Добрый и добренький в чем отличие
Добрый и добренький в чем отличие
О, это совсем разные вещи! Есть китайская мудрость: Отец и сын, рыбаки, повстречали нищего, просящего милостыню. Сын сказал: «Отец, давай дадим ему рыбы!» Отец ответил: «Давай лучше научим его ловить рыбу, и тогда он всегда будет сыт». Яркий пример отличия «доброг» от «добренького».
Спасибо за ответ. Такого варианта еще не было!Тонко.
Ну что были у Ленина?Да,пришли мы к нему и сказали Владимир Ильич туго нам в деревне,жужжим от голода.-А он вот я вчера баночку мёда навернул и чуть не зажужжал,и глаза такие добрые,добрые.
количеством энергии))) на данный момент. они ведь могут и поменяться местами. немаловажно и то к кому в данный момент проявляется доброта. одних мы любим больше а других.
Отличный ответ!
Прекрасный ответ. Спасибо.
Хороший вопрос, я думаю добрый искренне хочет помочь, потому что не безразличен к людям, а добренький делает вид, что хочет помочь. чтобы кому-то понравиться
не передёргивайте все.
Добрый это тот который по умолчанию,в заводских настройках добрый,а добренький это пиратское приложение сачанное в интернете,которое глючит
Добрый и добренький в чем отличие
в чем разница между добрым и добреньким разница
Скажи мне, что такое доброта?
Она подарок? Или всепрощенье?
Иль существует только злу в отмщенье,
Иль просто бесконечное терпенье,
Или сама святая простота?
Ответь мне, что такое доброта?
Скажи мне, чем платить за доброту?
Или она не требует расчета,
Своим деяньям не ведет учета,
Не ждет она награды и почета,
Является, когда невмоготу?
Ответь мне, чем платить за доброту?
Скажи мне, как прожить без доброты,
Когда участье так необходимо
И одиночество грядет неотвратимо,
Когда вся жизнь прошла как будто мимо,
Оставив чувство горькой пустоты?
Ответь мне, как прожить без доброты?
Разница в значении слов-это два разных понятия. например:добрый урожай,добрый улов или добренький брат,знакомый и т.д.
Наверное доброго человека видно по его поступкам,а добренького по его пустым обещаниям и льстивым речам.
Добрый- это реально добрый. Добренький- ироничная характеристика любителей оказывать медвежью услугу
добрый он и есть добрый, а добренький только хочет казаться добрым, а на самом деле он гаденький
Добрый-это мОлодец,а добренькие-это его глазки.А ведь ни кто ни знает что у него на уме 
))
добрый делает доброе дело не задумываясь,а добренький ждет потом благодарности
добрый-значит настоящий, а добренький-это как то нарочно что ли. я так понимаю.
У меня от добреньких мурашки,стараюсь держаться от этой компании подальше!))
О нюансах говорить не буду. Есть тут один матерный анекдотик на эту тему.
добреньким от не добреньких а вот от добрых всегда добро тепло и весело
Добрый он и в Африке добрый! А добренький,это как то уже сомнительно. 
Такая же,как между плохим и плохоньким.Богатство русского языка
Чем добрый человек отличается от «добренького»? (Итоговое сочинение (декабрьское))
Чем добрый человек отличается от добренького? Этот вопрос заставляет нас задуматься, а кого вообще считают добрым человеком? Какие качества человека говорят о его доброте? И может ли добрый человек совершать злые поступки? Трудно дать однозначный ответ без определённого примера. Для этого давайте вспомним произведение Гоголя «Мёртвые души». В нём советник в отставке Чичиков зарабатывает себе на жизнь махинациями, водя за нос доверчивых обывателей. Главной отличительной чертой Чичикова является способность моментально подстраиваться под обстоятельства. Так, «путешествуя» по разным помещикам, он представляется «добреньким» и понимающим именно их человеком. А на самом деле хитёр и многолик. Он ищет выгоду только для себя и заставляет помещиков думать, что именно ради них покупает «мёртвые души», избавляя их от излишнего налога. Этот пример раскрывает понятие «добренький», то есть человек циничный, притворяющийся добрым ради своей выгоды.
В противовес этому примеру можно вспомнить произведение М.
