Для чего нужно изучать башкирский язык
Три аргумента в пользу башкирского
Башкирский язык в качестве родного выбрали 15,6% обучающихся, татарский — 9,45%, русский — 63,05%. Такие цифры предоставило Министерство образования Башкортостана в ответе на запрос «Idel.Реалии». Много это или мало для национальной республики и мог ли результат по башкирскому быть лучше? Ситуацию комментирует Раиса Кузбекова, возглавляющая отдел национального образования Всемирного Курултая башкир. При поддержке Курултая группа родителей с весны этого года вела разъяснительную работу в городах и районах республики, призывая выбирать башкирский.
«Idel.Реалии» предлагают перевод с башкирского беседы с Раисой Кузбековой. Ранее это интервью было опубликовано на Радио Азатлык.
Раиса Кузбекова: «Стараемся, чтобы родным выбрали башкирский». Интервью на башкирском языке
No media source currently available
— Башкирский язык в качестве родного начали изучать 15,6% обучающихся, а русский — 63,05%. Что для вас значат эти цифры?
— Если бы это было 15% башкирских детей, мы бы тут рыдали. Но министерство приводит общие цифры. В республике большое русское население, много межнациональных браков, поэтому не надо удивляться цифре 63%. На самом деле надо еще изучить эти цифры. От имени Всемирного Курултая башкир мы обратились в Министерство образования, нам интересны более подробные цифры. Эти цифры не сильно отличаются от прошлогодних, наборот, я бы сказала, что есть положительный результат.
Но еще рано радоваться. Среди тех, кто выбрал родным русский, много башкирских и татарских детей, и это нас беспокоит. В первую очередь все боятся ЕГЭ, это главная причина выбора. Напуганные ЕГЭ родители делают такой выбор — ради успешной сдачи ЕГЭ они лишают своих детей родного языка. Их тоже можно понять.
— Говоря о положительном результате, по какой причине больше семей выбирают для своих детей башкирский?
— Я считаю, это в первую очередь заслуга башкирского национального движения. За последний год они активизировали свою деятельность. Министерство образования и науки Башкортостана также вмешалось в это, сотрудники вели разъяснительные работы с учителями и родителями.
В прошлом году во время прокурорских проверок создалась очень тяжелая ситуация, все растерялись. Было миллион вопросов и ни одного ответа. Главный вопрос — что делать. На заседании Башкирского национально-культурного центра «Ак тирмә» было принято решение собрать родителей-башкир. Собралась группа активистов-родителей, работа началась в соцсетях, нашлись единомышленники, так создалась комиссия.
У Всемирного Курултая башкир в районах есть свои активные представители, где-то мы связались с сотрудниками районных отделов образования, которых волновала проблема преподавания родного языка. В итоге мы создали комиссию, в совете этой комиссии — 19 человек, они не только в Уфе, они живут и работают в разных городах и районах республики. В марте мы провели первую конференцию.
— Как работает эта комиссия, она официально зарегистрирована?
— Нет, она отдельно не зарегистрирована, нет необходимости — она работает при Курултае башкир. Комиссия ведет работу во всех районах Уфы, также в Стерлитамаке, Салавате, Милиузе, Сибае. В Кырмыскалинском, Абзелиловском, Белорецком и Буздякском районах они работают вместе с районными отделами образования. Где-то составлены совместные планы, ведут мониторинг. Где-то нет башкирского детского садика — они собирают подписи, чтобы его открыли. Активно продвигают инициативы открытия башкирских групп и классов в детских садах и школах. Главное направление деятельности — работа с родителями. Члены комиссии уже с весны готовили родителей к новому учебному году, разъясняли необходимость выбора башкирского в качестве родного.
Не могу сказать, что все идет быстро и легко. Противоречий много, работать с населением тяжело. Не все идет по плану, бывают разные ситуации. Проблемы пытаемся решать по мере поступления. Есть директора школ, которых не привлекает преподавание родных языков, есть такие, кто создают преграды. Например, тяжело работается в Уфе. Есть школы, где при выборе башкирского двумя-тремя детьми, школы отказываются предоставить учителя.
