Довлатов ремесло о чем
Рецензии на книгу « Ремесло » Сергей Довлатов
Сергей Довлатов – до сих пор, по моему мнению, является непризнанным гением литературы. Вернее…недостаточно признанным. Я влюбилась в рассказы этого «русского американца» пару лет назад и сейчас, когда уже могу анализировать литературное творчество, ясно понимаю, что именно он стал для меня эталоном публицистической прозы и примером во всех смыслах.
Много уже прочитано, еще больше предстоит прочитать. А Довлатов остается одним-единственным писателем, которому в моем сердце положено место любимого. Сам Сергей Донатович, как мне казалось, никогда и ни в кого не был влюблен так сильно, как в литературу.
«Ему хорошо заметны его слабости. Он нередко иронизирует в собственный адрес. А это – неопровержимый признак ума»
Рассуждать о литературном языке Сергея Донатовича я могу вечно. О нем я постоянно говорю в соответствующих кругах. Уже сотни тысяч раз Гертруда Рихтер достала своих уважаемых собеседников цитированием и рассказами об этом писателе. И, что парадоксально, сейчас уже не имею желания повторяться.
Он пишет свободно, как писал Солженицын. Он пишет интересно и легко, как Чехов. Но при этом, как ни крути, Довлатов прирожденный публицист, и чудо его в том, что сочетать в своем творчестве лучшие манеры Великих писателей – это искусство. Самое настоящее искусство!
«Много говорится о том, что журналистика для литератора – занятие пагубное. Я этого не ощутил. В этих случаях действуют различные участки головного мозга. Когда я творю для газеты, у меня изменяется почерк»
«…и тут появились мы, усатые разбойники в джинсах. И заговорили с публикой на живом человеческом языке»
Путь Довлатова к литературе был тернистым. Этот человек всегда знал, чего он хочет и кем является, но у советского общества на это был иной взгляд. Такова наша история – политический режим всегда стоял на пути к искусству и активно «убирал» неугодных. Америка приняла нашего гения, Америка же и поставила его на ноги. Только за океаном Довлатову было суждено стать тем, кем мы все его знаем. Он всегда писал только на русском языке и только для русских эмигрантов. Он никогда не забывал своих товарищей. Дружба с Бродским давала ему веру в людей и литературу.
Человек, с которым часто поступали несправедливо, но который ни в чем не винил свою судьбу. Убежденный атеист. Наполовину еврей, но антисемит. Всегда веселый, но редко улыбающийся. Вечно окруженный женщинами, но отдавший свое сердце литературе.
Таков Сергей Довлатов. Лучший друг Бродского. Поклонник Хемингуэя. И мною горячо любимый, добрый герой с чистым сердцем.
Ремесло, Довлатов Сергей: краткий анализ и содержание
Платонов: а был ли он?
Довлатов в книге «Ремесло» с присущей ему лаконичностью рассказывает о событиях из своей жизни. Причем начинает повествование он с истории, которая произошла еще до его рождения.
Сергей Довлатов родился в 1941 году в Уфе. Его отец был театральным режиссером, мать – актрисой. Будущий писатель появился на свет в эвакуации, а спустя три недели произошел случай, возможно, предопределивший его судьбу.
Детство
В школе будущий писатель учился плохо. Но уже тогда сочинял стихи и рассказы. Первые произведения были опубликованы в 1952 году. В старших классах Довлатов перестал писать стихи, перешел исключительно на прозу.
Студенческие годы
После получения аттестата зрелости поступил в Ленинградский вуз, который тогда назывался университетом имени Жданова. О названии этого учебного заведения, автор повести «Ремесло» не без сарказма сказал: «Звучит примерно так же, как университет имени Аль Капоне».
В студенческие годы он продолжал писать рассказы. В этот период познакомился с Сергеем Вольфом и другими популярными поэтами и прозаиками.
На 1960 год пришелся новый творческий подъем. В книге «Ремесло», Довлатов рассказывает о знакомстве с Бродским, который стал его литературным кумиром. К тому времени начинающий писатель уже знал о существовании неофициальной литературы. Среди его друзей были преимущественно авторы запрещенной прозы и поэзии.
Сергея Довлатова исключили из университета на третьем курсе. Позже, как утверждал автор книги «Ремесло», на вопросы о том, почему бросил учебу, он загадочно отмалчивался. Этим молчанием он порождал слухи о политических мотивах. Однако в своей автобиографической книге «Ремесло» Довлатов говорит так: «Все было на самом деле проще: я не смог сдать экзамен по немецкому, потому как языка не знал совершенно».
