такими непреодолимыми, как раньше.

В храме наша молитва получает полноту, соединяясь с молитвой всей Церкви Христовой

И это неудивительно. Ведь в храме наша несовершенная молитва получает полноту, соединяясь с молитвой всей Церкви Христовой, в которой Сам Дух ходатайствует за нас воздыханиями неизреченными (Рим. 8, 26). Поэтому в большинстве случаев даже самая глубокая и сосредоточенная частная молитва не будет для души столь благотворной, как пусть и несовершенная молитва церковная.

Святые отцы часто называют храм «небом на земле». В нем мы соприкасаемся с миром горним, входим, если так можно выразиться, в пространство вечности. Здесь мы получаем усмирение страстей и защиту от насильственного влияния злых духов, делаясь (по крайней мере на время) недоступными для них. Каждый раз, входя в пространство храма, мы совершаем свой личный малый исход из мира, который лежит во зле (1 Ин. 5,19), и избегаем его смертоносного жала.

Действие общественной молитвы есть обратная сторона двоякой заповеди Божией о любви к Богу и к ближнему, поскольку личная молитва каждого христианина, молящегося в храме, усиливается, с одной стороны, молитвами других молящихся, а с другой — энергией Божественной.

Вот что писал об этом наш древнерусский святитель Симон, епископ Владимирский и Суздальский: «Не будь лжив, под предлогом телесной немощи не отлучайся от церковного собрания: как дождь растит семя, так и церковь влечет душу на добрые дела. Все маловажно, что творишь ты в келии: Псалтирь ли читаешь, двенадцать ли псалмов поешь, — все это не сравняется с одним соборным: «Господи, помилуй!» Вот что пойми, брат мой: верховный апостол Петр сам был церковь Бога живого, а когда был схвачен Иродом и посажен в темницу, не молитвами ли Церкви был он избавлен от руки Ирода? И Давид молится, говоря: «Одного прошу я у Господа и того только ищу, чтобы пребывать мне в доме Господнем во все дни жизни моей, созерцать красоту Господню и рано посещать святой храм его». Сам Господь сказал: «Дом мой домом молитвы наречется». «Где, — говорит он, — двое или трое собраны во имя мое, там Я посреди них». Если же соберется такой собор, в котором будет более ста братии, то как же тебе не верить, что тут Господь Бог наш»[3].

Конечно, порой случаются объективные обстоятельства, действительно препятствующие посещению храма. Но не всё, что кажется нам препятствием, является таковым в очах Божиих. В этом отношении показателен случай, описанный в житии праведной Иулиании Муромской: «Одна же зима была столь студеная, что земля расседалась от мороза. И не ходила она некоторое время в церковь, но молилась Богу дома. И вот однажды пришел поп той церкви рано утром один в церковь, и был глас от иконы Пресвятой Богородицы, глаголющий так: “Иди, скажи милостивой Улиянии: что в церковь не ходит на молитву? Хотя и домашняя молитва ее Богу приятна, но все не так, как церковная»[4].

Для человека, утвердившегося на пути божественном, посещение церковной службы становится потребностью не меньшей, а порой даже большей, чем питание телесное. Особенно остро ощущают эту потребность святые. Так, праведный Иоанн Кронштадтский признавался: «Я угасаю, умираю духовно, когда не служу в храме целую неделю, и возгораюсь, оживаю душою и сердцем, когда служу. »[5].

Впрочем, и сегодня, наверное, в каждом православном храме можно встретить хотя бы одну прихожанку, которая, подобно евангельской Анне пророчице (ср. Лк. 2, 36–37), почти постоянно пребывает в храме. При том, что окружающие этому обыкновенно отнюдь не способствуют. И близкие ее укоряют, и свои, православные, убеждают поумерить пыл, а она, превозмогая годы и болезни, едва ли не ползком, а все стремится на любезную изболевшемуся сердцу «обедню».

