Для чего нужна корова человеку
Чем полезна корова? Почему корова – священное животное?
Почему корова – священное животное? Чем полезна она для человека, природы, цивилизации?
Различные сайты неоднократно пытались осветить эти вопросы, но получалось как-то нечетко, непонятно, длинно.
Сегодня попытаемся обобщить все максимально кратко и емко.
Корова, действительно, является священным животным в религиях многих стран мира. Например, широко известно, что корова – священное животное в Индии и такой религии как индуизм, но далеко не все знают, что коров почитали в древности и на Руси, и в других странах по всему миру.
Факт 1. Корова с первых лет нашей жизни кормит нас полезнейшими молочными продуктами:
– молоком,
– творогом,
– маслом,
– сметаной,
– сливками,
– сыром,
– йогуртом,
– простоквашей,
– кефиром,
– ряженкой и др. молочными и кисломолочными продуктами.
Факт 2. Навоз коровы – это не просто эффективное экологически чистое удобрение, это основа процветания традиционного сельского хозяйства.
Навоз коровы обладает уникальными свойствами.
Скептики могут почитать все статьи данной рубрики и убедиться в этом сами.
Факт 3. Нам, выросшим среди автомобилей, стоит вспомнить, что еще в 19 в. этих машин, равно как и тракторов попросту не было. А попробуй-попаши и потаскай на своем горбу!
А вот быки и волы издревле использовались в сельском хозяйстве в качестве тягловой силы (на пахоте, в повозках и т.д.). Не тарахтит, не коптит, не портит почву – чем не экотрактор!
От быков, волов (и других с/х животных, конечно) реально зависели урожай и жизнь людей.
Факт 4. Коровы – очень мирные, спокойные, заботливые и добрые животные.
Поэтому существуют даже методики улучшения состояния психически больных через их соприкосновение с этими замечательными животными.
Еще о пользе коров и даже их навоза см. ниже в других статьях этой рубрики! Это редчайшая информация!
Описание коровы
Размеры тела взрослых коров составляют обычно около 2-3 метров в длину, и 1-1,5 метров в холке, в то время как быки заметно крупнее, и способны превышать в длину 3 метра, достигая в холке 1,8 метров. Масса животных составляет примерно 200-700 кг у коров, и около 300-900 кг у быков (впрочем, могут животные превышать массой тела и тонну.
Окрас животных обычно является либо черно-белым, либо коричнево-белым. Но даже со столь скудным сочетанием цветов окрас каждой особи является уникальным, хоть немного да отличаясь. Впрочем, могут в их окрасе наличествовать и другие цвета (красный, к примеру, но всё равно в сочетании с белым).
Быки и коровы являются социальными животными, и обычно держатся группами, образуя стадо из нескольких десятков особей. Являются травоядными животными, не представляя угрозы другим живым существам. Большую часть суток они пасутся на лугах и пастбищах, питаясь травой, преимущественно. 
Польза от коров
Коровы являются очень известными и распространёнными в мире животными. Они массово разводятся как в сельском хозяйстве, так и в домашнем. Наиболее ценятся коровы за производимое ими молоко, которое они получают в результате переработки травянистой растительности.
Каждая корова способна производить от 200 кг до 30 тонн молока ежегодно. Во многом зависят удои от породы коров, также значение имеют климатический регион, условия обитания, качество питания и ухода за животными. Обычно удои составляют 1-10 тонн от коров молочных пород.
Полученное молоко содержит большое количество кальция и иных полезных веществ. Употребляется в пищу в естественном виде, а также применяется для изготовления молочных продуктов: сметаны, кефира, творога, сыра, масла и иных полезных продуктов питания. Кроме того, коровы разводятся для получения мяса, говядины, весьма ценимой в мире.
Коровы являются очень полезными домашними животными, разведением которых людьми занимаются издавна. Обеспечивая животных жильём, питанием и заботой, люди получают огромную пользу, из-за чего и ценят их.
Неизвестное сельское хозяйство, или Зачем нужна корова?
