Елизаветинская болезнь что это
Медицинские интернет-конференции
Языки
Исторические аспекты термина депрессия
Подторжнова А.С.
Научный руководитель: к.м.н., доцент Субботина В.Г., д.ф.н., проф. Прокофьева Л.П.
Кафедра пропедевтики внутренних болезней; Кафедра русского языка как иностранного
Многие места из Книги Псалмов свидетельствуют о том, что и сам Давид иногда также испытывал периоды тяжелого давящего уныния. Печален стих и его сына, царя Соломона, повествующий о суете сует.
В Средние века у Энагрия Понтиака, Иоанна Кассиана описана беспричинная меланхолия отшельников, селившихся в пустынных местах. В полдень монах испытывает непреодолимое желание покинуть келью, броситься в бегство или, наоборот, впасть в апатию. Но отношение к меланхолии не всегда было отрицательным. Так, в XIX веке она становится неотъемлемой чертой стиля произведений романтиков. Более того, испытывать подобные чувства стало модно.
Иногда причину депрессии легко установить, при этом она может оказаться неожиданной. Плутарх приводит в одном из своих сочинений историю юного царевича Антиоха, страдавшего от тайной, неразделённой любви к прекрасной мачехе. А в культуре России можно встретить не менее удивительную историю-смерть человека от тоски по Родине. Исследователи полагают, что это одна из причин тяжёлой болезни сына Шамиля, предводителя горцев в Кавказской войне.
С древности победить депрессию пытались разными способами, иногда даже варварскими, такими как помещение человека в холод и даже избиение. Но, несмотря на это, многие советы до сих пор считаются правильными: так Гиппократ упоминает об эффективности психологической поддержки, фитотерапии, депривации сна. А великий русский святой Серафим Саровский советовал в такие периоды посещать своих духовных друзей и удаляться от праздности.
В практике любого врача может встретиться пациент, страдающий скрытой, замаскированной формой депрессии. Тогда задачей специалиста будет распознать её, придти к правильному диагнозу и назначить эффективное лечение.
Меланхолия
У Гомера в «Илиаде» (7-8 в до н.э.) встречается описание депрессии, когда герой Беллерофонт «по Алейскому полю скитался кругом, одинокий, сердце глодая себе, убегая следов человека».
В своих трудах великий философ и врач Пифагор Самосский (570-500 г. до н.э.) при приступах печали или гнева рекомендовал уйти от людей и, оставшись одному, «переварить» это чувство, добившись успокоения души. Также он был первым в истории приверженцем музыкотерапии, рекомендуя в часы уныния слушать музыку, в частности гимны Гесиода.
Аристотель задал вопрос : «почему люди, блиставшие талантом в области философии, или в управлении государством, или в поэтическом творчестве, или в занятиях искусством – почему все они по-видимому были меланхоликами? Некоторые из них страдали разлитием черной желчи, как, например, среди г ероев – Геракл: именно он, как полагали, был такой меланхоличной природы, а древние по его имени, называли священную болезнь Геракловой. Да, несомненно, а многие другие герои, как известно, страдали той же болезнью. А в позднейшее время также Эмпедокл, Сократ и Платон и многие другие замечательные мужи» (Проблемы XXX,I).
В XI в. Константин Африканский написал трактат «О меланхолии », в котором скомпилировал данные из арабских и римских источников. Он определяет меланхолию как состояние, при котором человек верит в наступление лишь неблагоприятных событий. Причина болезни в том, что пары черной желчи поднимаются к мозгу, затемняя сознание. Такая наклонность формируется не у всех, а лишь лиц, имеющим к этому особую предрасположенность.