В заключение хочется привести удивительный пример непобедимой любви к Божественной службе одной из греческих подвижниц благочестия XX века: «Боголюбивая Кети не хотела пропускать ни одной вечерни и литургии. Она желала ходить на службу каждый день, поэтому искала храмы, где литургия совершалась и в будни. Она жертвовала своим сном, совершала многочасовые пешие переходы, лишь бы не пропустить Божественной литургии

Один раз, когда мост снесло водой, на другой берег ей помог перебраться один старый пастух. Порой ей доводилось проводить в пути много часов. Однажды на Кети напали собаки, в другой раз она встретила медведя, но звери не причинили ей никакого вреда.

Трудно описать все, что случалось с Кети. Телефонов тогда не было. Как-то раз никто из знакомых иереев не предупредил ее о литургии. После работы Кети все же отправилась в путь. Сначала дошла до Филиппиады. Затем побывала в селениях Камби, Пантанасса, Святой Георгий. Но нигде службы не было, а тем временем стемнело. Кети (по-прежнему пешком) отправилась в Керасово, а оттуда в Вулисту, где к ней присоединилась сестра батюшки. По дороге они оступились и упали в яму. Женщины по колено провалились в асбест. Привели себя в порядок и отправились на литургию. Всего за вечер и ночь Кети прошла расстояние 30 километров. И так бывало нередко.

Однажды в храме Кети упала со стула, на который забралась, чтобы зажечь лампадки. У нее случился перелом бедра. Она попала в больницу, где ей был прописан постельный режим. Но как она тогда смогла бы посещать службы? Хромая, она вышла из госпиталя, остановила машину и поехала в храм святого Георгия селения Филиппиада, где служил ее знакомый — отец Василий Залакостас. Там она легла в храмовом притворе. Двадцать дней и ночей она провела в церкви. Ежедневно приезжал священник и совершал Божественную литургию.

Однажды зимой случилось сильное ненастье. Ветер с корнем вырывал деревья. Но и это не стало препятствием для Кети. Ни секунды не сомневаясь, она отправилась на литургию, но обратно долго не возвращалась. Коллеги в волнении ждали Кети. Наконец она показалась. Ее лицо радостно сияло, хотя все ноги (насколько они были видны под ее длинным платьем) были в крови. Она объяснила, что опоздание связано с тем, что ей приходилось перелезать через поваленные деревья, встречавшиеся у нее на пути.

Так что же все-таки чувствовала Кети во время Божественной литургии? Наверное, это было что-то необъяснимое, если она, превозмогая все трудности, делала все возможное и невозможное, чтобы попасть на службу. Она сама пела, одаривала священников, носила с собой тяжелые богослужебные книги.

Иногда она ходила на ночную службу, а утром спешила еще на одну Божественную литургию. А потом, навещая своих знакомых и слыша, как по радио транслируют службу, становилась на молитву в третий раз. Она вставала на колени и творила земные поклоны. Никакой шум не мог ее отвлечь.

Ее любовь к богослужению была такова, что часто, засыпая, она шептала: «Церковь, Церковь. «»[6].

Остается лишь пожелать всем нам стяжать хоть малую толику той любви к церковному богослужению, которая описана в этих строках!

[1]Феофан Затворник, свт. Мысли на каждый день. День 206: Неделя десятая по Пятидесятнице (1 Кор., 4, 9–16; Мф. 17, 14–23).

[2] Варсонофий Оптинский, прп. Беседы. Келейные записки. Духовные стихотворения. Воспоминания. Письма. «Венок на могилу Батюшки». — [Б. м.]: Введенский ставропигиальный мужской монастырь Оптина Пустынь, 2013. — С. 130.

[3] Киево-Печерский патерик. — Репринт. — [М.]: Изд. Св.-Троицкой Сергиевой Лавры, 1991. — С. 19–20.

[4] Повесть об Улиянии Осорьиной// Изборник: Повести Древней Руси/ Вступ. ст. Д. Лихачева. — М.: Худож. лит., 1987. — С. 274.

[5] Иоанн Кронштадский, прав. Моя жизнь во Христе. Т. 2, § 1177.

