Для чего нужна политэкономия
Политическая экономия
Политическая экономия, политэкономия — одна из общественных наук, предметом которой являются производственные отношения и законы, управляющие их историческим развитием.
Этимология термина
Впервые словосочетание политическая экономия использовал драматург и писатель Антуан Монкретьен в экономическом трактате «Traite d’economie politique» («Трактат о политической экономии», 1615 год). Монкретьен ни до этого, ни после экономических работ не писал. Ещё в 1911 году, характеризуя степень самостоятельности трактата, Британская энциклопедия дала заключение: он «в основном базируется на работах Жана Бодена». Обстоятельства, подвигшие драматурга на написание трактата, были сугубо политическими (автор посвящал его молодому королю Людовику XIII и королеве-матери Марии Медичи). Прекрасный знаток античных языков и литературы, Монкретьен сконструировал удачный термин для обозначения предмета исследования Ж. Бодена.
Абстрактно, анаграмма «политическая экономия» — «экономическая политика» соответствует движению от обоснования (теории) к реализации (практике). Однако, в силу своей фундаментальности, выводы политической экономии могли иметь для политиков скорее рекомендательный характер.
«Ввести в обиход новый термин» — подтвердить его в дискуссиях с коллегами, способствовать возникновению традиции его использования, или хотя бы увидеть своими глазами этот термин в чужом трактате — Монкретьен не успел. За последующие 6 лет до своей гибели (1621) других работ по экономико-хозяйственной тематике Монкретьен не написал.
Предмет и метод политической экономии
Категория «политическая экономия» является одним из элементов подмножества категории «экономические теории»; соответственно эти термины неравнозначны и не взаимозаменяемы. Политическая экономия — лишь одна из множества наук, формулирующих экономические теории. При этом в её рамках, как и «внутри» любой другой науки, могут возникать, сосуществовать и даже конкурировать несколько качественно различающихся совокупностей частных теорий. Группы взаимосвязанных, не взаимнопротиворечивых теорий, развиваемых в рамках одной науки, на базе одного и того же предмета, но разными группами учёных, применяющих разные методы и приёмы, складываются в школы и течения научной мысли. Со временем расхождения между ними в области предмета и метода могут достигать критической точки, после которой констатируется появление новых наук, уже со своими, менее взаимнопротиворечивыми определениями предметов и методов.
Предмет науки — ключевой, но не единственный объект её изучения. Важна сумма объектов из области предмета науки, подмножество суммы изучаемых ею объектов. В зависимости от индивидуальных концептуальных установок, глубина исследования объектов, не названных в составе предмета политико-экономических исследований конкретной политико-экономических школы, может различаться, вплоть до полного абстрагирования от их существования. В некоторых случаях это может поставить под вопрос правомерность называть «политико-экономической» школу, где не только предмет, но и частные объекты исследования игнорируют категории, существенные для определения данной науки.
Метод науки — приёмы исследования. Среди методов, общих с большинством других экономических теорий, политическая экономия опирается на:
Системный подход — не отдельный метод (как иногда ошибочно указывают, наряду с анализом, синтезом, абстракцией, дедукцией и индукцией), а вся перечисленная совокупность методов, позволяющая рассматривать отдельное явление или процесс как систему, состоящую из определённого количества взаимосвязанных и взаимодействующих между собой элементов.
Методы, специфические для политэкономии, которые могут отсутствовать или иметь второстепенное значение в других экономических теориях, включают:
Однако политэкономия не подменяет собой ни историю, ни социологию, перенимая у этих наук не их специфические методы и предметы, а только принципы. Так, историзм есть принцип познания вещей и явлений в их развитии и становлении в связи с конкретными историческими условиями, их определяющими.
Политическая экономия изучает экономику и складывающиеся в ней отношения в части своего предмета, который определяется, таким образом, категорией «Производственные отношения». Это — общественные отношения, складывающиеся в процессе воспроизводства, включающего:
Политическая экономия выявляет закономерности и формулирует экономические законы, управляющие развитием производственных отношений на разных исторических этапах развития экономической деятельности человечества. С целью их различения здесь могут использоваться разные методики, позволяющие выделить качественно различные состояния производительных сил и производственных отношений общества, в частности — специальная категория общественно-экономических формаций.
