Двоемирие в литературе что это
Эссе на тему Двоемирье в творчестве Гофмана, Байро
Однако для начала мне следует объяснить, что такое двоемирье в нашем случае, и с чем оно связано? Двоемирье, важнейшая черта романтического литературного направления девятнадцатого века, его представители, особенно такие яркие, как Гофман, Байрон и Ирвинг создавали в своих произведениях два мира: мир естественных ярких чувств и красок, творчества и воображения и мир материальный, где правят деньги и внешний лоск, где чувства скованы жесткими рамками обычаев и устоев. Этот реальный мир воспринимается романтиками как негативный, некоторые, как Гофман, высмеивают его и резко отделяют от мира духовного, от мира чувств и идей. Барон же и Ирвинг находят тесную связь между миром идей и реальным миром, собственно говоря, они облагораживают реальный мир с помощью мира чувственного. Наличие двух миров в произведениях романтиков и называют двоемирием.
Для бытового мира в творчестве большинства романтиков характерны яркие краски, обилие света, гипертрофированные эмоции. Для реального мира романтиков характерно присутствие в его описания тусклых, серых тонов, а главное гиперболизация материальной, повседневной жизни. Между тем, у каждого писателя свое представление о связи духовного, творческого мира и материального мира, а так же об их главенстве. Вот на этих особенностях в произведениях Байрона, Гофмана и Ирвинга мы и остановимся.
Первый, о ком мы будем говорить, это Гофман. Мы рассмотрим его двоемирия на примере сказки «Золотой горшок». В этой сказке ярко выделены два мира, мир духовный и творческий и мир реальный, бытовой, при этом эта сказка наименее политична и она наименее трагична с точки зрения конфликта между миром духовным и материальным, поэтому я решила остановиться именно на ней. И так, первое, что здесь отметить, это то, что у нас есть два четких мира, это мир реальный, где показана жизнь современников автора города Антверепена и мир духовный, сказочный, это Атлантида, точное место нахождения которой не известно. У нас есть так же романтический студент Ансельм, который в начале живет в реальном мире в городе Антверпене. Однако мы сразу видим, что он в него не вписывается, он не ловок, все время опаздывает, «летает в облаках», и вот однажды в праздник Вознесения, опрокинув на вокзале лоток торговки с яблоками, он слышит странную фразу: «Попадешь под стекло». Ансельм не понимает, о чем говорит торговка, а просто отдает ей все деньги, на которые намеривался погулять на празднике. И вот когда он расстроенный своей неловкостью, присаживается под кустом бузины отдохнуть, он слышит дивный голос, похожий на звук серебряных колокольчиков, и видит в листве яркую зеленую змейку с изумрудными глазами. Позже он понимает, что змейку зовут Серпентина и влюбляется в неё, но нас интересует не сам сюжет сказки, сколько характерные черты двоемирия Гофмана. Первая черта, это наличие явного смешения обыденного и реального, как то совершенно обычное, бытовое столкновение с торговкой на базаре, на что торговка отвечает не простыми ругательствами, а предсказание, что он попадет под стекло, а стекла и зеркала являются известным символом сказочного, даже потустороннего мира. При этом мы не раз увидим разные вариации зеркал в произведении, это и отображение глаз Серпентины в воде, и разные зеркальные поверхности. Вторая черта это то, что все потусторонние герои так или иначе связанны с природными стихиями и в своем истинном обличии имеют яркую, красочную внешность. Третья черта присущая непосредственно творчеству Гофмана, сказочный, волшебный мир у него, так или иначе, связан с музыкой и пением. У непрактически всегда важную роль играют музыка, пение, именно по способности человека тонко их чувствовать, автор определял насколько тот талантлив и чист душой, а значит достоин попасть в волшебный мир Атлантиды. Серпетина рассказала Анссельму, что услышать ее песню и полюбить певунью, мог только человек с чистой поэтической душой и с развитым воображением. Явная ирония Гофмана состоит в том, что Ансельма заставили пойти наниматься на работу в качестве