Доктор корсаков чем знаменит
Сергей Корсаков: жизнь, отданная алкоголикам и душевнобольным
Великий психиатр Сергей Сергеевич Корсаков был, к сожалению, из тех, кому суждено было прожить очень короткую жизнь. Но как он ее прожил! Год за десять
Человеку одаренному и одержимому своей работой трудно отвлекаться на что-то другое. В том числе и на собственное здоровье. Кому-то повезло: его организм служит, как дорогие часы, без вмешательства мастера. А кому-то такое вмешательство жизненно необходимо.
Маленький репетитор
Сергей Корсаков родился в 1854 году во Владимирской губернии, в фабричном селе Гусь-Мальцевский, ныне город Гусь-Хрустальный. Все эти многочисленные производства принадлежали фабриканту Ивану Сергеевичу Мальцову, а в действительности там распоряжался Сергей Григорьевич Корсаков, управляющий всеми имениями и фабриками Мальцова и отец будущего медицинского светила.
Мальчик, однако, пошел в мать, Акилину Яковлевну, урожденную Алянчикову. Именно от нее, как считали друзья семейства, Сергей унаследовал мягкость, чуткость, деликатность – все то, что впоследствии и сделало его великим.
От отца же он не унаследовал, похоже, ничего. И денег в том числе. Имевший весьма неплохие доходы, тот предпочитал экономить на детях. И уже в одиннадцать лет, будучи учащимся Пятой Московской гимназии, мальчик был вынужден подрабатывать репетиторством, возился с недорослями, которым больше повезло с деньгами и меньше с умом. Для самого Сергея, умевшего читать уже в пять лет, это было не сложно.
А на следующий год Сергей составил документ, который сам назвал «Правила жизни»: «Если случится повод что-нибудь доброе сделать, старайся делать, а от всякого зла уходи или усовещайся его прекратить».
Самое удивительное, что ему удалось следовать этому правилу действительно на протяжении всей жизни.
Гимназию Сергей окончил с одними пятерками и с занесением его фамилии на золотую доску. А затем был медицинский факультет Московского университета. Там сформировались его увлечения – лекции Жан-Мартена Шарко (разумеется, в записях), книги Ивана Михайловича Сеченова. Непосредственными руководителями были невропатолог Алексей Яковлевич Кожевников и легендарный Григорий Антонович Захарьин.
Впрочем, Захарьин послужил скорее антипримером. Стиль общения Корсакова с пациентами был совершенно не похож на медицинские приемы этого терапевта-экстремала, который разве что не поколачивал своих несчастных больных.
В 1875 году Сергей Сергеевич защитил дипломную работу «История болезни дворянина Ильи Смирнова, 29 лет» и, будучи патентованным доктором, пустился в свободное плавание.
«No restraint»
Плавание началось с одной из самых знаменитых психиатрических больниц Москвы – Преображенской, в наши дни имени Гиляровского. Только не репортера Владимира Гиляровского, а его однофамильца Василия. Это медучреждение было овеяно славой знаменитого московского юродивого Ивана Яковлевича Корейши, содержавшегося в этой лечебнице и скончавшегося за 14 лет до поступления Корсакова.
Корейша жил там королем – имел собственную комнату, принимал многочисленных посетителей, брал с них за пророчества деньги. Другие обитатели содержались в несколько иных условиях – камеры на десяток человек, смирительные (они же горячечные) рубашки, кандалы.
Доктор Штейнберг, главный врач лечебницы начал знакомство с молодым специалистом словами: «В университете вы же мало учились психиатрии; вы даже, вероятно, не знаете, как связывать».
А младший ординатор Корсаков вместо того, чтобы старательно освоить новую премудрость, сразу принялся бороться за права пациентов. Он активно выступал против всех этих проверенных временем успокоительных девайсов, приводя в оторопь «старую гвардию».
К большой радости персонала, он проводил в больнице не так много времени – помимо основной работы поступил сверхштатным ординатором в клинику нервных болезней Московского университета, а один из летних месяцев и вовсе провел в одной из деревень, где ухаживал за помешавшейся графиней С.Татищевой – доктору снова нужды были деньги, он намеревался жениться.
И, хотя свадьба состоялась лишь через два года, опыт Корсаков там приобрел немалый. Одно дело, когда ходишь к таким пациентам на работу, и совсем другое, когда наблюдаешь их в режиме 24/7.
