Для чего солдаты выкладывали хворост перед окопами

18.04.202222.04.2022 admin 0 Comments

Для чего в Первую мировую войну перед окопами укладывали хворост (спойлер: не для укрепления)

Получайте на почту один раз в сутки одну самую читаемую статью. Присоединяйтесь к нам в Facebook и ВКонтакте.

Наверняка многие обращали внимание на то, что в фильмах про войну окопы выложены хворостом. Такое инженерное решение предпринимается, когда позиции имеют долговременный характер. Используют для укрепления окопов не только хворост (это, кстати, самый плохой вариант). Траншеи также укрепляют мешками с песком, бревнами и даже цементируют. Необходимо это для того, чтобы земляные укрепления не осыпались на голову солдат, во время боя. В частности, во время артиллерийского обстрела.

Впрочем, сегодня речь пойдет о совсем другом способе использования хвороста в окопной войне. Кто именно первым додумал до этого – сказать сложно. Некоторые, приписывают данное изобретение русской армии. Однако, скорее всего данная методика практиковалась более-менее повсеместно. О чем же идет речь? О том, что в годы Первой мировой войны солдаты укладывали перед позициями охапки хвороста и в ключевой момент – поджигали их.

Именно по этой причине солдаты придумали использовать против газовых атак обычный хворост, который выкладывался в костры перед позициями. Когда начиналась газовая атака, эти костры зажигались. Суть была в том, что потоки теплого воздуха от огня, поднимали ядовитый газ вверх. Солдаты при этом залегали в траншеи. Данная мера позволяла значительно сократить потери среди личного состава.

Понравилась статья? Тогда поддержи нас, жми:

Источник

Зачем солдаты Первой мировой войны раскладывали вокруг окопов хворост

В кино про Первую мировую войну можно увидеть, как солдаты окружают окопы хворостом. Но обычно не показывают костры вокруг окопов. Хворостом не просто укрепляли стенки траншей, ветки солдаты время от времени поджигали.

Зачем они это делали?

А во времена Первой мировой использовалось уже несколько видов химических газов.

Иприт — его начали применять с 1917 года. Это вещество было жидким, его распыляли, пытались залить в окопы противника. От иприта на коже появлялись язвы, глаза переставали видеть, а когда пары иприта попадали в легкие — случалось удушье.

Простые изобретения, которые работали

Противогазы только начали производить, но на всех их не хватало. Да и все время в них вести бой было невозможно.

Спасали мокрые повязки — вещества и их пары были чувствительны к воде. Ну и костры вокруг окопов использовались против ядовитых газов. Особенно эффективными они были против коварного фосгена.

Газ был тяжелее воздуха — он распространялся по земле, и таким образом попадал в окопы. Но при поджигании хвороста частицы газа поднимались вверх. Поэтому, когда возникало подозрение, что противник использует газ, солдаты поджигали хворост, а сами ложились на дно траншеи. И газ проходил «поверху», никому не навредив.

Говорят, что такой простой, но эффективный способ придумали русские. Кто был изобретателем — неизвестно, но он наверняка был знаком с химией.

Источник

Зачем в Первую мировую войну солдаты обкладывал свои окопы хворостом?

Все дело в газовых атаках

В фильмах про Первую мировую войну часто можно наблюдать эпизоды, где окопы со всех сторон густо обложены хворостом. Те, кто обращает на это внимание, думают, что ветки нужны были для укрепления окопов. Отчасти это действительно так. Хворост иногда использовали для усиления стенок в тех случаях, если солдаты надолго располагались в этом районе надолго.

Противогазы были примитивными

Но ветки были самым ненадёжным вариантом укрепления. Куда чаще окопы обкладывали брёвнами, бочками с песком или даже цементов. Важно было, чтобы всё это не только защищало бойцов, но и не свалилось им на голову, что часто случалось в разгар артиллерийских обстрелов.

За счёт отсутствия запаха и цвета он оказался куда более опасным и коварным средством. В 1917 году на фронтах стали впервые использовать иприт. При этом изготовление средств индивидуальной защиты не успевало за производством химоружия. Противогазы тогда уже существовали, но в небольших количествах, и на всех их не хватало.

И вот тут настал звёздный час обычного хвороста. Суть его использования заключалась в том, что ветки по краям стенок окопа нужно было в определённый момент поджечь. Перед этим его нужно было специально выложить в костры. Как только неприятель начинал газовую атаку, эти костры из сухих веток сразу же поджигали. Огонь излучал потоки тёплого воздуха. которые поднимали ядовитые газовые вещества кверху, как только они приближались к позициям. Солдаты же в это время залегали вглубь траншеи, пережидая газовую атаку.

Доподлинно неизвестно, какая сторона из участниц войны первой придумала пользоваться таким нехитрым и эффективным способом. Большинство историков всё-таки склоняется к тому, что это – плод смекалки российских солдат. Как бы там ни было, эту придумку взяли себе на вооружение практически все страны, участвовавшие в Первой Мировой. Этот нехитрый способ позволил спасти сотни солдатских жизней, не дав бойцам умереть в страшных мучениях.

