Для чего нужно знать родную литературу
Сочинение на тему Родная литература
Невозможно в полной мере представить влияние отечественной литературы на мировую культуру. Много нововведений принесли в мировую литературу русские соотечественники: такое понятие, как «маленький человек», первый и до сих пор единственный роман в стихах. Но главной особенностью русской литературы является душевность. Отечественные произведения манят искренним отношением авторов к просторам родины, настоящей любовью к нравам и традициям своего народа. Родная литература имеет связь с теми местами, откуда человек отправляется во взрослую жизнь.
Александр Сергеевич Пушкин, автор таких великих произведений как роман в стихах «Евгений Онегин», роман «Капитанская дочка», «Повести Белкина» и огромного количества стихотворений, известен по всему миру. В России именно Александр Сергеевич первым ввел направление романтизм, первым ввел образ «маленького человека», кем стал Самсон Вырин из повести «Станционный смотритель». Язык Пушкина очень выразителен и уникален, примером может служить «онегинская строфа», которую никто еще не смог повторить.
Как писали Толстой и Достоевский, если бы Лермонтов прожил на десять лет дольше, им бы было нечего делать. Михаил Юрьевич погиб совсем молодым, прожив двадцать семь лет, но полных страстями и яркими событиями. «Лишний человек» Лермонтова, Печорин, несмотря на то, что Михаил пишет в предисловии, олицетворяет его самого. Никто не понимал Лермонтова, им восхищались и ненавидели, а сам он говорил, что друзей у него не было. Несмотря на короткую жизнь, он оставил после себя свыше 400-та стихотворений, 40-ка поэм и 3 романа.
Не обошлось без великих соотечественников и в 20-м веке. Маяковский, Есенин, Ахматова, Высоцкий, Бродский, Пастернак, Северянин. Через произведения данных авторов проходит одно новое дыхание русской литературы. И каким бы оно не было, проходят те же темы, что и у них предшественников, те же темы, что и в нынешней литературе, и все они знакомы современным людям, ведь они чувствовали то, что чувствует русский человек сейчас.
Родная русская литература учит быть человеком, личностью, потому и играет огромную роль в жизни людей.
2 вариант
Каждый из нас считает родной ту литературу, которая была написана на его родной земле. Для людей, родившихся в Российской Федерации, это русская литература. Ее роль бесценна. Горький однажды сказал: «Наша литература – наша гордость».
Я думаю, что каждый уважает ценности своей страны и почитает писателей, которые создавали шедевры на родном языке, рассказывая при этом о жизни соотечественников. Написанные ими творения, понимается сразу, в отличие от многих зарубежных произведений, которые удается полностью понять лишь после изучения истории страны.
Молодому поколению не стоит пренебрегать родной литературой, ведь она помогает в формировании личности. Отечественные писатели затрагивали не только вечные темы, но и трудности актуальные для собственной страны. Художественные произведения стоит прочитать еще и для ознакомления с фольклорными особенностями нации. Русская литература пропитана искренностью, любовь к колориту и нравам своих людей.
А.С. Пушкин написал великие шедевры, такие как «Евгений Онегин», «Борис Годунов», «Пиковая дама» и множество стихотворений, полюбившимся миллионам людей из разных уголков планеты. Им было введено направление под названием романтизм. Пушкинские строки выразительны и уникальны и пример этому «онегинская строфа», ее не получилось повторить больше никому.
М.Ю. Лермонтов воссоздал образ «лишнего человека», Печорина, который покорил своим бездушием многих читателей. Лермонтовым восхищались, его же и ненавидели и, несмотря на свою короткую жизнь, он написал четыре сотни стихотворений, сорок поэм.
Творчество Ф.М. Достоевского, Л.Н.Толстого, А.П. Чехова учит различать добро и зло, дает силы двигаться дальше, объективно оценивая окружающих людей и мир в целом.
В прошлом веке получили заслуженную славу такие талантливые русские писатели, как Высоцкий, Ахматова, Маяковский. Они принесли свежее дыхание русской литературе.
