Достоевский плохие поступки хороших людей или на что надеяться читателю достоевского
Проститутки, буллинг и другие неприятные факты о Достоевском
Очень закомплексованный
Портрет Фёдора Михайловича Достоевского
Государственный литературный музей
Описывали его и другими эпитетами: “раздражительный”, “неуверенный”, “настоящий псих” и “жалко-самолюбивый молодой человек”. Николай Некрасов и Иван Тургенев, например, называли Достоевского “рдеющим прыщом”. Впрочем, в подобном “буллинге” Достоевского в писательском кругу писатель инициировал в достаточной степени сам. Достоевского на тот момент считали простым автором сентиментальной бульварной прозы и криминальных историй (именно так воспринимали его произведения тогда), в то время как она сам считал себя настоящим гением.
Правда, к внешности своей он был, мягко говоря, критичен. Он называл себя “квазимодо” и очень смущался с женщинами. Что, впрочем, не помешало ему обойти все бордели Петербурга…
Сексуально одержимый
Феодор Достоевский — инженер. 1859 год
Сексуальные предпочтения Достоевского носили на себе отпечаток его характера. В постели он любил причинять боль и подчинять себе. Из-за этого женщины, у которых Достоевский уже бывал, часто больше не хотели его видеть.
Так продолжалось до тех пор, пока он не встретил свою первую жену.
Тирания в семье
Достоевский был дважды женат. Первый раз он вступил в брак в 34 года, и брак этот распался. Жена ушла к более молодому любовнику, чем спровоцировала у Достоевского сильнейший припадок эпилепсии и усугубила комплекс неполноценности.
Слева: Мария Дмитриевна Достоевская, урожденная Констант, по первому мужу Исаева (1824-1864). В 1857 г. стала первой женой Достоевского. Справа: Анна Григорьевна Достоевская (урождённая Сниткина) — cтенографистка, помощница, вторая жена Ф. М. Достоевского.
Но на момент второго брака Федор Достоевский уже был раздираем чувством ревности из-за прошлых обид. Так что он придумал правила для жены: носить только невзрачную, нейтральную одежду (никаких облегающих платьев); не улыбаться мужчинам; не смеяться при мужчинах; не красить губы, не подводить глаза. Обыски на предмет любовников и “улик” в доме проходили регулярно и спонтанно. Ничем не обоснованная паранойя могла настигнуть писателя прямо посреди ночи.
Игрок, продавший последнее и самое дорогое
Если любовь Анны Сниткиной к Достоевскому была, как она сама говорила, не физической, а “идейной”, то Достоевский Анну любил во всех смыслах. Но это не помешало ему продать их обручальные кольца и свадебное платье, когда в очередной раз нужно было платить по долгам.
20 цитат из книг Федора Достоевского
Человек ищет не столько бога, сколько чудес
Творчество русского писателя Федора Достоевского (1821 — 1881) оказало огромное влияние на развитие мировой литературы и философии XIX, XX и XXI веков. Он был одним из крупнейших религиозных мыслителей, психологов и знатоков человеческой души. Его идеи сыграли ключевую роль в становлении фрейдизма и экзистенциализма.
Мы выбрали 20 цитат из произведений писателя:
Чтоб умно поступать — одного ума мало. «Преступление и наказание»
Человек несчастлив потому, что не знает, что он счастлив; только потому. Это все, все! Кто узнает, тотчас сейчас станет счастлив, сию минуту. «Бесы»
Русский весьма часто смеется там, где надо плакать. «Братья Карамазовы»
Если хочешь победить весь мир, победи себя. «Бесы»
В самом деле, выражаются иногда про «зверскую» жестокость человека, но это страшно несправедливо и обидно для зверей: зверь никогда не может быть так жесток, как человек, так артистически, так художественно жесток. «Братья Карамазовы»
В отвлеченной любви к человечеству любишь почти всегда одного себя. «Идиот»
Человек ищет не столько бога, сколько чудес. «Братья Карамазовы»
Человек есть существо ко всему привыкающее, и, я думаю, это самое лучшее его определение. «Записки из Мертвого дома»
Сострадание есть главнейший и, может быть, единственный закон бытия всего человечества. «Идиот»
Молчать — большой талант. «Бесы»
Может быть, я ошибаюсь, но мне кажется, что по смеху можно узнать человека, и если вам с первой встречи приятен смех кого-нибудь из совершенно незнакомых людей, то смело говорите, что это человек хороший. «Записки из Мертвого дома»