Посоветуйте книгу друзьям! Друзьям – скидка 10%, вам – рубли
Введение
Книга выходит на двух языках – русском и английском. Ее план мы долго обсуждали и несколько раз переделывали. Ведь совместить результаты наблюдений с научным анализом непросто. Хочется избежать субъективного или поверхностного описания ситуаций, но и засушенный анализ статистики без конкретных примеров, без представления о том, как в разных районах живут люди, не сможет «достучаться» до читателя. К тому же надо рассчитывать на разное восприятие нашего материала русским и иностранным читателем. В результате, при почти одинаковом плане, русский и английский варианты книги разошлись.
Русский вариант – это продолжение и развитие сюжетов моей книги «Сельская Россия на перепутье», изданной в 2003 году (Нефедова 20036). Однако новая книга далась мне тяжелее первой. Та в большей степени основывалась на статистике, а частные хозяйства рассматривались как один из трех аграрных укладов. Предлагаемая книга посвящена только им. Надо было увязать в единый узел статистический анализ, многочисленные интервью, результаты опросов населения и личные наблюдения, значительно расширив при этом число районов исследования. Вся книга поэтому построена на ритмике переходов от частностей к общей картине и обратно. По существу это первые шаги в социальной географии сельского хозяйства. Может быть, выводы и не всегда однозначны, но, по крайней мере, мы старались подкрепить их надежным материалом.
Помогло и соавторство с Джудит Пэллот. Ее взгляд со стороны позволил увидеть некоторые привычные реалии в другом свете. Английский вариант книги – это не просто перевод русского текста. При его подготовке моему соавтору пришлось пояснять и разжевывать англоязычному читателю многие нюансы нашей повседневной жизни: зачем заниматься сельским хозяйством, если все продукты можно купить в ближайшем супермаркете, зачем нужна корова, отнимающая столько времени и сил и мешающая основной работе. В английской версии приводится больше подробных интервью с населением, чтобы иностранным читателям стала понятна и наша современная жизнь, и наша психология.
Для русского читателя эта книга – по сути попытка рассказать о теневой стороне нашего сельского хозяйства. Судьбой крупных предприятий озабочены все. О них мы слышим в сводках наших СМИ, о них рассуждают политики, о них пекутся местные власти, о них собирается статистика. Но оказывается, что крупные и средние предприятия производят менее половины сельскохозяйственной продукции. Фермеры, о которых столько писали и спорили, дают всего 4 %. А основную массу продовольствия для себя и для других создают люди на своих клочках земли, посвящая этому все свободное время, включая выходные и отпуск. Причем горожане в своей массе производят в итоге даже больше, чем сельские жители.
Почему наше городское население так озабочено сельскохозяйственной деятельностью? Почему всю нашу историю при барине, при колхозе и без него наши крестьяне имели кусочек землицы при доме, а порой и скотину, и всю свою жизнь «вкалывали» как бы вдвойне: на хозяина, а потом на себя. Почему в 1990-е годы, когда им были предоставлены возможности расширения землепользования и создания частного товарного хозяйства, большинство ими не воспользовалось, боясь высунуться за забор, ограничивающий близкий их сердцу крохотный участок. Но зато на своей землице создали зачастую такое мощное хозяйство, которому может позавидовать иной фермер. Почему реформы, нацеленные на продвижение вперед, отбросили сельское сообщество назад, к расширению традиционного хозяйства?
Какие они – хозяйства населения? Ответ на этот вопрос требует учета местной специфики. Ведь страна наша огромна и разнообразна, а эти хозяйства растут «снизу», как бы впитывая специфику самой территории с ее природой, историческими и культурными традициями, характером расселения, и это делает их очень «географичными». Если экономические и социальные аспекты индивидуальных хозяйств все же исследованы специалистами разного профиля (см., например: Крестьяноведение 1996: Крестьяноведение 1999: Неформальная экономика 1999: Развитие 1999: Рефлексивное крестьяноведение 2002: Прауст 1998: Калугина 2001: Шмелев 2002: Бондаренко 2003: Пациорковский 2003 и др.), то их география по большому счету остается неизвестной, хотя иной раз очень яркой.
Мы попробуем показать, как живут люди в сельской местности с помощью своего хозяйства, как они взаимодействуют с колхозами, с фермерами и друг с другом, какими ресурсами располагают. Посмотрим, как различаются индивидуальные хозяйства в разных природных условиях и у разных народностей. Расстояние до города или до транспортной магистрали тоже может оказаться важным для специализации хозяйств и для их товарности.