А в 1877 году, одновременно с долгожданной свадьбой, определилась специализация Сергея Сергеевича – алкоголики. О ком, о ком, а уж о них Корсаков знал не понаслышке. Насмотрелся в рабочих кварталах Гусь-Мальцевского.
Он приступил к докторской диссертации «Об алкогольном параличе». И при этом продолжал активно проповедовать так называемый «режим нестеснения» – и в своей старой Преображенской больнице, и в психиатрической больнице Александра Федоровича Беккера. Семейная жизнь требовала новых расходов.
Московская Преображенская психиатрическая больница, 1910-е гг. Фото с сайта wikipedia.org
На Преображенке его начинания продвигались со скрипом, а у Беккера, самого склонного к новаторству, дело продвигалось веселее. Со спин пациентов слетали смирительные рубашки, а с окон – решетки. Правда, стекла сразу же меняли на особые, непробиваемые.
Корсаков был гуманистом, но не восторженным идеалистом. А вот за слова «сумасшедший», «помешенный» и «умалишенный» по его настоянию был введен крупный штраф.
Доктор утверждал: «Введение нестеснения ставит неминуемое требование сразу все улучшить, а это сразу же меняет и отношение больного к врачу, так что даже небольшое выражение несогласия со стороны последнего будет действовать дисциплинирующим образом, и этим можно заменить «лечебное действие рубашки»».
И шаг за шагом, преодолевая недоверие, а иногда весьма активное сопротивление старших коллег, Корсаков шел к своей цели. Один из ординаторов рассказывал, что как-то раз, войдя в палату, увидел, что Сергей Сергеевич стоит на четвереньках на полу, а на нем верхом сидит один из пациентов и со всех сил дергает его за густую черную шевелюру.
Он моментально бросился на помощь, но Корсаков лишь погрозил ординатору пальцем и сказал по-английски: «No restraint» – «Никаких ограничений».
Все дело в витамине B1
В 1887 году диссертация «Об алкогольном параличе» была, наконец-то предъявлена психиатрическому сообществу. Московский университет присвоил Сергею Сергеевичу степень доктора медицины.
Нельзя сказать, что в его жизни после этого что-то принципиально изменилось. Но и преуменьшать значение нового звания тоже не стоит, именно в статусе доктора медицины Корсаков становится профессором кафедры психиатрии Московского университета и директором университетской же психиатрической клиники.
Корсаков уже шесть лет заведовал бывшей больницей Беккера. Он превратил ее в элитный санаторий, и по всей России с увлечением перенимали его опыт.
У него имелось множество учеников, и всем было понятно: тридцатитрехлетний доктор, фактически, создает собственную психиатрическую школу.
Он стоит у истоков Московского психологического общества и Неврологического кружка. Ездит по России, по Европе. Ежедневно наблюдает алкоголиков.
Благодаря его исследованиям в психиатрию вводится новое понятие – амнестический синдром алкоголика, он же корсаковский синдром, он же корсаковский психоз. Суть его в том, что у больных алкоголизмом перестает усваиваться витамин B1, и это вызывает органическое поражение мозга.
Пациент не может удержать в памяти недавние события, при этом прекрасно помнит события прошлого. То же касается и навыков, он может делать то, чему учился раньше, но научиться чему-либо новому уже не в состоянии. И виною тому именно органические изменения в организме, а вовсе не «нравственное падение», как полагали ранее.
Кстати, такое состояние возможно и после тяжелой травмы, и после неудачной операции на мозге, и после множества других событий, никак с алкоголем не связанных.
В 1893 году Сергей Сергеевич награжден орденом святого Станислава второй степени. Он окончательно признан как создатель русской психиатрической школы. Его импозантная фигура, облаченная в безупречный костюм, заставляет студентов и коллег благоговейно замереть.
«Жизнь – служение душевнобольному»
Что называется, жить бы и жить. Но как раз с этим – проблемы. Уже в 44 года Корсаков переносит первый инфаркт, сказывается наследственное заболевание сердца, на которое он вообще не обращал внимания. Занятия со студентами приходится забыть. Остаются наука и небольшая практика.
Сохранились воспоминания о том, как совсем молодой еще доктор, тяжело дыша и опираясь на палку, медленно выходит из подъезда своего дома, а дежурящий на этом месте городовой моментально подзывает извозчика, бережно подсаживает Сергея Сергеевича и отдает ему честь.