Главное, самому себе не лгите. Лгущий самому себе и собственную ложь свою слушающий до того доходит, что уж никакой правды ни в себе, ни кругом не различает, а стало быть, входит в неуважение и к себе и к другим. Не уважая же никого, перестает любить, а чтобы, не имея любви, занять себя и развлечь, предается страстям и грубым сладостям и доходит совсем до скотства в пороках своих, а все от беспрерывной лжи и людям и себе самом. «Братья Карамазовы»
В нашей странной России можно делать все что угодно. «Бесы»
Ограниченному «обыкновенному» человеку нет, например, ничего легче, как вообразить себя человеком необыкновенным и оригинальным и усладиться тем без всяких колебаний. «Идиот»
Любовью все покупается, все спасается. Любовь такое бесценное сокровище, что на нее весь мир купить можешь, и не только свои, но и чужие грехи еще выкупишь. «Братья Карамазовы»
Коли ты хочешь, чтобы тебя уважали, во-первых и главное — уважай сам себя. «Униженные и оскорбленные»
Случается же так, что живешь, а не знаешь, что под боком там у тебя книжка есть, где вся-то жизнь твоя как по пальцам разложена. Да и что самому прежде невдогад было, так вот здесь, как начнешь читать в такой книжке, так сам все помаленьку и припомнишь, и разыщешь, и разгадаешь. «Бедные люди»
Подлецы любят честных людей. «Идиот»
Низкая душа, выйдя из-под гнета, сама гнетет. «Село Степанчиково и его обитатели»
Сколько зла можно устранить откровенностью! «Униженные и оскорбленные»
«Две слезинки — и человек вновь обретает радость». Митрополит Иоанн — о Достоевском, Ефремове, преступлении и наказании
В Белгородской митрополии провели литературную гостиную, посвящённую 200-летию со дня рождения Фёдора Достоевского. Приводим в сокращении выступления митрополита Белгородского и Старооскольского Иоанна, с которыми он обратился к зрителям в начале и в конце гостиной.
— Сегодняшняя наша встреча посвящена величайшему писателю, мыслителю, человеку, который до сих пор влияет на настроения людей, неравнодушных своей собственной жизнью. Я так говорю потому, что [каждому из нас нужно] понять, для чего ты живёшь, и ответить на то, что Бог вложил в тебя, как в задачу. Мы рождаемся, Господь просвещает каждого человека, приходящего в мир, и даёт какую-то задачу. Если мы её прочитываем и выполняем, то мы становимся в какой-то степени блаженными, но можем стать и идиотами. Кстати, слово идиот в том значении, в котором его использует Фёдор Достоевский в своём романе «Идиот», относится к греческой культуре. Там оно обозначает человека, который не участвует в социальной жизни города. Люди занимались политикой, чтобы войти на вершину славы, а были те, которые жили своей жизнью, но это была жизнь внутренняя, и вот таких людей называли идиотами.
Роман Достоевского «Идиот» посвящён людям, которые познают себя, людям, которым не скучно познавать самого себя. Они пытаются рассмотреть в своей душе Бога. А это колоссальная задача!
Я сегодня расскажу о двух эпизодах, которые опосредованно связаны с Фёдором Михайловичем Достоевским. Один эпизод связан с немецким городом Висбаденом (столица федеральной земли Гессен на западе Германии — прим. Ф.). Я приехал туда в храм, чтобы помолиться. Он построен в честь Великой княгини, которая была замужем за прусским князем. В городе есть казино, и на его фасаде русский человек приехал и водрузил чугунную плиту, на которой написано: «Здесь проигрался Фёдор Достоевский — великий русский писатель». Когда мне об этом рассказали, я приехал к этому сооружению и увидел эту «доску почёта». После мне рассказывал писатель Евгений Водолазкин, что он читал переписку Тургенева и Достоевского, которая не опубликована. В ней Достоевский просит денег в долг. Тургенев тоже был в Висбадене. Но Иван Сергеевич отказал коллеге в полной сумме и сказал, что даст лишь половину. Достоевского это возмутило. Из-за этого они рассорились.
Что меня поразило? Какой-то наш русский человек, не знаю, читал ли он Достоевского или нет, но он, видимо, посещал это заведение, а, может, и сам проигрался там. И вот он в знак уважения к Фёдору Михайловичу соорудил эту монументальную доску почёта. Говорят, что её сняли. Но сам факт говорит о том, что с человеком что-то произошло, и он почувствовал себя близко к писателю.