Литература родных земель подпитывает чувство любви к Родине. А оно всегда было и будет важным нравственным качеством для каждого из нас. Вот в чем главное достоинство родной литературы.
Родная литература в душе каждого из нас должна быть на особом месте. Она способна привить наилучшие человеческие качества, помогает анализировать и избегать собственных недостатков. В нашей литературе великая сила, которая дает ответы на многие жизненные вопросы.
Сочинение 3
Родившись и получив воспитание в своем поселке или городе, каждый человек вбирает в себя его местные привычки, обычаи своей страны, касающиеся быта, образования и т.д. Поэтому, когда речь идет о родной литературе, то мы предпочитаем выбор книг, близких нам по духу.
Под понятием «родная литература» подразумеваются те произведения, которые знакомы и близки человеку из-за того, что их авторы имеют прямое отношение к этой же стране – они родились или проживают в ней. Таким писателям удается легко втянуть читателей в свой вымышленный мир, где есть и отрицательные, и положительные герои, имеют место знакомые места, праздники и традиции, но все, что окружает их, помогает стать участником событий.
Чувства, которые вызывает родная литература у каждого из нас, особенные. Эти произведения притягивают искренним отношением авторов к просторам родного края, настоящей любовью и заинтересованностью к нравам народа. Все это подробно описывается на страницах произведений. Такое отношение не может оставить равнодушным никого. Родная литература имеет связь с теми местами, откуда человек начинает путь во взрослую, самостоятельную жизнь. Поэтому понимание переживаний жителей своей страны для каждого писателя важно, ведь именно от читателей зависит успех автора работы.
Присутствие интереса к родной литературе имеет огромное значение в жизни читателя. В ней сосредоточены бесценные наблюдения, которые были накоплены на протяжении длительного времени. Это необходимо для того, чтобы читатель обогатил свой внутренний мир, узнав новую информацию о мире, смог научиться разграничивать понятия о добре и зле, истине и обмане. Для этого необходимо быть тесно связанным с литературными произведениями, имеющими отношение к своему краю. Каждый образ, событие произведений родной литературы накладывают в какой-то степени отпечаток на судьбу читателей благодаря тем эмоциям, понятиям, чувствам, которые они несут в жизнь реального человека.
Таким образом, родная литература в жизни каждого человека должна занимать достойное место, так как она воспитывает лучшие человеческие качества в людях, помогает проанализировать и понять собственные недостатки. Сила родной литературы велика и неоценима для любого из нас. За счет обращений к воспоминаниям о прошлом она способна восстановить силы человека, воспитать настоящие качества, понять истину.
Также читают:
Картинка к сочинению Родная литература
Популярные сегодня темы
Антон Павлович – известный и знаменитый поэт, который умудрялся соединить противоположные положения. Сама по себе человеческая жизнь очень своеобразна и неоднозначна. В ней сочетается бренность бытия
Я считаю, что зря Чацкого кое-кто ругает, говорит, что он слишком гордый, злой, что он вносит смуту. Я считаю, что он всё делал правильно. Так и нужно! Слышал я, что он зря своё здоровье портит
Куприн Александр Иванович – писатель, которому не чужда тема отношений. Он любил писать об отношениях, о любви и счастливых жизнях людей. Услышав от знакомого историю его семьи, в которой все выручали друг друга
Тема войны описана писателями, выражена в стихах, показана в фильмах. Героическая победа, одержанная народом над фашистской Германией, увековечена в памятниках и мемориалах.
Многие знакомы с популярным рассказом Антона Павловича Чехова «Крыжовник». На примере главного персонажа, автор показывает худший способ жизни, в котором нет места счастью. Он жаждет рассказат
Введение в школах родного языка и родной литературы: что это, зачем и обязательно ли?
С 1 января 2019 года во всех школах России, в том числе и в Новгородской области, будут введены два новых предмета: «родной язык» и «родная литература». Изучать их будут с первого по 11 класс в обязательном порядке.