Сформулировав свой предмет, и проведя тем самым водораздел с предшествующими этапами развития экономической мысли, в XIX веке политическая экономия, на основе соблюдения этой формулы, проводит дальнейшее размежевание с другими науками и дисциплинами, смежными с ней в области предмета. Это, в частности: товароведения, истории права (в т.ч. хозяйственного) и народного хозяйства различных стран и регионов, экономической статистики и др. Взаимодействуя с ними, и используя материалы, профессионально и досконально изученные учёными-специалистами в других областях, политическая экономия и сама становится основой зарождения новых наук: истории экономики, эконометрики и др.
Специфические элементы, соответствующие определению предмета политической экономии, появляются в работах «первопроходцев» этой науки (У. Петти, П. де Буагильбера и др.), получая окончательное закрепление в трудах А. Смита, Д. Рикардо, К. Маркса, Ж.-Б. Сэя, Т. Мальтуса, Ф. Бастиа и других, работы которых относят к классической политической экономии. Несмотря на схожесть отдельных выводов и законов, формулировавшихся разными «классами», в рамках политической экономии, развивались разные школы и течения экономической мысли. Из них крупнейшим по числу учёных, тиражам научных трудов и продолжительности существования является марксистская политическая экономия (в рамках которой также выделяются различные школы и течения).
В XVIII—XX веках и по сей день политическая экономия является крупным, но не единственным источником социально-экономических теорий. Разграничение между политической экономией и другими смежными науками и дисциплинами проводится по ряду критериев, среди которых социально-исторический компонент, охват интересов всех социальных групп-субъектов производственных отношений, прогноз результатов той или иной экономической политики. Этим критериям в целом отвечают ряд других экономических школ XIX—XX веков, одна из которых в этой связи получила название «Неоклассическая экономическая теория» (восходящая к классической политической экономии).
Политэкономия
Полит́ическая эконо́мия (сокр. политэконо́мия, англ. Political Economy ; нем. Politische Ökonomie; фр. Economie politique; ит. economia politica) — методологический подход к экономической теории, согласно которому предметом экономической теории являются воспроизводственные отношения.
Несмотря на то, что в современной экономической теории основное место занимает экономика рыночных отношений (англ. economics), предметом которой является противоречие между безграничностью потребностей и ограниченностью ресурсов, политэкономии и сегодня уделяется значительное внимание экономистов.
В современной экономической науке выделяется школа новой политической экономии, являющаяся одной из составляющих институционально-социального направления экономической мысли.
Политическая экономия – одно из названий экономической науки, введённое в обиход французским экономистом Антуаном Монкретьеном и широко применявшееся в XVIII – XIX вв.
В советской экономической науке политэкономия рассматривалась как база для администрирования народного хозяйства с целью дальнейшего упразднения товарно-денежных отношений, на ее основе разрабатывался плановый характер экономического развития.
Политическая экономия как наука носит фундаментальный характер и является методолгической базой для других экономических наук. При этом она ограничена в своём предмете исследованием непосредственно экономических отношений. Например, она изучает стоимостные отношения, но не занимается калькуляцией стоимости, исследует историю и природу денег, но не занимается банковским делом, изучает природу и механизм производства прибавочной стоимости, но не рассматривает конкретные пропорции её распределения между собственниками факторов производства и др.
Для чего нужна политэкономия
В чём её практическая ценность? В том, что в этой науке из простых понятий выводятся (логически, как в математике) ответы на сложные, интересные и актуальные вопросы. Ну, например:
— почему происходит расслоение общества на богатых и бедных; причём богатыми не всегда оказываются самые достойные и умные люди, а бедными – не всегда бездельники и шалопаи;
— почему одни капиталистические страны живут богаче других, хотя и там и там одна и та же капиталистическая общественно-экономическая формация;
— почему экономика не всегда развивается поступательно, то есть, почему происходят кризисы;
— наконец, самый, на мой взгляд, интересный вопрос: почему рост производительности труда не приводит к тому, что людям приходится меньше работать, почему вместо этого всё бОльшая часть людей бОльшую часть времени: занимается сомнительной с точки зрения общественной пользы работой: ведение учётно-отчётной документацией в офисах, банковская сфера, рекламный бизнес, охранные структуры и многое другое. Я не утверждаю, что всё это в принципе зло. Но когда эта подсистема экономики становится доминирующей, это уже повод получше разобраться в этом вопросе.
