Если ты боишься что то сделать это именно то что необходимо
Цитаты про страх
― Нет ничего страшнее закрытой двери.
― Страх вовсе не в опасности, он в нас самих.
― Нам нечего бояться, кроме самого страха.
В двух словах
Страх открывает доступ к темной стороне! Страх рождает гнев, гнев рождает ненависть, ненависть — залог страданий. Так говорил Йода. Бэтман на личном примере убедился, что страх знаком всем существам. Даже самым страшным. Особенно самым страшным.
В общем, разобраться со своими страхами бывает очень полезно. Хотя и очень непросто. И хорошие цитаты в этом могут помочь.
― Я знаю, ты боишься. но бояться – это нормально. Разве никто не сказал тебе, что страх – это суперсила? Страх может сделать тебя быстрее, умнее и сильнее..
Doctor Who, s08e04, «Listen»
― Бояться — это значит знать, что живёшь, а делать то, что боишься сделать, это и есть жизнь.
― Что вы делаете, когда вы падаете там, где неоткуда ждать помощи?
― Мы ждем, пока не сможем подняться. Потом снова идем.
Сэмюэль Беккет, «В ожидании Годо»
― Ты думаешь?
― Мы больше не рискуем думать.
Сэмюэль Беккет, «В ожидании Годо»
― Да нет, я не трус. Но я боюсь. Боюсь, смогу ли я, способен ли?
Подлинное мужество
― Герой не храбрее обычного человека, он просто храбрее на пять минут больше.
Ральф Уолдо Эмерсон
― Наш глубочайший страх не в том, что мы ущербны, наш глубочайший страх лишь в том, что мы сильны.
― Даже если Вам предстоит пройти через ад – идите не задумываясь.
Мы все там были
― Нет ничего страшнее закрытой двери.
― В самом деле, какая разница, рухнет ли на тебя будка или гора? Никакой! И все же иные больше боятся обвала горы, хоть и то и другое одинаково смертоносно. Вот до чего слеп страх: он видит не исход, а только орудия.
― Я знаю, что не должна бояться. Но не бояться значило бы вообще не быть.
― Если у тебя есть образ — страх пропадает.
― Если ты можешь это сделать – зачем это делать?
― Я обычно решаю проблемы, позволяя им поглотить меня.
Лекарство от страха
― Делайте каждый день одну вещь, которая пугает вас.
― Дискомфорт – важная часть моего главного плана.
Джонатан Летем, американский писатель
― Все, что вы хотите, находится по ту сторону вашего страха.
― Мы никогда не будем вести переговоры из страха и никогда не будем страшиться переговоров.
Джон Кеннеди, 35-й президент США
― Прямо сейчас запишите в своем своде правил успеха: действие излечивает от страха.
Дэвид Д. Шварц, «Искусство мыслить масштабно»
― Страх исчезает, когда вы начинаете делать то, что боитесь делать, вместо того, чтобы думать об этом.
Ищете абсолютной гарантии? Ее не существует
― Самый большой риск – полностью отказаться от риска.
Марк Цукерберг, during Y-Combinator fireside chat
― Страх вовсе не в опасности, он в нас самих.
― Единственное, чего стоит бояться на этой планете, — это человек.
Карл Густав Юнг, швейцарский психолог и психиатр
― Дети, это мисс Джелински, наша новая няня. Что мы ей скажем?
― Бойтесь. Сильно бойтесь.
Каждый день мы делаем выбор
― Как одна цепь связывает стража и пленного, так страх и надежда, столь несхожие между собой, приходят заодно: вслед за надеждой является страх.
― Жизнь сжимается или расширяется по мере нашего мужества.
― В безопасный путь отправляют только слабых.
― Нам нечего бояться, кроме самого страха.
И ведь что интересно
А теперь вся цитата целиком (Doctor Who, s08e04 «Listen»).
Это всего лишь сон. Но очень умные люди могут слушать сны. Так что, пожалуйста, слушай.
Я знаю, ты боишься. но бояться – это нормально. Разве никто не сказал тебе, что страх – это суперсила? Страх может сделать тебя быстрее, умнее и сильнее.
И однажды ты вернешься в этот сарай, и в этот день тебе будет очень страшно. Но это нормально.
