До чего ж оно все запоздало джеймс келман
До чего ж оно все запоздало джеймс келман
Аласдер Грей, Том Леонард, Агнес Оуэнси, Джефф Торрингтон все еще рядом, спасибо Христу
Очухаешься хрен знает в каком углу – и сидишь, надеешься, что тело возьмет и исчезнет; мысли душат, эти мне мысли; а ты хочешь все вспомнить, ко всему приготовиться, да только что-то мешает, почему-то не получается; в голове кружат одни слова, потом другие; что-то не так; что-то совсем, совсем не так; поганый ты человек, вот что я тебе скажу, просто поганый. Мало-помалу начинаешь соображать, где ты: здесь – вот где, сидишь кучей в углу, а в голове мысли, мысли. И, господи-боже, спина-то как у него ноет, затекла, и в башке что-то бухает. Его трясет, он вбирает голову в плечи, закрывает глаза, трет уголки кончиками пальцев; пятна какие-то, вспышки света. Где это он, мать-перемать…
Ну и хер с ними. Он трясет головой, озирается по сторонам: люди – тут какие-то люди; глазеют. Глядят глазами. Жутко яркими, хоть жмурься, будто они такие уж прям благочестивые, что просто светятся, божественным или еще каким светом, хотя все дело, наверное, в солнце, которое высоко стоит над ними, обливая их плечи. Может, туристы; очень может быть, что туристы, нездешние, съехались в город ради какого-нибудь сраного делового совещания. А тут их, значит, городской совет начал обхаживать, какой-нибудь там отдел развития, приставил к ним красивую бабенку из рекламщиц, в аккуратненьком, строгом костюмчике, с алыми губками и легкой улыбочкой, она его, ясное дело, видит, но скрывать от гостей ничего не хочет, ее работа – все им показать, эти господа – иностранцы, им все можно показывать, все-все, так с ними, видать, договорились, потому как иначе они нипочем не станут вкладывать в нас деньги, расходовать свои тяжким трудом сколоченные капиталы, сделка есть сделка, друг, иногда приходится идти на многое, если ты бизнесмен, ты ж понимаешь. Ну что же, все по-честному, играй свою роль, улыбнись им, чтобы они могли сказать: вы знаете, с этим вот хмырем жизнь обошлась не так, как с нами, в жизни главное что? – главное, что ты собой представляешь
Ладно, он уже принял решение. Прямо здесь и сейчас. Вот тут, вот на этом самом месте он принял решение.
Эй, приятель, у тебя фунта не найдется? Так неудобно просить. Сэмми пожимает плечами. Если честно, я прошлой ночью гульнул в одной компании; хрен его знает, что потом было, но только я остался без гроша. Как раз получку дали, вся при мне была, и ее тоже нету, думаю, ограбил меня какой-то гад. Нынче на улице кого только не встретишь. Сами знаете, по улицам нынче лучше не гулять.
Но это ж фараоны, друг, если ты не задрипанный миллионер или там если голос твой им не понравился, они на тебя и глядеть-то не станут.
Они тянут время, делают вид, будто Сэмми им до лампочки. Но его не проведешь, он не спускает с них глаз, понемногу переступает, принимая стойку, расслабляет колени, готовится. Не, говорит он, вообще-то я уж полфунта накнокал, но только мне еще один нужен, я потому и спросил, один фунт, на поезд, до дому доехать, я чего сказать-то хочу, от пятидесяти пенсов мне все равно хрен толку, точно говорю, без тридцати шиллингов в поезд же не сунешься.
Не, ну я ж тебе говорю…
Идиот долбаный… Тот, кто сказал это, прикрыл рот рукой, словно желая скрыть, что это он говорит.
Ты в порядке, друг? Зубы не ноют?