У Энагрия Понтиака(346-399 г.), Иоанна Кассиана (360-435 г.) описана чистая, беспричинная меланхолия отшельников, селившихся в пустынных местах. Она одолевает этих одиноких людей в полдень, потому то называется «бесом полуденным». Она составляет основной симптом acedia (вялость, лень), которая в средние века была синонимом старого понятия « меланхолия ». Монах, находящийся во власти acedia, испытывает непреодолимое желание покинуть келью и искать исцеление где-то в другом месте. Он исступленно оглядывается, надеясь увидеть кого-то, кто идет навестить его. В своем тоскливом беспокойстве он находится под угрозой впасть в состоянии апатии или, наоборот, пуститься в неистовое бегство. Acedia, являвшаяся для отшельников «повальной напастью, которая наводит порчу в полдень», обычно связывалась с 90 псалмом. Она парализовала способность к концентрации внимания и молитве. Энагрий Понтиак говорил своим собратьям, что не следует поддаваться меланхолии и покидать своих мест.
Для средневековья характерно то, что все переживания подразделяются на пороки и добродетели. Латинское слово desperatio («отчаяние») обозначало не просто душевное состояние, а порок, греховное сомнение в божьем милосердии. К этому же классу можно отнести и acedia, означавшая апатию, духовную леность, нерадивость. Нередко вместо Acedia употребляли слово tristitia («печаль»). В XIII в. это состояние стали ассоциировать с физическим разлитием желчи и постепенно слово acedia вытеснило гиппократовскую » меланхолию » и стало употребляться и в значении «тоска».
Жан Франсуа Фернель (1497-1558 г.) – врач эпохи Возрождения называл меланхолию безлихорадочным безумием. Она наступает по причине «истощения мозга, ослаблении основных способностей последнего». Меланхолия – это состояние, когда «больные мыслят и говорят и поступают абсурдно, им надолго отказывает разум и логика, и это все протекает со страхом и унынием». «Начинающие» меланхолики вялые, подавленные, «душою слабые, к себе равнодушные, жизнь считают тяготой и пугают уходом из нее». Когда болезнь развивается, то «душой и рассудком, расстроенным и беспорядочным, они воображают многое, и это почти все мрачное, другие считают что им не следует ни с кем говорить и они должны провести всю жизнь в молчании. Общества и внимания людей они избегают, многие ищут одиночества, что гонит их скитаться среди могил, гробниц, в дикие пещеры».
Три четверти века в медицине господствовали так называемая гидротерапия. Для лечения меланхолий применяли внезапное погружение в холодную воду (так называемое bainde surprise) до первых признаков удушения, причем продолжительность этих процедур равнялось времени, необходимому, чтобы не слишком быстро произнести псалом Miserere. «Популярным» способом лечения был также struzbad: меланхолик лежал в ванной, привязанный, а на голову ему выливали от 10 до 50 ведер холодной воды.
В России в начале 19 века для лечения меланхолии использовался «рвотный винный камень, сладкая ртуть, белена, наружное натирание головы рвотным винным камнем, приложение пиявиц к заднему проходу, нарывные пластыри и другого рода оттягивающие лекарства. Теплые ванны предписывали зимой, а холодные летом. Часто прикладывали моксы к голове обоим плечам и дели прижоги на руках»
История мрачного помешательства: меланхолия от Аристотеля до Дюрера
Kirill Rozhentsov
Лекция Россиуса Андрея Александровича, доктора филологических наук, профессора школы философии Высшей школы экономики, а также внештатного сотрудника Института философии РАН.
Черная желчь и безумие: откуда появилась идея меланхолии?
Текст, вокруг которого я хотел бы построить доклад, — это 30-я книга (которая по объему соответствует современной главе) приписываемых Аристотелю «Проблем». Этот том содержит, как показывают источниковедческое и стилистическое исследования, трактаты, принадлежащие разным деятелям перипатетической школы, и представляет собой компиляцию из трудов самого Аристотеля, Теофраста и других. «Проблема» с греческого (πρόβλημα) — нечто, предложенное к обсуждению, некий вопрос, на который предлагается ответить. Выбранная книга в этом смысле немного необычная: первая ее глава представляет собой отдельный трактат, где вопрос ставится неожиданным образом: «Отчего все исключительные люди были меланхоликами?»