В общем, мы старались разглядеть их как вблизи, так и издалека, «сверху», чтобы понять характерные межрегиональные различия. Книга охватывает самые разные районы Европейской России, рассказывает о том, как живут или выживают люди и в суровой тайге, и на благодатном юге, недалеко от столицы и в нечерноземной глубинке, в сухих степях на границе с Казахстаном и в дельте Волги. Вы сможете увидеть Россию в целом, в совокупности ее 89 регионов, различия между которыми показаны на картах, сможете узнать, что происходит внутри регионов, как отличаются друг от друга административные районы, отдельные села и домохозяйства и от чего это зависит.
Хозяйства населения – лишь часть сложного социально-экономического организма. Но в каждой его клетке заложена программа поведения, которая демонстрирует ресурсы всего целого. Будет ли Россия конкурентоспособной или обречена на отставание? Именно отношения в деревне, как наиболее консервативном секторе нашего общества, показывают, далеко ли продвинулись реформы, имеют ли они шансы на успех и насколько различаются их результаты в разных регионах страны.
Я благодарна всем коллегам, с которыми, помимо Джудит Пэллот, мне пришлось путешествовать по регионам России, собирая материал для этой книги. Прежде всего, профессору Рэдфордского университета Григорию Иоффе, с которым мы уже много лет работаем вместе в различных научных проектах, касающихся сельского хозяйства. При его участии собирались материалы в Подмосковье, Рязанской области и в Чувашии. И сотрудникам Института географии РАН – Андрею Трейвишу, Дмитрию Люри, Ирине Волковой, Ольге Глезер. Особенно хочется отметить аспирантку Александру Макееву, которая очень помогла в сборе материалов по Подмосковью, Ставрополью, Самарской области, Валдайскому и Каргопольскому районам. Я благодарю сотрудников Пермского, Рязанского, Саратовского, Ставропольского и Чебоксарского университетов, выделивших нам студентов для анкетирования населения, помогавших в организации поездок по их регионам и иногда путешествовавших вместе с нами, а также Л.М. Григорьева (Экспертный институт, Москва) и Администрацию Самарской области, предоставивших мне возможность исследовать этот регион. Спасибо Оксфордскому университету и Институту географии Российской академии наук за поддержку наших исследований и финансовую помощь в издании этой книги.
Я благодарю также сотрудников «Нового издательства», которые, потратив в свое время много сил на мою книгу «Сельская Россия на перепутье», не испугались работы над моим новым сочинением.
Глава 1
Хозяйства населения были всегда
1.1
О чем эта книга?
Есть указание быть самостоятельным.
Коза и 100 коров
Это пример очень скромного хозяйства. Правда, Анна Петровна не прочь и продать немного козьего молока или овощей. Но у всех соседей такой же огород и покупателей нет, разве только городские дачники изредка что-то купят.
Хозяйство Ивана тоже в Нечерноземье, но поближе к городу. Оно мощнее, да и семья больше: жена, двое детей. Иван работает в колхозе трактористом. Прежде, до 1990 года, у него была высокая зарплата. Справил большой деревянный дом, купил мотоцикл. Но после реформ колхоз лихорадит, производство стало убыточным, зарплату платят нерегулярно. Да и деньги-то – мизерные. Только в страду можно заработать, и все равно семью не прокормишь. Жена работает в местной библиотеке и получает еще меньше. Пришлось завести корову, прокормить которую помогает колхоз – вместо зарплаты дает корма. Зима длинная, корова с октября по май в стойле, нужно много сена. Поэтому дополнительно к огороду Иван взял в аренду сенокос в один гектар. Брошенной земли вокруг сколько угодно, надо только заявление в сельскую администрацию написать. А заготавливает сено сам, на том самом тракторе, на котором работает в колхозе. Он и другим сено вывозит на этом же тракторе, это тоже приработок. Председатель колхоза ругает его за использование колхозной техники в личных целях. Но куда он без Ивана денется. Трактористов не хватает, никто не хочет в колхозе работать за такие деньги.
