До чего же здесь хорошо
Крылатые фразы из советских мультиков
«Возвращение блудного попугая»
1) Tаити, Tаити… Не были мы ни в какой Таити! Нас и здесь неплохо кормят.
2) Свободу попугаям! Сво-бо-ду по-пу-га-ям!
3) Отдохнул — во! Сметаны — во! Рыбы — во!
«Приключения домовенка Кузи»
4) Сокол ты мой! А у бабули-то Ягули кренделечки сахарные! Вернись, я всё прощу!
6) У тебя — своя сказка, а у меня — своя.
— Это что, сказка такая?
9) Я не жадный, я домовитый!
12) Нафаня, сундук украли!
13) Кузенька! Вернись, яхонтовый мой!
«Винни-Пух и все-все-все»
14) Не очень-то вежливо уходить из гостей сразу, как только ты наелся.
15) Никто не может грустить, когда у него есть воздушный шарик!
— Нет! Всё потому что кто-то слишком много ест!
— Совершенно неправильные! И они, наверно, делают неправильный мед…
18) Кто ходит в гости по утрам, тот поступает мудро!
19) Кажется, дождь собирается.
21) Я тучка, тучка, тучка, я вовсе не медведь.
22) Безвозмездно — то есть даром.
23) Поздравляю с днём рожденья, желаю счастья в личной жизни, Пух!
«Бобик в гостях у Барбоса»
— Да вон там в коридоре. На коврике. А если не слушается, так я его веником!
«Приключения поросенка Фунтика»
27) Фокусы — это ловкость рук и никакого мошенства.
29) Ты заходи, если что!
«Малыш и Карлсон, «Карлсон вернулся»
30) А мы тут, знаете, все плюшками балуемся…
31) Пустяки, дело-то житейское!
32) Спокойствие, только спокойствие!
-Ты что, с ума сошёл? А в чем же еще?
34) Он улетел, но обещал вернуться.
35) Я мужчина хоть куда! В полном расцвете сил.
36) Это я шалю. Ну, то есть балуюсь.
37) Там ещё осталось немножечко варенья?
38) А как же я. Малыш, ведь я же лучше? Лучше собаки? А?
39) О, я самый больной в мире человек.
40) Ну я так не играю…
41) А у вас молоко убежало.
42) Ребята, давайте жить дружно!
43) Леопольд! Выходи, подлый трус!
— А можно я ее тоже немножечко подумаю?
46) Я не хочу быть, извините, напримером.
47) А в попугаях–то я гора-а-аздо длиннее!
48) Я про одно и то же два раза думать не умею!
49) А я такой голодный, как айсберг в океане! А ты такой прекрасный, как летом эскимо…
50) Начинаем утреннюю зарядку для тех, кто нас смотрит вечером.
«Трое из Простоквашино», «Каникулы в Простоквашино», «Зима в Простоквашино»
52) Не правильно ты, дядя Федор, бутерброд ешь… Ты его колбасой кверху держишь, а надо колбасой на язык класть. Так вкуснее получится…
53) Это я, почтальон Печкин! Принес заметку про вашего мальчика!
54) С ума поодиночке сходят. Это только гриппом все вместе болеют.
55) До чего же бывают люди до чужого добра жадные.
56) В такую погоду свои дома сидят, телевизор смотрют. Только чужие шастают. Не будем дверь открывать!
57) Не надо меня из ружья щелкать! Я может, только жить начинаю — на пенсию перехожу…
58) Поздравляю тебя, Шарик, ты балбес!
59) Усы, лапы и хвост — вот мои документы!
60) Это индейская национальная народная изба — «фиг вам» называется…
61) Ничего себе! Вашу маму и там, и тут передают. До чего техника дошла!
62) Мы строили, строили и наконец построили. Ура!
63) Нет, мы не хотим в живой уголок — мы хотим… в пионеры!
64) Чебурашка, Чебурашка, где ты?… Вот он я, Ген, вот он.
65) Ведь кто же, кроме тебя, звезды-то считать будет?!
66) Все-таки хорошо, что мы снова вместе
«В стране невыученных уроков»
— Казнить?! Меня?! А-а-а. за что?
— А за невежество, лень и незнание родного языка
— Его переехал двоечник Перестукин. Решил задачу так, что у него получилось полтора землекопа.
«Тайна третьей планеты»
69) Птица Говорун отличается умом и сообразительностью.