В повести «Ремесло» Довлатов не рассказывает подробно о том, что такое ВОХРА. Об этом он написал в цикле тюремных рассказов «Зона».
Каторжная литература, утверждает Довлатов, бывает двух видов. В первом случае заключенные представлены жертвами, героями, благородными многострадальными фигурами. Во втором каторжники изображаются злодеями и монстрами. Довлатов благодаря своему жизненному опыту обнаружил нечто третье. Воры и полицейские похожи друг на друга. У них много общего: образ мысли, язык, фольклор, нравственные установки, эстетические каноны.
Ленинград
После армии перспективы у Сергея Довлатова были весьма неясные. Он встречался с сокурсниками, но общаться с ними стало ему трудно. Возник некий психологический барьер. Довлатов сравнивал себя с фронтовиком, которому сложно найти место в мирное время.
Журналистика
Бывший тюремный охранник устроился на работу в редакцию заводской газеты. Тогда он полагал, что в журналистике и литературе много общего. Одновременно Довлатов писал рассказы, которых становилось все больше. Они уже не помещались в толстую папку, купленную за 40 коп.
Горожанин и Иосиф Бродский
Автор повести называл своих друзей личностями неординарными. По его словам, это были бунтующие художники, правдолюбцы. Однако даже на их фоне Иосиф Бродский резко выделялся. О нем Довлатов говорил: «Он не вел борьбу с режимом, он его не замечал. Советская власть, как выразился Довлатов, было дамой обидчивой. Она не прощала оскорблений, но гораздо хуже становился тому, кто ее игнорировал. Бродского сослали в Архангельскую губернию. А вскоре распалось содружество «Горожане».
В период, о котором рассказано выше, Сергей Довлатов не напечатал ни одного произведения. Более того, он полагал, что и не обязательно публиковать их. Создать что-то неповторимое, оригинальное – в этом была его цель. Но вскоре романтизм рассеялся в бытовых проблемах и безденежье.
Первая рецензия
В декабре 1967 года Сергей Довлатов отправил свои рассказы в журнал «Новый мир». Ему отказали. Но это событие для него стало знаковым. На его произведения написала рецензию известная в то время критик Инна Соловьева. Отзывы были скорее положительными, но непригодными для печати. Пройдет несколько лет, и Довлатова не будет уже интересовать мнение рецензентов. Он будет заглядывать сразу же в конец, где вынесен вердикт. Как правило, сформулирован он был так: «В силу некоторых причин произведение отклоняем».
Редакторы не раз советовали Довлатову написать что-нибудь на актуальную советскую тему, например, о заводе. Наконец, уставший от постоянных отказов, он согласился. Довлатов написал произведения, посвященные труженикам завода, и они были одобрены в журнале «Юность». В общей сложности публикация рассказов принесла автору прибыль в размере тысячи рублей, что по временам было огромной суммой.
Таллин
В Эстонию Довлатов уехал спонтанно, по приглашению одного из своих приятелей. Устроился в местной газете и завел знакомства в таллиннских литературных кругах. Слухи о Довлатове быстро распространились по маленькому прибалтийскому городу. Здесь он едва не опубликовал свой первый сборник – в последний момент рукопись попала в КГБ.
Эмиграция
В Эстонии Довлатов пробыл всего год. После запрета книги был вынужден уволиться и покинуть Таллин. В Ленинграде его произведения по-прежнему отказывались печатать. Однако в «Неве» он опубликовал около десяти рецензий. В 1978 году Сергей Довлатов покинул СССР. В США он издал двенадцать книг.
«Ремесло» Довлатова: отзывы
Прозаик писал о том, что сегодня утратило актуальность: о диссидентах, о литературных запретах, о советской бюрократии и вездесущем КГБ. Но книги Довлатова весьма популярны и сейчас. В повести «Ремесло» Довлатова нет сюжета. К слову, он отсутствует почти во всех произведениях этого автора. Что же прельщает современных читателей в его прозе? Простота, доступность и неповторимый юмор.
Ремесло
Посоветуйте книгу друзьям! Друзьям – скидка 10%, вам – рубли
Эта и ещё 2 книги за 299 ₽
Отзывы 36
Начитка Михаила Горевого – это всегда представление одного актера. Имея очень выделяющийся тембр, он одной лишь манерой прекрасно раздельно раскладывает всех персонажей, передает атмосферу. Можно покупать книги только из-за его исполнения.