Сэмми хмыкает и вытаращивается на фараона с таким видом, будто этот неожиданный отказ хрен знает как его озадачил. Хотя он был к нему готов и дал им понять, что готов, и это все, что он мог сделать, чтобы не расхохотаться, нет, правда, если бы он забился в истерике или еще чего, это ж хрен знает что могло бы получиться. Но опять-таки, чувствует-то он себя хорошо, то есть охеренно хорошо, просто отлично. Уютно так. Нервы, конечно, натянуты, но все равно уютно. Он улыбается. Фараон номер 1 резко дергает головой, все, хватит, задробил, мужик, я те щас врежу, ублюдок, если ты не…
До чего ж оно все запоздало
| Автор: | Джеймс Келман |
| Перевод: | Сергей Ильин |
| Жанр: | Контркультура |
| Год: | 2003 |
| ISBN: | 5-699-02668-1 |
«До чего ж оно все запоздало» – самый известный роман классика современной шотландской литературы Джеймса Келмана (р. 1946), в 1994 году получивший Букеровскую премию. Критики обвиняли автора в непристойности, жестокости и даже насилии, но кошмарная история незадачливого жулика из Глазго, потерявшего зрение, – поистине жизнеутверждающий гимн человеческой воле и силе духа.
Очухаешься хрен знает в каком углу – и сидишь, надеешься, что тело возьмет и исчезнет; мысли душат, эти мне мысли; а ты хочешь все вспомнить, ко всему приготовиться, да только что-то мешает, почему-то не получается; в голове кружат одни слова, потом другие; что-то не так; что-то совсем, совсем не так; поганый ты человек, вот что я тебе скажу, просто поганый. Мало-помалу начинаешь соображать, где ты: здесь – вот где, сидишь кучей в углу, а в голове мысли, мысли. И, господи-боже, спина-то как у него ноет, затекла, и в башке что-то бухает. Его трясет, он вбирает голову в плечи, закрывает глаза, трет уголки кончиками пальцев; пятна какие-то, вспышки света. Где это он, мать-перемать…
До чего ж оно все запоздало скачать fb2, epub бесплатно
Свой последний роман букеровский лауреат 1994 года Джеймс Келман (р. 1946) писал семь лет. Примерно столько же читателям понадобится, чтобы понять, о чем он. «Настоящий текст представляет собой перевод показаний, данных тремя. четырьмя или более людьми, которые проживают на оккупированной территории либо в стране, где задействована та или иная форма военного правления». Босния, Заир, Шотландия, Россия, США – «террортория» может быть любой…
Оруэлловская метафора, написанная языком Андрея Платонова, доведенным до крайней степени распада. Самая загадочная книга шотландского классика, подводящая итог всему XX столетию, – впервые на русском языке.
Множество рассказов и два романа, которые Джеймс Келман написал за последние 16 лет, завоевали ему признание и репутацию талантливого и сильного писателя. Рецензенты пишут о нем: «Его произведения всегда захватывают» (газета «Гардиан»), «Значительно… умно, психологически глубоко и порою трогательно» (литературное приложение к газете «Таймс»).
Келман хорошо ощущает, что такое жизнь тех людей, которые находятся на нижних ступенях социальной лестницы, людей, живущих в бедных кварталах больших городов — в первую очередь, в его родном городе Глазго. Однако суровый реализм смягчается у него юмором — как это обычно бывает в жизни, — и он часто переходит от сухих фактов к лирическим описаниям, от трагедии к фарсу. Очень важно то, что он отказывается от какой бы то ни было словесной изысканности: он абсолютно уверен, что культура создается из тех слов, которыми пользуется народ.
«До чего ж оно все запоздало» – самый известный роман классика современной шотландской литературы Джеймса Келмана (р. 1946), в 1994 году получивший Букеровскую премию. Критики обвиняли автора в непристойности, жестокости и даже насилии, но кошмарная история незадачливого жулика из Глазго, потерявшего зрение, – поистине жизнеутверждающий гимн человеческой воле и силе духа.