Исходя из этих двух, противопоставленных друг другу примеров, я делаю вывод: доброта человека проявляется в его поступках, в его отношении к окружающему миру. Добренькие люди, на мой взгляд, являются неотъемлемой частью общества, тем слоем, который всегда будет присутствовать в любом обществе и тянуть его вниз. Однако без него мы бы не могли представить себе сущность добра.
В заключение хочу сказать, что добро всегда найдёт время и место быть. Оно делает человека более милосердным и сильным, у такого человека, есть все шансы на светлое будущее, а у циничных и многоликих людей нет даже силы, чтобы поступить по доброму или, как говорится, по совести, такой человек не имеет будущего о котором мечтают все люди.
Внимание!
Если Вы заметили ошибку или опечатку, выделите текст и нажмите Ctrl+Enter.
Тем самым окажете неоценимую пользу проекту и другим читателям.
«Между «быть добреньким» и «быть добрым» – очень большая разница»
Читайте также
5 главных мифов об усыновлении
РРП. Расстройства привязанности в раннем детстве
Ольга Оводова: «У нас радости – каждый день»
«Мы знали, что рано или поздно возьмем ребенка в семью»
«Саша, наверное, ждал именно меня»
«Фонд «Измени одну жизнь» привлек меня прозрачностью расходов пожертвований»
«Я увидела, что ему трудно, но он остается добрым»
Блог Екатерины Пирожинской. Часть 7. Про зеркальных бабочек и пустяки
Блог Анны Титовой. Часть 12. Про наши границы в этом мире
Блог Ксении Торопцевой. Часть 10. Откровения от Евгении или мама для маленького человека
Читайте также
Как взять ребенка из детского дома под опеку
Как найти ребенка?
Диагнозы детей-сирот. Что они означают и как можно помочь ребенку в семье
Ася Абуэльуакар работала дизайнером в рекламном агентстве, вместе с мужем Денисом растила маленького сына. Автокатастрофа в мгновение перечеркнула созданный ими мир. После страшной трагедии супруги сумели найти силы жить. Сейчас Ася с Денисом растят двух приемных детей. А будущей весной ждут пополнения в семье.
…С Асей и ее младшей приемной дочкой, 7-летней Соней мы сидим в кафе. Соня увлечена мультфильмом в айпэде, мы с Асей пьем кофе. Она прижимает к груди левую руку, согнутую в локте. «Рука плохо разгибается, это последствия автокатастрофы, — объясняет Ася. – Меня тогда сильно ударила подушка безопасности. Через два месяца на фоне ужасного психологического состояния и травмы головы случился инсульт – отнялась вся левая сторона. Затем все внезапно быстро восстановилось, буквально через 15 минут после парализации. Я даже не стала обращаться к врачу, было не до этого… А спустя годы после катастрофы вдруг снова стала «подводить» нога, затем вот и рука…»
Автокатастрофа в 2006 году разделила жизнь Аси и ее мужа Дениса на «до» и «после». Тогда вместе с супругами в машине ехали их 4-летний сын Егор и Асина мама. Выжили только Ася и Денис… Но им еще предстояло выжить и после катастрофы, потеряв самых близких. Жить, как признается Ася, не хотелось. Горе было без дна.
«Выкарабкаться из этого страшного состояния нам обоим помогла вера в Бога», — говорит Ася. А еще их очень сильно поддержали Асины родные — старшая сестра, тоже православная верующая, мама 7 детей и отец — мусульманин, который из рассеянного интеллектуала, творческой личности, плохо приспособленной к быту, вдруг превратился в сильного и собранного человека, спасая дочь и зятя. А ведь и ему тоже требовалась помощь: он остался без жены и маленького внука…
О решении стать приемными родителями
Такими Соня и Женя были до принятия в семью, во время знакомства и встреч с приемными родителями Асей и Денисом.
«Наш первенец дался нам непросто, я долго не могла забеременеть, — признается Ася. – Но в молодости у меня и мысли не было о том, чтобы взять в семью приемного ребенка, если не смогу родить. В итоге мы сумели зачать малыша, я выносила и родила его… И когда после автокатастрофы мы поняли, что, не смотря на страшную потерю, жить все-таки стоит, то решили, что хотим родить еще детей. Но вновь столкнулись с проблемой бесплодия. И вот тогда сразу же пришла мысль о приемном ребенке, об ЭКО даже думать не хотела. Муж поддержал мою идею».