Автор приводит примеры: меланхоликом, например, был Геракл, и об этом свидетельствует его безумие на горе Эта; меланхоликом был Беллерофонт у Гомера, что подтверждают его приступы безумия; меланхоликами были поэты и философы вроде Сократа, Платона и других. В этом довольно странном нагромождении проглядывается определенная логика: во-первых, всегда в качестве подтверждения меланхолии приводится безумие, во-вторых — склонность к кожным заболеваниям, как, например, в случае язв у Геракла. Если сопоставить это с трудами Гиппократа, становится понятно, что это не случайность.
Откуда вообще берется идея меланхолии? Это не такой простой вопрос, потому что меланхолия буквально означает μέλας χολή — «черная желчь». А μελαγχολία — это состояние, определяемое черной желчью, «черножелчье». А μελαγχολικος в переводе на русский язык — «черножелчник». Почему всем этим людям было свойственно состояние, определяемое черной желчью и характеризующееся описываемыми аффектами, приступами безумия и язвенными образованиями?
Что вообще такое меланхолия? Если есть черная желчь, то по определению должна быть и другая. Кроме того, по-русски слово «желчь» происходит от слова «желтый», но слово χολή — нарицательное имя для данной субстанции, не подразумевающее никакой желтизны. Мы не встречаем никаких следов учения о четырех жидкостях организма довольно долго: черная желчь упоминается в ранних трудах «Гиппократовского корпуса», а во врачебных контекстах — на рубеже V–IV веков до н. э. В сочинении «Гиппократовского корпуса» «О воздухах» «черножелчье» относится к болезням желчи. Черная желчь еще не относится к фундаментальным телесным сокам человека — в данном случае болезненное состояние определяется лишь эмпирическим фактом изменения цвета жидкости. Однако чуть позже, спустя два десятилетия, в трактате «Об эпидемиях» «Гиппократовского корпуса» речь уже идет о склонности к меланхолическому конституционному типу, который был бы предрасположен к определенному типу заболеваний и определяется полнокровием. Там же упоминается и аффект, касающийся разумных способностей человека и проистекающий от черной желчи.
Формируется учение, преобладавшее в европейской медицинской мысли со времен Галена. Согласно ему, здоровье определяется балансом четырех основных жидкостей в человеческом теле, а это, в порядке их утемнения, светлая желчь, флегма, кровь и, наконец, черная желчь. Откуда взялось такое представление? Системы этих жидкостей, их баланс именуется «смешением» — по-гречески κρᾶσις. Это слово происходит от глагола κεράννυμι, означающего смешивание вина с водой. Смешение этих жидкостей определяет здоровье человека, при этом для каждого типа смешения характерно преобладание одной из жидкостей. Латинская калька от слова κρᾶσις — это temperament, от глагола temperare, что также значит «смешивать вино с водой». Отсюда возникло учение о четырех темпераментах. Холерики — те, у кого преобладает χολή, или светлая желчь, у флегматиков преобладает флегма, у сангвиников — кровь, и, наконец, у меланхоликов преобладает черная желчь.
Откуда исторически взялось это учение? Во всех древних медицинских традициях излюбленный диагностический метод — это изучение отстоенных жидкостей, полученных из человека. В любом трактате по аюрведической медицине большое внимание уделяется умению врача рассматривать стоящие несколько недель сосуды с мочой, которая претерпевает разнообразные преобразования. Если же дать отстояться крови, то в ней происходит реакция оседания эритроцитов: она расслаивается. В самом низу оказывается тромбоцитная масса — форменные элементы крови, клетки, отвечающие за ее свертываемость и отличающиеся темным цветом. Над ней оказывается эритроцитная масса, то есть преимущественно красные кровяные тельца. Еще выше располагается слой клеток, ответственных за иммунные реакции, — лимфоциты и лейкоциты. И наконец, на самом верху находится плазма светло-желтого цвета — раствор определенных белков и электролитов, жидкая основа крови. Можно предположить, что греки рассматривали сосуды с кровью и на основе этих наблюдений ставили диагноз. В таком случае, например, толстый темный слой означал преобладание черной желчи. Хотя это не описано ни в каких текстах, такое объяснение кажется правдоподобным.