Закон об изучении родных языков Госдума приняла еще летом. Предполагается, что он защитит права школьников, которые проживают в республиках и считают своим родным языком русский, а не распространенный, например, в регионе национальный. По мнению экспертов, этот закон не про языки, а про принуждение к изучению ненужного языка. Согласно новому закону, каждый сможет выбирать, изучать ему тот или иной язык или нет.
Что касается Новгородской области, здесь этот вопрос менее актуален, потому что родной язык у большинства русский. Но и в нашем регионе есть особенности, которые важно преподавать маленьким новгородцам.
«Мы прекрасно понимаем, что Россия — страна многонациональная, и в некоторых субъектах обучение происходит на своих, национальных языках. Поэтому важно сохранять аутентичность и поддерживать ее. На новгородской земле есть свои особенности: афоризмы, обычаи. Необходимо не просто их сохранять, но и поддерживать изучение. Очень важно, чтобы новгородцы знали исторические особенности региона, в том числе, отраженные в литературе. Ввод родных русского языка и литературы позволит включить в учебный план региональную специфику», — заявил на сегодняшнем брифинге министр образования Новгородской области Павел Татаренко.
Также министр отметил, что каждый муниципалитет и школа могут составить расписание, исходя из того учебного плана, который уже введен. То есть, если школа может позволить себе ввести дополнительные часы, она это делает. Если нет — можно вводить предмет в уже имеющиеся часы. Например, 30 минут урока будет отведено русскому языку, 10 минут — родному русскому. Остальные предметы, по словам Павла Татаренко, не пострадают, в ущерб ничего преподаваться не будет, поэтому родителям в этом вопросе беспокоиться не о чем.
Специальной литературы для обучения школьников пока нет. Однако общие рекомендации уже известны всем учителям. Кроме того, министерство образования пообещало оказывать помощь в составлении учебного плана, учебной программы.
Зачем нужна русская литература?
В серии публикаций филологического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова «В защиту гуманитарного образования в России» вышла статья профессора кафедры истории русской литературы XX века Михаила Михайловича Голубкова.
Зачем нужна русская литература? Одной из доминант современного общественного сознания становится ощущение некой идейной пустоты. Она обусловлена вакуумом представлений о том, что есть наша национальная идентичность и что ее формирует. Кроме того, налицо вакуум идеологии, которая могла бы определить характер пройденного исторического пути, наше сегодняшнее место в национально-историческом пространстве, а так же перспективы, дальние и ближние, которые открываются перед современным человеком и обществом в целом.
Отсутствие отрефлексированного комплекса идей есть отсутствие осознанной исторической перспективы. Без нее, как представляется, невозможно формирование единства людей, принадлежащих одной нации и государству, на основе надличностных целей и интересов – ведь это единственное, что можно противопоставить атомизации общества. На основе чего возможно формирование общезначимой национальной идеи? Во-первых, на возрождении исторической памяти как актуальной составляющей каждодневного бытия человека. Современный русский (российский) человек может и должен в своей каждодневной жизни ощущать себя наследником тысячелетней культурно-исторической традиции. Во-вторых, для современного человека точно так же, как и во все времена, необходимо понимание исторической цели существования русской цивилизации и личной причастности к этой цели. Лишь тогда человек ощутит себя и частью общества, и членом государства.