До чего ж оно все запоздало
Аласдер Грей, Том Леонард, Агнес Оуэнси, Джефф Торрингтон все еще рядом, спасибо Христу
Очухаешься хрен знает в каком углу – и сидишь, надеешься, что тело возьмет и исчезнет; мысли душат, эти мне мысли; а ты хочешь все вспомнить, ко всему приготовиться, да только что-то мешает, почему-то не получается; в голове кружат одни слова, потом другие; что-то не так; что-то совсем, совсем не так; поганый ты человек, вот что я тебе скажу, просто поганый. Мало-помалу начинаешь соображать, где ты: здесь – вот где, сидишь кучей в углу, а в голове мысли, мысли. И, господи-боже, спина-то как у него ноет, затекла, и в башке что-то бухает. Его трясет, он вбирает голову в плечи, закрывает глаза, трет уголки кончиками пальцев; пятна какие-то, вспышки света. Где это он, мать-перемать…
Ну и хер с ними. Он трясет головой, озирается по сторонам: люди – тут какие-то люди; глазеют. Глядят глазами. Жутко яркими, хоть жмурься, будто они такие уж прям благочестивые, что просто светятся, божественным или еще каким светом, хотя все дело, наверное, в солнце, которое высоко стоит над ними, обливая их плечи. Может, туристы; очень может быть, что туристы, нездешние, съехались в город ради какого-нибудь сраного делового совещания. А тут их, значит, городской совет начал обхаживать, какой-нибудь там отдел развития, приставил к ним красивую бабенку из рекламщиц, в аккуратненьком, строгом костюмчике, с алыми губками и легкой улыбочкой, она его, ясное дело, видит, но скрывать от гостей ничего не хочет, ее работа – все им показать, эти господа – иностранцы, им все можно показывать, все-все, так с ними, видать, договорились, потому как иначе они нипочем не станут вкладывать в нас деньги, расходовать свои тяжким трудом сколоченные капиталы, сделка есть сделка, друг, иногда приходится идти на многое, если ты бизнесмен, ты ж понимаешь. Ну что же, все по-честному, играй свою роль, улыбнись им, чтобы они могли сказать: вы знаете, с этим вот хмырем жизнь обошлась не так, как с нами, в жизни главное что? – главное, что ты собой представляешь
Ладно, он уже принял решение. Прямо здесь и сейчас. Вот тут, вот на этом самом месте он принял решение.
Эй, приятель, у тебя фунта не найдется? Так неудобно просить. Сэмми пожимает плечами. Если честно, я прошлой ночью гульнул в одной компании; хрен его знает, что потом было, но только я остался без гроша. Как раз получку дали, вся при мне была, и ее тоже нету, думаю, ограбил меня какой-то гад. Нынче на улице кого только не встретишь. Сами знаете, по улицам нынче лучше не гулять.
Но это ж фараоны, друг, если ты не задрипанный миллионер или там если голос твой им не понравился, они на тебя и глядеть-то не станут.
ЧИТАТЬ КНИГУ ОНЛАЙН: До чего ж оно все запоздало
НАСТРОЙКИ.
СОДЕРЖАНИЕ.
СОДЕРЖАНИЕ
До чего ж оно все запоздало
Аласдер Грей, Том Леонард, Агнес Оуэнси, Джефф Торрингтон все еще рядом, спасибо Христу
Очухаешься хрен знает в каком углу – и сидишь, надеешься, что тело возьмет и исчезнет; мысли душат, эти мне мысли; а ты хочешь все вспомнить, ко всему приготовиться, да только что-то мешает, почему-то не получается; в голове кружат одни слова, потом другие; что-то не так; что-то совсем, совсем не так; поганый ты человек, вот что я тебе скажу, просто поганый. Мало-помалу начинаешь соображать, где ты: здесь – вот где, сидишь кучей в углу, а в голове мысли, мысли. И, господи-боже, спина-то как у него ноет, затекла, и в башке что-то бухает. Его трясет, он вбирает голову в плечи, закрывает глаза, трет уголки кончиками пальцев; пятна какие-то, вспышки света. Где это он, мать-перемать…
Ну и хер с ними. Он трясет головой, озирается по сторонам: люди – тут какие-то люди; глазеют. Глядят глазами. Жутко яркими, хоть жмурься, будто они такие уж прям благочестивые, что просто светятся, божественным или еще каким светом, хотя все дело, наверное, в солнце, которое высоко стоит над ними, обливая их плечи. Может, туристы; очень может быть, что туристы, нездешние, съехались в город ради какого-нибудь сраного делового совещания. А тут их, значит, городской совет начал обхаживать, какой- нибудь там отдел развития, приставил к ним красивую бабенку из рекламщиц, в аккуратненьком, строгом костюмчике, с алыми губками и легкой улыбочкой, она его, ясное дело, видит, но скрывать от гостей ничего не хочет, ее работа – все им показать, эти господа – иностранцы, им все можно показывать, все-все, так с ними, видать, договорились, потому как иначе они нипочем не станут вкладывать в нас деньги, расходовать свои тяжким трудом сколоченные капиталы, сделка есть сделка, друг, иногда приходится идти на многое, если ты бизнесмен, ты ж понимаешь. Ну что же, все по-честному, играй свою роль, улыбнись им, чтобы они могли сказать: вы знаете, с этим вот хмырем жизнь обошлась не так, как с нами, в жизни главное что? – главное, что ты собой представляешь
Ладно, он уже принял решение. Прямо здесь и сейчас. Вот тут, вот на этом самом месте он принял решение.