Похоронили Корсакова в Алексеевском монастыре. Его коллега, Петр Ганнушкин сказал: «С.С.Корсаков считался и на самом деле есть основатель Московской психиатрии… Жизнь для Корсакова была не мертвой книгой, которую он читал сам и учил читать других, нет, это была арена, борьба, вечное действие и движение, и в этой борьбе он ежеминутно обнаруживал совершенно изумительные, необыкновенные черты, с одной стороны мягкого, доброго человека, с другой – крупного деятеля, человека вечного долга, отказавшегося от себя в пользу общего дела… Жизнь Сергея Сергеевича – служение душевнобольному».
Невропатолог же Владимир Рот высказался еще красноречивее: «Твоя чистая душа была чужда общечеловеческих слабостей и пороков, и все приближавшиеся к тебе невольно очищались духовно. К тебе никто не мог подойти с дурными мыслями и чувствами. Ты был нашей живою совестью!»
Для одних только венков, возложенных на гроб в момент прощания и двинувшихся вслед за гробом в монастырь, потребовалось несколько колесниц.
Мы просим подписаться на небольшой, но регулярный платеж в пользу нашего сайта. Милосердие.ru работает благодаря добровольным пожертвованиям наших читателей. На командировки, съемки, зарплаты редакторов, журналистов и техническую поддержку сайта нужны средства.
Про психиатра Корсакова, алкоголиков и безумие.
28 мая (16-го по старому стилю) 1887 года психиатр Сергей Корсаков получил степень доктора медицины за диссертацию об утрате памяти на недавние события. Такой парамнестический синдром, который теперь называется корсаковским, возникает при алкоголизме, атеросклерозе, острых инфекциях и под старость.
Диссертация понадобилась Корсакову не только ради имени в науке. Она помогла провести грандиозный социальный эксперимент: показать, что человеку можно доверять и он достоин полной свободы, даже если это умалишённый.
Главным поставщиком безумия был тогда хронический алкоголизм. Психиатры говорили, что чем больше в городе питейных заведений, тем сильнее заполнена их лечебница. С пьянством Корсаков столкнулся ещё в раннем детстве, потому что родился в 1854 году на территории завода. То была знаменитая стекольная фабрика в селе Гусь-Хрустальный, где отец великого психиатра служил главноуправляющим заводами Сергея Мальцова.
Корсаков-старший – Сергей Григорьевич – был на редкость либерален для главноуправляющего в крепостнической России. Он убедил хозяина построить фабричную больницу на 50 коек и школу для детей рабочих. А при воспитании собственных детей либерализма не проявлял. Чуть ли не с пеленок братьев Сергея и Николая учил строгий немец-гувернер, с которым они освоили ряд языков. После такой подготовки занятия в Пятой московской гимназии казались отдыхом. Братья закончили круглыми отличниками, с занесением фамилий на золотую доску гимназии.
Оба поступили на медицинский факультет Московского университета. Отец ушёл на покой с капиталом, купив небольшое имение, но денег сыновьям не посылал. На личные расходы Сергей зарабатывал ещё гимназистом, давая уроки с разрешения директора. Ученики его любили. Корсаков поверил в свои педагогические способности и решил, что в медицине ему ближе всего психиатрия. Беда, что в Московском университете её толком не преподавали.
Курс душевных болезней читал любимый учитель Корсакова невропатолог Алексей Кожевников (1836-1902). Он был великий невропатолог, открывший поражение коры больших полушарий при боковом амиотрофическом склерозе. Но психиатрию ему дали «в нагрузку», и Кожевников мечтал поручить её кому-нибудь из своих дипломников. Когда старейшей психиатрической больнице Москвы – Преображенской – понадобился «надёжный молодой человек» на должность ординатора, невропатолог порекомендовал Сергея.
При знакомстве главный доктор больницы Самуил Штейнберг сказал Корсакову: «В университете вы ведь мало учились психиатрии; вы даже, вероятно, не знаете, как связывать». Первый урок был уроком связывания. Преображенская больница считалась в России передовой: там «буйнопомешанных» держали не в цепях, а надевали на них горячечную (смирительную) рубашку. Её надо было уметь правильно завязать, иначе возникали отёки, флегмоны, а то и паралич верхних конечностей.
Юный Корсаков читал, будто в Англии психиатры ещё в 1839 году отказались от этой позорной практики. Там считали, что связывание только продлевает «буйный» период болезни и предпочитали тактику “no restraint” (нестеснения). Формально этот режим действовал и в Преображенской больнице, однако молодым врачам внушали, что без рубашки нельзя. По крайней мере, у нас.