— Что вы говорите родителям, когда уговариваете их выбрать башкирский? Ведь башкирский не может конкурировать по популярности с русским или английским.
— Да, родители прагматичны, результаты им нужны сегодня. Но надо думать о будущем. Да, башкирский не такой популярный, как русский. Но во всем ли надо видеть только конкретную пользу? На встречи с родителями мы обычно ходим полным составом — педагоги, ученые, известные люди, юристы и психологи. Все мы умеем по-своему рассказать о ценности и преимуществе изучения языков.
Главный аргумент — воспитание. У нас веками сложилась народная педагогика, которая включает в себя уважение к родителям и старшим. Основы нравственности и национальная культура лучше всего воспитываются через родной язык. Русские сами признают, что теряют это. Литература на родном языке помогает воспитать нравственного, культурного, интеллигентного, ответственного, полезного обществу и родителям человека. Все это закладывается в семье, а развивается в школе. Думающий человек не может не думать о будущем своего ребенка. Сдал хорошо ЕГЭ, поступил в вуз, нашел хорошо оплачиваемаю работу, а что дальше? Жизнь на этом не останавливается. Не думаю, что обществу нужны люди, не уважающие свои корни, не приносящие пользу и развитие.
Второй аргумент — развитие математического мышления. Языки этому способствуют. Знание языков развивает интеллект ребенка, стимулирует нейронные связи, так говорят ученые.
Третий аргумент — башкирский является ключом в мир. Если вы хотите научиться говорить без акцента на английском, в этом вам поможет башкирский, потому что в башкирском языке похожее произношение.
— Как проходят такие встречи? И часто ли меняют мнение после встреч с вами?
— По-разному. Некоторые реагируют очень положительно. Есть такие, кто говорит: «Спасибо, но мы уже приняли решение». Есть сомневающиеся родители, которые говорят: «Мы выбрали башкирский, но что потом с ним делать?» Родители выразили желание, чтобы изучающие башкирский как-то поощрялись дополнительно, чтобы им помогали поступить в вуз.
На встречи приходят в основном башкиры. Бывают и русские, и татарские родители, но их не так много. Бывают смешанные семьи. Иногда на встречу приходят пять, максимум — десять человек, но мы все равно отвечаем на все вопросы. Мы радуемся, когда выступаем перед большой аудиторией, но понимаем, что это работа не одного дня, это — систематический труд. Мы не пытаемся всех уговорить выбрать башкирский, мы расстаемся, обещая встретиться снова. У населения есть национальное самосознание. Несмотря на никакую национальную политику, народ старается сохранить свой родной язык.
— Ваши аргументы подходят и для изучения татарского. До этого года все в Башкортостане в обязательном порядке учили башкирский. Теперь у татар появилась возможность выбрать татарский. Что вы об этом думаете?
— И я лично, и члены комиссии считают, что каждый человек должен изучать свой родной язык. Обязаловки быть не должно. Башкиры — свой, татары — свой, чуваши пусть изучают свой язык. Нельзя пытаться увеличить численность башкир за счет представителей другого народа. Пусть каждый народ изучает свой язык и культуру. Иначе мы испортим отношения. Для нас важны башкиры и башкирский, поэтому в основном мы работаем с ними. Не хотим, чтобы башкиры лишились языка.
В республике около 500 башкирских школ и гимназий. К сожалению, они все постепенно переходят на русский язык обучения. Мы успокаиваем себя тем, что там хотя бы воспитание и внеучебные мероприятия идут на башкирском, но язык невозможно сохранить на двух-трёх уроках в неделю — важно учиться на нем. Если предмет изучается на русском, то это никак не развивает башкирский.
— Где вы проводите свои встречи? Директора школ без энтузиазма дают разрешение на такое.
— Мы не работаем напрямую со школами, у нас нет таких полномочий. Но благодаря авторитету Всемирного Курултая башкир, мы легко организовываем встречи. Обычно мы пишем письмо в районную администрацию, что хотим организовать такую встречу. Еще ни разу нам не отказали. Вы же знаете, без разрешения администрации мы бы даже место для встречи не нашли. С директорами и завучами мы работаем через городские и районные отделы образования. К нам прислушиваются.