В самом деле, что сближает нас всех, прошедших уже первое десятилетие ХХI века? В сущности, две вещи: язык и общая тысячелетняя история, давшая нам ту культуру, которую мы часто не видим и не умеем ценить. Но если родным языком мы овладеваем без усилий, то для овладения историей и культурой требуются весьма значительные труды – и от личности, как в процессе становления, так и на протяжении всей жизни, и от ближайшей социальной среды, в которой созревает человек, от школы, с которой связаны первые десять (теперь – одиннадцать) сознательных лет его жизни. И вот здесь-то возникает самая большая проблема: школа не выполняет своей главной задачи – культурно-исторической социализации человека, не включает его в контекст тысячелетней истории и не ставит его судьбу в связь с историческими перспективами России – по той причине, что в самом обществе неощутимы эти связи. Они как будто стали не нужны, не востребованы. В результате даже в том случае, если школа и дает некие представления об истории и русской культуре и литературе, то они существуют (какое-то время) в сознании выпускника сами по себе, а его офисно-менеджерская жизнь (а еще лучше – чиновничье-управленческая) – вне всякой связи со школьными или (вузовскими) знаниями гуманитарного профиля. Таким образом, человек, вступая во взрослую жизнь, к тридцати годам ощущает себя не гражданином своего отечества, а менеджером, клерком, обслуживающим (если удастся хорошо устроиться) интересы транснациональных монополий. Увы, так устроена современная экономика, ей подчинены социальные структуры, ею определяются социальные процессы. Смеем предположить, что это устройство не является единственно верным. Скорее, наоборот: оно не только не учитывает исторические перспективы российской цивилизации и государственности, но противоречит им.
Начать с того, что попираются глубинные, выработанные веками национальной жизни и быта принципы отношений, когда культ личного успеха просто не мог доминировать в общинном сознании, когда слово и честность априори были значительно важнее финансовой состоятельности и определяли ценность личности, когда чистоплотность превалировала над нечистоплотностью и существовало понятие нерукопожатности, нерукопожатного человека, когда честь ценилась значительно выше собственной жизни. Возникает лишь вопрос: если эти черты, некогда укорененные в национальной ментальности, безвозвратно канули, откуда мы можем знать об их отдаленном во времени существовании и как мы можем судить о них? Что за мифология прежней прекрасной жизни, противопоставленная нынешним обстоятельствам?
Мы можем судить об этом по литературе. Именно литература доносит до нас через десятилетия и века представления о нормах национальной жизни. Формирует представления о должном и недолжном, о той самой нерукопожатности (слово, давно ставшее историзмом). Литература формирует наши представления об исторических событиях и о людях, участвовавших в них, – как они мыслили себя, как ощущали в пространстве русской истории, что двигало ими, заставляя вершить историю, совершать поступки, действовать вопреки интересам личного преуспеяния.. Именно от Льва Толстого и по Толстому мы знаем о войне 1812 года, от Грибоедова – о мироощущении декабриста накануне выхода на Сенатскую площадь, от Алексея Толстого – о Петровских преобразованиях, от Достоевского – о том, как чувствует себя человек в период ускоренного развития капитализма. В этом смысле герои «Преступления и наказания» выглядят едва ли не нашими современниками, особенно если вспомнить «теорию целых кафтанов» Лужина и мысль героя о том, «что все в мире на личном интересе основано», — под нее подводится целая научная концепция. Достоевский показывает, к чему приводит подобная идеология и человека, и общество, ступившее на сей путь. Вот только наши современники далеко не всегда могут прочитать и понять роман, написанный без малого полтора века назад. А кажется — что сегодня и о нашем времени. Литература является носителем своеобразного генетического кода, без которого человек и общество теряют преемственные связи по вертикали времени. Через литературу человек получает накопленный столетиями опыт национальной жизни, частного поведения, манеры чувствовать и думать. И считать, что этот опыт архаичен и неприменим в современных условиях (можно сослаться на глобализацию), значит, отказаться от принадлежности к собственной национальной культуре. В самом деле, почему неприменим? Потому что не нужен для работы в нефтяной кампании? В какой-либо транснациональной монополии, где вполне достаточно беглого английского языка? Да, там, вероятно, более востребован культ личного успеха любой ценой, и американское кино оказывается, конечно, более привлекательным носителем социальной информации, чем русская литература ХIХ века. А в самом деле, чему учила русская литература двух последних столетий? В двух словах можно сказать: ответственному отношению к собственной жизни и к национальной судьбе, настаивая на том, что сложится она так или иначе при личном и непосредственном участии каждого человека. Безответственное отношение к собственной жизни и непонимание национальной судьбы трактовалось как болезнь, о чем прямо сказал в предисловии к своему роману М.