70) Я же просил 400 капель. А здесь 402.
71) Ах, если бы сбылась моя мечта, какая жизнь настала бы тогда.
72) А я не хочу, не хочу по расчету, а я по любви, по любви хочу.
73) Эх, жизнь моя, жестянка! Да ну ее в болото!
74) Живу я как поганка, а мне летать, а мне летать, а мне летать охота!
75) Шла лесною стороной, увязался черт за мной. Думала: мужчина. Что за чертовщина?!
«Приключения капитана Врунгеля»
76) Я там и тут — куда пошлют. А посылают часто.
77) Как вы яхту назовёте, так она и поплывет.
78) Ха-ха-ха! Руки вверх. Ваша песенка спета.
«Котенок по имени Гав»
До чего же здесь хорошо
Я НЕ ХОТЕЛА ВАС ОБИДЕТЬ, СЛУЧАЙНО ПРОСТО ПОВЕЗЛО
Поскольку времени немного, я вкратце матом объясню
БАШКА СЕГОДНЯ ОТКЛЮЧИЛАСЬ, НЕ ВСЯ, КОНЕЧНО, – ЕСТЬ МОГУ
Следить стараюсь за фигурой, чуть отвлекусь — она жуёт
ШАМАН ЗА СКВЕРНУЮ ПОГОДУ НЕДАВНО В БУБЕН ПОЛУЧИЛ
Всё вроде с виду в шоколаде, но если внюхаться — то нет
ОБИДЕТЬ ТАНЮ МОЖЕТ КАЖДЫЙ, НЕ КАЖДЫЙ МОЖЕТ УБЕЖАТЬ
МОИ НАМЕРЕНЬЯ ПРЕКРАСНЫ, ПОЙДЁМТЕ, ТУТ НЕДАЛЕКО
Я за тебя переживаю — вдруг у тебя всё хорошо
ДЕРЖИ ВОТ ЭТОТ ПОДОРОЖНИК — ЩАС ВРЕЖУ, СРАЗУ ПРИЛОЖИ
Я понимаю что вам нечем, но всё ж попробуйте понять
КАК ГОВОРИТСЯ, ВСЁ ПРОХОДИТ, НО МОЖЕТ КОЕ-ЧТО ЗАСТРЯТЬ
Кого хочу я осчастливить, тому уже спасенья нет
А ТЫ ГОТОВИТЬ-ТО УМЕЕШЬ? — Я ВКУСНО РЕЖУ КОЛБАСУ
Звони почаще – мне приятно на твой «пропущенный» смотреть
ЗАЧЕМ УЧИТЬ НАС, КАК РАБОТАТЬ, ВЫ НАУЧИТЕСЬ, КАК ПЛАТИТЬ
Характер у меня тяжёлый, всё потому, что золотой
ВЫ МНЕ ХОТЕЛИ ЖИЗНЬ ИСПОРТИТЬ? СПАСИБО, СПРАВИЛАСЬ САМА
Её сбил конь средь изб горящих, она нерусскою была
Когда все крысы убежали, корабль перестал тонуть
ДЕЛА ИДУТ ПОКА ОТЛИЧНО, ПОСКОЛЬКУ К НИМ НЕ ПРИСТУПАЛ
Работаю довольно редко, а недовольно каждый день
КОГДА НА ПЛАНЫ ДЕНЕГ НЕТУ, ОНИ СТАНОВЯТСЯ МЕЧТОЙ
Женат два раза неудачно — одна ушла, вторая – нет
ЕСТЬ ВСЁ ЖЕ РАЗУМ ВО ВСЕЛЕННОЙ, РАЗ НЕ ВЫХОДИТ НА КОНТАКТ
Уж вроде ноги на исходе, а юбка всё не началась
Я ПОПРОСИЛ БЫ ВАС ОСТАТЬСЯ, НО ВЫ Ж ОСТАНЕТЕСЬ, БОЮСЬ
ОЛЕГУ НЕ ВЕЗЁТ НАСТОЛЬКО, ЧТО ДАЖЕ ЛИФТ ИДЁТ В ДЕПО
Меня запомните весёлым, а завтра я начну ремонт
ЗЕВНУ, УКРОЮСЬ С ГОЛОВОЮ, БУДИЛЬНИК ЗАВЕДУ НА МАРТ
Мы называем это жизнью, а это просто список дел
ВСЁ ТО, ЧТО НАС НЕ УБИВАЕТ, БОГАЧЕ ДЕЛАЕТ ВРАЧЕЙ
И жили счастливо и долго… он долго, счастливо она
Я НЕ ТУПЛЮ, А ЭКОНОМНО РАСХОДУЮ ПОТЕНЦИАЛ
Мне психиатр сказал: присядьте, щас успокоюсь и начнём
В НАРОД ХОДИЛИ ДЕПУТАТЫ ЛИШЬ ТОЛЬКО ПО БОЛЬШОЙ НУЖДЕ
Сержант почти поймал бандита, но тот по званью выше был
ПРИШЛА КО МНЕ СЕСТРА ТАЛАНТА, НО НЕ ДОСТАЛА ДО ЗВОНКА
Я ненавижу власть и деньги, когда они в чужих руках
ОЛЕГ ВЕСЬ ДЕНЬ КРУТИЛ БАРАНКУ, ПОТОМ НЕ ВЫДЕРЖАЛ И СЪЕЛ
Цитаты из советских кинофильмов, которые мы уже не сможем забыть
Смотреть советскую классику, – приятно, а пересматривать вдвойне. Потому что уже не следишь за сюжетом, а ждешь любимые моменты и с ходу засевшие в памяти яркие выражения. Вспоминаем фразы, которые вошли в наш язык благодаря советскому кино.