В прошлом году отношения с Минобром Башкортостана у нас были прохладные, после изменений в министерстве мы постоянно с ними в контакте. Они нам сообщают о новых документах и законах, между нами полное понимание.
— Есть недовольные вашей работой?
— Был всего лишь один случай. Родительница-татарка написала письмо в Минобр, что комиссия башкирских родителей ущемляет права ее ребенка. Мы ей ответили, больше таких случаев не было.
— Вы следите за тем, что происходит в других национальных республиках? Не сотрудничаете ли, например, с Всемирным Конгрессом татар по этому вопросу?
— Мы следим за Татарстаном и Чувашией, обмен опытом очень важен. В прошлом году, когда начались прокурорские проверки, я связалась с Конгрессом (татар). Несколько сотрудников мне сказали, что они не занимаются этим (проблемами изучения татарского), и перенаправили меня в Минобр Татарстана. Я еще подумала, вот ведь как удобно. Все-таки в Татарстане татарский на уровне государственного, подумала я. В этом году, когда стало известно, что будут изменения в законе о преподавании родных языков, на нас вышли молодые татарские активисты и предложили встретиться, обсудить совместные действия. Татарская молодежь обеспокоена. Мы не против, наоборот, надо работать вместе.
25 июля Госдума РФ приняла законопроект об изучении родных языков. Он предполагает изучение русского языка как родного. Кроме того, отдельным пунктом написано о «свободном выборе языка образования, изучаемых родного языка из числа языков народов Российской Федерации, в том числе русского языка как родного языка, государственных языков республик Российской Федерации осуществляется по заявлениям родителей (законных представителей) несовершеннолетних обучающихся при приеме (переводе) на обучение по образовательным программам дошкольного образования, имеющим государственную аккредитацию образовательным программам начального общего и основного общего образования.» В национальных республиках России активисты, выступающие за развитие языков народов федерации, подвергли эти нововведения критике, т.к. по их мнению, этот закон приведет к еще большему уменьшению носителей языков.
Подписывайтесь на наш канал в Telegram. Говорим о том, о чем другие вынуждены молчать.
Искандер Саитбатталов: «Зачем все жители Башкирии должны знать башкирский язык?»
В марте и апреле произошли значимые события для развития башкирского языка. Сначала Совет при Президенте РФ по развитию гражданского общества и правам человека сделал замечание Радию Хабирову из-за того, что в Башкирии часы родных языков сокращаются. После этого последовали действия врио: учреждение в скором времени 12 лингвистических гимназий, премии главы РБ для победителей всероссийских и межрегиональных олимпиад и конкурсов по родным языкам, премии победителям межрегионального конкурса «Учитель года башкирского языка и литературы» и пр.
Немаловажную функцию выполняют и гранты, направленные на развитие и сохранение государственных языков и языков народов РБ. В этой части большую часть работы на свои плечи возложил кандидат филологических наук и доцент кафедры истории РБ, археологии и этнологии БашГУ Искандер Саитбатталов. Мы поговорили с ним о том, почему башкирский язык должен стать всеобщим достоянием, должен ли каждый житель Башкирии его знать и нужно ли национальное образование.
— Искандер Расулевич, как нам известно, сейчас вы задействованы сразу в двух языковых грантовых проектах. Расскажите об этом подробнее.
— Первый проект называется «Исторический корпус башкирского языка» и осуществляется при поддержке Российского фонда фундаментальных исследований. В его рамках производится расшифровка и транскрипция текстов на старотюркском языке, созданных в Башкортостане до революции, и их программная обработка, то есть автоматизированный морфологический и лексический анализ. После окончания проекта корпус будет размещен в общем доступе.
Он разрабатывается для того, чтобы исследователи, занимающиеся историей башкирского языка и литературы, имели возможность проводить рутинные операции в автоматическом режиме и с большим объемом данных. Проект рассчитан на три года с ежегодным финансированием в 500 тысяч рублей. Над ним работает команда из пяти человек, я являюсь исполнителем. Этот год станет финальным.