переписчика древних рукописей к отцу Серпетины, мудрому саламандру, в человеческом мире имеющего образ королевского архивариуса, его покровители, совершенно приземленные люди, конректор Паульман и регистратор Геербранд, понятия не имеющие кто на самом деле королевский архивариус и не обладающие развитым чувством прекрасного. Они заставили Ансельма пойти к нему на работу, только по тому, что хотели помочь студенту Ансельму, который был им симпатичный, продвинуться в карьере и заработать деньги. Так же ирония Гофмана состоит в том, что стоило нашему герою влюбиться в зеленую змейку на него тут же обращает внимание дочка конректора Паульмана, Вероника, она так же является очень прагматичной девушкой, в ней нет той чистоты, что присуще Серпентине, это в частности показано в эпизоде, когда они с Ансельмом начинают петь дуэтом. Студент замечает, что у Вероники хороший голос, но он все же не такой чистый и возвышенный как у его возлюбленной, зеленой змейки. Для характеристики образа Вероники показательна еще такая ситуация, когда она узнает, что у Ансельма есть возможность в скорее получить титул королевского советника, она влюбляется в него всерьез и сразу начинает представлять себя королевской советницей, тогда у нее будут красивые платья и муж подарит ей дорогие, длинные, золотые сережки. Впрочем, забегая в перед, отметим, что когда она поймет, что Ансельма ей не получить и к ней в конце произведения прейдет свататься регистратор Геербранд, получивший к тому времени титул королевского советника, и преподнесет ей в качестве подарка те самые сережки, она не задумываясь согласиться на брак с ним и станет женой королевского советника. Таким образом, для Вероники, одного из типичного представителя реального мира, материальная часть важнее духовного и чувственного мира. Еще одним примером этого служит то обстоятельство, что она пыталась просить помощи у злой старухи колдуньи, которая является явной персонификации реального мира, она в конце произведения говорила, что Ансельму лучше забыть Серпентину, стать королевским советником и жениться на Вероники. Еще одним примечательной деталью является то, что Ансельм, едва не поддавшись чарам злой колдуньи и не предав свою любовь к Серпентине попадает под стекло, а точнее некий стеклянный сосуд, и когда он осознает свою ошибку, он видит, что этот стеклянный сосуд, в который он попал в наказание, есть обыденная реальность, которая поглотить его, если Серпентина ему не поможет. Он видит в других сосудах своих предшественников, которые не осознали своих ошибки и которые не понимают, в какой западне они оказались. Эти люди смерились со своей судьбой, и их клетка кажется им раем. При этом Гофман не осуждает этих людей, превратившихся в обывателей, он просто говорит, что такие люди тоже бывают, и он не осуждает и других героев, которые относиться к реальному миру. В частности он говорит конректор Паульман и регистратор, а в будущем королевский советник, в общем-то, не плохие люди, просто слишком приземленные. Именно поэтому автор в конце произведения воплощает в жизнь мечты о счастье. Еще один момент, на котором я хотела остановиться, это то, что в конце сказки писатель дает самому читателю выбрать, верить в правдивость его повествование или не верить. Он на протяжении всего произведения стараясь, подчеркнуть реальность и даже документальность всего происходящего, объясняя это тем, что всю повесть он узнал чуть ли не самого от саламандры, а в последних главах прямо сказал, что последние главы диктовал сам саламандр и приглашал его посмотреть как живет Ансельм в Атлантиде. Однако в самом конце дает понять, что вполне возможно, что все происходило лишь в голове Ансельма, при этом правит волшебной страной Атлантидой правитель по имени Фосфор, что отсылает к химическим элементам. Таким образом у Гофмана есть четко разделенных два мира, мир духовный и мир земной, бытовой. Но у меня от прочтения сказки «Золотой горшок» часто возникало такое чувство, что Гофман временами иронизирует над самим собой и своим творчеством, что характеризует его как представителя позднего немецкого романтизма.