Всё же были исключения: «коммерческие» частные пациенты Корсакова, богатые и известные душевнобольные, которых семьи не сдавали в лечебницу. Нельзя было, к примеру, связывать на дому Абрама Абрамовича Морозова, директора Тверской мануфактуры, превращавшегося от прогрессивного паралича в животное. Корсаков сделал с ним всё, что мог, и на время добился ремиссии. Когда больной умер, его вдова под впечатлением от работы доктора выделила 150 тысяч рублей на устройство университетской психиатрической клиники.
В этой молодой и красивой женщине Корсаков нашёл родственную душу. Варвара Алексеевна Морозова, из богатейшей семьи Хлудовых, боялась выходить за не совсем адекватного Абрама Абрамовича, хотя тот был сильно в неё влюблён. Но старику Хлудову было так необходимо породниться с кланом Морозовых, что он год продержал девчонку взаперти, не выпуская ни в театр, ни на бал. И она сдалась. А теперь, овдовев, третью часть своих свободных денег жертвовала на лечебницу. При условии, что главным там станет Корсаков, который не лишает больных свободы. Однако руководить клинической больницей мог только врач с учёной степенью доктора медицины.
Дело было в 1882 году, когда сама идея “no restraint” не приходилась ко двору. После гибели царя Александра II господствовала точка зрения, что люди безумны и стоит им дать свободу, как они чёрт знает что натворят: «Смотрите, государь император дал им волю, а они его убили. Вот недаром сумасшедших вяжут!» Корсаков думал иначе, и в Преображенской больнице у него были единомышленники. В том числе доктор Александр Беккер, хозяин небольшой частной клиники на Красносельской улице. Он пригласил Корсакова к себе созаведующим. И Сергей Сергеевич сразу же ввёл у Беккера режим нестеснения.
Вместо того, чтобы ограничивать больных, Корсаков принялся ограничивать себя и медперсонал. Был введён штраф за слова «сумасшедший», «умалишённый» и «помешанный». Решётки с окон сняли, заменив стёкла на толстые «корабельные». Изолятор отменили, двери вообще не запирались. Если доктору нужно было наблюдать больного 2-3 часа подряд, предписывалось не смотреть через глазок, а садиться среди палаты играть с пациентами в шашки или карты. Всё это было хлопотно, зато о клинике Беккера пошла слава, и туда повалили провинциалы с деньгами.
В 1883 году привезли парализованного помещика Ш. из Ярославля. 25 лет. Не без способностей, но ленив; не доучился, кутил. Крепок на вино, хмелел только после пяти бутылок красного и бутылки водки. Как-то с пьяных глаз ему не понравились идущие по реке плоты. Ш. кинулся в ледяную воду, стал драться и рубить топором связи. После переохлаждения отнялись ноги и отшибло память. Так впервые Корсаков увидел знакомую только по литературе картину алкогольного паралича с амнезией. И характер этой амнезии поразил Корсакова. Он почувствовал, что это не просто материал для диссертации, а нечто прежде ещё неисследованное.
Отказ нервов конечностей сопровождался отказом памяти. Больной помнил всё, что было до паралича, сохраняя родной язык, умения и привычки. Но был совершенно не в состоянии сказать, что делал час назад. Можно войти к нему 10 раз, и он 10 раз поздоровается. Можно целый день играть с ним в шашки, но стоит убрать игру, выйти, а потом снова зайти и предложить партию, он согласится. Да ещё прибавит, что «давненько не брал в руки шашек». Читать он не в состоянии, потому что, перевернув страницу, забывает, что было на предыдущей.
Другой пациент, до паралича успешный адвокат, сумел открыть Корсакову природу этих конфабуляций (фантазий). Хотя он растерял клиентуру, пока не мог ходить, его умственных способностей хватало для «удалённой работы» корректором. Бывший адвокат находил все ошибки, но приходилось помечать прочитанные строки, иначе он принимался читать всё заново. Едва встал на ноги, его газета закрылась, и хозяин погнал с наёмной квартиры. Больной пошёл к знакомым, попросился переночевать. Проснувшись утром, он уже не помнил ни вчерашней обиды на хозяина, ни ночных странствий.