Почему я начал с этого рассказ о Фёдоре Михайловиче? Потому что следующий рассказ связан с тем, что происходило со мной год назад. Тогда я прибыл в наше СИЗО и встретил там [актёра] Михаила Ефремова. Я служил там молебен и исповедовал Ефремова. Эти кадры попали в сеть.
Митрополит Иоанн и Михаил Ефремов
Началось обсуждение. Как-то однажды я Михаилу сказал, что у меня есть обязательства перед его мамой, царствие небесное, Аллой Борисовной Покровской. Я ему сказал, что он достоин быть здесь, Бог его хранит, чтобы он покаялся. Проходит год. И он, будучи там, просит об одном: снять фильм. К какой теме он обращается? К Фёдору Михайловичу Достоевскому и его «Преступлению и наказанию». Этот фильм небольшой — короткометражка, он занимает сразу же первое место. Человеку дали шанс. Да, ужасно всё, что он сделал, — караул. Но он прошёл путь, который ведом только ему.
Я сегодня специально не говорю о каких-то богословских основах и философии Достоевского, потому что, как мне кажется, он всю жизнь искал ту некую субстанцию, которая объединяет всё: ненависть и любовь, боль и радость. Она где-то есть, она многогранна, но она где-то присутствует в человеке. Мы каждый раз поворачиваемся в зависимости от жизненных обстоятельств к этой субстанции, которая внутри нас. Важна наша реакция и ответственность перед Богом и самими собой.
Вспомните заповедь: «Возлюби ближнего своего как самого себя». Если ты любишь в себе только внешнюю красоту и стремишься быть красивым, то это уже не свобода, потому что внешняя красота, она привлекательна, но ты можешь стать рабом этой красоты. Внешняя красота характерна для животного мира, но не для образа Божьего и подобия. Ведь в брачный период начинаются различные украшения. Павлины украшают себя, больше всего самцы. Вот и вся психология.
Ты сделал себя привлекательным и уже обрёк себя в рабство. Ты уже не свободен, ты потратил своё духовное, внутреннее ядро. С помощью него мы должны понять свободу как другую сторону жизни.
Прошёл год [после того, как Ефремов попал в колонию]. Это то, что произошло на моих глазах. История людей, которые знали, видели то, что происходит в СМИ, как это всё навалилось, как обсуждалось. Мне был непонятен момент, когда я к Михаилу Ефремову пришёл, он покаялся, но все увидели в этом не покаяние человека, не начало пути грешника, который возвращается к Отцу небесному, как блудный сын, а опять какой-то пиар. Мне кажется, что обращённость к Фёдору Михайловичу в условиях внешней несвободы, она Михаила сделала более свободным. Он освободился от внешнего: от почитания его таланта.
Всё то, что с ним произошло, он раскрывает в этом фильме. Там жёсткая атмосфера. Исполнители — реальные заключённые. Там нет кадров, которые были бы постановочными, они взяты из жизни. Но это Фёдор Михайлович Достоевский поставил его на этот путь. Он прошёл через исповедь, через осознание, потому что в начале его болтало в разные стороны. То признавался, то нет. Но не мне судить о том, что с ним происходило. Я знаю только то, что знаю: совершилось таинство исповеди. А остальное — его путь. Дай Бог нам каждый раз вставать, когда мы падаем, каждый раз подниматься и идти, каждый раз освещать, что Христос всегда рядом с нами, Христос среди нас.
Фото Арсения Клюйко, пресс-служба Белгородской митрополии
Доцент кафедры русского языка и русской литературы, кандидат филологических наук Виктория Кичигина на встрече отметила тягу Фёдора Достоевского к деньгам и азартным играм. По её мнению, именно в решении денежного вопроса кроется феномен личности и творчества Достоевского.
— Для того, чтобы играть, чтобы покрыть долги, Достоевский был готов унижаться перед людьми, которых он не всегда уважал. Все сюжеты его произведений, абсолютно все, завязаны на деньгах. Даже в ранних его произведениях, например, в «Господине Прохарчине». Там герой умирает от нищеты, а под матрасом у него огромное количество денег. И деньги эти выстроены как государство: они ранжированы. И каждая купюра для него очеловечена.
Фото Арсения Клюйко, пресс-служба Белгородской митрополии
Митрополит Иоанн завершил вечер рассуждением о сложностях духовного пути человека. Олицетворением этих сложностей, по мнению Владыки, является и Фёдор Достоевский.
— Появилась какая-то соизмеримость, когда задавали вопрос: «Что выше: деньги или духовный опыт?». С точки зрения аскетики, чем выше человек поднимается по духовной лестнице, тем больше беса ему открывается. Потому что дьявол создал зеркальный мир, он устремлён вниз, в бездну. И насколько человек поднимается выше, настолько у него зеркально появляется возможность упасть.