Есть у Ивана и свой огород, вернее даже два. У дома он сажает всякие овощи – так чтобы хватало на лето и на зимние заготовки. А на окраине села арендует у администрации еще 15 соток под картофель. Пашет на колхозном тракторе и себе и другим, и тем тоже подрабатывает. Картофель порой остается, и излишки продаются.
Здесь хозяйство мощнее. Цель его тоже в основном заключается в снабжении своей семьи продуктами, но некоторые излишки продаются, и это дает существенную добавку реальных денег к мизерным зарплатам. Помогает и востребованная профессия тракториста. Уровень жизни Ивана и его семьи можно считать средним для сельской России, если не учитывать огромных затрат времени и сил на по сути двойную работу: официальную и содержание собственного хозяйства.
Третий пример показывает хозяйство специализированное. Лара работает продавщицей в магазине в подмосковном селе. Но главное ее занятие – другое. Лара с семьей выращивает капусту, квасит ее и продает в Москве. Муж Лары работает в колхозе, старики родители – на пенсии, сын учится в школе. Доход от капусты, никем не регистрируемый, без каких-либо налогов – в 2–3 раза больше официального дохода всей семьи, включая зарплаты и пенсии. Скота нет, все время и силы семьи уходят на капусту.
Весь немалый участок у дома (30 соток) засажен капустой. Землю обрабатывает трактор, который они нанимают весной. Рассаду капусты выращивают заранее и с избытком, так что часть рассады продают. Сажают, пропалывают и поливают вручную. Помогают и старики, и сын. Когда капуста вызревает, в специальном сарае, где хранятся бочки, начинается резка и засолка. Это настоящее искусство. Лара хранит свой рецепт засолки в секрете, зато квашеная капуста получается у нее на славу. Начиная с осени, Лара с мужем по очереди все выходные и иные свободные дни ездят в город на рынок – продавать свой товар. Городские покупатели уже знают Ларину капусту, она идет нарасхват. На рынке приходится платить определенную мзду местным рэкетирам. Когда места на рынке не хватает, Лара продает капусту прямо на улице, на ящиках. Правда, и тут приходится платить, но уже милиционерам. Тем не менее к весне вся капуста продается, и с апреля начинается новый цикл. Ничего, кроме капусты, Лара на своем приусадебном участке не выращивает. Правда, на окраине села у нее есть небольшой огород с картофелем для себя. И все-таки основная цель ее хозяйства – заработать деньги: тогда можно купить и все продукты.
И последний пример – тоже специализированного, но еще более мощного, скотоводческого хозяйства. Фатима приехала в предгорья Ставрополья из Дагестана. Там, дома, в горах, вся ее семья испокон веков занималась скотоводством. И колхозы были, но свой скот все равно все держали, хотя пастбищ и не хватало. Колхозы помогали с кормами, а когда в 1990-х годах колхозы развалились, семья Фатимы (муж, его три брата с женами и детьми) решили уехать в соседний регион. Здесь и населения поменьше, и пастбищ больше, и колхозы целее. Выбрали село в предгорьях, где уже обосновалось много даргинцев, купили два дома рядом и перевезли все свое хозяйство. А хозяйство немалое:
70 голов крупного рогатого скота, из которых половина коров, и около 100 овец. Официальной работы нет, и вся семья занимается только скотом. Мужчины строят хлев, пасут скот, стригут овец, продают молоко и творог, мясо и шесть, женщины доят коров и ведут домашнее хозяйство. Все доходы – только от своего хозяйства. Огорода почти нет. Все, что необходимо для пропитания, обменивают у местных жителей на молоко и мясо или покупают в магазине. Село многонациональное, здесь и русские, и чеченцы, и черкесы, и даже несколько эстонских семей занесло историческими вихрями. А это значит, что и хозяйства разные. У одних можно обменять свое на картофель, у других – на овощи. Жить в Ставрополье лучше, чем в Дагестане, но и здесь пастбищ не хватает. Это осложняет отношения и с местной администрацией, и с соседями, которые жалуются на то, что негде выпасать единственную корову.
Что такое «хозяйства населения»?
Официальная статистика относит к хозяйствам населения домохозяйства 36 млн. семей, почти 100 млн. человек. Это значит, что большинство жителей нашей городской страны так или иначе связаны с сельским хозяйством.