В 2009 году еще не было ШПР, супруги собрали необходимые документы. «Я очень много читала о приемном родительстве: сначала позитив, а потом специально стала читать изнанку – негативный опыт, признания усыновителей и опекунов в их собственном бессилии в воспитании приемных детей. Всего этого было достаточно много на форумах, в сообществах приемных мам. И эта информация мне очень помогла, я морально была готова к сложностям. Хотя, конечно, заранее обо всех сложностях не узнаешь».
Такими Соня и Женя растут в семье. Все фото — Ася Абуэльуакар.
Фотографии детей Ася смотрела на сайте, созданном фондом «Волонтеры — в помощь детям сиротам». Женьке из Тверской области было 3 года, мальчик сразу понравился Асе. Пока собирала документы, боялась, что его уже возьмут в семью другие кандидаты. Но вот разрешение было получено, и она позвонила региональному оператору. Неожиданно получила резкий ответ: «У ребенка сложный диагноз». «По интонации оператора поняла, что сейчас надо класть трубку. Но я тогда не прекратила разговор, сказала, что все равно готова приехать к Жене, и этим удивила и оператора, и позже сотрудников опеки», — вспоминает Ася.
О первой встрече с Женей
Когда Ася узнала, как ей тогда казалось, о самом сложном диагнозе Жени, она проплакала сутки. Говорит, что внутри нее шла серьезная борьба: «Ехать или нет? Принять или нет?» Пришла мысль: «Почему сложные ситуации всегда должен разруливать кто-то другой, а не я? И появится ли этот «кто-то другой» в жизни проблемного мальчика с непопулярным на тот момент диагнозом?» Сердце подсказывало ей, что диагноз не должен быть помехой принятия ребенка в их семью.
С мужем Ася поехала в Тверскую область. Женя, конечно же, отличался от ребенка на снимке. Худенький и маленький мальчик сразу заулыбался незнакомым людям, с нескрываемым интересом бросился к сумкам Аси и Дениса, стал без смущения в них копаться, затем начал бегать по комнате туда-сюда, хватая и бросая разные предметы со стеллажей, с задором поглядывая на новых посетителей. «Конечно, опытный специалист сразу увидел бы признаки РРП (реактивного расстройства привязанности) у Жени. Но я видела перед собой только несчастного ребенка, оказавшегося в неадекватных для нормального развития условиях. И поняла, что просто не могу его здесь оставить. К мужу это понимание пришло позднее». Супруги навещали Женю еще несколько раз и вскоре повезли его домой.
Об адаптации
«Я уволилась с работы, так как понимала, что ребенку требуется серьезная психологическая и физическая реабилитация, постоянное внимание близкого человека. Первое время, конечно же, было очень тяжело, — вспоминает Ася. – Женя был малоуправляем. Не только никого не слушался, но постоянно делал «назло», постоянно был в движении, не мог ничего созидать, только разрушал. Внутри ребенка был ад, которым он щедро делился с самыми близкими…»
Рисунки Жени. В его творениях родителей всегда поражали выдумка, смелость, художественный вкус.
Приемные родители, из-за отсутствия качественных специалистов в области, вынуждены были возить Женю в Москву, сидели в очередях, а потом по несколько часов везли малыша обратно. Мальчик с протестным поведением и множеством других проблем с огромным трудом переносил длительные переезды. От поездок в Москву пришлось отказаться на довольно длительный период и обращаться к местным специалистам: неврологу, логопеду, нейропсихологу.
Ася уверена, что все сложные психоневрологические диагнозы Жени приобретены им по двум причинам: нездоровый внутриутробный период (инфекции, употребление героина, нежеланность ребенка) и неадекватные для развития малыша условия первых лет жизни. «Если бы ни эти два фактора, Женя был бы просто золотой парень», — говорит Ася.
У Жени, помимо постоянного оппозиционного поведения, проявилась паталогическая зависимость от негативных эмоций близких людей. «Весь смысл существования мальчика состоял в том, как сделать так, чтобы вывести маму из себя. Я многое терпела, сдерживалась, разговаривала спокойным голосом, пыталась что-то объяснять, это было очень сложно и не приносило никакого результата», — вспоминает Ася.
