Двуперстие и троеперстие в чем разница
Двуперстие и троеперстие
У древлеправославных (старообрядцев) имеется масса исторических аргументов в пользу двуперстия:
http://vkontakte.ru/note4560289_9851879
http://religiirossii.ru/archive/index.php/t-2577.html
По какой причине произошла замена двуперстия на троеперстие:
http://rusvera.mrezha.ru/375/7.htm
http://pravbeseda.ru/library/index.php?page=book&id=465
Другие виды крестного знамения, его история:
http://ortdx.narod.ru/articles/cres.htm
http://sr.artap.ru/krest_z.htm
http://yuzhny.orthodoxy.ru/?id=150
Теперь забудем на время историю, сравним двуперстие и троеперстие с точки зрения здравого смысла, посмотрим на них взглядом стороннего наблюдателя.
Троеперстие. Большой, указательный и средний пальцы, сложенные вместе, обозначают Божественную Троицу. Безымянный и мизинец, прижатые к ладони – два естества во Иисусе Христе.
Двуперстие. Большой, безымянный и мизинец – Бог-Троица, указательный и средний – два естества во Иисусе Христе.
Можно сказать, что оба перстосложения выражают одно и то же.
Но. в троеперстии прижатые к ладони безымянный и мизинец скорее говорят о том, что они не несут никакой смысловой нагрузки, и потому прижаты к ладони – откинуты в сторону. Они как-то не очень хорошо ассоциируются с двумя естествами Богочеловека.
А в двуперстии все пять пальцев ясно и понятно выражают смысл.
Так что сторонним наблюдателям говорит анализ двух перстосложений?
2011 янв. 2,
2012 янв.15.
Отрывок из статьи “Крестное знамение”: http://rusvera.mrezha.ru/375/7.htm
Древнехристианское единоперстие с течением времени, начиная с IX века, стало заменяться в Православной Греческой Церкви двуперстием, которое, вытеснив собою единоперстие, сделалось у греков господствующим. Это подтверждается несомненными свидетельствами. Наиболее раннее и очень важное свидетельство об употреблении греками двуперстия принадлежит несторианскому митрополиту Илии Гевери, жившему в конце IX – начале Х века. «Яковиты, – пишет он, – осеняя себя одним перстом слева направо, означают этим, что веруют во единого Христа – приведшего искупленных от греха (слева) к благодати (направо). Несториане и мелхиты (т.е. православные, как их тогда называли), изображая крест в знамении двумя перстами – справа налево, исповедывают тем свое верование, что на кресте человечество и Божество были вместе соединены, что это было причиной нашего спасения и что вера началась с правой стороны, а неверие, заблуждение, прогнаны с левой».
Кроме Илии Гевери, уже давно были известны еще два свидетельства из XII века, что православные употребляли тогда в крестном знамении двуперстие. Так, один грек XII века обличает латинских архипастырей в том, что они благословляют пятью перстами, а знаменуют себя, подобно монофелитам, одним перстом, «между тем как персты в знаменованиях должны быть располагаемы так, чтобы ими обозначались два естества (во Христе) и три лица (в Божестве)», т.е. правильным перстосложением считает именно двуперстное.
Использовали двуперстие не только в Сирии, но и в Константинополе. Так, император Мануил Комнин в 1170 году послал к армянам одного из константинопольских ученых Феориана для богословских собеседований с ними.
Описывая эти собеседования, Феориан сообщает об упреке константинопольским грекам, представителем которых был Феориан: «Для чего вы изображаете крестное знамение двумя перстами? Не разделены ли персты, как особые один от другого? Cледовательно, по-вашему и два естества Христовы разделены между собой?» И тут Феориан подтвердил, что константинопольские греки действительно крестятся двумя перстами по таким-то основаниям. Значит, в 1170 году в Константинопольской Церкви в крестном знамении, несомненно, употреблялось двуперстие, которое служило и признавалось тогда внешним наглядным признаком, отличающим православных от монофизитов.
Почему греки древнее первохристианское единоперстие в крестном знамении заменили потом у себя (не позже начала IX века) двуперстием – понятно. Когда появилась ересь монофизитов, то она воспользовалась дотоле употреблявшейся формой перстосложения – единоперстием – для пропаганды своего учения, так как видела в единоперстии символическое выражение своего учения о единой природе во Христе. Тогда православные, вопреки монофизитам, стали употреблять в крестном знамении двуперстие, как символическое выражение православного учения о двух природах во Христе.
Борьбою и постоянным соседским жительством с монофизитами объясняется то, почему двуперстие так долго держалось в Константинопольской Церкви и потом между сирийскими православными христианами, и почему троеперстие – эта, по-видимому, самая естественная для христианина форма перстосложения – могло сделаться в Греческой Церкви господствующим обычаем только в позднейшее время, когда уже окончательно прекратилась борьба с монофизитством. Здесь же причина и того, почему в Западной Церкви, не соприкасавшейся непосредственно с монофизитами, троеперстие встречается ранее, чем у греков.