Потому что если ты очень мудрый и очень сильный, страх не делает тебя жестоким или трусливым. Страх делает тебя добрым.
Это неважно, что ничто не таится в темноте под кроватью, пока ты знаешь, что бояться – это нормально.
Поэтому слушай. Если тебе нечего слушать, слушай меня. Тебе всегда будет становиться страшно, даже если ты научился прятать это. Страх – твой спутник. Постоянный спутник, который всегда рядом.
Но это нормально, потому что страх может привести нас друг к другу. Страх может вернуть тебя домой. Я собираюсь оставить тебя где-то, просто чтобы ты всегда помнил. страх – спутник каждого из нас.
Чему как бы учат нас цитаты про страх?
Страх сопровождает каждого из нас. Мы все чего-то боимся.
Так устроена жизнь. Хотите избежать страха? Попробуйте спрятаться от жизни.
Присоединяйтесь, барон. Присоединяйтесь!
Понравился пост? Любите хорошие цитаты?
Тогда давайте не будем терять друг друга!
Оставайтесь на связи:
Что-нибудь еще? Да, их есть у меня.
Все подборки. Концентрированная мудрость мира на одной странице 😉
Цитаты про чай. Любовь и скандал — лучшие сладости к чаю.
Про счастье. Счастье – не станция назначения, а способ передвижения.
Про любовь. Подь сюды. Хочешь большой, но чистой любви?
О кошках. В древние времена кошек почитали как богов. Они не забыли об этом.
Про деньги. Мало кто из нас может вынести бремя богатства. Конечно, чужого.
10 самых злодейских злодеев кинематографа: Часть 1. Часть 2. Часть 3.
Цитаты из фильмов. Я встретила того, кого искала. У него миллионы, очки и яхта.
anchiktigra
anchiktigraСЧАСТЬЕ ЕСТЬ! Философия. Мудрость. Книги.
Автор: Аня Скляр, кандидат философских наук, психолог.
СТРАХ. ТРЕВОГА. ЦИТАТЫ. Цитаты про страх и тревогу
Карлос Кастанеда «Учение Дона Хуана»
Не позволяй своим страхам убивать твои мечты.
Страх исчезает, когда вы начинаете делать то, что боитесь делать, вместо того, чтобы думать об этом.
Экхарт Толле
Карлос Кастанеда. «Учение дона Хуана: путь знания индейцев племени яки»
Если движешься в том направлении, в котором растет твой страх, значит, ты на правильном пути.
Павич М.
Страх есть просто потому, что ты не живёшь в Жизни, а лишь в своём воображении. Твой страх связан с тем, что Произойдёт в будущем, значит ты боишься того, чего не Существует. Если ты страдаешь из-за несуществующего, это Называется сумасшествием. Люди всегда страдают, либо из-за Того что случилось вчера, либо из-за того, что может случится завтра. Так что все страдания основаны на том, чего нет. Ты потерян в своём воображении, вот корень страха. Будь ты всегда здесь, страха не будет.
Когда руки освобождаются от страха, они становятся крыльями, нежнее всего касаются руки, свободные от страха. И это не чудо, это счастье.
Побеждают те, кто уверен в своих силах. Тот, кто не способен преодолевать страх, еще не выучил свой первый в жизни урок. Эмерсон Ралф Уолдо
То, чего Ты боишься и от чего убегаешь, обязательно настигнет тебя. Потому как, призвано быть Учителем тебе. Посему, не беги от него, коль не хочешь учиться вечно, а взгляни ему прямо в глаза и молви: » Здравствуй, давай знакомиться «.
В каждой пещере, в которую ты боишься войти, скрыто то, что ты ищешь. Джозеф Кэмпбелл
Я смотрю на людей. Они сильно боятся, но я не вижу причины, ведь они ничем не рискуют. Они похожи на голого человека, который никогда не моется в реке, потому что боится, что негде будет сушить одежду.
Зачем сейчас портить себе жизнь страхом перед будущим? Глупо (…) чувствовать себя несчастным из-за того, что когда-нибудь станешь несчастным. Луций Анней Сенека (младший)
Любовь сильнее страха, но именно страх потерять любовь усиливает её. Инесса Сэнт
Все твои страхи пришли показать тебе то место в тебе, где Любовь не взрощена. Повернись к своему страху, выслушай его, пойми на что он указывает. Поблагодари его. Взрости Любовь, где ещё не взрощена. И страх уйдёт, выполнив свою миссию.