[6] Подвижники-миряне/ пер. с греч. Афанасий Зоитакис. — М.: Св. Гора. — Т. 1. — 2010. — 231–234.

Источник

Для чего нужна Церковь человеку?

про­то­и­е­рей Алек­сандр Глебов

Сего­дня на вопрос: «Явля­е­тесь ли вы веру­ю­щими чело­ве­ком?», боль­шин­ство людей отве­чает: «Бог у меня в душе и посред­ники мне не нужны». Как Вы про­ком­мен­ти­ру­ете то, что Цер­ковь, в мас­со­вом созна­нии, изы­ма­ется из веры в Бога?

Вопрос очень акту­аль­ный. В первую оче­редь подоб­ный вопрос про­ис­те­кает из непо­ни­ма­ния мно­гими людьми функ­ции Церкви, ее назна­че­ния. Сего­дня вопрос о Церкви – это, в первую оче­редь, вопрос о цер­ков­ной куль­туре, о цер­ков­ных празд­ни­ках, о святых. Люди более про­све­щен­ные могут пораз­мыш­лять о хри­сти­ан­ской фило­со­фии и исто­рии. Но крайне редко вопрос о Церкви каса­ется сущ­но­сти самой Церкви. Несмотря на коли­че­ство храмов и коли­че­ство людей, отно­ся­щих себя, хотя бы по факту своего кре­ще­ния, к пра­во­слав­ной вере, вопрос о том, что такое Цер­ковь и, соб­ственно, для чего она нужна, для многих сего­дня оста­ется откры­тым. Непра­виль­ное пони­ма­ние Церкви часто при­во­дит к ее кри­тике. Пред­став­ле­ние людей о Церкви не тож­де­ственны тому, чем Цер­ковь явля­ется на самом деле. Поэтому, прежде чем отве­тить на Ваш вопрос, надо ска­зать несколько слов об онто­ло­ги­че­ской при­роде Церкви и о ее назна­че­нии. Гос­подь осно­вал Цер­ковь с одной един­ствен­ной целью – про­дол­жать то дело, ради кото­рого Бог пришел в этот мир, стал чело­ве­ком, постра­дал, умер и вос­крес: дело спа­се­ния людей! Ведь Бого­че­ло­века Иисуса Христа мы так и назы­ваем – Спа­си­тель. Бого­слов­ский термин «спа­се­ние» очень отли­ча­ется от того, что мы назы­ваем спа­се­нием в нашей повсе­днев­ной жизни. Когда мы упо­треб­ляем слово «спа­се­ние», то имеем в виду избав­ле­ние чело­века от какой-то опас­но­сти. Напри­мер, врачи спасли боль­ного, то есть сохра­нили ему жизнь, выле­чили его и так далее. Это всем понятно, а вот Свя­щен­ное Писа­ние и вслед за ним хри­сти­ан­ское бого­сло­вие гово­рит о спа­се­нии в ином ключе.

В Таин­ствах Церкви чело­веку дается дар бла­го­дати. А в чем состоит вклад самого чело­века?