Греки, в свое время изменившие древнехристианское единоперстие на двуперстие, которое продолжалось у них более четырехсот лет, переменили, наконец, у себя двуперстие на троеперстие. Причина состояла вовсе не в том, чтобы двуперстие или единоперстие было признано неправильным или неправославным. Просто одноперстием воспользовались еретики-монофизиты, связавшие с ним, к соблазну православных, свое еретическое учение, так что единоперстие стало символом монофизитства, а двуперстие – православия.
А потом и от двуперстия греки отказались не потому, что оно сделалось само по себе неправославным. Дело в том, что на смену монофизитства пришло другое еретическое учение – несторианство. Несториане всегда строго держались двуперстия, так как они соединили с ним свое еретическое учение о соединении во Христе двух природ. В двуперстии они видели символическое выражение и подтверждение своего еретического учения. Это и стало толчком к тому, что Константинопольская Церковь заменила у себя двуперстие на троеперстие, выражающее главный, основной догмат христианства – учение о Святой Троице. Эта перемена в крестном знамении у греков – из двуперстия в троеперстие – произошла в конце XII века и продолжалась до конца XIII, когда оно у них сделалось, наконец, господствующим.
Русские, а ранее и другие православные славяне, приняли от греков христианство в то время, когда, как мы видели, в Константинопольской Церкви двуперстие в крестном знамении признавалось единственно правильным. Церковные иерархи, присланные из Константинополя, передали русским весь греческий церковный обряд и чин. Понятно, что греки прежде всего научили их творить на себе крестное знамение таким же образом, как сами творили его в то время. А так как обязательным для православных греки считали тогда двуперстное перстосложение, то, конечно, и русских они научили знаменовать себя двумя перстами. Вот откуда и когда появилось на Руси двуперстие в крестном знамении. Спустя столетия, при Никоне, греки вновь пришли на Русь, принеся «справу» древних книг и церковных установлений, в том числе образа перстосложения.
Отрывок из книги Н.Ф. Каптерева “Патриарх Никон и царь Алексей Михайлович”
Греки, изменившие по требованию указанных обстоятельств, древнехристианское единоперстие на двоеперстие, которое продолжалось у них более четырехсот лет, переменили потом у себя двоеперстие на троеперстие. Причины этого явления можно полагать в следующем: если греки отказались от древнего единоперстия не потому, чтобы эта форма перстосложения, сначала строго православная, употреблявшаяся великими отцами и учителями церкви, сделалась с течением времени неправославною сама по себе, но потому, что ей воспользовались еретики монофизиты, связавшие с нею, к соблазну православных, своё еретическое учение, так что единоперстие стало символом монофизитства, а двоеперстие – православия; то и от двоеперстия греки отказались потом не потому, что оно сделалось само в себе неправославным, а совершенно по другим причинам. Если появление двоеперстия и продолжительность его существования в православной греческой церкви зависело исключительно от монофизитства, только во время борьбы с ним имело свой особый смысл и значение, то, как скоро борьба с монофизитством прекратилась, греческая константинопольская церковь, желая и самой формой перстосложения отличаться не только от монофизитов-одноперстников, но и от несториан, всегда строго державшихся двоеперстия, так как они соединили с ним свое еретическое учение о соединении во Христе двух природ, и в двоеперстии видели символическое выражение и подтверждение своего еретического учения, –заменила у себя двоеперстие более естественным и свойственным каждому христианину, помимо вероисповедных его особенностей, троеперстием, как выражающим главный, основной догмат христианства – учение о святой Троице. Эта перемена у греков перстосложения в крестном знамении – из двоеперстия в троеперстие произошла, как можно думать, в конце XII века и продолжалась до конца XIII-го, когда оно у них сделалось наконец господствующим, обстоятельство для нас в высшей степени важное.
Русские, а ранее и другие православные славяне, приняли от греков христианство в то время, когда, как мы видели, в константинопольской церкви двоеперстие в крестном знамении признавалось единственно правильным и всеми употреблялось, как внешний видимый для всех знак принадлежности известного лица к православной церкви. Русские, приняв от греков христианство, приняли к себе и присланных из Константинополя церковных иерархов, которые научили их вере и передали им весь греческий церковный обряд и чин. Понятно, что просветители русских христианством, константинопольские греки, прежде всего научили их творить на себе крестное знамение, как внешний, видимый для всех знак их обращения и принадлежности к христианству, понятно, что греки научили новопросвещенных русских творить крестное знамение таким же образом, как они сами творили его в то время. А так как правым и обязательным для православных греки считали тогда двоеперстное перстосложение, то конечно и русских они научили знаменовать себя в крестном знамении двумя перстами; понятно, что греки так же научили творить на себе крестное знамение и всех обращенных ими в христианство славян. Вот откуда и когда появилось на Руси двоеперстие в крестном знамении.
Вопрос о двуперстии и троеперстии
Марианна Владимировна
Сергей Калайда
Первоначальною древнейшею формою перстосложения для крестного знамения, которая употреблялась в первые века христианства и, по церковным верованиям, ведёт своё начало со времён апостольских, было единоперстие,- тогда знаменовались в крестном знамении одним перстом.
Древнехристианское единоперстие с течением времени, начиная с IX века, стало заменяться в православной греческой церкви двоеперстием, которое, вытеснив собою единоперстие, сделалось у греков господствующим.