На такие вопросы нельзя ответить сразу. Для того, чтобы ответить, как летает самолёт, нужно сначала немножко поизучать физику. А для того, чтобы ответить на поставленные выше вопросы, мы займёмся изучением политэкономии.
Политэкономия изучает законы общественного производства и распределения благ на различных ступенях развития человеческого общества. В основном мы будем говорить о политэкономии капитализма, как того строя, который существует у нас в России и в большинстве стран мира. Есть страны, в которых есть элементы социализма (например, Китай), но социализма там нет. Почему это так, я постараюсь ответить по ходу изложения.
Но прежде, чем говорить о политэкономии капитализма, нужно сказать очень кратко, буквально несколько слов о более ранних этапах развития общества.
Человеку современного вида Homo sapiens около 100 тысяч лет. Первые цивилизации появились гораздо позднее, порядка 5 тысяч лет назад. До этого образ жизни человека не столь радикально отличался от образа жизни животных. Но существенным отличием явилось то, что человек, не только руководствуясь инстинктами, добывал пищу, продолжал род и оборонялся от хищников; он стал осознанно своим трудом создавать полезные ему продукты. В первую очередь это добыча пищи. Охота на мамонта и сбор съедобных плодов – это тоже труд. Никакой рыночной экономики, конечно, не было. В этих условиях не могло возникнуть вопроса «сколько стоит труд человека?» Труд можно было оценивать только по его натуральным показателям: сколько тех или иных полезных продуктов произвёл человек.
Но рано или поздно в обществе возникает разделение труда (мы не будем здесь останавливаться на вопросе, почему это происходит, но все знают, что это так). То есть, каждый человек начинает заниматься каким-то одним видом деятельности. Например, некий человек, назовём его, столяр, делает табуретки. Много табуреток. У него уже полный дом табуреток, а он всё равно их делает. Не потому, что они ему нужны, а потому что он меняет их на разные другие нужные ему вещи.
Вот такой продукт, который сделан не для своего употребления, а для обмена, и переходит в потребление через обмен, называется ТОВАРОМ. Заметим, что денег, может быть, ещё не изобрели, а товары уже есть. Деньги – это товар, который удобен в качестве посредника при обмене, товар, который в определённых пропорциях обменивается на все другие товары. Замечу, что в начале 90-х в России, когда официальные деньги перестали выполнять свою функцию (обесценивались), появилось понятие «жидкая валюта». Этот товар был нужен всем, но не потому, что все его употребляли, а потому, что оказался наиболее удобным в качестве посредника при обмене, или иными обладал максимальной ликвидностью (каламбур ещё в том, что «ликвидный» («liquidus») дословно с латыни переводится «жидкий»).
Рассмотрим общество, в котором производители разных товаров абсолютно независимы друг от друга. То есть никто им не указывает, какой товар и в каком количестве производить. Государство, если и есть, то в экономику не вмешивается (то есть реализуется этакий идеал либеральной рыночной экономики). С другой стороны в таком обществе все товаропроизводители абсолютно зависимы друг от друга, потому что каждый занимается каким-то одним видом деятельности, а потребности у каждого человека разносторонние (например, столяру нужно кушать, а табуретки несъедобны, поэтому для него кто-то должен произвести пищу. Кроме того, чтобы он мог производить табуретки, кто-то для него должен производить доски, а также пилы и рубанки)
Система товаропроизводителей, в которой, во-первых нет принуждения производить тот или иной товар и поэтому каждый независим от других, а во-вторых, есть общественное разделение труда и поэтому все зависят друг от друга и производят друг для друга – это РЫНОК. Если убрать одну из сторон – зависимость или независимость товаропроизводителей, то это будет не рынок. Если убрать момент независимости – то это будет или плановая экономика или общество, в котором действуют кастовые или цеховые ограничения выбора профессии. Если убрать элемент зависимости – то это будет натуральное хозяйства, где каждый производит для себя и не вступает в экономические отношения с другими.
На рынке товары обмениваются друг на друга (даже если посредством денег). Возникает вопрос: в каких пропорциях разные товары (продукты разных видов труда) должны обмениваться друг на друга.