Все эти примеры показывают, насколько разными могут быть хозяйства сельских жителей. Между огородом старушки и огромным стадом даргинцев – пропасть. Одни ведут хозяйство по традиции, другие – чтобы выжить, для третьих – это работа на рынок, обычное товарное производство. А ведь есть еще и городские дачники. Кто-то заботится о газонах и клумбах, кто-то выращивает овощи на продажу в дополнение к жалким городским доходам. И все это называется одним термином – хозяйства населения.
Официальная статистика относит к хозяйствам населения так называемое личное подсобное хозяйство (ЛПХ), которым владеет 16 млн. семей, 15 млн. садоводческих участков и 5 млн. огородов (Сельское хозяйство 2002:87). Это – 36 млн. семей, или почти 100 млн. человек.
При этом статистика не учитывает тех горожан, которые активно включаются в сельскохозяйственную деятельность в выходные дни или в отпуск на огородах своих сельских родственников. Она не учитывает владельцев старых классических русских дач, где тоже есть огороды.
Можно сказать, что в нашей городской стране (73 % населения зарегистрировано в городах) с сельским хозяйством в большей или меньшей степени связана подавляющая часть населения.
Основное внимание в этой книге уделяется все же сельским жителям. Постепенно в литературе и в живом языке аббревиатура ЛПХ стала расшифровываться как «личные приусадебные хозяйства», т. е. хозяйства, находящиеся недалеко от дома, в отличие от сельских хозяйств горожан, которые могут располагаться в нескольких сотнях километров от городского жилья. Название «личные подсобные хозяйства» во многом противоречит сути этого явления, так как они часто являются основным источником доходов своих владельцев.
1.2
Как проводились исследования
Что дает и чего не знает статистика
Методы нашего исследования состояли в соединении анализа статистических данных с подробными обследованиями некоторых территорий. Главное – полимасштабность обзора: от страны в целом до сельского дома.
Все вместе делает статистические оценки индивидуального производства очень сложными. Районные управления сельского хозяйства индивидуальным хозяйством населения мало интересуются: в их ведении – крупные предприятия и фермеры. Иногда одной строкой, оценочно они показывают общее производство сельских жителей.
Ну а горожане со своими садами и дачами находятся вне поля зрения не только статистиков, но и местных властей.
Но и отказ от статистической информации тоже невозможен. Сколько можно обследовать сел? 100 или 200?
Имея большой коллектив, можно опросить несколько тысяч человек (мы с помощью студентов смогли полторы тысячи). При российских контрастах это все равно капля в море. В одном небольшом селе ситуация одна, в соседнем крупном – совсем другая, на юге одни проблемы, на севере – диаметрально противоположные. Рядом с городом один стиль жизни, а в глубинке – совсем другой. Можно, конечно, выбрать для обследования наиболее типичных представителей разнообразных территорий. Но без статистики этот выбор все равно не осуществить.
Таким образом, задача, которую мы перед собой поставили, потребовала специальных методов исследования. Эти методы состояли в соединении анализа материалов статистики с подробными обследованиями ряда конкретных территорий. Главное в наших методах исследования – полимасштабность. Для решения разных задач использовались и разные масштабы. Начиная с обзора страны в целом, мы спускались до совершенно конкретной завалинки. Или шли обратным путем, снизу вверх: от домохозяйств к отдельным поселениям, далее – к административным районам и регионам России. Мелкий, обзорный масштаб требует работы со статистикой и литературой, хотя не исключает и использования личных впечатлений. Средний – это опора на статистику в сочетании с собственными обследованиями регионов.
Крупный, детальный масштаб базируется на интервью, анкетировании населения и впитывании местного колорита.
Зачем нужна корова?
Но куда удивительнее, что путешественник по России всякий раз оказывается в разных эпохах и в разных точках на воображаемой оси Запад-Восток. Применительно к России даже нельзя обсуждать проблемы сельского хозяйства вообще, в особенности если нас интересует индивидуальное сельское хозяйство, – настолько оно разнолико. Географические очерки Татьяны Нефедовой и Джудит Пэллот «Неизвестное сельское хозяйство, или зачем нужна корова» ( Москва, Новое издательство, 2006) демонстрируют это с большой убедительностью.