Источник

Сморгонь. Удушливый запах вишни. Первая мировая война

Сморгонь небольшой город в Беларуси. В боях под Сморгонью в 1916 году впервые на нашей земле применили отравляющие вещества, от которых погибли десятки тысяч солдат и офицеров Ядовитое облако шло от деревни Нароты. Очевидцы вспоминали, что, увидев его, все бросились надевать противогазы и зажигать костры, чтобы уменьшить уровень концентрации газов, сделать их менее опасными.

Но отсыревшие от прошедших накануне дождей дрова не хотели гореть. Вслед за газовым облаком показались цепи германских солдат. Они дошли до русских проволочных заграждений, но, встреченные ружейным и пулеметным огнем, отступили назад.

Германские пулеметчики в противогазах. Ужасы окопной войны

Вскоре над Сморгонью вновь появилось зловещее газовое облако, еще более интенсивное. На флангах немцы устроили дымовые завесы, за которыми были видны четыре неприятельские цепи. И эта атака была отбита, но корпус в тот июльский день потерял 2550 человек.

Вот как вспоминала об этом после графиня Александра Львовна Толстая — родная дочь великого русского писателя, возглавлявшая тогда госпиталь 8-го санитарного транспорта Всероссийского земского союза, который занимался эвакуацией и оказанием медицинской помощи пострадавшим от германской газовой атаки воинам.

Госпиталь располагался в нескольких километрах от Сморгони, в деревне Залесье. В письме с фронта сестре Татьяне Александра Львовна сообщала: «Собираем их (солдат. — Прим. авт.) возле окопов, на дорогах — везде. Многие задыхались, хрипели, прося о помощи, и тут же умирали. Весь день работали. Больные лежали не только в палатах, но и во дворе — все было заполнено.

В следующую ночь бой продолжался. И так работали четыре дня без сна, без отдыха». В своем дневнике она записала: «Палаты заполнялись ранеными и, главным образом, отравленными газами. Персонал и санитары не пострадали, масок хватило на весь отряд.

Но деревья и трава от Сморгони до Молодечно, около 35 верст, пожелтели, как от пожара. Забыть то, что я видела и испытала в эти жуткие дни, — невозможно. Поля ржи. Смотришь, местами рожь примята. Подъезжаешь, лежит человек. Лицо буро-красное, дышит тяжело. Поднимаем, кладем в повозку.

Он еще разговаривает. Привезли в лагерь — мертвый. Привезли первую партию, едем снова. Отряд работает день и ночь. Госпиталь переполнен. Отравленные лежат на полу, на дворе. Я ничего не испытала более страшного, бесчеловечного в своей жизни, как отравление этим смертельным ядом сотен, тысяч людей. Бежать некуда.

Он проникает всюду, убивает не только все живое, но и каждую травинку. Зачем?» В 1917 году Александра Львовна вернулась с фронта домой в Ясную Поляну с тремя Георгиевскими медалями. Будущий писатель Константин Паустовский, который тоже был под Сморгонью санитаром, позже вспоминал:

«Я выбегаю из землянки. И вдруг сладкая удушливая волна охватывает меня. Я кричу: «Газы! Маски!» И бросаюсь в землянку.

Там у меня на гвозде висит противогаз. Свеча погасла, когда я стремительно вбежал в землянку. Рукой я нащупал противогаз и стал надевать его. Забыл открыть нижнюю пробку. Задыхаюсь. Открыв пробку, выбегаю в окопы. Вокруг меня бегают солдаты, заматывая свои лица марлевыми масками. Нашарив в кармане спички, я зажигаю хворост, лежащий перед окопами.

Внешний вид и схематическое изображение основных химических боеприпасов Первой мировой войны

Этот хворост приготовлен заранее. На случай газовой атаки. В бинокль я гляжу в сторону германцев и вижу, как они из баллонов выпускают газ. Это зрелище отвратительно. Бешенство охватывает меня, когда я вижу, как методически и хладнокровно они это делают. Я вдруг вижу, что многие солдаты лежат мертвые. Их — большинство. Иные же стонут и не могут подняться. Я слышу звуки рожка в окопах противника. Это отравители играют отбой. Газовая атака окончена.

Опираясь на палку, я бреду в лазарет. На моем платке кровь от ужасной рвоты…» В дальнейшем газовые атаки вошли в разряд обычных боевых действий и чаще всего проводились противником, исходя из условий местности на участке от Сморгони до Крево. Так, в ночной немецкой газовой атаке с 2 на 3 августа 1916 года у станции Сморгонь были насмерть отравлены свыше трех тысяч солдат и офицеров Кавказской гренадерской дивизии. Всего за 1915—1917 годы в российской армии от применения отравляющих веществ пострадало около 50 тысяч человек, из них умерло около 10 тысяч.