Большую часть человеческих эмоций человек заменяет страхом.
Смелость – это не отсутствие страха, а скорее осознание того, что что-то другое может быть намного важнее страха.
Цитаты о страхе
Вообще нельзя быть трусом. Если ты должен кому-то дать в морду и тебе этого хочется, надо бить.
Джером Дэвид Сэлинджер «Над пропастью во ржи»
Единственная вещь, которая сильнее страха — это надежда.
С. Коллинз «Голодные Игры»
— Смелость — это не отсутствие страха, а понимание того, что есть что-то более важное, чем страх.
Как стать принцессой
На всю жизнь возьмите себе привычку делать то, чего боитесь. Если Вы сделаете то, чего страшитесь, Ваш страх наверняка умрёт
Ральф Уолдо Эмерсон
Бояться и не верить значительно проще, чем укрепиться в вере и бесстрашно смотреть вперед.
…я позволю себе смелость посоветовать вам, Маргарита Николаевна, ничего и никогда не бояться. Это неразумно.
Мой отец учил меня, что страх есть всегда. Признав это, ты станешь сильнее. Дерись прежде всего головой, а потом уже сердцем.
Делай то, что ты боишься делать. Это лучший способ обрести уверенность в себе.
Если ты чего — то боишься, то просто представь, что это — еще одна дверь в твоей жизни, и тебе в нее нужно просто войти…
Только тогда, когда ваши мечты будут сильнее ваших страхов, они начнут сбываться.
Храбрость — это когда делаешь что-то вопреки своему страху.
— Когда страшно прыгать, именно тогда и следует совершать прыжок. Иначе рискуешь всю жизнь простоять на месте.
Самый жестокий год
Храбрость — это управление страхом, но не отсутствие страха.
Станет страшно – соберись с духом, улыбнись и взгляни страху прямо в глаза, он и отступит, — напутствовал когда-то Бусого его приёмный отец, Летобор. – Страх сам пугается тех, кто силён и отважен, кто смеётся ему в лицо и не опускает перед ним взгляда…
М.Семенова, «Бусый волк»
Люди любят выдумывать страшилищ и страхи. Тогда сами себе они кажутся не столь уродливыми и ужасными. Напиваясь до белой горячки, обманывая, воруя, исхлестывая жен вожжами, моря голодом старую бабку, четвертуя топорами пойманную в курятнике лису или осыпая стрелами последнего оставшегося на свете единорога, они любят думать, что ужаснее и безобразнее их все-таки привидение, которое ходит на заре по хатам. Тогда у них легчает на душе. И им проще жить
Никогда не отказывайся от игры из-за страха совершить ошибку.
Границы, так же как и страхи, чаще всего оказываются просто иллюзиями. (Макйл Джордан)
Если ты что-то боишься сделать, то это как раз и есть то, что тебе необходимо сделать в первую очередь.
Твои страхи ограничивают тебя в действиях. Чем меньше ты будешь бояться, тем больше у тебя будет сил и свободы.
Случайная цитата Следующая » Подождите.
«Чем сильнее мы чего-то боимся, тем больше делаем для того, чтобы это сбылось»
Психотерапевт — о тревогах, страхе будущего, синдроме самозванца и чувстве вины
Есть много определений тревоги, но, кажется, лучше всего она укладывается в формулу «беспокойство плюс беспомощность». Беспокойство — из-за того, что еще не произошло. Беспомощность — из-за того, что не можешь предотвратить плохое, будь то старость, расставание, неудача, болезнь или изменение валютного курса. Но есть у тревоги еще одно парадоксальное свойство: внешне обращенная в будущее, внутренне она всегда отражает настоящее. Страх за завтрашний день — это зеркало того, что происходит с нами здесь и сейчас. А перенос этого чувства на день, месяц или год вперед просто позволяет сделать его чуть менее невыносимым. Откуда берутся наши тревоги, что они означают на самом деле и можно ли взять их под контроль — в главе из книги «Между роботом и обезьяной» практикующего гештальт-терапевта Ильи Латыпова.