Ю.Лермонтов, указав обществу на симптомы и настаивая на необходимости «горьких лекарств». Культ личного успеха с презрением отверг Чацкий, утверждая свое право служить и гневно отказываясь прислуживаться. Хорошо бы, чтобы школа учила такому пониманию художественных текстов. «Литературная матрица» — так называется «учебник», адресованный школьникам и студентам, написанный современными писателями о литературе двух прошлых веков (Спб., 2010). Конечно же, этот двухтомник не представляет из себя никакого учебника: просто авторы обсуждают с читателем те эмоции, которые они испытали, соприкоснувшись с классикой. Но в том-то и фокус, что чувствуют они себя с этой классикой почти что наравне: я писатель, ты писатель, какой уж тут пиитет. Книга занимательная. Из нее я узнал, например, о существовании современного писателя Терехова, который написал главу о Солженицыне. Глава эта представляет этакое панибратское похлопывание по плечу писателя, которого Терехов называет не иначе как Солжем — без малейшей попытки понять его творчество или же хотя бы очертить контуры литературной галактики, созданной им. Или вот Герман Садулаев, размышляя о Есенине, вспоминает, как он прочитал не вполне приличное стихотворение из цикла «Москва кабацкая» в школе на каком-то официальном мероприятии, что, возможно, имеет отношение лично к Садулаеву, но ни малейшего — к Есенину. Как весь так называемый учебник русской литературе в целом. Разумеется, подобные попытки писать «Моего Пушкина», «Моего Есенина» (Булгакова, Солженицына, кого угодно) имеют право на существование, но когда они характеризуют пишущего, а не самого писателя. Были ведь «Прогулки с Пушкиным», «Пушкинский дом». И «Литературная матрица» могла бы войти в этот круг, если бы не одно обстоятельство. Книга создана, как уверят второй титульный лист, «При участии Филологического факультета Санкт-Петербургского государственного университета»! Участие университетских филологов с докторскими степенями придает книге некий университетский академизм, едва ли не статус рекомендованного учебника! Честное слово, для меня осталось мучительной загадкой, почему коллеги из Санкт-Петербургского университета взялись за это весьма сомнительное предприятие. И в чем, собственно, это участие проявилось. Но объективно эта книга служит дискредитации русской литературы — нивелирует те ее свойства, о которых мы говорили. Лишает сакральности. Превращает в несерьезную игру. Дай-ка самовыразиться, поставить свое имя рядом с тем, что уже давно на скрижалях русской истории.
Вероятно, экзерсизы, подобные «Литературной матрице», оказываются возможны потому, что литература действительно утратила свои важнейшие социально-психологические функции, среди которых формирование национального взгляда на мир, манеры чувствовать и думать оказывается первостепенной. Конечно, чтобы «вычитать» это все, нужно научиться читать – тому и должны служить школьные уроки по литературе. Увы, они далеко не всегда достигают своих целей. Современный выпускник зачастую выносит из них мысль о неком абстрактном гуманизме, утверждаемом словесностью, а так же размышления о том, что «человеческая жизнь есть высшая ценность». Но если именно ради этой мысли созданы тома русской классики, то как понять тогда размышления Петруши Гринева под виселицей, когда Савельич просит его, сплюнув, «поцеловать злодею ручку»: «Я предпочел бы самую лютую казнь такому подлому унижению». Значит, для Петруши есть какие-то более значимые ценности, чем его жизнь: он готов не раздумывая повторить ответ великодушных товарищей своих самозванцу и расстаться с жизнью, как только что сделали капитан Миронов и другие их товарищи по обороне крепости, — но не расстаться с честью, которая важнее для героя…