Греки, изменившие по требованию указанных обстоятельств, древнехристианское единоперстие на двоеперстие, которое продолжалось у них более четырехсот лет, переменили потом у себя двоеперстие на троеперстие.
Марианна Владимировна
Амир2012
Игорь (Н. Новгород)
Иулия:)
Иулия:)
Игорь (Н. Новгород)
Иулия:)
Станислав (Артемий)
Известно, что Илья Муромец Печерский использовал троеперстие. Это было в свое время веским аргументом.
Сергий_
Санкт-Петербургская православная духовная академия Архив журнала «Христианское чтение» О клятве Московского собора 1667 года Опубликовано: Христианское чтение. 1872. № 5. С. 1-70.
Игорь Александрович.
1.Снятие прещений явилось продолжением зловредной и иезуитской политики митрополита Никодима(Ротова)который даже вопреки решению Всеправославного Совещания 1948.г в Москве что при том же Патриархе Алексии l сделал нашу Церковь членом ВСЦ.Также его авторству и покровительству принадлежит это решение:
В конце 1969 года Синод Русской Православной Церкви под влиянием митрополита Никодима (Ротова) и идей «аджорнаменто» II Ватиканского Собора издал постановление о возможности причащения католиков и старообрядцев в Православной Церкви.
Допущение к Святым Таинствам Православной Церкви старообрядцев и католиков.
Определение Священного Синода (16.12.1969)
«Имели суждение о различных случаях, когда старообрядцы и католики обращаются в Православную Церковь за совершением над ними святых таинств.
Постановили: В порядке разъяснения уточнить, что в тех случаях, когда старообрядцы и католики обращаются в Православную Церковь за совершением над ними Святых Таинств, это не возбраняется»
ЖМП, 1970, № 1, с.5.
«Разъяснение председателя Отдела внешних церковных сношений Московского Патриархата митрополита Никодима о невозбранном допущении к Святым Таинствам старообрядцев и католиков (17.3.1970)
В связи с запросами, поступающими от представителей прессы относительно решения Священного Синода Русской Православной Церкви от 16 декабря 1969 года о невозбранном допущении к Святым Таинствам старообрядцев и католиков в тех случаях, когда они обращаются с просьбой об этом к священнослужителям нашей Церкви, считаю своим долгом сделать следующее разъяснение:
Священный Синод, принимая это постановление, руководствовался практикой в жизни Русской Православной Церкви в СССР, когда члены Старообрядческой Церкви, имеющей трехстепенную иерархию, а также члены Римско-Католической Церкви в случае болезни или по иной причине обращаются к священнослужителям Русской Православной Церкви с просьбой о духовном утешении и за совершением Святых Таинств. (Это может быть в тех случаях, когда последователи старообрядческого и католического исповеданий не имеют возможности обратиться к священнослужителям своих Церквей.) В таких случаях духовенству Русской Православной Церкви надлежит проявлять пастырскую заботу и преподавать нуждающимся духовное утешение и Святые Таинства.
При этом следует иметь в виду, что Православная и Римско-Католическая Церкви имеют одинаковое учение о Святых Таинствах и взаимно признают действенность этих Таинств, совершаемых в них.
Упоминаемое решение Священного Синода, как мы надеемся, будет иметь значение и окажет доброе влияние на укрепление братских отношений Русской Православной Церкви с Церковью Римско-Католической и Старообрядчеством и таким образом облегчит следование по пути к вожделенному вероисповедному единству, заповеданному Христом Спасителем всем, кто исповедует Его всесвятое Имя»
ЖМП, 1970, № 5, с. 25.
В 1986 году, когда контроль со стороны ЦК КПСС над Церковью стал явно ослабевать, Синод Русской Православной Церкви приостановил его действие:
Определение Священного Синода (29.07.1986)
«Имели суждение о Разъяснении Священного Синода от 16 декабря 1969 года о допуске в порядке икономии к Святым Тайнам римо-католиков.
Постановили: Ввиду поступающих запросов по поводу данного Разъяснения Священный Синод сообщает, что практика эта не получила развития, и определяет отложить применение синодального Разъяснения от 16 декабря 1969 года до решения этого вопроса Православной Полнотой»
ЖМП, 1986, № 9, стр. 7-8.
2.Слово»Единоверцев»не является соборным продуктом церкви.Придумал его фаворит Екатерины ll митр.Платон(Левшин).(«Полный Церковнославянский Словарь»прот.Григория Дьяченко).Она же первая разрешила им строить монастыри по Волге и как то кучковаться в стаи.
Почему миряне благословляют троеперстием, а священники двумя перстами?
Приблизительное время чтения: 4 мин.
Вопрос читателя:
Иерей Виктор НИКИШОВ
Отвечает иерей Виктор Никишов:
Крестное знамение мирян и благословение священников, хоть и внешне немного похожие, имеют разную смысловую нагрузку и разное исполнение.
Обыкновенное крестное знамение означает молитвенное обращение к Распятому на Кресте Господу и является выражением веры всех христиан.