Альбрехт Дюрер. «Меланхолия»
У самого Аристотеля теория четырех жидкостей не встречается, но у него есть любопытные рассуждения о меланхоликах в целом ряде сочинений, которые согласуются с данными обсуждаемого трактата. Например, в трактате «О памяти» упоминается, что меланхолики могут видеть воображаемые картины, которые потом не могут вспомнить. А в «Никомаховой этике» говорится, что тело меланхоликов находится в состоянии возбуждения, поэтому они больше других нуждаются в медицинских средствах. В той же работе им приписывается необдуманная несдержанность: они следуют за воображением, не предаваясь размышлениям; меланхолики не могут ничего спланировать. В «Евдемовой этике» утверждается, что они делают правильный выбор в состоянии своего рода божественного воодушевления.
Вино и катарсис: уникальность меланхолического темперамента
Непосредственно же в «Проблемах», отвечая на вопрос, почему все необычные люди были меланхоликами, автор проводит умозрительный опыт с вином, который напоминает о «Законах» Платона. Для того чтобы определить, кто пригоден к тому, чтобы быть хорошим гражданином, нужно давать ему вино — причем давать постепенно, ведь важны не дозы, а нарастание опьянения. У при принятии вина нарастает мера безответственности и бесстрашия. Кто-то способен преодолеть свою трезвую пугливость. Вино, таким образом, — это модулятор психических реакций, позволяющий на протяжении одного краткого эксперимента показать то, что может случиться с человеком на протяжении его жизни. Вино обладает свойством кратковременно и последовательно высвечивать черты характера в человеке, которые соответствуют тому или иному типу индивидуального характера.
Человек, принимающий вино, на момент оказывается то сангвиником, то флегматиком, то меланхоликом. В трактате имеется несколько наглядных примеров, на какой стадии опьянения высвечиваются те черты характера в человеке, которые другому носителю соответствующего темперамента даются как преимущественная диспозиция на всю жизнь. Вино и природа в обоих этих случаях достигают одинакового результата в силу одних и тех же причин: потому что природа вина сходна с природой черной желчи как смеси естественных жидкостей организма. Оказывается, что для Теофраста черная желчь — тоже смесь. Происходит не просто расслоение жидкостей — каждая более тяжелая жидкость представляет из себя смесь того, что есть в ней, с тем, что выше. Получается, что во флегме присутствует и светлая желчь, в крови присутствуют и флегма, и желчь, а в черной желчи присутствуют все четыре типа.
Таким образом, получается, что меланхолик способен имитировать при определенных условиях свойства всех других темпераментов, он обладает необыкновенной подвижностью. Черная желчь — это продукт сгорания всего остального, это тот остаток, который бывает при физиологических процессах в организме. Черная желчь может моментально переходить из холодного состояния в очень горячее. Оказывается, «черножелчник» способен, во-первых, к имитации других темпераментов, потому что они все в нем присутствуют. Во-вторых, он способен к огромному выплеску энергии, все может сгореть моментально, вслед за чем наступает колоссальный упадок сил. Отсюда берется общая меланхолическая болезненность.