«Национальной идеей не может быть, чтобы все стали русскими»: народ о проблеме родных языков
Второй проект осуществляется на средства Совета по грантам Президента Российской Федерации для государственной поддержки молодых российских ученых и по государственной поддержке ведущих научных школ Российской Федерации. Руководителем этого проекта являюсь я сам. Проект предусматривает комментированный перевод толкования одной седьмой части Корана (Хафт-и йак), сделанного известным писателем Тадж ад-Дином ибн Ялчигулом. Будет транскрипция, перевод на современный башкирский и русский языки, литературоведческий, лингвистический и богословский комментарии. 376 страниц оригинального текста арабским шрифтом мне предстоит обработать и в конце этого года сдать отчет. Это объемная работа — транскрибированный текст составит порядка 500 страниц. Подразумевается выделение 600 тысяч рублей ежегодно в течение двух лет.
Что касается одобрения и получения грантов, то это можно сравнить с игрой в рулетку: заявку могут одобрить, а могут и отказать. Из 5-6 поданных заявок лишь одна пройдет. Это зависит и от трендов: цифровым гуманитарным наукам (digital humanities) сейчас оказывается большое внимание. Весомую роль играет также портфолио исследователя.
— Сейчас научные работы на языковой плоскости достаточно актуальны?
— С точки зрения науки, язык – всегда суперактуальный и суперинтересный предмет. Последние события показывают, что языковая политика и в России, и в Башкортостане приобрела более отчетливый вектор. До недавнего времени было лишь некое декларирование. В Конституции РФ прописано, что каждый гражданин имеет право пользоваться языками как в простом общении, так и в образовании, а субъекты федерации могут устанавливать свой государственный язык, но какой-то единой общей цели и общего вектора не было. Сейчас по всей России идут дискуссии о цели языковой политики и разработке стратегии развития языков, но пока рано говорить о том, какой будет итог.
— А вы согласны с тем, что любой житель Башкирии должен знать башкирский язык?
— В России есть два подхода к реализации языковых прав. С одной стороны, для того, чтобы все граждане вне зависимости от родного языка имели возможность реализовать гарантированные им права и обязанности, всем обеспечивается возможность изучить и использовать государственный язык страны. Это федеральный тренд.
Другой подход – региональный. Он сосредоточен на том, чтобы обеспечить всем равный доступ к благам на родных или государственных языках региона. Баланс между подходами и конкретные пути реализации второго пока не найдены. К примеру, вы вряд ли сможете написать какое-нибудь заявление в органы власти на башкирском языке. Вы и не увидите башкирского интерфейса на портале Госуслуг. И здесь важно понять, что государственный язык – это не только язык образования, это тот язык, на котором граждане коммуницируют с государством и наоборот. В данном случае реализация башкирского или любого другого языка региона в качестве государственного, возможно, должна начинаться с системы образования, но не заканчиваться ею.
Когда звучит тезис «Все жители Башкортостана должны знать башкирский язык», возникает вопрос: зачем? Человек учится в школе, получает оценки по башкирскому языку, а дальше что? Тут самому башкирскому народу нужно понять, для чего ему нужен родной язык. На мой взгляд, сначала башкирский язык должен стать основным языком общения башкир друг с другом в максимально большом количестве сфер. Именно на это направлены последние мероприятия властей и общественности. Затем, когда это положение стабилизируется, нужно расширять пространство для коммуникации граждан и государства на башкирском языке. Чтобы можно было писать заявления, получать консультации, составлять документы, выступать на башкирском языке в суде и парламенте. Чтобы это не считалось чем-то неординарным. Только тогда появится смысл в разговорах о долженствовании.
В идеале должно прийти понимание, что башкирский является общим достоянием вне зависимости от происхождения и национальности, потому что язык – это часть республики, часть культурного ландшафта и часть ее визуального имиджа. В таком случае башкирский язык воспринимался бы не как язык башкир, а как язык всех башкортостанцев. Тогда конфликтов можно было бы избежать. Но это идеальный вариант отдаленного будущего. Сложно добиться понимания, что республика – это общее достояние всех, кто в ней проживает. Это должно быть результатом консолидированных усилий государства и общества.
Ломаный башкирский язык Хабирова, или почему проблему родных языков не решают?
– Какой тогда вариант вы предложите?