Крестное знамение упоминается еще в апостольские времена. Тертуллиан писал, «мы ограждаем свое чело крестным знамением при всех обстоятельствах жизни: входя в дом и выходя из него, возжигая светильник, одеваясь, ложась спать, садясь за какое-либо занятие».
Из истории Церкви Христовой известно, что вначале христиане крестились одним перстом, подчёркивая этим веру в единого Бога, и крестились они малым крестом, осеняя крестом только чело. К IV веку христиане стали осенять крестом все свое тело, то есть появился «широкий крест». После IV Вселенского собора (451 г.), сформулировавшего догмат о единстве двух природ во Христе, к IX веку единоперстие постепенно заменило двуперстие, что было обусловлено широким распространением на Ближнем Востоке и Египте ереси монофизитства. Когда Русь была крещена, в Византии крестились ещё двумя перстами. Поскольку к XII веку борьба с монофизитами уже закончилась, то двоеперстие утратило свой демонстративный и полемический характер. Приблизительно в XI-XII веках в грекоязычных Поместных Православных Церквях (Константинопольской, Александрийской, Антиохийской, Иерусалимской и Кипрской) двоеперстие было заменено троеперстием, так как двоеперстие уравнивало православных христиан с несторианами, которые также употребляли двоеперстие. Православные греки начали осенять себя троеперстным крестным знамением, подчеркивая свое почитание Пресвятой Троицы..
Устоявшаяся практика нанесения двумя перстами (пальцами) с прижатыми тремя пальцами к ладони крестного знамения, существовала в Русской Православной Церкви до раскола, который произошел при патриархе Никоне (1605-1681) (подробнее об этом Как крестились до раскола в 1054 году?).
В современности для крестного знамения мы складываем пальцы правой руки так: большой, указательный и средний слагаем вместе концами ровно, а безымянный и мизинец пригибаем к ладони (Как творить крестное знамение?).
И вот теперь мы возвращаемся к Вашему вопросу.
Когда нас осеняют крестным знамением священнослужители, это называется благословением. Силу священнического благословения Господь указал еще в Ветхом Завете. Облекая священников властью благословлять народ, он говорит им: «Пусть призывают Имя Мое на сынов Израилевых, и Я благословлю их».
Ветхозаветное благословение для сынов Новозаветной Церкви получило силу и значение с того времени, когда Господь Иисус Христос в день Вознесения на горе Елеонской поднял руки и благословил Своих учеников.
Подражая Спасителю, христианские пастыри также стали поднимать руки для преподания благословения верующим. Действуя властью и Именем Спасителя, они складывают пальцы так, чтобы в этом сложении изображалось Имя Иисуса Христа «Иисус Христос».
Сложенную руку православный священник поднимает вверх и благословляет изображением креста пред ним стоящих. Так вся сила благословения и освящения подается нам крестом. Во время богослужения, священник, осеняя народ крестообразно, желает ему мира, по примеру Христа: «Мир всем». В ответ на это верующие должны поклониться без крестного знамения.
На иконах некоторых святых используется именословное благословение, которым благословляют архиереи и священники. С таким жестом изображаются святители (то есть святые епископы, митрополиты и патриархи), а также преподобные и праведные, имевшие священный сан. Например, святитель Иоанн Златоуст, который был архиепископом Константинопольским; святитель Николай Чудотворец, архиепископ Мир Ликийских; преподобный Серафим Саровский…
Резюмируем: миряне крестятся и благословляют пищу, родственников, складывая определенным образом пальцы, где три пальца сложенные обозначают Троицу, а два пальца прижатые к ладони – природу Христа: Божественную и человеческую. Священник же благословляет не двумя пальцами. Когда священник или епископ благословляет нас рукой, то он складывает пальцы так, что они изображают буквы IC XC, то есть Иисус Христос. Это значит, что через священника благословляет нас Сам Господь наш Иисус Христос. Также часто на иконах изображаются святые с благословляющей десницей, символично обозначая то, что при жизни они так же благословляли людей и сейчас продолжают это делать с любовью о Христе.
Вопрос о двуперстии и троеперстии
Сергей Калайда
Первоначальною древнейшею формою перстосложения для крестного знамения, которая употреблялась в первые века христианства и, по церковным верованиям, ведёт своё начало со времён апостольских, было единоперстие,— тогда знаменовались в крестном знамении одним перстом. За это имеется целый ряд несомненных свидетельств. Так св. Иоанн Златоуст говорит: «когда знаменуешься крестом, то представляй всю знаменательность креста. Не просто перстом должно изображать его, но должны сему предшествовать сердечное расположение и полная вера».
P.S.Вы поосторожнее со всеми святыми.Лучше образовывайтесь.
Сергей Калайда
Древнейшее из свидетельств о троеперстии относящееся к концу 14 или началу 15 века, когда появилось и первое свидетельство о двуперстии, находится в так называемом «Паисиевском сборнике». В одной из статей этого сборника, среди разных анафематств, написана и такая: «аще кто не крестится 3-ми персты, да будет проклят».