Из приведенного отрывка мы видим, что главный герой происходи из знатной и богатой семьи, при этом с юных лет он вел разгульную жизнь, которая к девятнадцати годам привела к тому, что его сердце потеряла способность чувствовать, он во всем стал видеть только цинизм и фальшь. Он понял, насколько она фальшива светское общество и насколько она погрязла в пороках и грехах, которые являлись обратной стороной жизни богатого буржуазного общества. Наш герой понял, что если он не покинет отчий дом, то его душа окончательно погибнет, поэтому он отправился путешествовать по миру. Вот как его метания описывает Байрон:
От теории литературы — к практике школьного анализа
Продолжение. Начало см. в № 1, 3, 5
Лекция № 4
Романтизм — это…
Как показать школьнику романтическое двоемирие
С уществует несколько категорий для описания литературного процесса и соответственно несколько терминов, с которыми мы должны познакомить школьников: художественный метод, литературное направление, большой стиль. Знакомство с ними происходит обычно уже в рамках “исторической” части курса (9–11-й классы) и даже в старших классах представляет для учеников определённую сложность. Говорить об этих категориях в средней школе, на наш взгляд, бесполезно, да и не нужно. Но есть одно исключение: прежде чем изучать поэмы М.Ю. Лермонтова, необходимо дать ученикам представление о романтизме. А перед этим объяснить, к какому разряду категорий относится само понятие “романтизм”. На наш взгляд, отсюда вытекает ещё одна совершенно очевидная вещь: поэмы М.Ю. Лермонтова следует изучать в 8-м классе и никак не раньше, но составители программ с требованиями возрастной психологии в последнее время почему-то не считаются.
Даже в 8-м классе не так-то просто ввести понятия, которые используются для описания того, что “мы ещё не проходили” и с чем практически не сталкивались. Эта вступительная беседа может выглядеть примерно таким образом.
— В литературе, как и во всех видах искусства: в архитектуре, в музыке, в живописи, в прикладных искусствах, включая моды и причёски, — можно выделить эпохи, которые заметно друг от друга отличаются. Внутри каждой из них словно бы говорят на общем языке — языке образов, сюжетов и других художественных пристрастий, причём эта общность распространяется на многие страны. Возьмём для примера хотя бы книжные иллюстрации, изображающие детей: в XIX веке ребёнок на картинке будет, на наш вкус, выглядеть маленьким чопорным старичком, приглаженным и слишком “приторным”. Тогда никому в голову бы не пришло изображать героя лохматым, рыжим, веснушчатым, чумазым… а мы ничего против такого портрета уже не имеем.
— Можно сказать, что сменилась мода. Отчасти это правильное суждение. Но дело не только в том, что вторая картинка нам чем-то симпатичнее, важно, что она отражает наше представление о детях, и оно сильно отличается от представления двухвековой давности. Детей долго считали просто “неполноценными взрослыми” и всячески старались, чтобы они во всём походили на “полноценных”. Когда в детях увидели именно детей, тогда и рисовать их стали по-другому. Вот так и в литературе существуют художественные эпохи, объединённые некими общими идеями, которые потянули за собой созвучные им формы (вкусы, приёмы, выбор героев, пристрастие к жанрам и проч.). Эта интеллектуально-художественная мода (эпоха) может продержаться несколько веков или несколько десятилетий — по-разному бывает. У каждой такой эпохи в истории литературы (и культуры в целом) есть своё название: Возрождение, романтизм, реализм…
— Слово “мода” в описании таких эпох не применяют: за ним закрепилось более узкое значение (краткое веянье во вкусах). Говоря о литературе, используют в основном два термина — художественный метод и литературное направление. О том и о другом можно сказать, что это “фундаментальное единство содержательных и эстетических принципов”, то есть как раз идей и форм (Литературный энциклопедический словарь. М., 1987. С. 232). Разница между ними в том, что литературное направление объединяет писателей, живущих в какое-то одно, строго определённое время (хотя и в разных странах). Вот появилась “мода” (изображать, к примеру, замки с привидениями в “готических романах” — было такое в конце XVIII века), вот её сменила другая мода. Эпоха “замков” продержалась примерно четверть века и называлась “предромантизм” (а нас будет сейчас интересовать сам романтизм, но об этом чуть позже). Художественный метод не ограничен временными рамками: часто бывает так, что мода возвращается спустя несколько десятилетий. И её называют тем же словом, добавляя обычно какой-нибудь знак, чтобы отличить от первой “модификации” (можно, к примеру, добавить к названию приставку “нео”, то есть “новый”).
— Есть третий термин, используемый для описания смены художественных эпох, — большой стиль (Литературный энциклопедический словарь. С. 420). Им пользуются обычно не филологи, а искусствоведы. Он тоже говорит об интеллектуально-художественной “моде”, но захватывает при этом не только литературу, но и другие виды искусств: и музыку, и живопись, и моду в узком смысле, и прочее — от дворцов до открыток. Так можно назвать только очень основательное “поветрие”, затрагивающее все сферы художественного творчества, но при этом оно имеет чёткие временные рамки — как и гораздо более узкое литературное направление.