Оглядываясь на опыт ХХ века, многие писатели и в Советской России, и в эмиграции возложили на русскую литературу вину за исторические потрясения, выпавшие на нашу долю. На западе эта точка зрения аргументировалась следующим образом: именно литературный образ русского человека, то разломанного и лишенного цельности, как Онегин или Печорин, то бездеятельно-созерцательного, как Обломов на своем диване, то необразованного и ленивого, как Митрофанушка, прячущийся за матушкиной юбкой, унизил нас в глазах Европы и представил легкой добычей перед Вермахтом, когда разрабатывался план «Барбаросса». Немцы рассчитывали встретить здесь сплошных Обломовых… Русская литература обманула их, внушив ложные представления о русском человеке, и этот обман слишком дорого стоил нам. Для писателей иного исторического опыта, для познавших репрессии и поднявших лагерную тему, именно гуманистический пафос русской литературы обнаружил полную несостоятельность. По мысли Варлама Шаламова, сама гуманистическая литература скомпрометирована, ибо действительность вовсе не оказалась соотносима с ее идеалами: «Крах ее гуманистических идей, историческое преступление, приведшее к сталинским лагерям, к печам Освенцима, доказали, что искусство и литература — нуль. При столкновении с реальной жизнью это — главный мотив, главный вопрос времени». Этот же мотив недоверия классической литературе слышится и у А.И.Солженицына — от полемики с Достоевским, с его «Записками из мертвого дома», до полемики с Чеховым.
Речь у Шаламова и Солженицына идет о наивном гуманизме, трактующем человека венцом Вселенной и самим смыслом ее существования. При столкновении с реальными противоречиями жизни, тем более с историческими катаклизмами, подобная позиция обнаруживает свою полную несостоятельность, а «та жалкая идеология «человек создан для счастья»», внушенная литературой, выбивается «первым ударом нарядчикова дрына» («Архипелаг ГУЛАГ»).
Думается, что и в том, и в другом случае речь идет о ложной и некорректной интерпретации глубинного идейного пафоса литературы ХIХ – ХХ веков. В ней содержались не только идеи о счастье, для которого создан человек, но утверждалась, повторимся, мысль об ответственном отношении человека к миру. Об ответственности личности за собственную честь, которая воистину дороже счастья и жизни, и национальную судьбу, за которую и жизнь положить не жалко. И мы можем припомнить не только бездеятельных Обломова с Онегиным, но и героев совсем другого склада: Чацкого, Петрушу Гринева, Татьяну Ларину, князя Андрея, Николая Ростова, лесковских Левшу и атамана Платова… Целую галерею образов праведников, созданных этим писателем в одноименном цикле. Функцией литературы в условиях литературоцентризма русской культуры было формирование национально значимых образов культурных героев, с которыми и по сей день самоидентифицируется любой грамотный человек. Они «обживают» историю, делают ее понятной, близкой и «домашней», создают алгоритмы поведения в разнообразных жизненных ситуациях, формируют систему бытовых и онтологических ценностей. Образы литературных героев, перешедших с книжных страниц в национальное сознательное и бессознательное, ставших национально значимыми архетипами, категориями национального сознания, которыми мыслил русский человек еще совсем недавно, сформированы литературой предшествующих столетий. Схожую роль играла литература советского периода, в том числе социалистического реализма, ориентируя человека, лишенного революцией важнейших бытийных, онтологических опор (религиозных, культурных, социальных, правовых), в историческом пространстве советской эпохи, создавая мифологию нового мира, новых культурных героев (Павел Корчагин, Алексей Турбин, Петр Первый, герой Алексея Толстого, Вихров и Грацианский, герои «Русского леса» Л.Леонова), объясняя бытийный смысл свершившихся исторических катаклизмов. Литература создавала образ советского космоса и укореняла там человека, открывая перед ним смысл его исторического бытия. Можно говорить о том, что этот космос оказался непрочным, исторические цели, поставленные перед поколениями ХХ века, недостижимы, но именно литература создала столь притягательный образ советского мира, что он стал национальной идеей огромной страны, мировой державы на протяжении нескольких десятилетий. Образ мира, созданного советской литературой, формировал идеал жизни, приближение к которому обусловило исторические цели нескольких советских поколений. И хотя этот идеал так и не был достигнут, он обладает несомненной ценностью, и можно ли от него с пренебрежением отвернуться нынешнему поколению, которое не смогло выработать для себя и своих детей не то чтобы идеал, но хоть сколько-нибудь внятную историческую перспективу, которая не была бы связана с курсом иностранной валюты и ценой на нефть?