К сожалению, так устроена жизнь: можно добиться каких-то высот, но удержаться на них очень сложно, так как враг рода человеческого пытается всё время человека скинуть с этой вершины. А почему? Потому что в будущей жизни человек будет наделён большими правами, чем [падшие] ангелы. Пройдя этот путь, эти искушения, поднявшись с самого низа, человек явит силу, которая недоступна падшим ангелам. И этот спор за душу человеческую обостряется каждый раз, когда человек поднимается на ступеньку выше. И зеркально отражается то, что человек может достичь дна: оно опускается по мере того, как возвышается человек. От этого никуда не деться.
Кажется, для Фёдора Михайловича Достоевского настолько болезненными были эти подъёмы и падения, что, проходя их, он постигал своим собственным опытом то, что потом описывал в своих героях. И пронзительность, которая поражает порой, заключена в том, что он откровенничает с нами. Откровенничает, делясь тем, что у него есть. Подобное познаётся подобным. Мы можем любовью познать Бога, но грехом мы можем познать дьявола. Вот эта совершенно симметричная позиция в духовной жизни так ярко проявляется.
Для меня сегодня открытие: для меня совершенно по-другому звучит композиция Pink Floyd «Обратная сторона Луны», хотя и с детства знакомая! Потому что оказывается, что устремлённость в эти высоты, непознанные пространства, где душа ещё не была, и есть познание — это про земное. Про то, что мы сопереживаем, сочувствуем. Когда ты переосмысливаешь, казалось бы, знакомое, перелистываешь страницы, значит душа твоя наполняется ещё большим познанием, откровением — просто расширяется.
Сегодня мы проводили пленарное заседание, посвящённое 350-летию Петра I. Тема была «секулярный мир и религиозность», боролись две точки зрения на Петра: гениальный религиозный человек, который пытался реформировать Россию; или человек, который разрушал Россию, привнеся свои реформы, протестантизм, не позволил избраться патриарху. Что им двигало? Для немца, скажем, религия не так важна, потому что он законопослушен и может существовать в любой системе. Но для русского человека с его амплитудой взлётов и падений очень важно иметь православие, которое позволяет ему остыть от многого, что устремляет его в эту бездну, и поднять его, помочь побывать на пике радости — пасхальной, рождественской. Вот у Достоевского эта амплитуда колоссальна, непостижима. И дойти до какого-то дна очень страшно, на самом деле. И даже если, как тут правильно было сказано, человек читает Достоевского, он может угодить в ловушки. Потому что та высота, которая перед ним открывается, вдруг оказывается недостижимой, человек начинает щемить себя. Благодать Божья начинает давить на личность, и если она начинает своё эго показывать, то просто рассыпается.
Мне кажется, дар, который был дан Достоевскому, всё время давлел над ним. И человеческая натура этого не выдерживала, отсюда эти колоссальные падения. Но Достоевский всё-таки давал надежду и механизм, как выжить: две слезинки — и человек вновь обретает радость (отсылка к фрагменту романа «Преступление и наказание», когда Расколькоников признался Соне в убийстве — прим. Ф.). Слава Богу, что мы сегодня прикоснулись к этой теме — изящно, не давлея, а в откровенном разговоре доступными средствами.
Декабрь — месяц сложный. Так что, может, мы проведём следующую литературную гостиную на Святках, с колядками? У нас был такой опыт. И есть тема — Рождество.
100 малоизвестных фактов о Достоевском и его творчестве — к 200-летию писателя
Чего мы не знаем об одной из самых противоречивых фигур русской классики? Рассказывает колумнист BURO.
Анна Попова
Достоевский был вторым из восьми детей в семье. «По старшинству я родился вторым, был прыток, любознателен, настойчив в этой любознательности, прямо-таки надоедлив — и даровит. Года в три, что ли, выдумал слагать сказки, да еще мудреные, пожалуй, замысловатые, либо страшные, либо с оттенком шутливости», — будет вспоминать он позже.
Отец писателя, врач Михаил Андреевич, с 1821 года работал в Мариинской больнице для бедных.
Во флигеле этой московской больницы и появился на свет будущий великий писатель.
Мать Достоевского, Мария Федоровна, была дочерью купца 3-й гильдии, который после нашествия Наполеона лишился состоянии. «Я происходил из семейства русского и благочестивого. С тех пор, как я себя помню, я помню любовь ко мне родителей…» — писал Федор Михайлович.