О том, что помогло
В три года Женя говорил так, что его никто не понимал, падал на ровном месте, ноги заплетались. В прямом смысле слова (с 3 до 4 лет) не занимался ничем более 5 минут, — речь не только о самостоятельной игре, но и об игре вместе со взрослым. Не мог смотреть мультфильмы и слушать сказки. Через два года, благодаря домашним занятиям (несмотря на постоянную Женину оппозицию Ася всегда пыталась с ним играть, рисовать, показывать и читать ему книги), а также занятиям с логопедом и лечению у ортопеда ситуация стала немного меняться.
Сын научился адекватно говорить, стал гораздо более ловким, более усидчивым, говорит Ася. При этом кардинально проблема самостоятельной игры и умения адекватно взаимодействовать с другими людьми не решилась. Женя полюбил смотреть мультики (включали только качественную, советскую анимацию) и слушать сказки перед сном.
Жене потребовалась серьезная психологическая и физическая реабилитация, постоянное внимание близкого человека.
«Фокус в том, что большую часть из приобретенных навыков Женя стал использовать для еще большего доведения до белого каления своих близких», — рассказывает приемная мама. Не только постоянное непослушание, несмотря на разные педагогические, психологические методы, которые родители пытались использовать во взаимоотношениях с сыном, но сверхтонкое, совсем недетское вычисление, что маме с папой особенно неприятно, не близко, не нравится и постоянные провокации в этом направлении.
Плюс просто делание «назло» в бытовом плане: если видит, что мама хочет прикрыть дверь, бежит и распахивает ее; проходя мимо ванной и зная, что там кто-то есть – выключает свет; понимая, что папа прилег отдохнуть, начинает издавать громкие, неприятные звуки… И тысяча таких проделок в течение дня… А благодаря умению хорошо говорить, двигаться — все это у Жени стало получаться еще более качественно.
Чтобы не сойти с ума, родителям пришлось использовать своего рода тайм-ауты. Когда Женя вел себя особенно навязчиво неадекватно, Ася спокойно, без раздражения и злобы, но уверенно держа за руку сына, отводила его в комнату – красивую, светлую детскую, полную игрушек, со словами: «Ты себя явно не очень хорошо чувствуешь, тебе надо успокоиться и прийти в себя. У тебя есть 30 минут (мальчику на тот момент было пять лет), за это время сделай, что хочешь: рисунок, фигурку из пластилина, машинку из Lego, что угодно – но обязательно качественно (соответственно возрастным возможностям), «тяп-ляп» не принимается. И потом снова сможем быть с тобой рядом». И дверь закрывалась.
Единорог. Работа Жени.
У Аси появлялась возможность хоть немного побыть одной, собраться с силами, спокойно сделать какие-то дела по хозяйству. Естественно, Женя поначалу саботировал предложение мамы: начинал издавать громкие неприятные звуки, швыряться игрушками, ломать их. При этом он никогда не плакал, был весел и задорен. Ася подходила и спокойно говорила, что, видимо, 30 минут — это очень мало для того, чтобы успокоиться, и придется добавить еще 15 минут.
Не сразу, только через какое-то время, наконец, поняв, что своими выходками в детской он не может вывести маму из равновесия, и она непреклонна в своих обещаниях, требованиях, Женя успокоился, перестал буянить во время тайм-аутов и переключился на созидательное творчество. Он впервые стал делать действительно интересные вещи: роботов из бумаги, миниатюрных зверушек из пластилина, наивные, но талантливые по цвету и композиции рисунки… И в Жениных творениях родителей всегда поражала не аккуратность (ее просто не было, да и сейчас нет), а выдумка, смелость, художественный вкус.
О книге и методе Нэнси Томас
«Реактивное расстройство привязанности – это эмоциональное нарушение, при котором ребенок частично или полностью не способен искренне привязываться и формировать долгосрочные отношения с другими людьми. У детей с таким нарушением обычно не развита совесть, они не умеют доверять другим и из-за недостатка доверия никому не позволяют себя контролировать. Получается, что даже добросовестные родители теряют возможность влиять на поведение такого ребенка».