Эй, приятель, у тебя фунта не найдется? Так неудобно просить. Сэмми пожимает плечами. Если честно, я прошлой ночью гульнул в одной компании; хрен его знает, что потом было, но только я остался без гроша. Как раз получку дали, вся при мне была, и ее тоже нету, думаю, ограбил меня какой-то гад. Нынче на улице кого только не встретишь. Сами знаете, по улицам нынче лучше не гулять.
Но это ж фараоны, друг, если ты не задрипанный миллионер или там если голос твой им не понравился, они на тебя и глядеть-то не станут.
Они тянут время, делают вид, будто Сэмми им до лампочки. Но его не проведешь, он не спускает с них глаз, понемногу переступает, принимая стойку, расслабляет колени, готовится. Не, говорит он, вообще-то я уж полфунта накнокал, но только мне еще один нужен, я потому и спросил, один фунт, на поезд, до дому доехать, я чего сказать-то хочу, от пятидесяти пенсов мне все равно хрен толку, точно говорю, без тридцати шиллингов в поезд же не сунешься.
Не, ну я ж тебе говорю…
Идиот долбаный… Тот, кто сказал это, прикрыл рот рукой, словно желая скрыть, что это он говорит.
Ты в порядке, друг? Зубы не ноют?
Сэмми хмыкает и вытаращивается на фараона с таким видом, будто этот неожиданный отказ хрен знает как его озадачил. Хотя он был к нему готов и дал им понять, что готов, и это все, что он мог сделать, чтобы не расхохотаться, нет, правда, если бы он забился в истерике или еще чего, это ж хрен знает что могло бы получиться. Но опять-таки, чувствует-то он себя хорошо, то есть охеренно хорошо, просто отлично. Уютно так. Нервы, конечно, натянуты, но все равно уютно. Он улыбается. Фараон номер 1 резко дергает головой, все, хватит, задробил, мужик, я те щас врежу, ублюдок, если ты не…
Вали отсюда, ханыга задроченный. Это уже фараон номер 2 и тут же кладет руку на правое плечо Сэмми – Сэмми не против, отличный получился крюк левой, этот козел просто напросился на него – сбоку в челюсть, вот только рука, едрена мать, руку он, похоже, отшиб. Фараон номер 1 вцепляется в него, но нога у Сэмми стоит, как надо, и он врезает фараону по голени, и тот, завопив, падает, а Сэмми уже улепетывает, потому как еще минута и они бы на него насели, господи-исусе, блядские кроссовки, похоже, он и пальцы на ноге переломал, вон как дергает-то, дерг, дерг, дееееерг
а он несется по главной улице, перебегает ее, не оглядываясь, друг, плевать ему на машины и прочую
До чего ж оно все запоздало
Джеймс Келман
«До чего ж оно все запоздало» – самый известный роман классика современной шотландской литературы Джеймса Келмана (р. 1946), в 1994 году получивший Букеровскую премию. Критики обвиняли автора в непристойности, жестокости и даже насилии, но кошмарная история незадачливого жулика из Глазго, потерявшего зрение, – поистине жизнеутверждающий гимн человеческой воле и силе духа.