В таком состоянии легко выносить неприятности, но постепенно исчезает вкус к жизни. Без памяти ничто не развлекает, остаются только физические потребности; да и те приносят мало удовольствия, поскольку не помнишь, курил ли ты сегодня, и был ли вкусен завтрак. Из-за нехватки приятных впечатлений пациент становится раздражителен и агрессивен. Он пытается собрать остатки воспоминаний, выдумывая себе прошлое, желательно славное. В письме Корсакову от 16 мая 1886 года адвокат сказал об этом так: «Искренно желаю, чтобы трагедия и водевиль отсутствовали, а был бы лишь простой, но величавый эпос. Это я постараюсь положить в основу новой жизни». Нечто подобное Корсаков наблюдал и у больных с атеросклерозом, и у непьющих вовсе рожениц, переживших сепсис. На основе их сбивчивых показаний он сумел объяснить природу явления.
Способность нейронов объединяться в сети ещё не была открыта, но Корсаков как ученик невропатолога принял, что память есть соединение молекул нервных клеток. Чем сильнее впечатление, тем больше образуется соединений и тем устойчивее воспоминание. А чем воспоминания старше, тем чаще их вызывает память: они натренированы и легко являются, например, старикам, которые помнят детство, но не могут сказать, что делали вчера. Отсюда же стойкость профессиональных навыков.
При параличе способность фиксировать новые события ослабевает, но они всё же остаются, по Корсакову, «в сфере бессознательного» (Зигмунд Фрейд только открыл тогда частную практику). При выздоровлении иннервация дотягиваются до них, фиксирующие их клетки снова подают сигнал. Но пока иннервация не восстановится полностью, на запрос памяти отзываются не все связи. Вот откуда берётся славное прошлое, которого не было.
Работа Корсакова произвела такое впечатление, что совет Московского университета присудил ему степень единогласно. Новоиспеченный доктор медицины стал руководителем выстроенной на морозовские деньги клиники. Там ввели не только no restraint, но и систему «открытых дверей», через которые больные порой сбегали, перелезая через забор, отделявший клинику от городской усадьбы Льва Толстого. В 1892 году великий писатель зашёл в клинику узнать, в чём дело. И ему объяснили, что это нестеснение – практическое воплощение его идеи «непротивления злу насилием».
Говорил он так и в 1897 году на XII Международном конгрессе врачей в Москве. Тогда директор психиатрического отделения берлинской больницы «Шарите» Фридрих фон Йолли предложил назвать открытую в России разновидность амнезии « корсаковской». Корсаков скромно отказался, но фон Йолли настоял, что так нужно для номенкулатуры, чтобы отличать универсальный синдром от амнезии при токсическом неврите. Потом слово взял автор учения о врожденных преступниках Чезаре Ломброзо и заявил, что просвещать общество трудно, потому что «люди в большинстве созданы не для науки, а для противодействия ей».
Со съезда Ломброзо поехал ко Льву Толстому, которого считал сумасшедшим. Московский полицмейстер одобрил этот визит, надеясь, что зарубежный психиатр после осмотра объявит в Европе о помешательстве графа (русские врачи отказывались это сделать). Но Ломброзо, напротив, признал свою ошибку и сказал, что Лев Николаевич в норме. После этого Корсаков ещё больше подружился с итальянцем. Пару лет спустя Ломброзо приезжал в клинику Корсакова и в прогулочном парке для больных посадил на память ель. Это дерево пережило три войны и три революции.
Фирс Журавлев. «Купеческие поминки» (картина о встрече памяти с алкоголем в том социальном слое, откуда происходил психиатр Сергей Корсаков). 1876
Слева: психиатр Сергей Сергеевич Корсаков (1854-1900)
Справа вверху: Алексей Яковлевич Кожевников (1836-1902), русский невролог, учитель Корсакова и заступник за него.
Справа внизу: Теодюль Рибо (1839-1916), французский психолог, специалист по амнезии. Установил закон памяти (воспоминание тем устойчивее, чем сильнее впечатление от запомнившегося события или образа), на который опирался Корсаков, объясняя механизм открытой им амнезии.
Слева вверху: «Преображенская больница умалишенных», первое в Москве лечебное учреждение для душевнобольных. Основана в 1808 году. Здесь Корсаков работал ординатором в 1876-1879 гг. и врачом с 1881 по 1888. Ныне Психиатрическая клиническая больница №3 им. В.А. Гиляровского.
Слева в центре: Университетская психиатрическая клиника (ныне им. С.С. Корсакова ПМГМУ им. Сеченова). Старинная открытка.