В 2009 году о таком диагнозе, как РРП (реактивное расстройство привязанности) в России мало что было известно. Книга опытной приемной мамы из США Нэнси Томас «Когда любви недостаточно» о нарушениях привязанности у приемных детей попалась в руки Аси только в 2015-м, спустя 6 лет, как приемный сын был дома.
«Любовь – это привязанность, нежность, жалость, сочувствие, ответственность».
«Я читала эту книгу и понимала, что читаю о своем ребенке, о Жене, — рассказывает Ася. — Я словно видела его на страницах книги: вот он бессмысленно врет без особых на то причин, вот старается всегда одержать верх и контролировать всех остальных, постоянно нарушает правила, а вот ведет себя «запанибрата» с малознакомыми людьми, импульсивен, все время находится в напряжении, но при этом всегда веселый, нисколько не рефлексирует».
Такие дети съедают огромное количество энергии у родителей, говорит Ася. Взрослый рядом с ребенком, у которого есть подобный диагноз, полностью вымотан, у него нет сил уже ни на что. Поэтому Ася не берется осуждать тех приемных мам, которые не выдержали и вернули ребенка в детдом, но воспринимает это как большую трагедию.
При этом приемная мама признается, что у нее никогда не возникала мысль отдать мальчика обратно: «Я привязалась к Жене, несмотря на его очень трудное поведение. Видела в своем ребенке хорошее – щедрость, нежное отношение к совсем маленьким детям, творческие задатки… Понимала, что Женины проблемы – не его вина, а результат полученной травмы, и, конечно же, чувствовала и чувствую большую ответственность за сына».
«У Нэнси Томас написано, что ребенок с РРП считает, что если он хоть в чем-то послушается другого человека, то автоматически тот выигрывает, а он остается в проигрыше. По мнению травмированного ребенка, победитель – это тот, кто всегда поступает только по-своему. На самом же деле, если ему удается «побеждать» таким образом, то проигрывают буквально все. Ребенок с расстройством привязанности имеет нездоровое влечение к разрушению, огню, крови, злу. Объясняется это тем, что, не получая заботу и внимание со стороны родителей в течение первого года жизни, ребенок постоянно испытывает чувство гнева, — говорит Ася. – Книга Томас все расставляла на свои места, давала четкое руководство. Но моя стратегическая ошибка была в том, что я с присущим мне максимализмом стала применять все приемы Нэнси Томас разом. И в упор не видела слова автора: «…Если вы новичок в деле воспитания детей с нарушением привязанности, будет проще осваивать эти приемы постепенно, начиная с первого и добавляя каждый последующий к уже усвоенным».
Жене очень нравятся спорт и художественное творчество.
Нэнси Томас утверждала, что каждый проступок ребенка должен быть исправлен с его непосредственным участием. К примеру, если Женя (9 лет) писал ночью в кровать, то Ася не убирала за него, а спокойно, но твердо говорила, чтобы сын сам сменил постельное белье, загрузил в стиральную машину, после стирки выгрузил и развесил. Такая схема касалась всех нарушений адекватного поведения, а их со стороны Жени было очень много…
«В первые дни Женя был ошарашен и послушно соблюдал новые правила, даже вдруг перестал писаться ночью, а до этого мы много лет безуспешно лечили ночной энурез, — рассказывает Ася. – Но через несколько дней в нашей семье начался настоящий ад. Женя как будто накопил суперсилу и стал совершать какие-то жуткие проступки, уже не соглашаясь хоть как-либо исправлять их последствия. Это был страшный протест со стороны сына. К примеру, если раньше он писался только ночью в кровать, то теперь писал в любое время суток и где угодно, стал ломать карандаши, кисточки, ручки и забивать ими водостоки в квартире, выбрасывать новые носки в мусорное ведро и делал еще многое, многое другое».
О помощи психолога
Сил на противостояние такому поведению сына у Аси, к сожалению, просто уже не было. «Чтобы не сойти с ума, стала судорожно искать психологическую помощь и вышла на специалистов из фонда «Волонтеры в помощь детям сиротам», — рассказывает она. – Психолог объяснила мне, что не стоит слепо следовать всем советам книги. Ведь каждый ребенок индивидуален, как и каждая мама… Поэтому книгу Нэнси Томас я на некоторое время отложила. А с Женей мы вернулись на прежний уровень отношений».