По нашему предположению планирования нет, производитель обособлен и он заранее не знает, будет ли востребован его товар. Чтобы производитель мог реализовать товар, во-первых, у кого-то должна быть потребность в этом товаре. Способность товара удовлетворять чью-то потребность (проще говоря, полезность) – это ПОТРЕБИТЕЛЬНАЯ СТОИМОСТЬ. Разные товары имеют разные, несравнимые потребительные стоимости, ведь они удовлетворяют разные потребности (в пище, в одежде, в развлечениях и т. д.). Но если разные товары обмениваются, у них должно быть общее свойство. Это свойство – что все товары суть продукты человеческого труда. Действительно, если что-то удовлетворяет человеческую потребность, но не является продуктом труда (например, воздух) – то это не товар.
Количество труда, необходимое в среднем в данном обществе при данном уровне технологий для производства товара данного вида – это его СТОИМОСТЬ. В повседневной речи стоимость смешивают с ЦЕНОЙ (спросить, «сколько стоит?» и «какова цена?» означает одно и тоже). Строго говоря, это не одно и то же. Цена – это почём продают товар; стоимость – это сколько труда тратится в среднем для производства данного товара. Здесь важно слово В СРЕДНЕМ. Если мне повезло, и я случайно под ногами нашёл золото, это не значит, что стоимость этого золота мала, потому что в среднем в обществе добыча золота стоит больших затрат труда. И если бы, как мечтали алхимики, был найден способ легко превращать в золото медь, то золото бы обесценилось…
В простом товарном хозяйстве, которое мы пока рассматриваем, где каждый работает сам, производя какой-то товар, каждый административно не зависит, но экономически зависит от других, в наиболее простой форме действует ЗАКОН СТОИМОСТИ.
Закон стоимости утверждает, что, во-первых, в таком хозяйстве цены стремятся к стоимости. Если какого-то товара произведено слишком много, его цена оказывается ниже стоимости, тогда производство свёртывается, предложение уменьшается, цена возрастает. Если товара мало, цена выше стоимости, производство и предложение увеличиваются, цена снижается. В любом случае при всех флюктуациях цена стремится к стоимости.
Но закон стоимости утверждает не только это. У него есть важное следствие. В условиях свободного рынка, при отсутствии планирования, этот закон выступает стихийным регулятором производства, то есть, он чисто экономическим путём распределяет человеческие ресурсы по разным видам деятельности. Если в обществе слишком много столяров, которые делают слишком много табуреток, этим заниматься становится невыгодно и часть столяров будет вынуждено сменить профессию.
Пока у нас получается такая идиллическая, очень гармоничная картина свободного общества.
Когда мы будем рассматривать уже не простое товарное, а капиталистическое хозяйство (то есть, когда общество разделено на капиталистов – собственников средств производства и наёмных работников), мы увидим, что в нём цена не только случайно отклоняется от стоимости (вследствие колебаний спроса и предложения), но и отклоняется закономерно в той или иной отрасли производства и мы увидим, как и почему это происходит. При этом функция регулирования производства за законом стоимости сохраняется. Но у такого регулирования есть побочные эффекты – дальнейшее расслоение общества, экономические кризисы и перекос в сторону превратного (непроизводственного, общественно бесполезного) сектора экономики, то есть, те проблемы, о которых я говорил в самом начале.
…
Если вам будут говорить, что в создании стоимости участвует кроме труда капитал, ещё что-то (н-р, предпринимательские способности) – не надо этому верить буквально. Упрощённо можно сказать, что капитал участвует в создании цены, но не стоимости. Конечно, если капиталист сам трудится на своём предприятии в качестве организатора (управляющего), то его труд в создании стоимости участвует. Но б0льшая часть его доходов – доходы не с труда, а с капитала, то есть, не зарплата, а прибыль.