Знаменитый британский социолог Зигмунд Бауман как-то назвал нашу эпоху «текучей современностью». Мне очень нравится это слово — «текучая». В прошлом мир для простого человека был достаточно прост и понятен. Твое происхождение определяло то, чем ты занимаешься. Родился крестьянином — в подавляющем большинстве случаев им и останешься до конца жизни. Дети ремесленников продолжали дело отцов, и их жизнь регулировалась традицией или, если говорить про европейское Средневековье, цеховыми правилами, которые иногда регулировали даже фасон одежды. Все общества прошлого были снизу доверху зарегламентированы традицией, законом или религией. Это, с одной стороны, ограничивало социальную мобильность, а с другой — обеспечивало ощущение безопасности. Ты не один на один с миром, ты — часть определенной общности людей, и если будешь следовать ее правилам — она тебя примет и защитит в случае возникновения проблем.
Простолюдин мог выбиться в «большие люди», но чаще всего это происходило во времена социальной нестабильности: войн, восстаний, революций, больших перемен в экономическом укладе. Старые связи распадаются, и тебе приходится отчаянно вертеться и искать себе новое место, пробивать собственную дорогу в жизни вместо привычных, проторенных предками колей. С одной стороны, это дает свободу, с другой — постоянную, фоновую тревогу.
С переживанием тревоги есть забавный парадокс: будучи порождением неопределенности и неизвестности, она одновременно не имеет общепринятого и четкого определения. Один из основателей гештальт-терапии, Фредерик Перлз, под тревогой подразумевал остановленное общее возбуждение человека. Чем меньше себе позволяешь выражать возникшие чувства, потребности и интересы вовне или действовать в соответствии с ними, тем богаче и интенсивнее у человека внутренняя жизнь. Наверняка вы замечали за собой, что когда что-то кому-то не договорили или не высказали то, что думаем, то проговариваем их уже после, «про себя». Или раз за разом проигрываем в воображении желаемые сценарии развития событий вместо неудавшегося реального взаимодействия. Незавершенные или завершившиеся, но не так, как нам хотелось бы, действия — источник внутреннего напряжения, которое человек распознает как тревогу. Зачастую мы можем вообще забыть о причинах, которые вызвали напряжение, а оно — остановленное когда-то — остается в теле. Так и получается, что тревога — это остановленное возбуждение, при котором мы уже потеряли объект, на который оно направлено. В этом случае лучший способ «профилактики» такой тревоги — учиться или выражать напрямую свои мысли, чувства, эмоции и делать то, что мы хотим сделать, или же, если это по каким-либо причинам невозможно, — честно признаться себе в этом, отгрустить-отгоревать эту невозможность и через грусть — отпустить. Например, если мы не сказали каких-то очень важных слов близким, которые умерли, это может превратиться в общее беспокойство что-то упустить с теми, кто еще жив, или в постоянный страх их потерять. Путь к снижению тревоги здесь — или выразить несказанное вслух (может быть, перед могилой или обращаясь к нему), принимая свою печаль и грусть от того, что не высказали этого ранее, или принять то, что да, не успели, и это очень печально (и это нормально — чего-то не успеть, потому что все мы люди, а не знающие все и вся существа).
Однако чаще под тревогой мы подразумеваем предвосхищение чего-то неприятного в будущем. Но если страх — это ожидание определенной опасности (и мы можем, признав и приняв этот страх, подготовиться к нему), то тревога не имеет ясного объекта, чего бояться. Лучше всего, на мой взгляд, ее передает фраза «что-то страшное грядет». Причем эта тревога может быть как ситуативной, привязанной к текущим событиям, так и общей — постоянное ожидание каких-то непредвиденных, неожиданных плохих событий на протяжении всей жизни. А если события непредвиденные, то мы одновременно лишаемся ощущения контроля над своей жизнью — ситуативного или тотального. Эту тревогу можно назвать «тревогой-ожиданием».
Многим людям знакомо это состояние: чем дольше длится «хороший» период в отношениях или в целом в жизни, тем сильнее нарастает тревога. Как будто обязательно настанет расплата. Поэтому даже в спокойные моменты жизни нет никакого ощущения безопасности, более того, как раз во время скандалов или возникновения сложностей наступает даже некоторое облегчение. Мне это напоминает человека, который в сталинские времена десять лет ожидал в тревоге своего ареста, и когда его наконец арестовали, он впервые за все эти годы уснул на нарах сладким сном младенца.