— Термин “стиль” без прибавления “большой” использовать для обозначения художественных эпох не стоит: не каждая эпоха тяготеет к одному определённому стилю. Некоторые эпохи (в первую очередь реализм) признают разные стили — и этим отличаются от других.
— Зачем нужно знать главные черты этих художественных общностей (эпох, методов, направлений)? Дело в том, что у каждой из них свой язык, не зная которого, мы не сумеем правильно понять автора, принадлежащего тому или иному направлению (как не поймёшь английский текст, если пытаться прочитать его по-немецки). Каждая эпоха имела своё представление о том, что считать красивым и безобразным. К примеру, в XVIII веке во всей Европе полагали, что фасады домов надо украшать колоннами (по образцу античных), хотя в нашем климате от колоннад нет никакого проку. Кроме того, в эту эпоху любили всё рассудочное и упорядоченное. Ровненько, симметрично, разумно — значит, хорошо. Такая “мода” продержалась почти двести лет на Западе и около ста — у нас. Но зато и бунт против неё в конце концов поднялся такой, что камня на камне от былых пристрастий не оставил. И назывался этот бунт как раз романтизмом.
Д о сих пор мы записали в тетрадях всего несколько слов: литературное направление (имеет чёткие временные рамки), художественный метод (вневременная общность идей и художественных форм), большой стиль (искусствоведческий термин: затрагивает все виды творчества).
Далее нам потребуется записать лекцию. Задача эта для учеников 8-го класса непроста, но посильна, если решать её методически грамотно. Во-первых, можно воодушевить класс высокой целью: мы будем учиться записывать лекцию, а это необходимо каждому будущему студенту. Во-вторых, пообещать, что записи будут проверены (и проверить) и за качество этой работы будут выставлены оценки (обычно они бывают хорошими). В-третьих, важно ничего не диктовать: пусть ребята действительно запишут лекцию своими словами (или близко к тексту — как сумеют). Об этом надо договориться заранее: предупредить, что будем проговаривать одну мысль (тезис) и останавливаться, чтобы в паузе они успели записать то, что поняли. В начале работы приходится повторять тезисы по нескольку раз, но постепенно класс осваивает такую технику, и лекция идёт быстрее. В любом случае эта работа занимает больше урока, зато в следующем году мы сможем в нужный момент просто отослать учеников к прошлогодней тетради и так же поступить в 11-м классе при подготовке к экзамену. Основные тезисы лекции для восьмиклассников примерно таковы:
• Романтические произведения легко узнать среди других. Они выражают состояние души, которое ни с чем нельзя спутать. Романтик — вечный юноша, почти подросток. И вечный бунтарь. Ему всегда как будто лет четырнадцать и не больше шестнадцати.
• Главная его черта — романтик не желает принимать мир таким, какой он есть. Смирение не его добродетель.
• Романтик восстаёт против несправедливости (особенно по отношению к нему самому и его близким), против жестокости, против неправды. Но больше всего в этом мире он ненавидит две вещи: несвободу и скуку обыденной жизни.
• Реальный мир для романтика неприемлем тем, что жизнь в нём протекает (с романтической точки зрения) скучно и серо. В ней нет ни сильных чувств, ни приключений, ни подвигов. И романтики придумывают для себя другую жизнь, а часто и другой мир — такой, в каком они хотели бы жить: яркий, интересный, иногда прекрасный, иногда даже страшный — но не скучный, не обыкновенный. Это похоже на игру, но за ней скрывается глубокая мысль (недаром многие из первых романтиков были философами).
• Романтики впервые в истории литературы осознали внутреннюю бесконечность человека (то, что человек носит в душе огромный мир, подобный миру внешнему). И второй мир, создаваемый ими, есть отражение их внутренней вселенной. Это считается главным художественным открытием романтизма.
• Показать внутреннюю сложность человека “напрямую” (так, как это потом сделают, к примеру, Л.Н. Толстой и Ф.М. Достоевский) романтики не умели. Они выражали её через образные параллели. Излюбленные образы романтиков: море, звёздное небо, дорога, убегающая вдаль, — всё, в чём таится бесконечность. И, разумеется, через изображение другого, необыденного мира.