Грамоте в семье детей учили по книге «Сто четыре священные истории, выбранные из Ветхого и Нового завета в пользу юношества Иоанном Гибнером».
В юности Достоевский получил образование в элитном частном московском пансионе, а потом по настоянию отца поступил в Главное инженерное училище в Петербурге. Позже он назовет это обучение ошибкой, которая испортила его будущее.
А одно из самых светлых — встреча с крестьянином в семейном поместье Даровое. Маленький Федя услышал крики «волк», испугался и побежал, не разбирая дороги. «Припомнилась эта нежная, материнская улыбка бедного крепостного мужика, его кресты, его покачиванье головой: “Ишь ведь, испужался, малец!” И особенно этот толстый его, запачканный в земле палец, которым он тихо и с робкою нежностью прикоснулся к вздрагивавшим губам моим. Если б я был собственным его сыном, он не мог бы посмотреть на меня сияющим более светлою любовью взглядом, а кто его заставлял. Встреча была уединенная, в пустом поле, и только Бог, может, видел сверху, каким глубоким и просвещенным человеческим чувством и какою тонкою, почти женственною нежностью может быть наполнено сердце иного грубого, зверски невежественного крепостного русского мужика, еще и не ждавшего, не гадавшего тогда о своей свободе», — напишет он много лет спустя.
Смерть отца писателя окружена множеством загадок — по официальной версии, он умер от апоплексического удара, но многие современники считали, что его убили.
Литературным дебютом Достоевского стал первый в истории русскоязычный перевод романа Бальзака «Евгения Гранде».
Сочинением же, которое прославило его самого как писателя, стал роман «Бедные люди», вышедший два года спустя.
После прочтения «Бедных людей» Некрасов в беседе с Белинским назвал Достоевского «Новым Гоголем».
«Бедных людей» не только хвалили, но и ругали. Например, так о произведении отзывался некий Осип Сенковский: «Все у него миньонное — идеечка самая капельная — подробности самые крошечные — сложок такой чистенький — перышко такое гладенькое — наблюденьице такое меленькое — чувства и страстицы такие нежненькие, такие кружевные, что, прочитавши, невольно воскликнул я: премиленький талантик. »
Когда старший брат Достоевского скоропостижно скончался, писатель взял на себе его огромные долги, которые выплачивал практически всю жизнь.
В подростковом возрасте праправнук Достоевского Алексей сыграл Колю Красоткина в фильме «Мальчики» по мотивам «Братьев Карамазовых».
Младшего сына Алексей назвал в честь деда, так что в Петербурге и сейчас живет Федор Достоевский.
Причиной создания «Преступления и наказания» стало тяжелое финансовое положение Достоевского. Он написал письмо редактору журнала «Русский вестник» Каткову, описал сюжет будущего романа и получил 300 рублей аванса.
Сложно поверить, но Достоевский не был высокооплачиваемым автором: долгое время его гонорар за печатный лист составлял 150 рублей, в то время как Толстой за ту же работу получал 500 рублей.
Известный факт, что Достоевский страдал от эпилепсии, некоторые современные исследователи подвергают сомнению. Возможно, причиной припадков было совсем другое заболевание.
Вторая и последняя жена Достоевского Анна Григорьевна Сниткина была моложе его на 25 лет и познакомилась с писателем, нанимаясь к нему на работу стенографисткой.
В первый же день знакомства Достоевский рассказал Анне о своей эпилепсии и о пережитой им смертной казни.
Анна Григорьевна записывала не только романы мужа, но и вела дневник. Позже она расшифровала стенографические записи и опубликовала их.
Анна Григорьевна овдовела в 35 лет, больше не выходила замуж и посвятила себя творчеству умершего мужа: издала полное собрание его сочинений, основала школу Достоевского в Старой Руссе, работала над своими воспоминаниями.
Последними словами Достоевского, обращенными к жене Анне перед смертью, были « Бедная. дорогая. с чем я тебя оставляю. бедная, как тебе тяжело будет жить. »
Незадолго до смерти Сниткиной Сергей Прокофьев попросил ее написать что-нибудь в его альбом, посвященный солнцу. «Солнце моей жизни — Федор Достоевский. Анна Достоевская. » — написала она.
Отец Анны Сниткиной был большим поклонником Достоевского, поэтому о его творчестве девушка знала с детства.
Достоевский был очень впечатлительным — современники вспоминали, что он легко мог упасть в обморок, например, при виде красивой женщины.
У Достоевского была серьезная зависимость от азартных игр, однажды он проиграл в рулетку одежду и вещи жены.