Точно такое же значение имеет появляющееся в наших сборниках 15 и 16 столетий известное «Прение Панагиота с Азимитом». В этом «Прении» содержится свидетельство о существовании троеперстия собственно в греческой церкви конца 13 или начала 14 века, к которым относят исследователи это прение грека с латинянином, – и свидетельство опять вполне авторитетное, так как в нем не видно никакого намерения проповедать, распространить, или утвердить в греческом народе троеперстие: грек Панагиот, обличая латинянина в разных отступлениях от учения и обрядов греческой церкви, в числе прочих такого рода отступлений указывает и следующее: «зачем ты не слагаешь три перста и не полагаешь (их) на чело, потом на правую сторону груди, но творишь креста двумя перстами».
Вполне ясное и «авторитетное» свидетельство, что греки 13–14 века крестились троеперстно, а не двуперстно. Но вот в 14 же веке «Прение Панагиота» с содержащимся в нем свидетельством о троеперстии является в славянском переводе и вносится в наши великорусские сборники 15-го и 16-го столетия и, что всего важнее, вносится самим митрополитом Макарием (глава Стоглавого Собора) в одну из раннейших книг его Четьих-Миней.
Нет сомнений, что составители сборников и сам митрополит Макарий ясно видели, что в «Прении» есть свидетельство об употреблении троеперстия в греческой церкви, вполне понимали силу этого свидетельства и, значит, находили его не противным, а вполне согласным существовавшему тогда и в России обряду перстосложения, если без всякого колебания и сомнения внесли его в свои сборники: иначе не стали бы приводить его, или, по обычаю русских книжников, исправили бы его на свой разум, изменили бы подлинную его редакцию (как действительно и сделали потом некоторые ревнители двуперстия).
Итак, pyccкие книжники и сам митрополит Макарий, воспроизводя в своих сборниках «Прение Панагиота с Азимитом», свидетельствующее о всеобщем употреблении троеперстия у греков в 13–14 вв., тем самым дали нам авторитетное свидетельство, что и в русской церкви их времени, в конце 15-го и в первой половине 16-го столетия, перед самим Стоглавым собором, троеперстие было также всеобщим, господствующим обрядом.
Глория
Сергей Калайда
Братья Плещеевы, современники патриарха Никона, Неронова и Аввакума.
а) Они утверждают, что в их время «зде (в России) древние и многолетние мужи и жены» продолжали креститься троеперстно, и что их собственные родители, особенно же священники (т. е., как надо полагать, духовные отцы) и учители словесного наказания и сами крестились и их учили креститься троеперстно же;
б) они представляют в своем лице пример того, как люди, даже наученные в юности креститься троеперстно, под влиянием напечатанного в книгах наставления о двуперстии с мнимоотеческими о нем свидетельствами, переменяли троеперстие на двуперстие;
в) они представляют в своем же лице поучительный пример того, как люди, даже горячо преданные двуперстию, но не совсем закрывшие свой слух для голоса истины и не омраченные враждой к патриарху Никону, под влиянием таких торжественных свидетельств о троеперстии, как сделанное патриархом Макарием, возвращались к своему древнему обычаю – креститься троеперстно.
Любопытно, что братья Плещеевы, убедившись в правильности троеперстия и решившись бить провозвестниками его для других, крестившихся двуперстно, пытались даже Аввакума возвратить от двуперстия к троеперстию. Один из них, именно Андрей Плещеев, от лица всех братьев писал об этом послание к Аввакуму. Упомянув о своем вразумлении милосердием и благодатью Божьей, он писал: «не подобает убо и тебе, о господине, тако самомнением оставити себе погибающа», и не подобает думать, «акибы нововводно нечто в церковь святую вносится». «Ни, убо, не буди то! но всяко погибшее обретается и кривое исправляется, косвенное отметается и стропотное соглаждается.
О крестном же воображении и триперстном сложении, молю тя, да не смущаешися: имаши бо известно, аще прилежно читаеши божественное писание». И указывает Аввакуму именно то, чем сам убедился в правильности троеперстия: Кирилловой книги, «Прение Панагиота с Азимитом» Скрижали (т. е. слово Дамаскина ) и особенно свидетельство вселенских патриархов о троеперстии.
Глория
Сергей Калайда
При патриархе Филарете, в напечатанном в его патриаршество Великом Катехизисе, встречаем мы первую попытку внести учение о двуперстии в печатные книги, – и эта первая попытка представляет любопытные признаки того, как еще нерешительно и неуверенно издатели Катехизиса, очевидно, державшиеся двуперстия, вносят наставление о нем в издаваемую книгу, как они делают невольную уступку издревле существовавшему на Руси о общераспространенному в народе обряду троеперстия, о котором писал и сам составитель Катехизиса, как о православном и всеми православными употребляемом.
Известно, и мы говорили уже в своем месте, что в Великом Катехизисе первый ответ о крестном знамении прямо, и решительно говорит, что крестное знамение должно полагать тремя перстами: «сице знаменаемся: сложивше убо три персты десныя руки, и возлагаем на чело, таже на живот, и на десное и на левое рамо». Затем уже, в следующем ответе, довольно сбивчиво и в явное противоречие первому ответу, излагается учение о двуперстии. Даже в печатных книгах, изданных и при патриархе Иосифе, как бы невольно проскользает признание древности и правильности троеперстия: так, в Кирилловой книге помещено «Прение Панагиота с Азимитом», где свидетельство о перстосложении излагается не в испорченной редакции, на которую стали потом ссылаться раскольники, а в той самой, какую приводит митрополит Макарий в июньской книге своих Четьих-Миней и которая так ясно свидетельствует, что греки крестилось тремя перстами, а латиняне – двумя.