• По этому свойству легче всего узнать романтическое произведение. Оно называется романтическим двоемирием. Иногда оба мира существуют рядом в самой книге, и одним героям дано переходить границу двух миров, а другим — нет. (Доступный пример — «Щелкунчик» Э.Т.А. Гофмана. Два мира в нём показаны с предельной выпуклостью: вот тяжёлая дорожная шуба, а вот уже леденцовый луг. И оба они находятся как будто совсем рядом, но только девочка Мари способна перейти из обыденности — в сказку.)
• Иногда авторы-романтики рисуют в книгах мир своей мечты, а серая обыденность остаётся за пределами книги, просто подразумевается. Таковы, например, романы В.Скотта («Айвенго» — это яркий мир Средневековья, далёкий от читателей XIX века).
• К какому бы из этих двух типов ни принадлежала романтическая книга, в ней всегда есть конфликт мечты и действительности, реальности и того, к чему стремится душа автора и его героя.
• Романтический герой (как и автор) пребывает в вечном конфликте с миром и с другими людьми. Он не такой, как все, а в чём-то исключительный. Очень часто это бунтарь, нарушающий привычное течение обыденной жизни.
• Романтики признавали настоящими героями лишь тех, чья душа способна создать для себя второй мир — мир мечты. Всех остальных они считали обывателями (“филистерами” — запишем на доске). Творчество — это как раз то, что, по мнению романтиков, лучше всего противостоит скуке обыденной жизни (можно вкратце пересказать одну из романтических новелл, в которой тяжёлая дубовая мебель вдруг вспомнила, что когда-то была живым лесом, — и выпустила зелёные побеги).
• Часто романтики делали своих героев поэтами, художниками, музыкантами. Действительно, все они создают свои миры — произведения, все обладают тонкой, чувствительной душой. Они не умеют приспосабливаться к реальной жизни, живут в нищете. И очень часто окружающие их не понимают, а иногда и гонят.
• Впервые романтические произведения появились в конце XVIII — начале XIX века в Германии. Тогда авторы, чтобы выделить героев из “толпы”, придумали для них определённый облик. Романтический герой странен, бледен, одинок. У него чёрные горящие глаза (“и кудри чёрные до плеч”). Он часто хранит тайны, в его жизни есть что-то загадочное.
• Среди других людей он выглядит чужаком, а потому авторы и делали его чужаком, странником, пришельцем, иностранцем. Реальный мир ведь всё равно чужбина для его души.
• Романтики не делили героев на положительных и отрицательных. Есть даже понятие “романтический злодей” — это не осуждение, а просто амплуа. Вампир, пират, разбойник — обычная роль для романтического героя. Главное — не быть обывателем. А злодейство автор всегда как-нибудь объяснит.
• Однако герои в романтических произведениях изображаются довольно схематично: либо чёрными красками, либо белыми. Либо это ангел во плоти, либо исчадие ада, либо титан, либо ничтожество. Полутонов романтики не признают (точнее — не умеют их использовать), но это касается как раз только самых первых романтиков.
• Романтизм — очень популярный художественный метод. В разных обличьях он дожил до наших дней, многому научился у другого направления — реализма, но потерял одно важное изначальное свойство. Романтики XIX века всегда помнили, что мечта романтического героя недостижима. В мир, о котором тот мечтает, невозможно попасть, так как этот мир существует только в его душе. Но именно поэтому их произведения гораздо в меньшей степени (чем большинство современных, созданных по тем же законам) были игрой или даже игрушкой. Просто романтики нашли способ, как рассказать о том, чего хочет душа.
• Не так просто понять, чего же человеку не хватает в жизни. Одни ищут родину души в каких-то чужих (экзотических) странах, другие — в прошлых веках, третьи — в мире природы. Все три пути близки романтикам.
• К природе у романтиков было особое отношение: они видели в ней такую же живую душу, как у романтического героя.
• То же можно сказать о старине. Предыдущая эпоха (XVII–XVIII века, классицизм) считала достойной внимания только античную классику (искусство Греции и Рима). Все сказания других европейских народов (и мифы, и саги, и сказки) долгое время с презрением называли “варварскими”, простонародными, грубыми… Романтики увидели в них красоту и поэзию, начали всерьёз собирать фольклор. Самое полное и известное собрание европейских сказочных сюжетов — это сказки братьев Гримм, немецких филологов-романтиков. Обращение к истории своей страны и к народному творчеству в начале XIX века было одним из самых очевидных признаков романтического произведения.