– Прозвучит цинично, но нельзя перекладывать всю ответственность за будущее языка на государственную систему образования. Если бы не изменения в законе, то все спокойно жили бы и думали: «В школе научат башкирскому, и это меня не касается». Сейчас же сохранение и развитие языка становится личной заботой каждого носителя. Это, как мне представляется, неплохо.
Также законодательно и в общественном сознании нужно закрепить то, что владение языком – не божий дар. Язык, который используется человеком в общественно значимых сферах, является результатом целенаправленных усилий. Владение даже русским языком на приличном уровне возникает не в семье, а в результате образования. То же самое и с башкирским языком. Им владеют не только этнические башкиры, а прежде всего те, кто его изучал. Это компетенция, комплекс приобретенных знаний, умений и навыков.
Очень осторожно и постепенно стоило бы начать рассматривать язык как компетенцию и включить ее в число квалификационных требований для занятия определенных должностей. Скажем, хочет человек быть замглавы Бурзянского района по социальным вопросам. Логично, что он должен уметь общаться на языке большинства жителей. Если мы говорим о СМИ, то журналист, умеющий писать тексты на обоих языках одинаково хорошо, должен «стоить» больше (его производительность труда выше). Многие скажут, что это дискриминационная практика. Но профессиональное владение языком – это результат целенаправленной деятельности по получению образования. Если российско-китайская фирма может при приеме на работу требовать владения китайским языком, то почему республиканские учреждения не могут установить требования по своему государственному языку? Естественно, вместе с установлением требований должны расшириться возможности их выполнения.
Еще очень важную роль играет среда функционирования языка. Сейчас это семья, некоторые учреждения культуры и некоторые СМИ. Отправляясь в магазин или госучреждение, например, носители языка далеко не всегда понимают, можно ли заговорить на башкирском. Даже если мы видим за прилавком человека с определенной внешностью, на бейджике которого написано «Гульфия», не можем сказать точно, какой результат последует, если вместо «Здравствуйте» сказать «Һаумыһығыҙ». Общение может состояться, а может произойти коммуникативная неудача.
Учитывая, что сфера бизнеса у нас частная, вряд ли кто-то помешает предпринимателю продублировать меню и ценники на башкирском языке или написать на табличке: «Наш персонал говорит на обоих государственных языках РБ». Это повысило бы лояльность и способствовало, как мне кажется, расширению сферы функционирования языка. И эти таблички не Радий Фаритович должен вешать, а неравнодушные к своему народу и языку граждане. Ни в одном из заведений Уфы такого я пока не наблюдал. При этом за рубежом для нас нормально видеть табличку с надписью: «У нас разговаривают на русском».
В Башкирии объявили имена получателей скандального гранта по родным языкам
– В проектном документе стратегии развития башкирского языка был пункт, согласно которому чиновники должны определенное количество официальных выступлений совершать на башкирском языке. Данный пункт не утвердили. Это ведь как раз то, о чем вы и говорите. Получается, наше правительство не заинтересовано в развитии языка?
– Требовать от правительственных чиновников публично выступать на башкирском, мне кажется, преждевременно. Потому что у самих носителей башкирского языка не сформирована культура восприятия значимой информации на своем языке. Яркий пример: почти во всех мобильных телефонах есть башкирская раскладка, но много ли людей, которые установили Т9 на башкирском языке? Нет. Поэтому сначала нужно сформировать запрос общества, а только потом что-то требовать. Во-вторых, должна быть сформирована система, в рамках которой компетенциями по башкирскому языку можно овладеть. Как можно требовать от чиновника знания языка, если он его никогда не изучал? Сначала надо научить, а только потом требовать.
– Сейчас в школах вводится изучение второго иностранного языка. В некоторых заведениях это делается в ущерб родному языку. Кто должен нести ответственность в этом случае?