Что касается автора текста – Довлатов, что тут скажешь. Местами едкая, очень качественная проза, совершенно не нудная. И смешная, и грустная. Позицию автора относительно эмиграции и жизни за океаном пусть каждый читатель оценит сам.
Начитка Михаила Горевого – это всегда представление одного актера. Имея очень выделяющийся тембр, он одной лишь манерой прекрасно раздельно раскладывает всех персонажей, передает атмосферу. Можно покупать книги только из-за его исполнения.
Что касается автора текста – Довлатов, что тут скажешь. Местами едкая, очень качественная проза, совершенно не нудная. И смешная, и грустная. Позицию автора относительно эмиграции и жизни за океаном пусть каждый читатель оценит сам.
Произведения Довлатова оценивать не берусь, просто люблю этого автора. Слушать было приятно, начитано хорошо, с удовольствием послушаю другие книги из этой серии.
Отзывы на книгу « Ремесло »
Березы, оказывается, растут повсюду. Но разве от этого легче?
— Матерей не выбирают. Это моя единственная родина. Я люблю Америку, восхищаюсь Америкой, благодарен Америке, но родина моя далеко. Нищая, голодная, безумная и спившаяся! Потерявшая, загубившая и отвергнувшая лучших сыновей! Где уж ей быть доброй, веселой и ласковой.
Не бывать тебе американцем. И не уйти от своего прошлого.
Это кажется, что тебя окружают небоскребы. Тебя окружает прошлое.
(из письма Довлатову)
Бродский создал неслыханную модель поведения. Он жил не в пролетарском государстве, а в монастыре собственного духа.
Он не боролся с режимом. Он его не замечал. И даже нетвердо знал о его существовании.
Настоящее произведение состоит из двух частей, двух периодов: советского и американского.
О первом знала достаточно много, так как во всех своих рассказах автор обязательно делится личным. Иногда это просто мнения, переживания, впечатления, но часто факты из жизни. Служба в армии надзирателем на зоне вылилась в серию тюремных рассказов. Стимулом написания «Зоны» послужила экзотичность пережитого материала, взгляд Довлатова отличался, так как он увидел тюрьму через решётку, но с другой стороны:
Полицейские и воры чрезвычайно напоминают друг друга. Заключенные особого режима и лагерные надзиратели безумно похожи. Язык, образ мыслей, фольклор, эстетические каноны, нравственные установки. Таков результат обоюдного влияния. По обе стороны колючей проволоки – единый и жестокий мир. Это я и попытался выразить.
Многочисленные попытки издания этих пережитых лично, прочувствованных рассказов, и такие же многочисленные отказы, послужили первым несмелым толчком к мысли, что жить в Советском Союзе счастливо никак не получится. Ведь одной из обязательных составляющих этого сложного чувства является возможность реализовать себя, возможность заниматься любимым делом.
Публиковаться литератору в те времена было непросто и часто приходилось идти на сделку с собственной совестью. Автор приводит в книге разговор с Граниным, который посоветовал проникнуть в «щель между совестью и подлостью». И Довлатов однажды соглашается на такую сделку, пишет рассказ «По заданию» – «два авторских листа тошнотворной елейной халтуры». Зарабатывает хорошие деньги и стыдится этого творческого успеха всю оставшуюся жизнь.
В те времена каждый писатель выбирал свой путь: кто-то спивался, кто-то халтурил, кто-то уезжал.
Об американском периоде Довлатова знала мало. Это были сведения из «. Последней книги. » : воспоминания современников, критические статьи, рецензии из американской прессы.
Сергей рассказывает о попытках устроиться на новом месте в стране, которая так и не стала для него ни символом свободы, ни родным домом.
Объединившись с такими же литераторами, без знания страны и языка, без средств и связей, группа растерянных людей пытается создать свою газету.
Именно этот, газетный период, описан во второй части книги. Параллельно с неуспехами «Зеркала», автора ждут и первые публикации его рассказов в журнале «Ньюйоркер», его первые успехи.
Позже мы убедимся, что Америка – не рай. И это будет нашим главным открытием.
Через шесть лет Сергея Довлатова не стало. Но хочется повторить слова Петра Вайля из его записок «Без Довлатова»
С его появлением день получал катализатор: язвительность, злословие, остроумие, едкость, веселье, хулу, похвалу.