Но в Иосифовских книгах наставление о двуперстии, с ссылками на мнимое слово Феодорита и другие подобные свидетельства, приводится уже решительно и настойчиво издателями этих книг, очевидно, ревнителями двуперстия. Всего важнее то, что наставление это внесено было в учительные и учебные книги – Книгу о вере, Кириллову, Псалтырь учебную, малый Катехизис. Грамотники, читавшие эти книги, и особенно молодые люди, учившиеся по ним и воспитавшиеся на них, полагаясь на приведенные здесь мнимо-отеческие свидетельства, делались уже двуперстниками и ревнителями двуперстия. Между тем люди старые, даже из грамотных, и простолюдины, не умевшие читать и не находившиеся в близких сношениях с грамотниками, учившими двуперстию (а неграмотные составляли, разумеется, громадное большинство) продолжали креститься по-старому, тремя перстами, как научены были от отцов и дедов. Первые опирались на «писание», т. е. на приведенные в печатных книгах мнимо-отеческие свидетельства, последние – на предание, на исконный, от дедов и прадедов наследованный, обычай.
Так было при патриархе Иосифе, перед самым появлением раскола. Именно об этом и говорят нам свидетельства. Свидетельства эти, говоря о времени патриарха Иосифа, со всей ясностью и «авторитетностью» удостоверяют, что даже и в это время, накануне раскола, двуперстие вовсе не было у нас единственным и общепринятым обрядом перстосложения, напротив, огромное большинство народа продолжало креститься троеперстно, и что начавшие креститься двуперстно утверждались собственно на Феодоритовом слове и подобных ему «писаниях», а продолжавшие креститься троеперстно утверждались на предании, наследованном от предков и восходящем, без сомнения, как свойственно преданию, к древнейшим временам, – ко времени самого просвещения России христианством. Что же имеет преимущественную важность для доказательства древности и всеобщности обряда, – ссылаться ли на «писание» недавнего происхождения, сомнительного достоинства, даже несомненно ложное, или ссылаться на живое предание, идущее из рода в род?
Сергей Калайда
Свидетельство Степенной книги о митрополите Ионе.
Смысл этого свидетельства достаточно объяснен еще в «Беседах к глаголемому старообрядцу». «Всероссийский митрополит Фотий (1410–1431), – читаем мы здесь, – пришел в Симонов монастырь и нашел в хлебне спящего инока Иону (бывшего после также митрополитом всероссийским и причтенного к лику святых), который во время сна десную свою руку на главе своей держаше согбену, яко благословляше ею. Святитель, – говорит Степенная книга, – со удивлением зряше нань, и повеле никомуже разбудити его, и пророчествуя о нем глаголаше: разумейте, о чада, яко инок сей Иона будет велик святитель в странах русския земли.
Если бы (рассуждаеть митр. Филарет) согбение руки благословляющей и молитвенной было в то время одно и то же двуперстное: то почему бы удивило святителя согбение руки инока? Почему бы он узнал, яко благословляше? В чем бы нашел предзнаменование будущего святительства? Итак, видно, что тогда было в употреблении не одинаковое перстосложение (для благословения и молитвы) двуперстное, а двоякое: троеперстное молитвенное и именословное благословящее. Что инок держал руку согбену не троеперстно, как молятся, но именословно, яко благословляше, в сем только случае понятно, что святитель нашел согбение руки для простого инока необыкновенным, удивился, и признал отличительное благословляющее согбение руки предзнаменованием будущего святительства».
Против этого вполне основательного и ясного толкования старообрядцы могут заметить, что перстосложение было одно, двуперстное, и для моления, и для благословения, митрополит же Фотий в данном случае мог отличить это последнее от первого потому, что десная рука на главе святителя Иовы лежала обращенная перстами не к главе, как бывает при молении, а от главы, «яко благословляше». Замечание это имело бы некоторую силу, если бы в Степенной книге не говорилось вполне ясно: «десную свою руку на главе своей держаше согбену, яко благословляше ею». Значит не по положению руки узнали в ней благословящую десницу, а по «согбению», – значит персты ее были «сложены на благословение», т. е. именословно, а не на моление. т. е. троеперстно. Из этого свидетельства очевидно таким образом, что во времена митрополита Фотия, в первой половине 15 столетия, у нас были в употреблении, как и теперь, два перстосложения – особое для священнического благословения, т. е. именословное, и особое для молитвы, т. е. троеперстное; и употребление их было тогда столь общеизвестно, что не только митрополит Фотий, но и сопутствовавшие ему, к которым он обратился с пророчеством об Ионе, с первого же взгляда на десницу спящего инока отличили в ней священническое перстосложение от общего молитвенного и поняли силу высказанного митрополитом пророчества.