Известная цитата из романа «Идиот» про красоту, которая спасет мир, в большей степени относится к красоте внутренней. По крайней мере, сам автор вкладывал в нее именно этот смысл.
Еще одна цитата, которую так часто пишут на чашках, «Свету ли провалиться, или мне чаю не пить», подчеркивает эгоизм и мелочность героя «Записок из подполья», который произносит эти слова.
Писатель ввел в русский язык слово «стушеваться» — впервые оно появилось в произведении «Двойник».
Во времена Достоевского взгляды на возраст отличались от наших. Так, старухе-процентщице Алене Ивановне было всего 42 года.
Не все знают, но у Достоевского есть смешные произведения, например, водевильный рассказ «Чужая жена и муж под кроватью».
Так и не прочитали: Уроки Достоевского для людей XXI века
Ровно два столетия назад, осенним днём 1821 года, в Москве родился человек, ставший для всего мира «главным русским писателем» и выразителем «загадочной русской души». Ему посвящены сотни тысяч исследований на разных языках, стоят памятники в десятках городов. Многое из предсказанного Достоевским в книгах сбылось в действительности, а герои его романов продолжают ходить между нами. Открытые им бездны человеческой души до сих пор пугают многих, а философские максимы и нравственные идеалы вызывают не только горячую любовь, но и жгучую ненависть. Но усвоили ли мы уроки Достоевского?
Фёдор Михайлович, несомненно, явил своим творчеством и самой своей жизнью феномен «пророчества» и христианского «апостольства» через художественное слово. И слово это было особым – как бы выходящим за пределы собственно литературы. Недаром его не любили «чистые стилисты» – Бунин и Набоков. Последний сравнивал творчество Достоевского со свечой, зажжённой днём в комнате, наглухо занавешенной от дневного света.
Но внутренний свет автора «Братьев Карамазовых» был в своём роде сильнее солнечного. Ибо Солнцем был для него Христос. «Если бы как-нибудь оказалось. что истина вне Христа, то я предпочел бы остаться с Христом вне истины». Соответственно, и тьма, которую писатель открыл в людях, включая себя самого, была пугающа. Он бестрепетно, с предельной честностью исследовал, как уживаются в душе человека «идеал содомский» с «идеалом Мадонны». И если это в каком-то смысле была исповедь, то вела она в итоге к христианской проповеди. Которая доходила и до неверующих. Достоевский уточнял:
Меня зовут психологом. Неправда. Я лишь реалист в высшем смысле, – то есть изображаю все глубины души человеческой.
Не метафизик зла и не гуманист
Глубиной проникновения в потаённые закоулки души, в метафизику зла он оказался близок «отцу абсурда» Кафке и даже сумасшедшему богоборцу Ницше. Критик-народник Николай Михайловский за это же назвал его «жестоким талантом», а Максим Горький обругал «нашим злым гением». Философ-публицист Василий Розанов (ему Царьград тоже посвятил большую статью) в «Опавших листьях» выдал совсем уж несправедливую характеристику:
Достоевский, как пьяная нервная баба, вцепился в «сволочь» на Руси и стал пророком её.
Нет, не «пророком сволочи» и тем более не апологетом «относительности» добра и зла был писатель, а тем, кто спускался в мрачные подземелья, проходил сквозь густой болотный туман с фонарём духовного света. «Я не хочу и не могу верить, чтобы зло было нормальным состоянием людей», – говорил он устами своего героя во «Сне смешного человека».
А в «Дневнике писателя» сформулировал:
Без высшей идеи не может существовать ни человек, ни нация. А высшая идея на земле лишь одна и именно – идея о бессмертии души человеческой, ибо все остальные «высшие» идеи жизни. лишь из одной её вытекают.
Как никто другой Достоевский доказал эту истину «от обратного». Если нет бессмертия души, то получайте раскольниковское предницшеанство: «Тварь ли я дрожащая или право имею?». Или тотальный эгоизм «подпольного человека»: «Свету ли провалиться, или вот мне чаю не пить? Я скажу, что свету провалиться, а чтоб мне чай всегда пить». А как итог – болезненная интеллектуальная загвоздка Ивана Карамазова: «Если Бога нет, то всё дозволено».