«Ирония судьбы, или С легким паром»
Любимая новогодняя история о возможности чуда в условиях жестких традиций и стандартизации жизни. 31 декабря обычный врач из Москвы Женя Лукашин отправился с друзьями в баню и, ударно отметив наступающий праздник, оказался в квартире один к одному, как своя, только в Ленинграде.
– Как вы вышли оттуда, вы должны были помнить? – Да. Да! Помнить должен. Но я не помню.
– Какая гадость! Эта ваша заливная рыба!
– На правду не обижаются, даже если она горькая.
– Ну это вообще неслыханно, ребята – доктор отказывается пить за здоровье!
«Свадьба в Малиновке»
Одна из самых популярных музыкальных комедий. Действие происходит в украинском селе, где на фоне Гражданской войны постоянно меняется власть. Чтобы разгромить неприятеля командир отряда красных придумывает хитрый план, но для его осуществления нужно сыграть свадьбу.
– А то я тебе оторву голову и скажу, шо так и було!
– И шо я в тебя такой влюбленный, а?
«Формула любви»
Вольная экранизация повести Алексея Толстого и настоящий киношедевр режиссера Марка Захарова. В Россию приезжает «великий магистр» граф Калиостро, задумавший создать универсальный рецепт счастья, а в это же время в российской глубинке мается от любви к каменной скульптуре юный Алексей Федяшев.
– Хороший человек. – Солонку спер. – И не побрезговал.
– А зачем нам кузнец? Не, нам кузнец не нужен. Что я, лошадь, что ль?
— Коли доктор сыт, так и больному легче.
– Силь ву пле, дорогие гости, силь ву пле.
– А за десять? – Ну, барин, ты задачи ставишь. За десять дней одному не справиться. Тут помощник нужен. Гомо сапиенс.
– Кто ест мало, живет долго, ибо ножом и вилкой роем мы могилу себе. – Мудро.
– А вы, оказывается, бесчестный человек, Маргадон. – Конечно. Если бы я был честный человек, сколько бы народу в Европе полегло. Ужас!
«Три плюс два»
Одна из лучших комедий начала 60-х, сделавшая известными Андрея Миронова и Наталью Кустинскую. После успешного кинопроката в стране началось массовое увлечение отдыхом «дикарями», – с палаткой на берегу моря.
– Она перележала на пляже и вся сгорела. – Но от нее хоть что-нибудь осталось?
– В конце концов, всем женщинам свойственны черты милиционера. Сначала они говорят: «Давайте не будем!», а потом: «Следуйте за мной!»
«Операция Ы и другие приключения Шурика»
Культовый киношедевр Леонида Гайдая, прославивший Александра Демьяненко на весь Советский Союз. Три новеллы, повествующие о сознательном студенте Шурике, который с блеском выходит из непростых и курьезных ситуаций.
– Надо, Федя, надо!
– Так ведь кражи не будет. – Все уже украдено до нас.
– Гражданин, уступите место, встаньте. – Если я встану – ты у меня ляжешь.
– На сегодня наряды: Песчаный карьер – два человека. Карьер песчаный – два человека! – Огласите весь список, пожалуйста.