– Владение иностранными языками приносит реальные бонусы. Если хорошо владеть иностранным языком, то можно получить более качественное образование, в том числе за пределами родного региона или страны. Даже если никуда не уезжать, можно хотя бы прослушать курс Кембриджского или еще какого-то уважаемого университета, получить за это сертификат и при трудоустройстве с его помощью занять более высокую должность. А что дает владение родным языком? Пока он не будет приносить ощутимую пользу, скорее всего, интерес к нему будет снижаться. Этому может быть противопоставлено восприятие родного языка как части индивидуальности. Ведь сейчас каждый пытается быть уникальным, и владение языком, на котором мало кто говорит, в определенной мере является плюсом.
Уфимский педагог Радию Хабирову: «Хочу услышать его позицию о судьбе башкирского языка»
– А в рамках вузов реально сделать национальное образование?
– В плане документов не вижу никаких проблем. Вот выпустил вуз юриста, который полностью отучился на башкирском языке. Дальше что? Я слышал, что на рубеже 2000-х гг. была лишь одна судья, которая вела процессы на башкирском языке. Востребована ли у нас такая практика? А в точных науках даже русский язык не является главным. Физик со знанием башкирского может пойти работать учителем в башкирскую гимназию. А если он не хочет идти в школу? Повторюсь, нужно сформировать запрос, чтобы это использовалось в реальной жизни.
– Вы ведь сейчас работаете над еще одним грантовым проектом – серией книг о северо-западных башкирах. Какова цель вашей научной публикации?
– Есть небольшая предыстория, ставшая отправной точкой. В 2014 году я участвовал в презентации книг «История башкирских родов» и заявил, что было бы замечательно включить туда диалектологическую главу. Мне сказали: «Подключайся к работе. Бесплатно, зато будет публикация в толстой книжке». С этого момента я занялся сначала кабинетными, а потом и полевыми исследованиями, причем старался не просто компилировать и излагать материалы классических трудов по теме, но и привлекать новый материал: дореволюционные научные труды, старотюркские тексты, собственные наблюдения.
Я не называю себя диалектологом, но в какой-то момент оказался глубоко в этой теме и в материале. Удивительно, но я столкнулся с большим интересом самих носителей разных диалектов башкирского. Должен отметить, что сказанное касается не только северо-запада республики, но и всей территории проживания башкир.
Конечная цель книг – формирование как у северо-западных башкир, так и у всего республиканского общества целостного представления о том, что из себя представляет народно-разговорный башкирский язык. Это четыре книги тиражом где-то по 3 000 экземпляров. В них войдут фонетические и грамматические очерки языка, книга в помощь учителю и словарь соответствия между диалектом и литературным языком, сборник текстов.
– Жители 21 муниципалитета, язык которых относится к северо-западному диалекту, позиционируют себя башкирами или татарами? Один татарский политолог считает, что с помощью вашей научной работы башкиры решили приобщить татар, проживающих на территории распространения северо-западного диалекта, к башкирам и тем самым увеличить свое количество.
– Там есть и те, и другие, и представители еще множества этносов и национальностей. При этом значительное число людей устойчиво позиционируют себя башкирами. Так было и в XIX веке (во время переписи 1897 года этническую принадлежность определяли по родному языку, и самыми «башкирскими» оказались Бирский и Белебеевский уезды Уфимской губернии), и в ХХ, и сейчас.
Согласно переписи населения 2010 года, порядка 350 тысяч человек определили свою национальность как башкирскую. Наш труд, прежде всего, обращен к ним. Каждый человек вне зависимости от своего самоопределения и национальности имеет право на получение максимально достоверной информации о своем происхождении и языке. В том, что башкиры будут читать книги про самих себя и свой язык, кажется, нет ничего, что могло бы задевать чувства казанских политологов.
– Я бы посоветовал Тимуру Гаязовичу немного поездить по республике и послушать, что говорят сами башкиры о родном языке. После завершения работы по «Истории башкирских родов» я снова обратился к этому вопросу. Я упомянул носителей северо-западного диалекта, которые устойчиво называют себя башкирами. При этом они сталкиваются с тем, что сегодняшний литературный стандарт далек от их разговорного языка и даже в определенной степени чужд им. Они понимают, что есть башкирский язык, что его надо изучать. Но не знают, почему он для них остается не всегда понятным. Выходит, они свой родной язык изучают так же, как и иностранный, и нигде за пределами школы и вне официальных мероприятий им не пользуются. Это вызывает у них определенный дискомфорт.