Посвящаю эту рецензию своей подруге-вегетарианке, которая однажды ради эксперимента завязала себе глаза платком и несколько дней жила «незрячей» жизнью.
У меня в подъезде есть сосед Олег. Сосед Олег пару лет назад вернулся из недалеких мест и перевернул жизнь всего подъезда в новое русло. Веселые встречи с друзьями, перестук дверей и перезвон домофона ночи напролет, ни с чем не сравнимый аромат алкогольных паров и лужи по углам. Тихая болотистая местность превратилась в нескончаемую вечеринку.
Рано утром Олег выходит на променад. А потом еще и в обед, и вечером, и несколько раз между этим. Олег нигде не работает. У Олега много друзей. У Олега всегда пати.
И только один вопрос не дает мне покоя. Чтобы обеспечивать себе крышу над головой, еду и кое-какие развлечения (в виде пиццы или мороженого) по выходным, я работаю по восемь часов в день. Головой. И еще трачу три часа на дорогу. И не успеваю жить, как можно догадаться. Так вот. Олежа! Поделись, как ты ухитряешься крутиться в жизни? Я тоже хочу гулять три раза в день и тусить с друзьями. Открой тайну, как?
Как ухитряются жить такие «весельчаки по жизни», в том числе и герой книги? Им все сходит с рук, они выпутываются волшебным образом из любых передряг. Причем, чем отмороженней чел, тем проще у него все выходит. Вот взял и полез бычить на полийцеского, да, побили, да «караул! фулюганы зрения лишают!», но пофиг, пляшем. Да, женщина бросила (а бросила ли? или ее укокошил кто?), да и пофиг, пляшем. Да, бюрократия, но и пофиг, пляшем! Да, полиция мутит. Да пооооофиг! Пляшем!
Не могу сказать, что книгу было приятно читать. Она довольна нелицеприятна. Такой, подозреваю, и задумывалась. Чтобы вызывать чувство неприятия к этой категории людей. И я бы посоветовала ее читать подросткам. Для них она могла бы, возможно, нести пользу, строить какие-то моральные пожелания будущему поколению на примере антигероя (и его слепота совершенно не вызывает к нему симпатии или жалости). Но не для более взрослых людей, которых уже ни одной кочергой с места не спихнешь. Только осадочек останется.
Посвящаю эту рецензию своей подруге-вегетарианке, которая однажды ради эксперимента завязала себе глаза платком и несколько дней жила «незрячей» жизнью.
У меня в подъезде есть сосед Олег. Сосед Олег пару лет назад вернулся из недалеких мест и перевернул жизнь всего подъезда в новое русло. Веселые встречи с друзьями, перестук дверей и перезвон домофона ночи напролет, ни с чем не сравнимый аромат алкогольных паров и лужи по углам. Тихая болотистая местность превратилась в нескончаемую вечеринку.
Рано утром Олег выходит на променад. А потом еще и в обед, и вечером, и несколько раз между этим. Олег нигде не работает. У Олега много друзей. У Олега всегда пати.
И только один вопрос не дает мне покоя. Чтобы обеспечивать себе крышу над головой, еду и кое-какие развлечения (в виде пиццы или мороженого) по выходным, я работаю по восемь часов в день. Головой. И еще трачу три часа на дорогу. И не успеваю жить, как можно догадаться. Так вот. Олежа! Поделись, как ты ухитряешься крутиться в жизни? Я тоже хочу гулять три раза в день и тусить с друзьями. Открой тайну, как?
Как ухитряются жить такие «весельчаки по жизни», в том числе и герой книги? Им все сходит с рук, они выпутываются волшебным образом из любых передряг. Причем, чем отмороженней чел, тем проще у него все выходит. Вот взял и полез бычить на полийцеского, да, побили, да «караул! фулюганы зрения лишают!», но пофиг, пляшем. Да, женщина бросила (а бросила ли? или ее укокошил кто?), да и пофиг, пляшем. Да, бюрократия, но и пофиг, пляшем! Да, полиция мутит. Да пооооофиг! Пляшем!