– В то время, когда наши космические корабли бороздят просторы Вселенной.
– У вас сегодня, наверное, какой-нибудь праздник? – Экзамен для меня – всегда праздник, профессор!
– Налетай, торопись, покупай живопись!
– Тяжело в учебе – легко на работе.
«Самая обаятельная и привлекательная»
Один из самых популярных фильмов начала перестройки, лидер проката 1985 года с целой плеядой любимых артистов, – Александра Абдулова, Ирины Муравьевой, Татьяны Васильевой и Леонида Куравлева. Фильм о поисках любимого человека, общественных стереотипах и собственном пути к счастью.
– А джинсы какие? Индийские? – Ты что с Урала? Что, вон, разве не видно по котону и по лейблу?
– Да я всё делаю по любви. Отсюда все мои неприятности.
– По расчету я не могу. Придется ждать любви. – Зря. По расчету очень даже можно. Лишь бы расчет был правильным.
– Так вот, первая теорема, которая не требует доказательств – «Не родись красивой, а родись активной».
«Вокзал для двоих»
Еще один киношедевр от Эльдара Рязанова с участием Людмилы Гурченко и Олега Басилашвили. История о двух одиноких людях, волей случая нашедших друг друга на вокзале.
– Очень хочется есть. Я же не ел ваш мерзкий борщ. Вы, надеюсь, теперь это понимаете? – А если вы его не ели, откуда знаете, что он мерзкий?
– Ты хорошо бежишь, очень хорошо. только медленно!
– Интересно, а что у вас за профессия такая, где можно не врать? – Пианист я.
– Сто грамм не стопкран: дернешь – не остановишься!
«Добро пожаловать, или посторонним вход воспрещен»
Сатирическая комедия Элема Климова, едва не запрещенная к прокату, занимает прочное место в рейтинге любимых советских картин. Фильм высмеиваем формализм и бюрократию в идиллической, на первый взгляд, жизни пионерского лагеря.
– Куда ставить-то? – Да подожди ты.
– А че это вы здесь делаете, а?
– Мы бодры, веселы. – Стоп, стоп, стоп, стоп! «Бодры» надо говорить бодрее. А «веселы» как? – Веселее. – Молодец, понял.
«Девчата»
История любви в суровых условиях освоения советского Севера, неувядающая комедия Юрия Челюкина с участием потрясающих артистов – Надежды Румянцевой и Алексея Рыбникова.
– Любишь? – Кого это?! – Гречку! – Обожаю!
– В столовой и в бане все равны.
– А я вот никогда замуж не выйду. Одному ведь лучше, хочу – халву ем, хочу – пряники.
«Берегись автомобиля»
Почти фантастическая история о борьбе за справедливость, – страховой агент Юрий Деточкин угоняет автомобили у взяточников. Одна из лучших работ режиссера Эльдара Рязанова с участием великих артистов Иннокентия Смоктуновского и Олега Ефремова.
– Не пора ли, друзья мои, нам замахнуться на Вильяма, понимаете, нашего Шекспира?
– В чем дело, гражданин? – Смотрю. – Что, в зоопарке, что ли? Вон телевизор, смотрите.
– Тебя посодют, а ты не воруй!
– Простите, а вы не псих? – Нет, у меня и справка есть.
– Этот тип замахнулся на самое святое, что у нас есть! На Конституцию!
До чего же здесь хорошо
Жемчужины Божественной Мудрости запись закреплена
ЗДЕСЬ ХОРОШО
Здесь хорошо…
Взгляни, вдали огнем
Горит река;
Цветным ковром луга легли,
Белеют облака.
Здесь нет людей…
Здесь тишина…
Здесь только Бог да я.
Цветы, да старая сосна,
Да ты, мечта моя!
Галина Галина писала стихи и сказки для детей, напечатанные еще в дореволюционной России, занималась переводом зарубежной литературы. После октябрьской революции Галина перестала заниматься творчеством. Точных сведений о дальнейшей жизни поэтессы не сохранилось.
В 1902 году Сергей Васильевич Рахманинов написал романсы на стихи Г. Галиной. Два из них вошли в цикл «Двенадцать романсов». В период с 1892 по 1911 года Сергей Васильевич написал 83 классических русских романса.