Фёдор Михайлович Достоевский, несомненно, явил своим творчеством и самой своей жизнью феномен «пророчества» и христианского «апостольства» через художественное слово. Фото: Dmitry Chasovitin/ Globallookpress
Русского гения часто норовят назвать «гуманистом», но он никогда не был таковым, если брать точное значение этого слова: «Отсутствие Бога нельзя заменить любовью к человечеству, потому что человек тотчас спросит: для чего мне любить человечество?» Воистину пророчески – и по отношению к страшным урокам ХХ века, и к нынешнему расчеловечению – звучит вывод писателя:
Гуманность есть только привычка, плод цивилизации. Она может совершенно исчезнуть.
Кого корёжит автор «Бесов»?
С жуткой прозорливостью разгаданные Достоевским бесы в человеческом облике Петеньки Верховенского – это ведь не только про «русскую революцию». Это прямо про сегодняшнюю реальность:
Но одно или два поколения разврата теперь необходимо; разврата неслыханного, подленького, когда человек обращается в гадкую, трусливую, жестокую, себялюбивую мразь, – вот чего надо!
Мышь, которую «жидок Лямшин» (маленький почтамтский чиновник из «Бесов») засунул за киот иконы, – разве это не то же самое, что кощунственная выставка Марата Гельмана «Осторожно, религия!» и многие другие подобные?
Болезненная ненависть к Православию, к русскому народу – явный признак «бесов» во плоти – и во времена писателя, и ныне. Поэтому и корёжит их творчество Фёдора Михайловича во все эпохи. Известны отзывы Ульянова-Ленина о произведениях Достоевского: «морализирующая блевотина», «реакционная гадость», от которой «тошнит». Через десятилетия «революционную перекличку» подхватывает Анатолий Чубайс:
Я испытываю почти физическую ненависть к этому человеку. Он, безусловно, гений, но его представление о русских как об избранном, святом народе, его культ страдания и тот ложный выбор, который он предлагает, вызывают у меня желание разорвать его на куски.
Чубайс и Ленин откровенны. Как и Дмитрий Быков, называющий Достоевского «началом русского фашизма» и «главной бедой человечества в XIX веке». Другие не могут себе этого позволить: как же признанный гений – не комильфо. Но при этом всё равно втайне ненавидят, морщатся, хотя бы за такие его высказывания: «Наш русский либерал прежде всего лакей и только и смотрит, как бы кому-нибудь сапоги вычистить».
Всечеловек, а не общечеловек
Некоторые до сих пор тщатся подредактировать, отделить художника Достоевского от его «заблуждений». Так, ещё с советских времён либеральные литературоведы пытались противопоставить публицистику и художественные произведения писателя, его ранние и поздние вещи, и всё это вместе – «великодержавному шовинизму», дружбе с «этим ужасным Победоносцевым». На самом деле Достоевский был целен. «Дневник писателя» – это продолжение его романов – и наоборот. А «Бедные люди», восхитившие Некрасова, аукаются с «Преступлением и наказанием» на новой высоте.
Актёр Сергей Рожнов в роли Родиона Раскольникова в сцене из спектакля «Убивец» по роману Федора Достоевского «Преступление и наказание» в Московском государственном театре «У Никитских ворот». Фото: Сергей Киселев / АГН «Москва»
Он – стоявший на Семёновском плацу с мешком на голове в ожидании расстрела, а потом четыре года гремевший кандалами на каторге; похоронивший первую жену и двух детей, всю жизнь нуждавшийся – в отличие от большинства писателей-современников мог сказать, что узнал русскую жизнь и русский народ из самых глубин. И имел полное право сказать о нём:
Особенность её (русской народности): бессознательная и чрезвычайная стойкость в своей идее, сильный и чуткий отпор всему, что ей противоречит, и вековечная, благодатная, ничем не смущаемая вера в справедливость и правду.
Тяжёлые жизненные испытания вернули ему православную веру во всей своей глубине – с народным состраданием к людям и любовью ко Христу, с пониманием спасительности для России уваровской формулы «Православие. Самодержавие. Народность», а с другой стороны – смертельной опасности либеральной фронды и революционного нигилизма.
Но Достоевский не стал бы всемирным гением, если бы, будучи глубоко русским человеком, не вывел бы своей главной идеи – всечеловека. Она особенно ярко прозвучала в знаменитой «пушкинской речи» писателя, вызвавшей экстатический восторг слушателей самых разных убеждений:
Стать настоящим русским, стать вполне русским может быть и значит только… стать братом всех людей, всечеловеком если хотите.
В этом выходе за рамки узкого национализма писатель исповедовал и проповедовал то, что Истина едина, и она объединит Восток и Запад в Любви Христовой. А для служения ей можно и нужно жертвовать национальным эгоизмом, потому что Россия и русские предизбраны Богом для такого подвига – как мессианский народ.