До сих пор существует расхожее мнение, свойственное отнюдь не одним лишь обывателям : все беды на селе от колхозов, раздадим людям землю и все будет путем, потому что вернется подлинное чувство собственника, и в близкой перспективе индивидуальное «подсобное» сельское хозяйство разовьется в фермерское.
Попросту говоря, предполагалось, что крестьянин начнет ориентироваться на товарность хозяйства, а не на удовлетворение потребностей своей семьи и городских родственников. Эти надежды оказались в высшей степени далеки от истинного положения вещей. Чтобы понять реальную ситуацию в нашем сельском хозяйстве, нужен не просто взгляд наблюдательного путешественника – нужна наука, называемая социальной географией. И, добавлю от себя, социальная психология.
Особенно показателен взгляд на наше сельское хозяйство «извне», который изложен от имени Джудит Пэллот в заключительной части книги ( отмечу, что сама Джудит не только объехала Россию, но в прямом смысле слова ее исходила – как и подобает настоящему географу; вариант обсуждаемой книги выходит и на английском языке).
Пэллот пишет, что ее крайне удивила неготовность жителя отдаленного района Пермской области взять в собственность свою земельную долю: ведь даже и вообразить нельзя, что где-то в Европе человек отказался бы получить 4 га земли даром (!) – пусть бы эта земля была в самом заброшенном и неплодородном месте. А вдруг там найдут нефть? Или решат что-то построить, или провести дорогу? (Что у нас происходит с землей, если власти что-то там надумали, мы видим, читая сегодняшние газеты.)
Неудивительно, что, по наблюдениям авторов, даже для жителей Подмосковья сельскохозяйственные угодья “вообще” и свой приусадебный участок – это вовсе не одна и та же земля. Поэтому на вопрос о том, кому должны принадлежать сельскохозяйственные земли, люди отвечают – «государству» (30%) или «колхозам» (еще 30 %), а на вопрос “Нужна ли частная собственность на землю?” те же респонденты отвечают: «Да, нужна». Потому что отвечая на второй вопрос, люди имеют в виду другую землю, а именно – участок под своим окном, свой огород и сенокос на окраине поселка. Вот за все это хозяин костьми ляжет. И крестьянину все равно – находится ли эта земля в аренде или является частной собственностью. Под окном, как при социализме, так и сейчас – его земля, а остальная – ничейная. Ибо, как однажды удачно выразился географ В.Л.Каганский, “за порогом квартиры [советского человека] сразу начинался Советский Союз”, и за последние двадцать лет подобное мироощущение мало изменилось.
Это почти сакральное отношение к “своей” земле особенно поражает, когда богатый фермер, владеющий тысячами гектаров, не разбивает на присусадебном участке цветник, а продолжает выращивать для себя картошку и держать корову, хотя почти в каждом доме той же деревни есть излишки картофеля и молока и стоят они копейки. Не менее поражает и то, что при сегодняшней ситуации с продовольствием жители больших российских городов, включая москвичей, не склонны на своих дачных участках ограничиваться флоксами и астрами, причем это касается отнюдь не только горожан в первом-втором поколениях. А ведь несложно подсчитать, что в Подмосковье на шести сотках устраивать теплицы, чтобы выращивать там помидоры и огурцы, экономически бессмысленно.
Но помимо экономики есть еще и психология. И даже в Подмосковье в начале голодных 90-х то, что можно было вырастить на шести сотках, было более чем кстати. Так и набираются те 100 млн человек, которые, по данным официальной статистики, так или иначе вовлечены в индивидуальное сельское хозяйство.
Книга Т. Нефедовой и Дж.Пэллот показывает, что применительно к России не имеет смысла говорить об индивидуальном сельском хозяйстве «вообще» – это такой же миф, как российский «средний класс». Крестьянское хозяйство в Каргополье, где жители по сю пору во многом кормятся собирательством, не имеет ничего общего с крестьянским хозяйством в «огуречной стране» в Луховицком районе Московской области, где монокультура огурцов позволяет вести высокотоварное хозяйство по типу европейского фермерства, а скупщики приезжают на своих машинах прямо к калитке.