Итак, занесенное в Степенную книгу сказание о знаменательном событии в жизни митрополита Ионы представляет несомненное историческое свидетельство об употреблении именословного и троеперстного сложения в русской церкви первой половины 15 столетия; а между тем в свидетельстве этом даже и не названы прямо ни то, ни другое перстосложение, – о том, что у святителя Ионы десница была «согбена якоже благословляше», а не якоже моляшеся, говорится здесь как бы мимоходом, только для объяснения произнесенного митрополитом Фотием пророчества, в котором собственно и заключается сила сказания, а вовсе не для того, чтобы намеренно сообщить, какое употреблялось тогда в русской церкви перстосложение при благословении и молитве, тем паче не для того, чтобы подтвердить и узаконить их дальнейшее существование. Это именно и сообщает особенную авторитетность свидетельству Степенной книги о всеобщем употреблении троеперстия в русской церкви первой половины 15 столетия.
Но рассмотренное свидетельство Степенной книги имеет сугубую важность. Оно свидетельствует не о том только, что троеперстие было на Руси общеупотребительным обрядом за сто лет до Стоглавого собора, но и о том, что таким же оставалось оно и в ближайшее к Стоглавому собору время. Сказание об изложенном событии в жизни митрополита Ионы внесено в Степенную книгу митрополитом Макарием, будущим председателем Стоглавого собора.
Митрополит Макарий, разумеется, понимал сущность сказания, которое вносил в Степенную книгу, видел, что предсказание митрополита Фотия о будущем святительстве инока Ионы имеет в своем основании различие перстосложений благословящей и молебной руки и очевидно не находил это различие противоречащим своему времени, напротив, потому и находил понятным относящееся к 15-му веку сказание о митрополите Ионе, что и в его время были различаемы так же точно два перстосложения – именословное и троеперстное. Иначе он и не внес бы в Степенную книгу это сказание в настоящем его виде, как неудобопонятное и не соответствующее обряду его времени, или, по крайней мере, сообщил бы ему иную редакцию.
Итак, митрополит Макарий, изложив в Степенной книге сказание о митрополите Ионе, дал нам авторитетное свидетельство о всеобщем употреблении у нас на Руси троеперстия не только в первой половине 15-го столетия, но и в первой половине 16-го, перед самым Стоглавым собором.
Глория
Сергей Калайда
Но тогда уже были на Руси и ревнители двуперстия, утверждавшиеся на внесенных также в некоторые сборники: Феодоритовом Слове, искаженной редакции, сказаний о Мелетии, также искаженном, проклятии на не крестящихся двема персты. На соборе Стоглавом они успели достигнуть того, что состоялось даже определение о двуперстии, огражденное клятвой.
Само это определение служит косвенным свидетельством о всеобщей тогда распространенности в русском народе троеперстия, так как для того, чтобы привлечь народ от троеперстия к двуперстию, собор признал необходимым предать проклятию не крестящихся двуперстно. Да и сам юный царь Иван Васильевич, вызванный, конечно, сторонниками двуперстия предложить собору вопрос о крестном знамении, говорит в этом вопросе: «христиане рукою крестятся не по существу». Что значило креститься «по существу», – это объяснил потом собор своим определением, что надо креститься двуперстно, как велит Феодоритово Слово и другие приведенные им искаженные свидетельства.
Значит, царь в вопросе своем засвидетельствовал, что в его время на Руси, – не в Псковской только, или Новгородской земле, как по другим случаям говорится в Стоглаве, – а вообще на Руси «христиане», – вообще христиане, весь народ и преимущественно простой (в Стоглавнике «христиане» и «крестьяне» даже не различаются), – крестились не двуперстно, «не по существу», а троеперстно, и нужно было, по мнению царя, или наставников царя, научить «христиан» креститься по существу, т. е. двуперстно, как велит известное Феодоритово Слово. Итак, во времена Стоглавого собора троеперстие было общераспространенным в русском народе обрядом, и собор, действовавший под влияниeм проповедников двуперстия, изложенного в Феодоритовом Слове, выступил только против этого общераспространенного, по его собственному свидетельству, обряда с проповедью и определением о двуперстии.
Сергей Калайда
Есть свидетельства двух иностранцев, посещавших Россию в последние годы 16 и первые 17 столетия, – свидетельства Петрея и Олеария.
Петрей, посланник шведского короля, был в России несколько раз – при Борисе Годунове, в смутное время и при царе Михаиле Феодоровиче; при этом последнем государе был не один раз в Москве и секретарь голштинского посольства Олеарий. Оба иностранца с большим вниманием изучали нравы и обычаи русского народа и с признанным беспристрастием изложили свои наблюдения в своих записках о России. Говоря здесь о религиозном быте русского народа, хоть и другой со всей точностью описали, как русские молятся и как слагают персты на молитву.
Петрей пишет: «в домах у москвитян, как бедных, так и богатых, есть живописные образа. при входе и выходе они кланяются и крестятся перед образами, особливо, когда идут спать, встают с постели, выходят из-за стола, или из дому, и опять входят в него, они наклоняют голову и крестятся три раза тремя согнутыми (сложенными?) перстами – большим, указательным и самым длинным».