Есть другая предпосылка: во второй половине ХХ века сложилось устойчивое заблуждение, что национальная принадлежность человека зависит от его языка. Соответственно, возникло очень расхожее представление, что, если ты не говоришь на стандартном башкирском языке, то ты не являешься башкиром. Это заблуждение, поскольку язык не является основой для национального самоопределения.
Что такое нация? Это общность людей, которые имеют представление об общем происхождении (не всегда реальном), общую территорию, общие экономические интересы и политическую субъектность. При этом есть нации, которые самоопределились, создали государство, но общего национального языка не имеют и не пытаются заиметь. Например, бельгийцы или швейцарцы. У них есть территория, государство, культура, но народ говорит на разных языках, ни одним из которых не пытаются заменить остальные.
Получается, что значительное число людей, которые считают себя башкирами, испытывают сложности с использованием литературного стандарта и встречают неоднозначное отношение со стороны его носителей. Во время презентаций «Истории башкирских родов» и курултаев башкир от местных активистов и простых жителей много раз звучали просьбы помочь им преодолеть эти несоответствия.
В образовательном процессе не надо отрицать эти говоры, нужно опираться на них. Не надо говорить людям, что они из поколения в поколение говорили неправильно, нужно показывать глубинные связи с другими диалектами и литературным языком. Мы хотим лишь еще раз показать, это носители данного диалекта – тоже башкиры.
– За рубежом возникают подобные языковые вопросы?
– Во всех странах, где я был по профессиональным делам, фактически нет понятий «государственный язык» и «родной язык». Например, политика Турции — «Одна страна – один язык». Если ты турок, то везде должен пользоваться турецким языком. В стране ставятся достаточно жесткие требования. Например, 75% визуальной информации должно быть на турецком языке. В районах, где проживают сирийцы, проводят рейды. Людей штрафуют, если увидят, что что-то написано на арабском языке.
Ведется борьба за то, чтобы, помимо турецкого, преподавались и другие языки, но она не всегда успешна. При этом средства массовой информации на том же курдском языке выходят. А вот в Иране все жители являются иранцами и официально говорят на персидском. Это не мешает отдельным людям быть курдами или азербайджанцами и иметь свою печать.
В Уфе напишут Международный диктант на башкирском языке
Есть целый ряд европейских стран и регионов, где национальный язык имеет несколько вариантов. В Норвегии образованные слои населения издавна пользовались датским языком, и национальная литературная норма, так называемая «книжная речь», после получения независимости образовалась на его основе. В середине XIX века на основе народных говоров, не затронутых датским влиянием, была сформирована еще одна норма – новонорвежский язык. Он должен был заменить «книжную речь», но этого не произошло, и норвежцы сейчас пользуются двумя литературными языками.
У албанского народа исторически сложились и используются две параллельные нормы – северная и южная. В словарях есть слова из обеих. Шотландский народ пользуется тремя языками – гэльским (кельсткий язык, 1% населения Шотландии), скотс (язык германской группы, 30% населения), шотландским вариантом английского языка (85% населения). «Шотландцами и больше никем» себя считают около 60% жителей. Таким образом, один народ далеко не всегда является носителем какого-то одного языка или одной нормы, а национальное единство складывается из многих разных факторов.
– Искандер Расулевич, вы сейчас проделываете колоссальный труд и вносите весомый вклад в языкознание. Ваши труды оцениваются по достоинству? Поддержка молодых ученых вообще существует?
– От имени всех ученых говорить не могу, скажу, исходя из собственного опыта. Все мы помним майские указы президента, согласно которым зарплаты научных работников институтов должны достичь уровня не меньше, чем полторы средней зарплаты по региону. Наш университет их выполняет строго. Стоит оговориться, что у нас ученые – это категория федеральных служащих. Положение молодых ученых зависит от федеральных трендов.
Есть значительное число грантовых программ для молодых исследователей и коллективов, есть конкурсы для молодых преподавателей. Слышал, что есть программы для улучшения жилищных условий научных работников, но я этим не интересовался. Достаточно инструментов для того, чтобы достойно работать и вести научную деятельность.