Эти клише иллюстрируют циркулирующие в обществе стереотипы, которые не опираются на логику. На самом деле Россия может прокормить себя хлебом и отчасти молоком, но – при существующем положении дел – не может прокормить себя мясом. Однако обсуждать эти и тому подобные предметы надо не на уровне деклараций и благих пожеланий, и даже не на основе данных одной лишь официальной статистики, а исходя из опыта многолетних наблюдений и их разносторонней интерпретации. Из этого всего и складывается социальная география, где дорога – не ниточка на карте, а важнейший элемент социального ландштафта.
Один из парадоксов нашей сельской жизни – это взаимоотношения между крестьянином и колхозом там, где колхозы формально сохранились. Людям годами не платят зарплату, а они почему-то выходят на работу. Почему? А потому, что хотя нынешний колхоз, как правило, неэффективно взаимодействует с государством, но вполне эффективно – с отдельно взятым крестьянином. Колхоз уже давно служит подсобным хозяйством для хозяйства индивидуального, а не наоборот. Именно колхоз обеспечит ветеринара и поддержит (если не деньгами, то транспортом и натурой) в случае болезни, похорон, свадьбы. Ну, и весьма существенны услуги, связанные с техникой – они, конечно, не бесплатны, но колхоз у “своих” никогда не запросит за косилку даже по себестоимости.
Нередко напоминают, что вот ведь, дореволюционная Россия экспортировала зерно. Но еще А.Н.Энгельгардт в очерках “Из деревни” [ 1 ] писал, что экспорт дешевого зерна из России был возможен именно за счет нищенского уровня личного потребления в деревне. Нынче мы покупаем за рубежом мясо, но возмущаться этим не стоит: это выгоднее, чем покупать фуражное зерно и переводить его на корм бесперспективному скоту.
Широтный градиент тоже значим. Немалая часть наших сельскохозяйственных угодий слишком сдвинута к северу, чтобы можно было ожидать от земли эффективной отдачи. Известный географ Б.Б.Родоман считает, что лесная нечерноземная часть России самой природой предназначена вовсе не для земледелия, а для рыболовства, охоты и животноводства, а активное землепашество там сложилось как историческое следствие внеэкономического принуждения. Из книги Нефедовой и Пэллот видно, что недавние реформы лишь обнажили и ускорили тот процесс деградации сельской России, который начался еще в 1970- е годы. Именно тогда, несмотря на все капиталовложения и дотации, урожайность и продуктивность скота перестали расти. К 1980 году убыточными были уже 3/4 колхозов и более 2/3 совхозов. Если бы начиная с 60-х гг. те же деньги вкладывались не в “гектары”, а в людей, в культуру хозяйствования на земле, в бытовое обустройство, в обеспечение сельской местности дорогами и связью, результат мог бы быть иным.
Это (1) восходящие адаптанты – приспособились и стали жить лучше: горожан 18%; сельских жителей – от 7 до 22% (обратите внимание на разброс показателей!);
(2) нисходящие адаптанты – приспособились за счет того, что «затянули ремень»: в городах 27%, в селах – 57%;
(3) неадаптанты – не приспособились вовсе; в городах – 18%, но в сельской местности наблюдается резкое различие по регионам – в среднем 17%, а в депрессивных районах – более 50%.
Стабильные граждане тоже имеются – их 14% в городе и 9% в деревне.
Раздел книги, где описано, что нужно сделать, чтобы все-таки улучшить ситуацию на селе, не без горечи назван Нефедовой утопическим. А предлагаются в этом разделе очевидные и разумные меры: надо «вкладывать» не столько в землю, сколько в людей. Надо снижать налоги, культивировать возможности сбыта, кредитовать крестьян на льготных условиях, не усугублять и без того немалые бюрократические препоны в отношении личных земельных наделов, помогать в освоении технологий, налаживать сотрудничество с местными предприятиями по переработке продукции.
Не мешать, наконец, дачникам. Как известно, есть целые сельские районы (например, Валдай), оживающие именно в дачный сезон. Ведь дачники – это всегда не только потребители местного молока и клубники, но и работодатели – то крышу перекрыть, то забор починить.
Так зачем же нужна корова?
Одна – чтобы выжить.
Две-три – чтобы жить относительно хорошо.
А чтобы держать скот, все еще нужен колхоз…