Точно так же и Олеарий замечает: «русские для осенения себя крестным знамением употребляют сложенными три главных перста правой руки». В авторитетности свидетельств этих иностранцев не может быть ни малейшего сомнения. Понятно, что они не имели никакого побуждения тенденциозно говорить в пользу троеперстия, а просто передают свои наблюдения, – записывают то, что видели в Москве, и видели не только в боярском и служебном кругу, с которым имели ближайшие сношения, но и у простого народа, который интересовал их еще более, – Петрей прямо говорит о бедных и богатых.
А что наблюдали они очень внимательно, как русский народ крестится, и верно передал свои наблюдения, это очевидно для каждого, особенно в рассказе Петрея. Итак, вот два наблюдательных иностранца согласно свидетельствуют, что в конце 16 и начале 17 столетий у нас в России все, и знатные и простолюдины, и богатые, и бедные, т.есть и книжные, и не книжные, грамотные и неграмотные, крестились троеперстно. О том, чтобы случалось им видеть между москвитянами крестившихся иначе, ни Петрей, ни Олеарий не упоминают; а они упомянули бы, конечно, если бы встречали таких, особенно же если бы между троеперстниками и двуперстниками происходили неизбежные столкновения и споры, которые не остались бы незамеченными для наблюдательных иностранцев.
К свидетельствам Петрея и Олеария присоединим повествование того же времени о пребывании у нас одного иностранца, Иерусалимского патриарха Феофана.
«Записку, как служил Феофан патриарх Иepyсалимский литургию с русскими митрополитами, с Казанским Матфеем и с архиепископами» В ней мы находим косвенное подтверждение того, что писали об употребляемом русскими перстосложении Петрей и Олеарий. В самом деле, что видим мы в «Записке» о служении литургии патриархом Феофаном в Московском Успенском соборе? Видимо, что сослужившие ему русские, от митрополита и архиепископов до архидиакона и диакона, внимательнейшим образом следят за всеми действиями патриарха, примечают в них малейшие отступления от московских чинов и обычаев, и тут же, нисколько не стесняясь, делают ему замечания об этих отступлениях, требуя, чтобы он делал так, как делается на Москве: обращают внимание на то, что у патриаршего архимандрита «ризы не по чину», – оплечья и подолников нет, у дьякона на стихаре «також оплечья нет, ни подпазушных проймов», у самого патриарха «шапка без опушки», панагия поверх саккоса и омофора, серебряный подсвещник «по своему их (греческому) обычаю учинен на три шалдана, а в тех шалданах по свеще, и он теми свечами учал осеняти кругом на все четыре страны», делают замечание патриарху, чтобы он, «как прежде сего», заздравных просфор не вынимал в херувимскую песнь, – «у нас, говорили, того чину не ведется, я тебе бы, государь, також ныне вынимати заздравные просфоры в подобно время с нами, а не в херувимскую песнь», и проч.
Так ревниво наблюдают за всеми действиями патриарха во время службы, и за всякую мелочь, даже за неимение «подпазушных проймов» на стихаре, делают замечание ему и его спутникам! Но вот что удивительно, – среди этих замечаний мы не находим замечания о главном, на что русские ревнители должны бы обратить особенное внимание: патриарху не сделано никакого замечания о том, как он крестился и благословлял, какие употреблял для этого перстосложения.
В самом деле, как патриарх Феофан крестился к благословлял, и почему о перстосложении для крестного знамения и благословения ему не сделали никакого замечания, тогда как не оставили без замечания даже неимение опушки на митре, подолников на ризе, подпазушных проймов на стихаре? Значит и патриарх Феофан, молясь и благословляя, употреблял эти же перстосложeния, и было бы крайней несообразностью допустить, что он, равно как все составлявшие его свиту греки, приехав в Москву, изменили свое перстосложение на другое, употреблявшееся в Москве: это было бы делом, несоответствующим характеру и достоинству патриарха Феофана, и просто делом неудобоисполнимым для греков. Итак, несомненно, что патриарх Феофан, служа в Успенском соборе, крестился троеперстно и благословлял именословно.
Так почему же русские, столь внимательно подмечавшие в его служении каждое мелкое отступление от их собственного «чина» и делавшие ему замечания по поводу этих отступлений, не обратили внимания на то, что он крестится тремя перстами и в благословении употребляет именословное перстосложение? Почему не сделали ему замечания за это, чрезвычайно важное отступление от их «чина», если бы тут было действительно такое отступление? – Ответ может быть только один: потому не делали, что тут и не было отступления от господствовавшего в России обряда, – что троеперстное и именословное перстосложения русские привыкли видеть и у себя, что, хотя и были у нас в то время немногие сторонники двуперстия, но общераспространенным и общеупотребительным обрядом было троеперстие, как засвидетельствовали это Петрей и Олеарий, почти одновременно с патриархом Феофаном бывшие в Москве.
«Записка» очевидца-россиянина о служении Иepycaлимского патриарха Феофана в Успенском соборе является таким образом, в связи со свидетельствами этих двух иностранцев, подтверждением того, что в первой четверти 17 столетия, перед самым патриаршеством Филарета, троеперстие продолжало быть господствующим и общераспространенным у нас обрядом перстосложения для крестного знамения.