Как только Женя почувствовал, что Ася с Денисом «сбавили обороты», то и он сразу же перестал вести себя настолько ужасно, говорит приемная мама. Когда атмосфера в семье наладилась, родители стали более разумно использовать советы Н. Томас, адаптируя их под свою конкретную ситуацию.
А еще психолог сказала, что Ася просто исчерпала свой ресурс, практически круглосуточно, в течение 6 лет занимаясь исключительно Жениными проблемами. Для того, чтобы восстановить силы, приемной маме необходимо какое-то интересное занятие, не связанное с ребенком: работа на неполный рабочий день или хобби. «Мы обсуждали со специалистом, что может быть интересно как раз в качестве хобби, — рассказывает приемная мама. — И неожиданно психолог спросила: «А не заняться ли вам фотографией?».
Ася загорелась и отнеслась к этому совету с присущим ей перфекционизмом — окончила фото-школу при ФОТО ИТАР-ТАСС. «Когда возвращалась после занятий домой на последней электричке, ощущала себя студенткой, — смеется Ася. – Фотография оказалась моим спасением. Занимаясь фототворчеством, я восстанавливаю свои душевные силы».
Фотография оказалась спасением Аси.
Ася говорит, что ей интересна не постановочная, а художественно-документальная фотография. «Конечно, я могу попросить человека немного повернуться к свету или посмотреть на меня, — рассказывает она. — В остальном мне нравится ненавязчиво наблюдать за людьми в их повседневной жизни и запечатлевать наиболее удачные моменты. Привлекает реальный психологический портрет человека, а не вымышленный образ. То есть фотография, как кадр из фильма под названием «Жизнь».
О диагнозе Жени
«Жене сейчас 11 лет, но мы не называем ему его диагноз. Объясняем сыну, что у него в крови вырабатывается недостаточное количество жизненно важных клеток, и лекарства восполняют этот недостаток. Препараты необходимо принимать ежедневно, чтобы быть таким же здоровым, как и остальные дети. Если рассказать Жене, при его ЗПР и негативизме всю правду, а не часть, как мы это делаем сейчас, то он растрезвонит о своем диагнозе всем. Но мы не готовы пробивать стену обывательского ханжества ценой благополучия собственного ребенка», — говорит Ася.
На данный момент, по мнению родителей, психоневрологические проблемы Жени доставляют гораздо больше хлопот, чем тот диагноз, которого многие боятся.
О школе
Родители сами вынуждены искать для особых детей школу и форму обучения. В обычной школе такому ребенку, как Женя, учиться трудно. Программа не ориентирована на детей с ЗПР.
Учителя не хотят, а иногда просто не могут заниматься с «неудобными» детьми. Как это проявляется: проблемного ребенка обычно отсаживают на более дальние парты, делают раздраженные (или даже грубые) замечания, не вникая в проблемы ученика и не пытаясь оказать ему правильную помощь. При таком подходе формируется общее негативное отношение к ребенку в классе.
«Наша задача – делать все, что в наших силах для исцеления травмы и надеяться, что однажды лед тронется, и сердце нашего сына оттает и научится любить».
В результате он не может усвоить программу и адекватно влиться в коллектив. Видит только то, что у него ничего не получается и он всем не удобен. И либо превращается в изгоя, либо в местного клоуна.
Ася и Денис – верующие люди. Они отдали сына учиться в православную гимназию. Здесь были свои преимущества: достойный учитель, здоровая атмосфера, маленькая наполняемость классов. У Жени сложились хорошие отношения с педагогом и одноклассниками. Мальчику нравилось в гимназии все, кроме учебы. К сожалению, и в православной гимназии не учитывались интересы детей с особенностями развития.
«В гимназии была очень большая нагрузка, Женя просто не справлялся. Домашнее задание приходилось делать с обеда до позднего вечера, с небольшими перерывами на отдых. При этом протестное поведение только усиливалось, и все это превращалось в настоящий кошмар», — объясняет Ася.
Приемная мама знала, что в городе есть коррекционная школа, где есть классы для детей с ЗПР. Но задумалась о переводе Жени туда только после двух лет обучения в гимназии. Решение давалось не просто. Но взвесив все «за» и «против», родители решили перевести Женю в эту школу. Плюсы, по мнению Аси, были существенными: программа специально разработана для детей с ЗПР, щадящий для здоровья ребенка режим, в классе 10 человек, ориентация не только на учебу, но и на трудовую деятельность.