Рахманинов писал:
«Меня очень вдохновляет поэзия. После музыки я больше всего люблю поэзию. … У меня всегда под рукой стихи. Поэзия вдохновляет музыку, ибо в самой поэзии много музыки. Они — как сёстры-близнецы.»
Из 80 романсов, только тринадцать не имеют посвящения. Остальные, посвящены женщинам, которыми в разные периоды жизни был очарован композитор. Романс «Здесь хорошо!» имеет самый загадочный адрес: букву «Н». Кому же посвятил Рахманинов свой романс, до сих пор неизвестно.
«Здесь хорошо!» считается одним из самых чудесных романсов композитора. Светлая и чарующая музыка, воздушная и звенящая атмосфера. Благодаря музыке, изменился сам смысл стихов. Появилась та недосказанность и красота, которую не сразу можно уловить при первом прочтении.
До чего же здесь хорошо
В Гороховой улице, в одном из больших домов, народонаселения которого стало бы на целый уездный город, лежал утром в постели, на своей квартире, Илья Ильич Обломов.
Это был человек лет тридцати двух-трех от роду, среднего роста, приятной наружности, с темно-серыми глазами, но с отсутствием всякой определенной идеи, всякой сосредоточенности в чертах лица. Мысль гуляла вольной птицей по лицу, порхала в глазах, садилась на полуотворенные губы, пряталась в складках лба, потом совсем пропадала, и тогда во всем лице теплился ровный свет беспечности. С лица беспечность переходила в позы всего тела, даже в складки шлафрока.
Иногда взгляд его помрачался выражением будто усталости или скуки; но ни усталость, ни скука не могли ни на минуту согнать с лица мягкость, которая была господствующим и основным выражением, не лица только, а всей души; а душа так открыто и ясно светилась в глазах, в улыбке, в каждом движении головы, руки. И поверхностно наблюдательный, холодный человек, взглянув мимоходом на Обломова, сказал бы: «Добряк должен быть, простота!» Человек поглубже и посимпатичнее, долго вглядываясь в лицо его, отошел бы в приятном раздумье, с улыбкой.
Цвет лица у Ильи Ильича не был ни румяный, ни смуглый, ни положительно бледный, а безразличный или казался таким, может быть, потому, что Обломов как-то обрюзг не по летам: от недостатка ли движения или воздуха, а может быть, того и другого. Вообще же тело его, судя по матовому, чересчур белому цвету шеи, маленьких пухлых рук, мягких плеч, казалось слишком изнеженным для мужчины.
Движения его, когда он был даже встревожен, сдерживались также мягкостью и не лишенною своего рода грации ленью. Если на лицо набегала из души туча заботы, взгляд туманился, на лбу являлись складки, начиналась игра сомнений, печали, испуга; но редко тревога эта застывала в форме определенной идеи, еще реже превращалась в намерение. Вся тревога разрешалась вздохом и замирала в апатии или в дремоте.
Как шел домашний костюм Обломова к покойным чертам лица его и к изнеженному телу! На нем был халат из персидской материи, настоящий восточный халат, без малейшего намека на Европу, без кистей, без бархата, без талии, весьма поместительный, так что и Обломов мог дважды завернуться в него. Рукава, по неизменной азиатской моде, шли от пальцев к плечу все шире и шире. Хотя халат этот и утратил свою первоначальную свежесть и местами заменил свой первобытный, естественный лоск другим, благоприобретенным, но все еще сохранял яркость восточной краски и прочность ткани.
Халат имел в глазах Обломова тьму неоцененных достоинств: он мягок, гибок; тело не чувствует его на себе; он, как послушный раб, покоряется самомалейшему движению тела.
Обломов всегда ходил дома без галстука и без жилета, потому что любил простор и приволье. Туфли на нем были длинные, мягкие и широкие; когда он, не глядя, опускал ноги с постели на пол, то непременно попадал в них сразу.
Лежанье у Ильи Ильича не было ни необходимостью, как у больного или как у человека, который хочет спать, ни случайностью, как у того, кто устал, ни наслаждением, как у лентяя: это было его нормальным состоянием. Когда он был дома – а он был почти всегда дома, – он все лежал, и все постоянно в одной комнате, где мы его нашли, служившей ему спальней, кабинетом и приемной. У него было еще три комнаты, но он редко туда заглядывал, утром разве, и то не всякий день, когда человек мел кабинет его, чего всякий день не делалось. В трех комнатах мебель закрыта была чехлами, шторы спущены.