Конечно, русской литературе ХХ века история неизбежно предъявит и свой счет. Слишком уж многие важнейшие аспекты национальной жизни оказались не запечатлены отечественными художниками слова – ни в метрополии, ни в эмиграции, ни в потаенной литературе. А стало быть, следуя русской традиции, остались (хочется надеяться, до времени) не осмыслены национально-историческим сознанием людей, живущих уже в начале ХХI века. Не преломленные художественно, они будто не отражены в национальной памяти. Таковы Кронштадтское восстание гарнизона города и экипажей некоторых кораблей Балтийского флота против власти большевиков, восстание крестьянской армии атамана Антонова на Тамбовщине и его подавление Красной армией под командованием Тухачевского (лишь два рассказа Солженицына 1990-х годов), голод на Юге России в начале 1930-х годов (лишь рассказы Тендрякова), гонение на Церковь и уничтожение священства. Да и участие России в Первой мировой войне не нашла бы отражение в литературе, если бы не «Август Четырнадцатого» А.И.Солженицына. Так уж сложилось в последние две-три сотни лет, что всякий русский постигал исторические судьбы своей страны, обретал национальную принадлежность, впитывал культурные гены своей нации – из литературы. Через литературу приобщался к образу мыслей и ощущению бытия давно ушедших поколений, обретал с ними кровную и глубоко личную связь. В этом и состояло то, что мы привычно называем литературоцентризмом русской культуры. И это качество мы утратили.
Всего два десятилетия назад мы были свидетелями последней на сей момент вспышки воистину всеобщего интереса к литературе. То был конец 1980-х – начало 1990-х, когда тиражи «толстых» журналов взлетели на невероятную высоту, а публикация любого задержанного произведения, будь то «Собачье сердце» М.Булгакова или же «Новое назначение» А.Бека вызывало всеобщий и самый искренний интерес. Литература восстанавливала народную историческую память, будто вклеивала вырванные и растерзанные страницы в книгу национального исторического бытия. Тогда и представить было невозможно, что миллионные тиражи года через два упадут так, что не будут набирать и тысячи…
Литература на глазах современного поколения перестает быть сферой национального самосознания, национальной саморефлексии. Сейчас литература утратила важнейшую свою функцию – ориентировать человека в историческом пространстве, определять его бытийные ориентиры. Она превратилась в форму занимательного и необязательного досуга, чтение перестало быть престижным занятием. В результате книжный рынок заполнился продуктами совершенно иного рода, предлагающие в качестве культурных героев современности Дашу Васильеву, доморощенного детектива из сериала Донцовой, или же Фандорина из псевдоисторического романного проекта Акунина. В результате утраты литературой присущего ей на протяжении трех последних столетий высокого статуса в русской культуре, традиционно литературоцентричной, возник ощутимый вакуум, заполнить который пока нечем.
Можно ли связывать подобную ситуацию бытийного вакуума с утратой культурного литератуцроцентризма? Думается, что да. Утрата литературой своего традиционного статуса и потеря прежних функций не могла оказаться безболезненной. И здесь мы с неизбежностью говорим о роли государства в поддержании (или же в полном небрежении) художественного слова и его воздействия на современника.