Ганс Себальд Бехам. «Меланхолия»
Джордж Гловер. «Меланхолия»
Из «Поэтики» Аристотеля мы знаем, что подражание есть начало всякого познания. У человека есть потребность подражать, потому что так младенец получает свои первые познания и, кроме того, испытывает удовольствие от этого процесса. Получается, что эстетическая теория изначально гедонистична: она связана с механизмами познания и с удовольствием. Меланхолики способны к этому в большей степени, чем остальные. Но за выплеском энергии следует страшный упадок сил, все равно как у пьяницы, который напился, испытал эйфорию, а потом переживает неприятные физиологические явления. Выплеск энергии может повлечь за собой упадок сил, а может повлечь полнейшее безумие. В ранних текстах чаще всего встречается упоминание о меланхолии как о виде сумасшествия. В примере про Геракла Теофраст говорит, что не случайно древние прозвали священную болезнь — эпилепсию — по имени Геракла.
Ни для кого не будет новостью попытка сопоставить учение о четырех жидкостях с аристотелевской теорией трагического катарсиса. Например, Яков Бернайс показывает, что Аристотель в своей работе прибегает к медицинской метафорике. Он утверждает, что катарсис — это слово, употребляемое врачами при очистительных манипуляциях. Еще в V веке до н. э. врачи оперировали теорией о том, что в человеческом организме преобладают начала: например, если жар преобладает над холодом, то начинаются неприятности. В этом случае врачу нужно придумать манипуляции, чтобы восстановить баланс. Это наивная теория. Теория о четырех жидкостях более физиологична, сложна и предполагает некий конкретный механизм. Получается, что катарсис — это что-то вроде духовной клизмы. Согласно трактовке Бернайса, в человеке, в его психике, накапливаются негативные эмоции, плохие переживания, которые благодаря созерцанию трагедии человек испытывает более интенсивно в силу способности к подражанию герою. Весь немотивированный ужас, который происходит со зрителем в трагедии, ведет к тому, что человек освобождается от негативных эмоций. Подражательство герою действует подобно тому, как действует рвота на отравившегося человека.
Астрология и благополучие: систематизация теории меланхолии в Средние века и эпоху Возрождения
Теория меланхолии имела неожиданное развитие. В Средние века она соединилась с астрологией — в начале одного из трактатов в своем корпусе сочинений Беда Достопочтенный говорит о жидкостях следующее:
«В человеке имеется четыре жидкости, которые, уподобляясь различным началам, возрастают в разные времена года и достигают первенства в разном возрасте. Кровь подражает воздуху, возрастает весной и царствует в детстве. Светлая желчь подражает огню, возрастает осенью и царствует в юношестве. Черная желчь подражает земле, возрастает летом и царствует в зрелости. Флегма подражает воде, возрастает зимой и царствует в старости. Когда эти жидкости изобилуют в сферах не менее должной меры, человек здравствует, ежели нечто к ним прибавляется или убавляется, служат этому природные орудия стечения — уста и чресла».
Здесь видно то, что лишь намеком встречается у Теофраста. Средневековый ум приводит в порядок и создает законченную теорию: человек устроен как Вселенная. Это находит свое отражение в теории четырех жидкостей и становится постепенно расхожей мудростью. Решающий этап наступает в середине XV века, когда глава флорентийских платоников Марсилио Фичино, ознакомившись с текстом 30-й книги «Проблем», понял, что это имеет самое прямое отношение к его собственному труду и к труду его коллег. Он сочинил один из своих важнейших трудов — трактат «О жизни», посвященный непосредственно жизни ученых, то есть философов. Смысл этого трактата в том, что всем нужно научиться пользоваться преимуществами собственного темперамента и избегать его недостатков.
Трактат состоит из трех книг. Первая книга называется «О здоровой жизни» и учит, как этого добиться при помощи диететики — в античном смысле этого слова, то есть придерживаясь определенного образа жизни. Эта книга может считаться первым сочинением в истории, посвященным wellness (англ. «благополучие»), так как в нем трактуются все стороны образа жизни, способствующие нивелировке негативных сторон природного склада определенного темперамента. Необходимо жить в хорошем климате, в котором должно быть много солнца. Необходимо пить легкое вино и не переедать. В трактате есть длинные рассуждения о том, каким образом нужно прогуливаться за приятной беседой с друзьями, как упражняться в поэзии, как спать.