Это – сознательное «забегание вперёд» для того, чтобы вы не подумали, что закон стоимости – это какое-то тривиальное утверждение. Сегодняшняя наша беседа была очень кратким введением в тему. Вообще, планируется краткий цикл бесед, цель которого – показать, что экономика в целом – это не череда случайных событий, она рационально объяснима, если использовать соответствующий (адекватный) понятийный аппарат и непредвзято рассуждать. И что в ней есть противоречия, противоречия эти не фатальны, а как всякие диалектические противоречия являются источником развития системы. И если у нас есть критерии развития системы, теория подсказывает нам, в каком направлении разрешать имеющиеся противоречия системы. Вопрос о критериях оптимальности очень важен для любой технической и общественной науки. Если говорят, что система действует оптимально или не оптимально, всегда возникает вопрос, «по какому критерию». В данном случае критерием оптимальности являются экономические интересы. Экономические интересы различны у разных классов общества. Задача буржуазного манипулирования сознанием – заставить трудящихся, не осознавая того, защищать экономические интересы буржуазии. Задача марксисткой пропаганды – чтобы трудящиеся осознали СВОИ экономические интересы. А экономические интересы класса – это не то, что интересно в психологическом смысле, а то, что объективно улучшает положение данного класса.
Адрес страницы сайта, нарушающей, по Вашему мнению, авторские права;
Ваши ФИО и e-mail;
Документ, подтверждающий авторские права.
Политэкономия или экономикс?
Политэкономия или экономикс?
Отклик на интервью академика А.Некипелова (ЛГ, № 10 от 12.03.2014г).
Все общественные науки в России претерпели с приходом капитализма кардинальное превращение. Главное направление и главная цель этого превращения – обеспечение функционирования рыночной экономики на базе частной собственности. То есть – обеспечение «научного» обоснования эффективности рыночных механизмов экономического развития, главными субъектами которого являются независимые собственники средств производства.
Переход всего производственного потенциала в руки ограниченного числа лиц, создание соответствующей частнокапиталистической финансовой системы потребовали и соответствующих экономических механизмов, обоснованием которых и занялись различного рода вновь созданные экономические и политические институты.
В экономической области, господствовавшая ранее политэкономия была немедленно уничтожена, ибо её политический потенциал полностью противоречил становящейся буржуазной экономике. На смену ей пришёл так называемый «экономикс», основными проблемами которого стали: прибыль и издержки, спрос и предложение, цена и конкуренция, кредиты и долги и многое другое, касающееся взаимодействия субъектов рыночной экономики.
Но, как отметил в свое время Ф.Энгельс, «политическая экономия имеет дело не с вещами, а с отношениями между людьми и в конечном счёте между классами, но эти
отношения всегда связаны с вещами и проявляются как вещи».
То есть из экономической науки была изъята её важнейшая составляющая (политическая) – теория прибавочной стоимости. Чётко и недвусмысленно объясняющая, как и почему должна развиваться экономика в интересах всего общества, а не в интересах узкого круга частных собственников. Как должен наполняться государственный бюджет (через какие экономические механизмы) и почему только общенародное государство способно обеспечить справедливое распределение этого бюджета.
Нельзя отрицать относительную полезность экономикс для функционирования рыночной экономики. Но, во-первых, эта наука не способна ни объяснить, ни повлиять на продолжающиеся кризисы буржуазного общества. А во-вторых, являясь продолжением учения буржуазных экономистов 19 века, давно и успешно опровергнута политэкономией марксизма. Которая, как известно, прекрасно объясняет суть именно капиталистической экономики. «Капитал» К.Маркса есть непревзойдённый образец анализа капитализма.
Однако всё сказанное воспринимается сегодня весьма скептически, ибо дискредитировано и оболгано даже на государственном уровне. Что вполне объяснимо в условиях политического господства буржуазной олигархии.
Страх буржуазии перед наукой политэкономией заключается в том, что её экономический анализ и выводы из него с необходимостью выводят нас на политические проблемы, без решения которых невозможно и решение проблем экономических.
К сожалению, все наши ведущие экономические институты и видные экономисты, хотя и понимают суть данных проблем, но действуют в рамках именно экономикс, а не политэкономии. Они не затрагивают главного – политику. Все их предложения сводятся к призывам к власти «улучшить», «организовать», «мобилизовать», «повысить эффективность» и т.д. и т.п. То есть речь идёт о строго экономиксистском подходе к развитию экономики.
Вот и данное интервью показывает, что академик выводит политические проблемы за рамки обсуждения, сосредоточивая всё внимание на рыночных механизмах. Что правильно лишь отчасти.