В 8-м классе этого достаточно. Об исторических предпосылках возникновения романтизма и о том, что романтики взбунтовались против классицистической иерархической системы жанров и много экспериментировали с художественной формой, нужно будет добавить позже. Хотя о том, что жанр поэмы особенно любим романтиками и что герой в таких поэмах чаще всего был “голосом” самого автора, выразителем его мыслей и чувств, можно сообщить сразу.
Далее следует задание: во-первых, освоить материал лекции и приготовиться к письменному опросу по ней; во-вторых, привести записи в порядок (их надо проверить и оценить); в-третьих, выбрать любое из прочитанных произведений, которое дети считают романтическим (по художественному методу — то есть вне зависимости от времени создания), и доказать, что оно действительно таким является. Довольно часто приводятся в пример произведения, написанные в XX веке в жанре “фэнтези”. Поскольку они строятся в основном по романтической модели, можно согласиться с таким выбором, лишь бы он был основательно аргументирован.
И зучение лермонтовских произведений обычно предваряется биографическим “введением” — в каждом классе своим. Перед работой в 8-м классе имеет смысл познакомить ребят с легендой об отдалённом (легендарном) предке поэта — шотландце Томасе Лермонте (Рифмаче) из Эрсилдуна, прочитать стихотворение «Желание» («Зачем я не птица, не ворон степной…») и обсудить вопрос: “Какие миры противопоставлены в этом стихотворении?” Очевидно, что в нём сопоставляются две родины: реальная (воспринимаемая лирическим героем как чужбина) и легендарная (“родина души”). Далее можно спросить, что роднит героя этих стихов с героем шотландской легенды. Окажется, что их роднит тоска по недостижимой стране, в которой словно бы осталась часть души каждого из героев. Только Томаса Лермонта из реальной, “исторической” Шотландии тянет в волшебную страну фей, куда он якобы ушёл однажды вслед за посланными к нему белыми оленями. А герой лермонтовских стихов от снегов России мечтает улететь к замкам Шотландии. Спросим ребят: а если бы герой (или автор) в самом деле сел на корабль и отправился в Шотландию — нашёл бы он там то, к чему стремился? Обычно класс отвечает отрицательно: герой хочет попасть не в другую “реальную” страну, а в другой мир, не менее легендарный и волшебный, чем страна фей. Это короткое вступление поможет нам в работе над поэмой «Мцыри». Но прежде чем к ней приступить, рассмотрим несколько стихотворений, относящихся к пейзажной лирике М.Ю. Лермонтова: «Когда волнуется желтеющая нива…», «Ветка Палестины», «Выхожу один я на дорогу. » (к ним можно добавить стихотворение «Пленный рыцарь» — оно тоже отчётливо перекликается с поэмой, особенно с её финалом).
Полный анализ стихов мы приводить не будем: тема эта многократно разрабатывалась. Нас будут интересовать черты романтизма в пейзажной лирике Лермонтова, и мы ограничимся тремя заданиями.
Задание 1. Есть ли что-нибудь “романтическое” в лермонтовском изображении природы? Обычно отмечают одушевление природы, особенно заметное в стихотворениях «Когда волнуется желтеющая нива…» и «Выхожу один я на дорогу…».
Задание 2. В каждом из этих стихотворений присутствует явная или скрытая антитеза (порой и не одна). Составьте “список антитез” для каждого произведения. Задание можно дать всему классу или по группам (каждой по стихотворению), время ограничить (10–15 минут). Выслушав все ответы и добавления, мы получим примерно такую картину.
«Когда волнуется желтеющая нива…» (1838): покой природы — тревога человека; мир земной — мир Небесный; жизнь на земле (полная тревоги и, вероятно, горя) — счастье, мир с собой, с жизнью, с Богом (то особенное гармонично-просветлённое состояние, которое Лермонтов называл словом “покой”). Иногда называют такую антитезу: реальный мир, в котором живёт лирический герой, и таинственный “мирный край”, откуда льётся ключ. Некоторые отмечают два состояния героя: тревожное бодрствование и “смутный сон” мысли, находясь в котором, герой начинает постигать то, что скрыто от бодрствующего человеческого ума: гармонию мира, язык природы, “ясность Божьего лица” (А.Блок).