Илья Глазунов. «Ф. М. Достоевский. Белая ночь». Холст, масло, 1983 год. Фото: Russian Look / Globallookpress
«Всечеловека» Достоевского некоторые начали позже лукаво смешивать с космополитом без корней, но сам писатель именовал последних «общечеловеками», противопоставляя эти понятия. В одной из самых глубоких книг о русском гении «Достоевский о России и славянстве» (1940) канонизированный Сербской Православной Церковью Преподобный Иустин (Попович) написал: «Достоевский – пророк, ибо он всечеловек». А также. философ, мученик и наконец – «апостол, ибо всечеловек».
Великий Инквизитор в царстве ковида
Пройдя в юности через искушение социализмом, Фёдор Михайлович навсегда отверг любые прожекты устроения социума «по плану», любые социальные «матрицы». Сначала – братья во Христе, а потом уже «братство», отвечал он на известные лозунги современников. Так, Николай Бердяев определил удивительно точно:
При этом Фёдор Михайлович остро чувствовал, что большая часть человечества скоро отвергнет и уже, начиная с Запада, почти отвергло – как бремя, так и свободу Христа, преклонившись перед материальными благами. «Ничего и никогда не было для человека и человеческого общества невыносимее свободы», – говорит Великий Инквизитор.
Этот гениально выведенный писателем в «Братьях Карамазовых» образ-символ не только и не столько католической подмены христианства, сколько грядущей глобальной и тоталитарной антиутопии, в которую мы сегодня вползаем.
Генетический код русской нации
Сам Достоевский, с тревогой вглядываясь в грядущее, всё же верил в конечную победу Света, Любви и истинной Свободы. И особую роль в этой победе над тьмой отводил православной царской России и русскому народу. Именно в этом смысле нужно понимать его «имперский» лозунг»: «Константинополь рано или поздно будет наш». Или слова о том, как дороги русским «священные камни Европы», святость которых перестали понимать сами европейцы.
Абсолютно трезво, без народнического или толстовского «придыхания» глядя на соотечественников, он говорил:
Нет, судите наш народ не по тому, что он есть, а по тому, чем желал бы стать. А идеалы его сильны и святы.
Именно поэтому наш современник – прекрасный русский поэт Юрий Кублановский назвал творчество Достоевского «генетическим кодом русской нации».
Удивительно, но даже большевики не смогли замолчать нелюбимого ими Фёдора Михайловича, начав его издавать с 1930-го малыми тиражами, а с конца 1950-х – и огромными. Подсчитано, что Достоевский был издан в СССР 428 раз суммарным тиражом 34,5 млн экземпляров!
На Западе были и есть свои ненавистники Достоевского, но он остаётся самым читаемым и издаваемым русским писателем. Курт Воннегут в «Бойне номер пять» признал, что «абсолютно всё, что нужно знать о жизни, есть в книге «Братья Карамазовы». А Альберт Эйнштейн выдал и вовсе удивительное откровение о том, что Достоевский дал ему для создания теории относительности больше, чем математик Гаусс. Многие ли из наших молодых, да и не очень молодых соотечественников могут сказать нечто подобное о своём национальном гении?
«Братья Карамазовы» (1968). Марк Прудкин, Кирилл Лавров. Фото: Vyacheslav Panov / Globallookpress
Что с того?
Великих писателей у нас ныне принято вспоминать перед школьными экзаменами и по большим юбилеям. Да и то – не всех. Между тем Фёдор Михайлович Достоевский – это не из истории литературы. Это наша сегодняшняя жизнь, а также пути в будущее и предостережения от некоторых из них.
Между нами бродят во множестве Петеньки Верховенские, Лебезятниковы, Смердяковы, Федьки-каторжники. Море «двойников». Постаравшись, можно найти и Макаров Девушкиных и Дмитриев Карамазовых. Но с трудом сыщешь уже Версиловых, князей Мышкиных, Алёш Карамазовых. Наверняка они есть – просто навязанный нашему народу «мейнстрим», увы, отторгает идеалы Достоевского. Или, что хуже – профанирует их. А ведь писатель в той же «пушкинской речи» дал нам завет на все времена:
Смирись, гордый человек, и прежде всего сломи свою гордость. Смирись, праздный человек, и прежде всего потрудись на родной ниве.
Если мы всего этого не хотим слышать, то что же мы тогда жалуемся и вопрошаем друг у друга в соцсетях: кто разрушил нашу жизнь? Из «достоевского далека» нам вежливо отвечает следователь Порфирий Петрович: «Вы и убили-с».