Довлатов был живой, чего не скажешь о большинстве из нас.
Ремесло
Перейти к аудиокниге
Посоветуйте книгу друзьям! Друзьям – скидка 10%, вам – рубли
Эта и ещё 2 книги за 299 ₽
Сергей Довлатов – один из наиболее популярных и читаемых русских писателей конца XX – начала XXI века. Его повести, рассказы и записные книжки переведены на множество языков, экранизированы, изучаются в школе и вузах. «Заповедник», «Зона», «Иностранка», «Наши», «Чемодан» – эти и другие удивительно смешные и пронзительно печальные довлатовские вещи давно стали классикой. «Отморозил пальцы ног и уши головы», «выпил накануне – ощущение, как будто проглотил заячью шапку с ушами», «алкоголизм излечим – пьянство – нет» – шутки Довлатова запоминаешь сразу и на всю жизнь, а книги перечитываешь десятки раз. Они никогда не надоедают.
Содержит нецензурную брань
И вообще, чем провинились тараканы? Может, таракан вас когда-нибудь укусил? Или оскорбил ваше национальное достоинство? Ведь нет же. Таракан безобиден и по-своему элегантен. В нем есть стремительная пластика маленького гоночного автомобиля. Таракан не в пример комару — молчалив. Кто слышал, чтобы таракан повысил голос? Таракан знает свое место и редко покидает кухню. Таракан не пахнет. Наоборот, борцы с тараканами оскверняют жилище гнусным запахом химикатов. Мне кажется, всего этого достаточно, чтобы примириться с тараканами. Полюбить — это слишком. Но примириться, я думаю, можно. Я, например, мирюсь. И надеюсь, что это — взаимно.
И вообще, чем провинились тараканы? Может, таракан вас когда-нибудь укусил? Или оскорбил ваше национальное достоинство? Ведь нет же. Таракан безобиден и по-своему элегантен. В нем есть стремительная пластика маленького гоночного автомобиля. Таракан не в пример комару — молчалив. Кто слышал, чтобы таракан повысил голос? Таракан знает свое место и редко покидает кухню. Таракан не пахнет. Наоборот, борцы с тараканами оскверняют жилище гнусным запахом химикатов. Мне кажется, всего этого достаточно, чтобы примириться с тараканами. Полюбить — это слишком. Но примириться, я думаю, можно. Я, например, мирюсь. И надеюсь, что это — взаимно.
Когда-то Иосифа Бродского спросили:
— Над чем вы работаете?
Когда-то Иосифа Бродского спросили:
— Над чем вы работаете?
Мне вспоминается такая сцена. Заболел мой сокамерник, обвинявшийся в краже цистерны бензина. Вызвали фельдшера, который спросил:
Фельдшер вынул таблетку, разломил ее на две части и строго произнес:
— Это — от головы. А это — от живота. Да смотри, не перепутай.
Мне вспоминается такая сцена. Заболел мой сокамерник, обвинявшийся в краже цистерны бензина. Вызвали фельдшера, который спросил:
Фельдшер вынул таблетку, разломил ее на две части и строго произнес:
— Это — от головы. А это — от живота. Да смотри, не перепутай.
С этой книгой читают
Отзывы 8
Недавно в прокат вышел фильм Станислава Говорухина по сборнику новелл Довлатова «Компромисс» о том, как плохо жилось «свободным» литераторам и журналистам в советские годы. Кажется, он припозднился с большим экраном лет этак на 20. Потому что тему эту мусолят с конца 80-х.
Многое в «Компромиссе» перекликается с автобиографичным «Ремеслом». А автобиографии – для самых преданных поклонников. Но «Ремесло прочитал из Довлатова первым.
Часто ловил себя на мысли, о каких годах вообще идёт речь – 70-х или наших 10-х второго тысячелетия? Как будто ничего и вовсе не изменилось, и не было ни Перестройки, ни Путча, ни Ельцина. Как будто в редакциях на руководящих постах сидят всё те же, хотя и помолодевшие чудесным образом, советские чиновники, которые тщательно стерегут свои привычки, не желают менять принципы работы и главную цель – богатеть за счёт соглашательства с теми, кто выше рангом.
И даже Америка всё та же, и наши эмигранты такие же, как тридцать лет назад.
«Ремесло» – поразительное, пусть и очередное, убедительное доказательство того, что история повторяется. А потому у Довлатова можно поучиться. Если, конечно, нет желания наступить на те же грабли, что разбили довлатовский лоб.