Не могу сказать, что книгу было приятно читать. Она довольна нелицеприятна. Такой, подозреваю, и задумывалась. Чтобы вызывать чувство неприятия к этой категории людей. И я бы посоветовала ее читать подросткам. Для них она могла бы, возможно, нести пользу, строить какие-то моральные пожелания будущему поколению на примере антигероя (и его слепота совершенно не вызывает к нему симпатии или жалости). Но не для более взрослых людей, которых уже ни одной кочергой с места не спихнешь. Только осадочек останется.
вчера утром ехал внутри желтобрюхого скрипящего автобуса номер «сорок», и наблюдал за двумя юношами и четырьмя девушками. они жестикулировали, махали руками, смеялись. парни вели себя более сдержанно, улыбались изредка, а вот девчонки вели себя так, словно никого кроме них в автобусе и не было. через пять остановок эта смешная, похожая на стайку цветастых птичек компания вышла из автобуса и пошла в сторону девятиэтажек, а я поехал дальше погруженный, в темные лабиринты своих мыслей.
я думал, что же не так было в этой чудной и веселой стайке возбужденных колибри? а то, что все они были глухонемыми. и люди оглядывались на них, кто-то тайком показывал пальцем и стыдливо полушепотом говорил «смотри Васька, прикольно да? они так руками интересно махать не устают? прям, как в анекдоте помнишь, Мишка рассказывал?».
почему человеческий мир устроен так, что если человек обладает каким-либо изъяном, то автоматически становится если не объектом насмешек и кривых улыбок, то уж объектом пристального внимания зевак на все 100%. впрочем, их совсем не смущало то, что на них смотрели люди в серых поношенных лицах и тужились мыслями, плохо скрывая этот постыдный акт.
книг и фильмов так или иначе связанных с человеческим страданием и болью снято и написано несметное множество. но такого я не встречал ни разу в своей жизни. жестокая и суровая правда «их» жизни. перед нами предстает обыкновенный мелкий жулик из глазго. жена с сыном ушли от него после того, как он был осужден и посажен в тюрьму. осужден, разумеется, наш герой несправедливо, дружки-подельники подставили, а он и взял всю вину на себя. взвалил на свой хребет всю их ответственность! и что вы думаете? хоть один дружок его навестил? ни черта подобного! вся жизнь наперекосяк, и все время неудачи. хотя человеческое хлипкое счастье уже вот-вот попадется в руки, и всякий раз что-то мешает и птица-удача выпархивает из клетки на свободу..
да хочу предупредить всех читателей, что книга просто насыщена ругательствами, проклятиями, матом и нецензурной бранью. что поделать главный герой может себе это позволить, я думаю мы простим ему досадную оплошность.
Poor bastard
Такова жизнь, друг, ни одному мудаку верить нельзя. И нет ни единого ублюдка, которому ты мог бы поведать свою скорбную повесть.
Отчего же. один нашелся. Одна. А на главном книжном сайте русскоязычного пространства даже шестнадцать отзывов на эту книгу, и не все от участников литературной игры, где прочесть книгу Келмана было заданием. Человек шесть описали впечатление от встречи с ней самостоятельно. Немного, если сравнивать с девятым валом потока читательского сознания после удачной экранизации источника, но и немало, учитывая, сколько отличных книг имеют одну-две. а то и вовсе не отмечены читательскими рецензиями. Букер-94 тоже сыграл свою роль. Тот, который кое-кто из представителей комитета назвал позором премии, а кое-кто другой литературным вандализмом.