Слева внизу: выпускники медицинского факультета Московского университета 1910 года фотографируются в прогулочном саду психиатрической клиники.
Друзья Сергея Корсакова, и виды деревьев, посаженные ими в прогулочных садах для больных:
Вверху слева: Рихард фон Крафт-Эбинг (1840-1902), основоположник сексологии и психиатр, развивший учение о сексуальных девиациях. На XII международном съезде врачей в Москве председатель секции по неврологии и душевным болезням. Сделал тогда доклад о том, что прогрессивный паралич вызывается сифилисом; 14 лет спустя эту гипотезу подтвердил микробиолог Хидё Ногути. Незадолго до смерти Корсакова Крафт-Эбинг посетил его в Москве, привёз с собой делегацию иностранных психиатров. 13 (1) ноября 1899 года Корсаков вручил ему молодой дубок, который Крафт-Эбинг посадил в прогулочном саду психиатрической клиники на Девичьем поле.
Вверху справа: Фридрих фон Йолли (Корсаков называл его «Жолли») (1844-1904), немецкий психиатр, заведующий отделением больницы «Шарите» в Берлине. По его предложению в 1897 году описанный Корсаковым парамнестический синдром получил называние «болезнь Корсакова». 13 (1) ноября 1899 года посадил в прогулочном саду клиники на Девичьем поле саженец кедра.
Внизу слева: Чезаре Ломброзо (1835-1909), итальянский психиатр, автор теории о преступной наследственности, друг С.С. Корсакова. 13 (1) ноября 1899 года посадил в прогулочном саду клиники на Девичьем поле саженец ели.
Внизу справа – «бабушка русской психиатрии» Мария Фёдоровна Беккер. С 1882 по 1900, после смерти мужа, Александра Беккера, владела частной психиатрической больницы на Красносельской улице, где в прогулочном саду росли берёзы. В 1881 году эта лечебница стала первым в России психиатрическим учреждением с режимом нестеснения пациентов. Мария Фёдоровна – работодательница Сергея Корсакова, Владимира Сербского, Николая Баженова, вникавшая во все их клинические разборы. На её примере Корсаков утверждал, что в психиатрической больнице обстановка должна быть семейной, с женщиной в одной из главных ролей.
Сергей Сергеевич Корсаков – психиатр и профессор, известный во всем мире
БАДы недорого
Февраль для людей, задействованных в сфере психиатрии, ознаменован важной датой – днем рождения великого психиатра, профессора Сергея Сергеевича Корсакова. Знают об этом докторе и ученом во всем мире. Даже если вы поедете в горные районы Тибета, Боливию или в монгольские степи, то местные жители, когда услышат невзначай брошенное «Корсаков», сразу же переспрашивают: «Сергей Сергеевич?».
Практически в любой книге по психиатрии на иностранном языке можно найти словосочетание «Korsakoff psychosis», «Korsakoff syndrome» или «Wernicke-Korsakoff syndrome». Вклад Корсакова в развитие мировой психиатрии сложно переоценить. Основная заслуга профессора Корсакова перед социумом заключается в том, что он настоял на гуманном отношении к душевнобольным людям. Сергей Корсаков, как и его иностранные коллеги (Филипп Пинель (Франция), который впервые в истории психиатрии снял цепи с психически нездоровых людей, Джон Конолли (Великобритания), который предложил идеи «не стеснения» умалишенных пациентов), также отказался от физического ограничения больных. Так в истории российской психиатрии примечательным был эпизод, когда на основе психиатрической экспертизы, проведенной Корсаковым, была освобождена от уголовной ответственности Прасковья Качка – женщина с психическим расстройством, убившая своего любовника. Корсаков первым использовал диагноз «психопатия» (расстройство личности) для признания человека невменяемым.
Бесплатная консультация прямо сейчас!
Онлайн консультация специалиста по Вашему вопросу!
Номер лицензии: ЛО-77-01-019036
Алкогольный паралич сделал С. С. Корсакова всемирно известным
Мировую славу профессору Корсакову принесла его докторская диссертация «Об алкогольном параличе». Именно эта научная работа сделала имя доктора известным далеко за пределами России. И хотя профессор, как и все ученые в его время, еще не знал истинных причин алкогольного паралича, он предполагал, что в основе болезни лежит отравление каким-то опасным и неизвестным ядом. Именно поэтому нередко Корсаков упоминал об алкогольном параличе, как о своеобразной токсемической церебропатией при множественном неврите (так звучит один из заголовков в его научной работе), а также как об алкогольном полиневрическом психозе.