«Я познакомилась с учителем, увидела ребят из класса – они мне понравились. И сейчас всегда стараюсь поддерживать контакт с классным руководителем, рассказываю про особенности Жени. Сын учится по мере своих сил, дополнительно, чтобы не расслабляться, занимается с репетитором по русскому и математике. У Жени, наконец, появилось свободное время на то, что ему интересно – спорт и художественное творчество. Конечно, не все так гладко, но на данный момент – это оптимальный вариант», — считает Ася.
О любви
«Любовь – это привязанность, нежность, жалость, сочувствие, ответственность, — так объясняет это чувство Ася. – Женя был лишен любви, начиная с внутриутробной жизни и заканчивая первыми, суперважными для формирования личности годами. Поэтому ему трудно найти это чувство внутри себя, поверить, что оно возможно. Наша задача – делать все, что в наших силах для исцеления травмы и надеяться, что однажды лед тронется, и сердце нашего сына оттает и научится любить».
О Соне
Когда Ася с Денисом решили принять в семью второго ребенка, вновь собрали документы и по направлению опеки поехали к подмосковному регоператору. «Помню, что из-за пробок опоздали, но нас все же приняли. И вдруг в кабинет неожиданно зашел сотрудник и просто сказал, что кандидат отказалась ехать к ребенку. Мы переспросили, к какому ребенку. Оказалось, к маленькой девочке. И мы поехали. Это был подарок судьбы», — рассказывает Ася.
Соню Ася называет «маминой помощницей».
Мама Сони, по словам Аси, была молодой непутевой женщиной, выросшей в неблагополучной семье, приехала в Москву из дальнего региона, не работала, жила с сожителем из Средней Азии, родила девочку. Спустя полтора года привела дочь в больницу и, написав заявление о том, что ни ей, ни ее родственникам ребенок не нужен, там Соню и оставила.
Медсестры рассказывали, что Соня первые дни все время стояла столбиком. Она не хотела ни садиться, не ложиться. Постепенно, спустя пару месяцев она привыкла к воспитателям. «И вот к ней в подмосковную больницу поехали мы с мужем. Помню, как она шла за руку с воспитательницей к нам навстречу по длинному больничному коридору. Крошечная девочка с серьезным лицом и умными, очень грустными глазами. Мы были для нее чужими, она нас испугалась, заплакала. Но это была очень здоровая реакция ребенка на незнакомых людей, показатель сохранной психики, – я это уже понимала», — рассказывает Ася.
Ася и Денис приезжали к Соне много раз, играли с ней, рисовали, лепили… Постепенно девочка привыкла к ним, перестала бояться. А когда забирали ее домой, она всю дорогу ехала, вцепившись в Асю, словно боялась оторваться…
Соня уже 5 лет в семье, разница с Женей у них 4 года. «Конечно, Женя третирует сестру, как и всех нас, — рассказывает Ася. – Но Соня, несмотря на поведение брата, привязалась к нему, переживает за Женю».
Соня – спокойная, рассудительная, в следующем году пойдет в школу. «Она нас всех очень радует, с ней интересно и легко проводить время, общаться, она открыта всему хорошему, что мы можем ей дать, это моя помощница», — так говорит Ася о приемной дочери.
О доброте и силе
Сейчас у Аси бьются два сердца. Малыша вся семья ожидает весной.
«Я считаю, что между «быть добреньким» и «быть добрым» – очень большая разница. Есть категория людей, которая рыдает при виде бедных сироток на экранах телевизоров или страницах журналов, но при этом, сталкиваясь с девиантным поведением этих детей в жизни, ничего кроме неприязни и брезгливости к ним не испытывает. До нашей трагедии я тоже всякий раз пускала слезу, увидев жалостливую информацию о детях-сиротах, но я не была готова пустить чужого ребенка в свой дом, в свое сердце. Дети, которые живут без родителей, очень травмированы. И чтобы принять такого ребенка в семью и исцелить его, надо быть по-настоящему сильным и обладать большим, любящим сердцем», — уверена Ася.