Создаётся впечатление, что перед нами выступление экономиста времён социализма, рассуждающего об экономических проблемах единого хозяйственного комплекса. Считающего, что назревшие экономические проблемы рыночной экономики можно решить какими-то плановыми, организационными усилиями государства.
Академик говорит, что «не удавалось произвести кардинальные перемены в структуре экономики», что в 90-е годы страна понесла «огромные технологические потери», что «Надо отказываться от таких нелепостей, когда приход нового министра ведёт к замене чуть ли не всех сотрудников министерства». И многое другое, что так или иначе касается совершенствования именно рыночного хозяйства России.
Главной же проблемой, которая, по его мнению поможет поднять экономику России являются инвестиции: «Все мы согласны с тем, что ключ решения проблем – в усилении инвестиционного процесса. Дело не в том, что инвестиции в принципе важны. Сегодня из-за сложившейся ситуации с ежегодным выбыванием производственных мощностей они нужны в многократно большем объёме». __
Фактически, это максимум того, что предлагает г-н Некипелов. Но он не хочет понять (или впрямь не понимает), что все эти проблемы – ПОЛИТИЧЕСКИЕ. Что в рамках данной политико-экономической системы решить эти проблемы невозможно.
На самом деле. Почему в 90-е годы страна понесла огромные технологические потери? (А мы добавим, что это происходит до сих пор). Да только потому, что вся промышленность перешла (да ещё незаконно) в частные руки. А частные хозяева стали моментально закрывать производства, распродавать оборудование, вместо заводов открывать супермаркеты и т.п.
Далее. Почему не удаются кардинальные структурные изменения? Да только потому, что в России господствует государственно-монополистический капитализм, в котором доминирует главный экономический интерес лиц, связанных с государственными монополиями. Маленький пример: Газпром продаёт газ в Европу через дочерние структуры, зарегистрированные там же. По цене чуть ниже рынка. Те перепродают этот газ по более высокой цене, а прибыль оседает за рубежом. И деньги эти уже никогда не будут принадлежать России. Они – собственность монополистов. То есть высокопоставленных сотрудников Газпрома. И, я думаю, не без участия крупных чиновников. Вот почему призыв академика устранить нелепости, связанные со сменой команды при назначении нового министра, просто смешны. Это тоже ПОЛИТИЧЕСКАЯ проблема.
А разве академик не понимает, что названная им ключевой проблема «усиления инвестиций», целиком и полностью ПОЛИТИЧЕСКАЯ.
Призывы к инвестициям сегодня раздаются на всех углах. В СМИ нас призывают инвестировать в недвижимость, в акции, вкладывать деньги в банки. Но ни один экономист не торопится донести до нас сведения о том, какой процент населения способен это сделать, сколько таких «инвесторов» уже существует. А ведь, закредитованность населения сегодня уже на пределе. Невозврат кредитов скоро способен вызвать экономический коллапс. И это на фоне коррупционных, банковских скандалов. Академик удивляется: «У нас достаточно высокая норма сбережений и низкая норма инвестирования. Куда исчезает разница? В значительной степени она уходит из страны». Всё это тоже ПОЛИТИЧЕСКИЕ проблемы.
Вместо реального анализа воровской рыночной экономики, нам подсовывают мысль о её возможном улучшении путём инвестирования общенародных денег (бюджета) в различные проекты, которые впоследствии будут за бесценок приватизированы.
Как известно, зарубежными инвестициями у нас являются средства фирм, принадлежащих нашим нуворишам, но зарегистрированные за рубежом по самым хитрым схемам. Так, спрашивается, каких инвестиций и от кого ждут наши академики?
Напротив, из нашей страны деньги убегают со страшной силой, ибо все эти «зарубежные инвесторы» прекрасно осознают неправедный характер своей собственности. Только и слышишь, как тот или иной чиновник купил за десятки миллионов евро дом или виллу где-нибудь в Европе. Возьмём того же Лужкова. Что-то он не спешит вкладывать свои миллиарды в Россию. В Австрии обосновался. Сколько он миллиардов вывез? Таких примеров – тысячи.
Вот почему, все попытки улучшить, облагородить российский капитализм в рамках экономикс кажутся мне эфемерными. Необходимо решение политических проблем. Но этим, почему-то наши академики не озабочиваются. А жаль!