Оглянемся на времена советские. Прошло время бранить соцреализм, советскую власть, искоренение инакомыслия в литературе. Негативные воздействия на словесность того процесса, который в современном литературоведении получил название «огосударствление» литературы, хорошо известны. Его жертвой пали и отдельные писатели, и целые литературные направления (новокрестьянская литература, представленная именами С.Есенина, П.Васильева, С.Клюева, А.Ганина, или же абсурдизм ОБЭРИУтов Д.Хармса, К.Вагинова, А.Введенского). Но не только лишь к уничтожению писателей и литературных направлений сводилось внимание государства к литературе. Первый съезд советских писателей (1934) ознаменовал принципиально новый характер отношений литературы и власти, когда словесность становится государственным делом, а писательский труд – востребованным и общественно значимым. Создается Союз писателей, формируется (впервые в мировой истории) Литературный институт, готовящий профессиональных литераторов, организован академический Институт мировой литературы им. М.Горького. И все эти события становятся объектом колоссального общественного внимания, воспринимаются людьми тридцатых годов так же остро и с той же гордостью, как перелет в США через Северный полюс и эпопея спасения челюскинцев.
Литература рождала миф о Революции как о грандиозном историческом преображении космических масштабов, приведшем к сотворению Нового Мира. Основные константы этого мифа оформились в исторической эпопее А.Толстого «Петр Первый», в романе Н.Островского «Как закалялась сталь», в колхозном эпосе М.Шолохова «Поднятая целина». Рядом с этим мифом и одновременно с ним творился миф о Новом Человеке, герое-демиурге. Его воплощением стал Левинсон («Разгром» А.Фадеева), Павел Корчагин («Как закалялась сталь» Н.Островского), Курилов («Дорога на Океан» Л.Леонова). Чертами такого героя становятся аскетизм, отсутствие личной жизни (любовь сознательно принесена в жертву Революции), железная воля, способность к строгому рациональному мышлению, сильный дух, властвующий над физически слабым и изможденным телом. С названными чертами нового человека ассоциируется христианский мотив укрощения плоти (потерянное в борьбе здоровье), жертвенность и восхождение. В той мифологической модели нового мира, которая создавалась литературой социалистического реализма, даже пространство и время обретали особые константы. Время, история могли выступать как косное начало, требующее ускорения ценой невероятных волевых усилий героя-демиурга и его сподвижников, способных схватить Фортуну за волосы и повернуть к себе лицом, рвануть колесо истории и заставить его крутиться быстрее («Петр Первый» А.Толстого). Миф о победе над временем создает В.Катаев («Время, вперед!»).
Вполне естественно, что положение литературы в школе как предмета было совсем иным, чем сейчас. Это был основополагающий предмет школьного цикла, что подчеркивалось тем, что сочинение был первым и обязательным выпускным экзаменом и первым и обязательным экзаменом вступительным. Фасады типового здания советской школы 30-50-х годов украшали профили писателей – Ломоносова, Пушкина, Горького, Маяковского. Обращаясь к сегодняшнему дню, мы можем поставить два принципиальных вопроса. Во-первых, понимает ли нынешний политический класс неестественность и неорганичность для русского сознания утраты культурного литературоцентризма? Во-вторых, если понимает, способен ли что- нибудь противопоставить данной ситуации?
Не нам отвечать на эти вопросы. Мы можем лишь судить о том, что происходит в школе с гуманитарным циклом предметов, в том числе, с литературой.
Если мы хотим что-то противопоставить культурному и идеологическому вакууму современности, мы должны вспомнить о единственном и уникальном в своем роде носителе социально-исторической и культурной информации – о художественной литературе. Ее уникальность состоит в личном и даже интимном обращении к каждому, кто берет в руки книгу, в возможности, открытой для каждого, ощутить себя современником Петра Первого, Кутузова, Пугачева, и почувствовать, как ощущали себе в те времена Гринев, князь Андрей, Алексашка Меньшиков. Только для того, чтобы это произошло, нужно воспитать читателей, способных и желающих размышлять. Только тогда русская литература сможет оправдать перед современным и будущим поколением факт своего исторического существования.