Берлинский профессор Ф. Жолли на Всемирном съезде врачей в 1897 году предложил полиневрический психоз, изученный и описанный С. С. Корсаковым, называть болезнью Корсакова или корсаковским психозом.
Связь психоневролога Карла Вернике и профессора Сергея Корсакова
Карл Вернике – немецкий психоневропатолог, нейроморфолог, автор психоморфологического направления в психиатрии, первооткрыватель множества психических расстройств. Вернике ввел в медицинский обиход такие термины, как «сверхценные идеи», «афазия», «судорожный невроз» (он же «писчий спазм»), «псевдодеменция», «гиперметаморфоз», «пресбиофрения», «гневливая мания», «галлюциноз». Они и сегодня активно используются медиками во всем мире, а все исследования ученого и его описания расстройств стали основой для дальнейшего изучения болезней другими врачами.
Одной из интересных работ Карла Вернике является его исследование о верхнем геморрагическом полиоэнцефалите, который развивается у человека вследствие приема спиртного. В настоящее время верхний геморрагический полиоэнцефалит во всем мире называют энцефалопатией Вернике.
Эту гипотезу Морис и Адамс подтвердили практически, клинически наблюдая за 245 пациентами и проведя 82 патологоанатомических вскрытия. После этого ученые предложили использовать понятие «синдром Вернике-Корсакова», которое прочно вошло в мировой научный лексикон и активно используется современными докторами.
Важность тиамина в лечении алкогольных расстройств
В современной наркологии и психиатрии существует множество способов, позволяющих избавить человека от алкогольной зависимости и ее последствий. Лечение алкоголизма должно проводиться исключительно по индивидуальным схемам терапии. Увы, но во многих клиниках сегодня проводится стандартное лечение, зависимым назначают капельницы с глюкозой. Но это самая большая ошибка в случае с пациентами, у которых наблюдаются алкогольные расстройства. Организм больного бросает последние скудные запасы тиамина на расщепление сахара, а это может только усугубить ситуацию и привести к переходу болезни в энцефалопатию Вернике, а позже в корсаковский психоз. Именно поэтому родственники алкоголиков, проходящих лечение в клиниках, не должны приносить больным сладости и соки. Лучше сделать выбор в пользу диетического меню, несладкого чая, морсов и компотов.
При этом внутривенные вливания тиамина либо введение витамина В1 внутримышечно во многих ситуациях могут спасти жизнь алкозависимому человеку. Процент смертельного исхода при энцефалопатии Вернике очень высокий. Дозу тиамина для каждого пациента должен рассчитывать лечащий врач, опираясь на результаты исследований и общую клиническую картину. При правильной терапии состояние больного должно постепенно улучшаться, а болезнь перестанет прогрессировать. Так можно исключить переход энцефалопатии Вернике в следующую необратимую стадию – корсаковский психоз.
Как диагностировать энцефалопатию Вернике? Тут поможет МРТ. Нередко данное расстройство протекает с вяло выраженной симптоматикой. Если МРТ покажет, что у больного есть некроз маммилярных тел – верный признак верхнего геморрагического полиоэнцефалита – то человека можно спасти и остановить дальнейшее прогрессирование болезни. Важно, чтобы лечение было назначено правильно и своевременно.
Онлайн консультация специалиста
Номер лицензии: ЛО-77-01-019036
С. С. Корсаков и его идеи гуманизма
Сергей Корсаков – ученый, мыслитель, психиатр, гуманист. Его заслуга в том, что сегодня во многих психиатрических клиниках отсутствуют решетки на окнах, что к больным больше не используются смирительные рубашки, цепи и кандалы. Профессор стремился сделать больничную обстановку максимально приближенной к домашней, чтобы больные чувствовали себя комфортно и спокойно. Кроме того, Корсаков делал большой акцент на важности и нужности каждого пациента, а потому для больных часто проводились интересные лекции и уроки, силами пациентов в больнице организовывались театральные представления и концерты.
Сегодня идеи гуманизма С.С. Корсакова являются ключевыми в психиатрии и наркологии. Пациенты современных клиник проходят лечение в комфортных условиях, с сохранением анонимности и по добровольному согласию. Сохранение чести и достоинства каждого больного – приоритет современных докторов.