По данным западных источников, к моменту выхода из войны общие потери Русской императорской армии составили 1,7 млн. убитыми и умершими от ран; 4,95 млн. ранеными и 2,5 млн. военнопленными

Аналогичные потери в Германии составили 80 тысяч отравленными и 2300 умершими, в Англии соответственно 181 тысяча и 6100, во Франции — 190 тысяч и 800 погибшими. В июне 1916 года Юго-Западный фронт под командованием генерала Брусилова начал успешное наступление против австро-венгерской армии в Галиции. Было принято решение наступать на Барановичи.

У Сморгони ограничились демонстративными действиями. Поскольку русская сторона медлила с наступательными действиями, германцы сами перешли в наступление. 19 июня наблюдатели аэростата 19-й воздухоплавательной роты доложили, что видели немцев, которые переносили из грузовиков в окопы какие-то тяжелые предметы — не то снаряды, не то баллоны. Эти наблюдения дали российскому командованию основание полагать, что германцы готовят газовую атаку.

Во всех полках солдатам и офицерам были выданы противогазы, перед окопами уложен хворост для костров и установлены сигналы на случай атаки. 2 июля в 3 часа 15 минут утра германская артиллерия открыла ураганный огонь по окопам первой и второй линии, по ходам сообщения, по артиллерийским позициям 64-й бригады и по всему тылу, в том числе и химическими снарядами. Через несколько минут со стороны реки Гервятки, от станции Сморгонь и деревни Лычники, германцы выпустили первое облако газов синеватого цвета. Газы вырывались из баллонов с сильным шипением.

Сигналисты, заметив облако, заиграли условный сигнал, бойцы бросились к своим местам, надели маски и изготовились к бою. Сквозь респираторы противогазов команды взводных звучали с каким-то диким хрипом. Как и прежде, хворост впереди окопов не загорался… Вслед за газовым облаком пошла в атаку в масках немецкая пехота. Подойдя вплотную к проволочным заграждениям, германские солдаты кричали: «Рус капут!» В одной руке они держали винтовку, в другой — дубину с гвоздями для добивания отравленных. Однако дружным пулеметным и ружейным огнем Николаевского и Перекопского полков атака была отбита. Но немецкая артиллерия усилила огонь.

Противогазы и первые респираторы Российской Империи 1914 год

В начале августа началась подготовка к первой в войне газовой атаке со стороны российских войск. Для нее был выбран участок германской позиции на севере Сморгони, от Вилии до Борового Млына, где германские окопы имели вид исходящего почти прямого угла с вершиной у высоты 72,9, — «Золотая горка». В ночь с 3 на 4 сентября в блиндажи-склады было перевезено 500 больших и 1700 малых баллонов — 32400 килограммов сжиженного газа из расчета 960 килограммов на каждый километр в минуту.

Иприт оказался весьма специфичным газом. Первые симптомы появлялись через 4 часа после контакта с открытой кожей — он вызывал сильные, болезненные нарывы (особенно страдала нежная кожа на лице и половых органах), а при попадании в глаза приводил к конъюнктивиту и слепоте. Значительная доза газа могла сжечь плоть до кости.

Метеорологическая разведка на выбранном участке началась 5 августа, а 5 сентября в 12 часов дня при первых признаках благоприятного ветра начальник 5-й химической команды попросил разрешение на атаку. В 16.45 такое разрешение из штаба 10-й армии в Молодечно было получено, и химическая команда приступила к работам. Метеонаблюдения проводились каждый час, а с 2 часов ночи 6 сентября — каждые 15 минут. В 22 часа солдаты 3-го батальона Калужского полка начали переноску баллонов со складов в передовые окопы. В 3 часа 20 минут все солдаты и офицеры надели маски.

Газ был выпущен одновременно по всему фронту выбранного участка, на флангах были зажжены дымовые шашки. Вырываясь из баллонов, газ поднимался сначала высоко вверх, затем, постепенно оседая, сплошной стеной высотой от двух до трех метров полз на окопы противника. Через три минуты после начала атаки в германском тылу были выпущены три красные ракеты, осветившие облако газа, уже надвинувшееся на передовые окопы.

Отсутствие толковых высокооплачиваемых дизайнеров в разработке первых газовых масок — видно за версту. Такие солдаты сами какую хошь лошадь испугают.

Германская артиллерия открыла огонь по российским позициям. В ответ российская артиллерия, стреляя химическими снарядами, подавила все восемь батарей противника. За каких-то четверть часа было выпущено 13 тонн газа — около тонны в минуту на километр фронта. Атака была признана успешной. 22 сентября германцы ответили своей газовой атакой южнее озера Нарочь против 2-й Сибирской стрелковой дивизии, которой командовал генерал-лейтенант С. Поспелов. Две волны удушливых газов проникли далеко за линию фронта в район деревень Узла и Брусы, выведя из строя 2660 человек. Ожесточение воюющих сторон нарастало.

Газовые атаки продолжались с обеих сторон до зимы.

Иван КУЛАН, полковник в отставке, ученый секретарь Военно-научного общества

Источник