Вторая книга — «При помощи музыки и поэзии». Музыка в данном случае трактуется неопифагорейски как цифровой символизм, который имеет прямое отношение к мироустройству человеческой души. И наконец, последняя часть называется «При помощи астрологической магии». В ней выясняется, что все носители меланхолического темперамента рождены под влиянием Сатурна. Соответственно, необходимо разработать такие процедуры, имитируя расположение планет и прибегая к определенным текстам, которые путем симпатического воздействия на макрокосм позволят минимизировать дурное влияние. Насколько большое влияние это имело на людей, мы узнаем из одного документа — доноса на папу Урбана, утверждающего, что тот часто уединяется за задернутыми занавесями вместе с Томмазо Кампанеллой, недавним узником и чернокнижником. Донос рассказывает о расставленных свечах, имитирующих позиции небесных тел, — как неподвижных звезд, так и планет. Сами герои ходят между ними и цитируют определенные тексты и заклинания, для того чтобы предотвратить неблагоприятный гороскоп папы.
Мода и высокое искусство: символизм в поэзии и гравюрах
В XVII веке в Англии выходит несколько изданий энциклопедического трактата Роберта Бертона «Анатомия меланхолии», который представляет собой сухое собрание всех возможных сведений о «черножелчии». Трактат Фичино несопоставимо ярче и интеллектуальнее, но труд Бертона послужил в XVII веке звеном в становлении невероятной моды на меланхолию в поэзии, музыке и во всем искусстве. У Шекспира присутствует тема упадничества и, например, у метафизических поэтов, а позже она и вовсе становится одной из доминирующих в поэзии и связанной с поэзией музыке. Типичный текст песни высокого искусства того времени:
«Да пребуду я во мраке, небесами для меня будет крышка саркофага, музыкой моей — страшный адский скрежет»
Эта мода длится несколько десятилетий, а потом она постепенно переходит в фигуру сумрачного романтического героя — в юного Вертера. Депрессивность становится признаком возвышенно-величественного. И это имело в искусстве огромные последствия. Гравер, который оформлял обложку и книгу «Анатомии меланхолии», пользуется символами, почерпнутыми из развитой артистической художественной традиции.
Самое знаменитое, что создано из подобных символических систем, — это «Меланхолия I» Альбрехта Дюрера. «Первой» она называется в соответствии с определенной классификацией. В данном случае имеется в виду «melancholia imaginativa» — художественная меланхолия, связанная с воображением. Ни одному произведению искусства не посвящено столько страниц: существует, например, знаменитая книга, написанная тремя титанами культурологии XX века — Эрвином Панофским, Фрицем Закслем и Раймондом Клибанским. Она называется «Saturn i Мelancholia» и содержит в себе интерпретации этой гравюры трех крупнейших деятелей Института Варбурга.
В гравюре Дюрера содержится множество символов, сводящихся к тому, что с меланхолией связаны все высокие творческие достижения. При этом все эти достижения становятся бессмысленными, когда у меланхолика наступает упадок сил. Геометрическую фигуру на гравюре — многогранник — интерпретировали искусствоведы и математики. Она именуется «дюреровым многогранником», хотя никто не может сказать точно, что это такое, — возможно, усеченный ромбоэдр. На нем имеется слабый отпечаток черепа. На гравюре также находится магический квадрат, расположенный над головой ангела, песочные часы и многое другое.
Мартен ван Хемскерк. «Сатурн — Меланхолия»
Более традиционный набор символов дает гравюра Мартена ван Хемскерка, представителя золотого века голландской и фламандской гравюры. В 1566 году был опубликован его цикл гравюр, символизирующих четыре темперамента, оригинал которого был написан Янсом Мюллером. На гравюре можно видеть Сатурна — хозяина всех меланхоликов и ученых, звездочетов, музыкантов. На заднем же плане расположен повешенный. Каждая фигура здесь имеет свой символический смысл.