От чело­века в деле спа­се­ния тре­бу­ется одно – вера. Здесь сле­дует дать пояс­не­ния, потому что у нас само поня­тие веры пре­тер­пело некую инфля­цию. Веру­ю­щим себя назы­вает чело­век, кото­рый при­знает бытие Бога. Если мы поня­тие веры огра­ни­чим только такой харак­те­ри­сти­кой, тогда нам при­дется при­знать дья­вола самым веру­ю­щим суще­ством на свете, потому что он, в отли­чие от людей, нико­гда не сомне­вался в суще­ство­ва­нии Бога. Поня­тие хри­сти­ан­ской веры зна­чи­тельно глубже. Веру­ю­щий чело­век – это чело­век, без­гра­нично дове­ря­ю­щий Богу. Дове­ря­ю­щий тому, что все то, что Бог посы­лает в его жизни, направ­лено к его конеч­ному благу, направ­лено к его спа­се­нию. Именно этот аспект нашей веры под­вер­га­ется наи­боль­шим сомне­ниям, потому что Бог нам посы­лает не букеты роз. Бог своим после­до­ва­те­лям посы­лает крест и иногда этот крест очень тяже­лый. При­нять боль, стра­да­ния, испы­та­ния, как милость Божию, как Его любовь, как Его заботу, как нечто, веду­щее к чему-то боль­шему, – это невоз­можно. Это невоз­можно ни силой чело­ве­че­ского ума, ни чело­ве­че­ской логи­кой, ни нашими пред­став­ле­ни­ями о спра­вед­ли­во­сти или о состра­да­нии. Это воз­можно только верой, только без­гра­нич­ным дове­рием Богу, что Бог своим про­мыс­лом таким обра­зом ведет чело­века к веч­ному спа­се­нию. Вера – это и дар, вера – это испы­та­ние, вера – это борьба. Иногда люди, кото­рые заяв­ляют о своей вере, просто не пони­мают, о чем они гово­рят. В лучшем случае они имеют в виду, что, в отли­чие от ате­и­стов, они при­знают нали­чие в мире высшей силы, кото­рая назы­ва­ется Бог, но этим вся их вера исчер­пы­ва­ется.

Отец Алек­сандр, как Вы дума­ете, чего люди ждут от Церкви сего­дня?

Люди ждут от Церкви того же самого, чего от Христа ждали Его совре­мен­ники: помощи и чуда. Если вспом­нить еван­гель­скую исто­рию, то народ шел за Хри­стом тогда, когда Хри­стос каким-то обра­зом участ­во­вал в их жизни, помо­гал им. Напри­мер, совер­шил чудо умно­же­ния хлебов, накор­мил пять тысяч чело­век, и на сле­ду­ю­щий день эта толпа хочет про­воз­гла­сить Его царем. Вос­кре­сил Лазаря – на сле­ду­ю­щий день вос­тор­жен­ный народ встре­чает Его в Иеру­са­лиме как Мессию. Но когда Он стал гово­рить, что пришел в этот мир не для того чтобы решать какие-то их про­блемы, а чтобы дать им вечное спа­се­ние, и что царем Он не соби­ра­ется быть, потому что Цар­ство Его не от мира сего, – Он тут же стал никому неин­те­ре­сен и Его отпра­вили на Крест. То же самое про­ис­хо­дит в отно­ше­нии Церкви. Если чело­век чув­ствует какую-то помощь от Церкви, какую-то выгоду, тогда он согла­сен верить, ходить в храм, испол­нять какие-то цер­ков­ные пред­пи­са­ния. А если, кроме обе­ща­ния веч­ного спа­се­ния, ника­кой ощу­ти­мой помощи он не имеет, то он просто не видит в этом ника­кого смысла. За годы своего слу­же­ния я посто­янно обща­юсь с людьми, кото­рые при­хо­дят в храм и спра­ши­вают, что нужно сде­лать, чтобы решить какие-то свои про­блемы. Про­блемы, свя­зан­ные со здо­ро­вьем, с личной жизнью, с про­фес­си­о­наль­ной жизнью и многие другие. Они спра­ши­вают, кому надо молиться, кому ста­вить свечи, но ни разу я не встре­чал чело­века, кото­рый бы пришел в храм и спро­сил: «Что нужно сде­лать, чтобы обре­сти вечную жизнь?» Полу­ча­ется пара­докс: люди при­хо­дят в Цер­ковь и пыта­ются решить то, что Цер­ковь не решает, а тот един­ствен­ный вопрос, ради кото­рого надо при­хо­дить в Цер­ковь и ради кото­рого Гос­подь осно­вал Цер­ковь, вопрос веч­ного спа­се­ния – он так и оста­ется самым невос­тре­бо­ван­ным.

веду­щая: Марина Лоба­нова

Духовно-про­све­ти­тель­ский теле­про­ект «Слово»

Источник