Комната, где лежал Илья Ильич, с первого взгляда казалась прекрасно убранною. Там стояло бюро красного дерева, два дивана, обитые шелковою материею, красивые ширмы с вышитыми небывалыми в природе птицами и плодами. Были там шелковые занавесы, ковры, несколько картин, бронза, фарфор и множество красивых мелочей.
Но опытный глаз человека с чистым вкусом одним беглым взглядом на все, что тут было, прочел бы только желание кое-как соблюсти decorum[1] неизбежных приличий, лишь бы отделаться от них. Обломов хлопотал, конечно, только об этом, когда убирал свой кабинет. Утонченный вкус не удовольствовался бы этими тяжелыми, неграциозными стульями красного дерева, шаткими этажерками. Задок у одного дивана оселся вниз, наклеенное дерево местами отстало.
Точно тот же характер носили на себе и картины, и вазы, и мелочи.
Сам хозяин, однако, смотрел на убранство своего кабинета так холодно и рассеянно, как будто спрашивал глазами: «Кто сюда натащил и наставил все это?» От такого холодного воззрения Обломова на свою собственность, а может быть, и еще от более холодного воззрения на тот же предмет слуги его, Захара, вид кабинета, если осмотреть там все повнимательнее, поражал господствующею в нем запущенностью и небрежностью.
По стенам, около картин, лепилась в виде фестонов паутина, напитанная пылью; зеркала, вместо того чтоб отражать предметы, могли бы служить скорее скрижалями, для записывания на них, по пыли, каких-нибудь заметок на память. Ковры были в пятнах. На диване лежало забытое полотенце; на столе редкое утро не стояла не убранная от вчерашнего ужина тарелка с солонкой и с обглоданной косточкой да не валялись хлебные крошки.
Если б не эта тарелка, да не прислоненная к постели только что выкуренная трубка, или не сам хозяин, лежащий на ней, то можно было бы подумать, что тут никто не живет, – так все запылилось, полиняло и вообще лишено было живых следов человеческого присутствия. На этажерках, правда, лежали две-три развернутые книги, валялась газета, на бюро стояла и чернильница с перьями; но страницы, на которых развернуты были книги, покрылись пылью и пожелтели; видно, что их бросили давно; нумер газеты был прошлогодний, а из чернильницы, если обмакнуть в нее перо, вырвалась бы разве только с жужжаньем испуганная муха.
Илья Ильич проснулся, против обыкновения, очень рано, часов в восемь. Он чем-то сильно озабочен. На лице у него попеременно выступал не то страх, не то тоска и досада. Видно было, что его одолевала внутренняя борьба, а ум еще не являлся на помощь.
Дело в том, что Обломов накануне получил из деревни, от своего старосты, письмо неприятного содержания. Известно, о каких неприятностях может писать староста: неурожай, недоимки, уменьшение дохода и т. п. Хотя староста и в прошлом и в третьем году писал к своему барину точно такие же письма, но и это последнее письмо подействовало так же сильно, как всякий неприятный сюрприз.
Легко ли? предстояло думать о средствах к принятию каких-нибудь мер. Впрочем, надо отдать справедливость заботливости Ильи Ильича о своих делах. Он по первому неприятному письму старосты, полученному несколько лет назад, уже стал создавать в уме план разных перемен и улучшений в порядке управления своим имением.
По этому плану предполагалось ввести разные новые экономические, полицейские и другие меры. Но план был еще далеко не весь обдуман, а неприятные письма старосты ежегодно повторялись, побуждали его к деятельности и, следовательно, нарушали покой. Обломов сознавал необходимость до окончания плана предпринять что-нибудь решительное.
Он, как только проснулся, тотчас же вознамерился встать, умыться и, напившись чаю, подумать хорошенько, кое-что сообразить, записать и вообще заняться этим делом как следует.
С полчаса он все лежал, мучась этим намерением, но потом рассудил, что успеет еще сделать это и после чаю, а чай можно пить, по обыкновению, в постели, тем более что ничто не мешает думать и лежа.
Так и сделал. После чаю он уже приподнялся с своего ложа и чуть было не встал; поглядывая на туфли, он даже начал спускать к ним одну ногу с постели, но тотчас же опять подобрал ее.
Пробило половина десятого, Илья Ильич встрепенулся.
– Что ж это я в самом деле? – сказал он вслух с досадой, – надо совесть знать: пора за дело! Дай только волю себе, так и…