«Ветка Палестины» (1838) — самый трудный для анализа текст. В нём находят две антитезы:
1) нынешнее положение ветки (в чужом краю, вдали от родной пальмы) и её прежняя жизнь на родине (на Святой земле). Если спросить, есть ли различия в судьбе ветки и пальмы, можно увидеть и другую антитезу: 2) миру земному, где есть скорбь и боль разлуки, тоска, одиночество, противопоставлен мир горний — тот мир и отрада, в котором пребывает ветка, стоящая перед иконой… Мы вновь видим противопоставление земного и небесного, тревоги и покоя.
Обратим внимание на мотив сна и спросим: чем это забытьё отличается от “обычной” жизни? — По-видимому, тем, что оно должно бы помочь лирическому герою обрести гармонию с самим собою и природой (присоединиться к идеальной жизни природы — как в стихотворении «Когда волнуется желтеющая нива…»). Можно ли считать его бессмертием? — Да, Лермонтов пишет о вечности этого блаженного забытья: забывшись и заснув, герой словно бы приобщается к бессмертию природы. Какова цена этого приобщения? — Отказ от беспокойного (“бодрствующего”) человеческого духа и разума, слияние с беспамятным (“растительным”) существованием природы. Можно спросить, о чём говорит образ вечно зеленеющего дуба, который появляется в последних строках. Возможно, кто-то вспомнит о древе жизни — символе бессмертия практически во всех культурах человечества. В данном контексте это бессмертие природы, к которому хочет приобщиться человек.
Задание 3. Присутствует ли в этих стихах недостижимый мир мечты (родина души и т.п.)? — Ответы могут быть и “да”, и “нет”: Лермонтов не выдумывает другого мира, его душа стремится к гармонии с миром и Богом, но достичь её на земле герой не может. В стихах о природе присутствует тоска о другом мире, а не сам этот идеальный мир (что также является признаком произведения романтического).
Р ассмотрим черты романтизма в поэме «Мцыри» (1840).
Задание 1. Докажите, что Мцыри — романтический герой. Можно провести своего рода соревнование: кто больше приведёт аргументов. Обычно называют следующее: он чужак, одинокий среди людей; в душе его тяга к другому миру (родине); мечта его окажется недостижимой; он яркий, сильный герой, одержимый могучей страстью; странник, которому тяжко оставаться в одном месте; природа ему ближе, чем мир людей; в природе он видит живую душу.
Задание 2. Сколько разных миров присутствует в поэме? Обоснуйте ваше мнение. Поспорив, обычно соглашаются, что таких миров три: монастырь — природа — родина Мцыри.
Спросим, в чём монастырь и родина друг другу противоположны. Монастырь — чужбина, заточение (тюрьма), одиночество, бездействие. Родина — семья, свобода, битвы и подвиги, тревоги жизни. Первое Мцыри отрицает, ко второму стремится — и не может достичь. А природа вновь оказалась между двумя мирами…
Задание 3. Какую роль в судьбе Мцыри сыграла природа?
Тут может возникнуть спор. Одни скажут: природа близка к родине Мцыри, такой же дикой и свободной. Почему Мцыри не сумел “пробиться” в родные края? — Потому что он вырос в неволе. Мцыри рвётся в мир природы, но сам принадлежит к миру монастыря (что в общих чертах совпадает с трактовкой В.Г. Белинского).
Другие возразят: природа обманула Мцыри, закрыла ему путь на родину. Если дети не сумеют обосновать такую позицию, можно помочь им вопросом: “Меняется ли образ природы по ходу действия? Какой она видится Мцыри из монастыря, в первое утро на свободе, ночью и в последний день его пути?” (Такая работа могла быть уже проделана раньше — тогда о ней нужно напомнить.)