В общем, накануне он много пил. И, кажется, подрался. Или его избили? Не помнит. Но увидев фараонов, которых по-хорошему обойти бы стороной, зачем-то цепляется к ним, лезет в драку и заканчивает день в обезьяннике. Наутро Сэмми ослеп. Язык книги соответствует интеллектуальному и моральному уровню героя, мат-перемат вызывает больше раздражения, чем сочувствия, но ты не можешь не проникнуться жалостью и отчасти испуганным восхищением этим несчастным, который пробирается через весь город, вышвырнутый из полицейского участка.
Ты хочешь, чтобы ему кто-нибудь помог. Да где же эта Элен, что за бесчувственная тетка, ну ушла из дома после ссоры сгоряча, но пора бы и честь знать. Стоп. А почему она ушла из своей квартиры? Куда? Неделю уже нет и на работе не появляется. А этот кекс как-бы ничего не помнит про субботу? И полиция его трясет по каким-то старым делам. Сидел не просто так, а прикрывая профсоюзного лидера, который сейчас круто в гору пошел.
Нет, читатель, оставь надежду. Ты так ничего и не поймешь. История до конца останется убогим по замыслу и исполнению неряшливо слепленным комом, из которого брезгливо вычленять детали. Хотя могла бы получиться недурная социальная драма. Обладай автор, помимо наглости, хоть небольшим талантом.
Интересным фактом из википедии было то, что когда Келману присудили премию, кое-кто из жюри во всеуслышание назвал это событие позором. И тут вспоминается анекдот: «Ну ужас, но не ужас-ужас-ужас!» Джеймс Келман, на самом деле, молодец, настоящий мастер перевоплощений. Если он не является слепым бывшим уголовником, а википедия уверяет нас в обратном, то ему можно рукоплескать стоя. Роман написан в технике поток сознания, таким образом, мы оказываемся прямо в голове у Сэмми, простого шотландского мужика, у которого за плечами несколько тюремных сроков и который внезапно ослеп.
Все это мы узнаем от первого лица, ибо в своей голове Сэмми болтает, не затыкаясь. Речь его щедро сдобрена жаргонными словечками и матом. Настолько щедро, что на каждые три-четыре нормальных слова включая предлоги приходится хотя бы одно слово хер. Нет, я знала, что существует довольно много людей, которые разговаривают матом, но что некоторые на этом языке думают. Неожиданно, но среди этого потока встречаются забавные и порой мудрые замечания.
Что из себя представляет Сэмми? Обычный парнишка из малообеспеченной рабочей семьи в юном возрасте даже подавал надежды, но потом пошел по кривой дорожке и оказался там, где оказался. Главная проблема Сэмми даже не его слепота, а одиночество, в которое он вверг себя сам. Он разведен, у него есть сын Питер, с которым он редко встречается, его подруга Эллен уже устала ждать от его хоть каких-то решительных действий, например, найти работу, у него нет друзей, только подельники и собутыльники. Вначале Сэмми вызвал у меня жалость и даже симпатию, но потом я стала от него уставать. Из его нескончаемого внутреннего монолога я совершенно точно поняла одно: чувак, ты просрал свою жизнь и, что самое обидное, с этим смирился.
В тот момент, когда я устала от Сэмми, я обратилась к сюжету. Серьезно, стилистическая находка стилистической находкой, но должен же быть какой-то сюжет, кроме повторяющихся рефренов о жмущих кроссовках и желании выпить и покурить. Но тут меня ждал жестокий облом. Как минимум я хотела узнать, куда делась Эллен и вернется ли она хотя бы для того, чтобы вышвырнуть его из ее, на минуточку, квартиры. Как максимум, я хотела узнать, что там за фигня с Чарли и не является ли он шотландским террористом. Но нет, автор забил на заветы Чехова, и все ружья остались висеть на своих местах.
Может быть, автор хотел рассказать нам о непреодолимых бюрократических препонах, с которыми приходится сталкиваться шотландскому обывателю? Я конечно извиняюсь, но Сэмми ходил в присутственные места всего два раз (два раза, Карл!), при этом постоянно путался в показаниях, менял их. Неудивительно, что сотрудники социальных служб прониклись подозрениями: а не симулирует ли он слепоту, чтобы получать пособие, учитывая его прошлое. В общем до Кафки Келман не дорос.