Природа в самом деле видится герою по-разному. Из монастыря Мцыри угадывает в ней свободу и напоминание о родстве и разлуке. Утром после ночной грозы природа напоминает ему “Божий сад” (в небе — ангелы, скалы — как ступени, по которым низвергался в бездну сатана). Ночью природа становится враждебной и опасной. Воплощение этой опасности — барс. Обратим внимание: в своей схватке барс и Мцыри — два равных бойца, и объятья у них почти братские, только смертельные. Словно мечты Мцыри воплотились в этом поединке. Следующим утром природа манит Мцыри в смертный сон, обещая покой, прохладу, любовь, счастье… (Если класс знает баллады Гёте «Рыбак» или «Лесной царь», можно провести параллель между ними и «Песней рыбки».) Вспомнив всё это, спросим:
— К какой родине стремится Мцыри и можно ли её достичь? — Ребята говорят обычно, что воспоминания о родине постепенно превратились в мечту об идеальном мире. И если бы Мцыри добрался до родных мест, его душа едва ли обрела бы там покой, потому что к мечте о встрече с родными в его душе добавилась мечта об идеальной гармонии между миром и человеком (в том числе и природой), которая возможна разве что в раю.
Задание 4. Сравните поэму и стихи. Может ли природа в мире Лермонтова стать дорогой к идеальной (“небесной”) родине? — Мы видим, как Лермонтов постепенно отходит от такой надежды. Природа говорит о родине души, но попытка слиться с природой — ложный путь, который никуда не приведёт (разве что к смерти). Иногда находятся ученики, предлагающие достаточно грамотную “богословскую” интерпретацию проблемы: природа повреждена грехопадением человека, поэтому её “братские” объятия оказываются смертельными. Она больше не “Божий сад”, слияние с ней не ведёт на родину души, но она по-прежнему способна напоминать человеку о рае, по которому тот тайно тоскует. Мцыри уходит из монастыря, потому что ему кажется, что его душа рвётся на свободу, к своей земной родине. Но — как в «Пленном рыцаре» — свободу и покой можно обрести только на родине небесной.
Такая трактовка имеет право на существование: Лермонтов размышлял над схожими проблемами (вспомним поэму «Демон»). Предложим всему классу контрольный вопрос:
— Каков смысл финала поэмы? — Мечта осталась недостижимой, но природа по-прежнему говорит герою о родине его души больше, чем все человеческие слова.
Т аких споров не вызывает «Песня… про купца Калашникова» (1838). Вопросы к ней, связанные с романтизмом, примерно таковы.
Вопрос 1. Есть ли в поэме романтическое двоемирие? — В поэме (как в романах В.Скотта) показан только “второй” мир — историческое прошлое, с яркими героями и сильными страстями. Ему противопоставлен (“по умолчанию”) тот мир, в котором живут читатели: “Богатыри — не вы”.
Вопрос 2. Какие ещё черты романтизма можно увидеть в поэме? — Интерес к родной старине и фольклору (попытка стилизации под народную “историческую песню”).
Вопрос 3. Кто из героев поэмы, по вашему мнению, является романтическим героем в полном смысле слова?
Обычно класс приходит к выводу, что романтический герой в этой поэме — Кирибеевич. С этим связана заметная неоднозначность образа, двойственность авторского к нему отношения. С одной стороны, есть объективная оценка Кирибеевича и Калашникова, которая складывается и из народной памяти (финал поэмы), и из исхода поединка (который по сути стал классическим “Божьим судом” — поединком, определяющим, на чьей стороне правда). Казалось бы, и автор должен присоединиться к общему мнению (особенно если учесть аллюзию на дуэль Пушкина, легко угадываемую в поэме).
— Однако почему тогда с такою болью описана гибель Кирибеевича? — Этот герой имеет за душою не одну патриархальную “правильность”, а свою пусть беззаконную, но индивидуальную любовь, отдаляющую его от внешнего мира (даже от царского пира).
— Может ли романтический герой вызывать сочувствие, не будучи вполне правым? — Может. Романтики не делят героев на “положительных” и отрицательных”; для них важен лишь внутренний мир. Кирибеевич до какой-то степени “романтический злодей” — но он способен на сильное чувство, и потому автор, не оправдывая его, ему всё же сочувствует.
Литература
1. Берковский Н.Я. Романтизм в Германии. Л., 1973.
2. Журавлёва А.И. Лермонтов в русской литературе. М., 2002.
3. Кормилов С.И. Поэзия М.Ю. Лермонтова. М., 1997.
4. Лермонтовская энциклопедия. М., 1981.
5. Литературный энциклопедический словарь. М., 1987.
6. Лотман Ю.М. В школе поэтического слова: Пушкин. Лермонтов. Гоголь. М., 1988.