Поэтому, как это ни парадоксально, ощущение безопасности человека в мире и в отношениях рождается из возможности прямо, без унижений и без разрыва отношений говорить с близким человеком о своем недовольстве и злости, о своих желаниях и потребностях, обсуждать разногласия. Психотерапевтические группы становятся безопасны не тогда, когда все друг друга хвалят и подбадривают, а когда становится возможным в них говорить о сложных переживаниях, в том числе и в отношении членов группы: «я злюсь на тебя», «я боюсь тебя». Говорить — и не быть отвергнутым с порога, а выслушанным и признанным в своем праве чувствовать то, что ты чувствуешь. Для меня в свое время это было настоящим открытием, кстати. Психологическая безопасность в отношениях порождается свободой, а не запретами, как кажется множеству людей. И тогда периоды мира — это действительно мир, ведь ты точно знаешь — если партнеру что-то не нравится, он об этом скажет и вы сможете это обсудить, а раз не говорит — значит, мир.
Если разговор о себе чреват реальным риском психологического и физического насилия, то никакие самозапреты на выражение «опасных» чувств и мыслей не помогут почувствовать себя в убежище, и мирные паузы между скандалами — действительно предвестники беды. И иногда это проецируется на внешний мир, как будто он нами хронически недоволен и копит-копит свое раздражение, чтобы рано или поздно обрушиться с претензией. Какая уж тут безопасность.
В других случаях тревога-ожидание рождается из популярной идеи жизни как чередования «черных и белых полос» и «если много смеетесь — будете много плакать». Ощущение того, что в этой жизни за все нужно платить и, соответственно, за моменты счастья расплачиваться потом собственной болью и страданием, также порождают постоянное напряжение, и чем дольше хорошее время — тем сильнее напряжение. Некоторые люди выходят из этой ситуации при помощи довольно грустной присказки: «не жили хорошо — нечего и начинать».
Еще можно выделить «тревогу-несоответствие». Эта тревога сопровождает человека тогда, когда мы оказываемся в новых или непривычных ситуациях и не знаем, как нам «правильно» реагировать. Например, люди, которые никогда не имели больших денег, а потом вдруг стали или много зарабатывать, или им на голову свалилась большая сумма (выигрыш в лотерею, наследство, подарок), начинают переживать сильное беспокойство и желание избавиться от этих денег. И избавляются при помощи огромного количества необязательных или импульсивных трат. «Внезапная» большая сумма денег никак не может вместиться в представления о себе самом, не укладываются в идентичность человека. И пока она висит над душой — не видать покоя. Когда деньги исчезают, человек выдыхает, но одновременно приходят досада или злость на себя за бессмысленно спущенные финансы.
Другой вариант этой тревоги-несоответствия — ситуация, когда человек вырос в деструктивной семье и не может представить, что у него могут быть хорошие, теплые отношения с партнером. В отличие от приведенного выше примера, где человек привык к тому, что длительный период мира — это постепенное накопление недовольства, в этом случае отношения действительно могут быть хорошими. Никто особо ничего не замалчивает, много откровенности и доверия. Но вот не укладывается это в образ себя самого, человек не может поверить в то, что это происходит с ним. Нарастает напряжение, и такое, что тревожащийся человек начинает бессознательно эти хорошие отношения разрушать — постоянно обрушиваться с упреками на партнера, не выполнять обещания, раздувать обиды и так далее — до тех пор, пока внешние отношения не совпадут с внутренним образом того, в каких отношениях я могу находиться.
Помимо тревоги-ожидания и тревоги-несоответствия у тревоги бывает такой аспект, как ее «смещенность». Иногда нам очень страшно обращать осознанное внимание на актуальные вызовы жизни, стоящие перед нами, и энергия эмоций, которые рождаются в ответ на столкновение с этими вызовами, перенаправляется на что-то совсем другое, пусть и косвенно связанное с избегаемым.
Так, несколько лет назад меня вдруг очень сильно озаботили мои родинки. Ну, всем известно, что из них может развиться меланома, и поэтому хорошо бы периодически обращать внимание на них. Я на протяжении трех десятков лет этим совсем не заморачивался, а потом раз — и вдруг сразу несколько родинок — совсем не новых — стали предметом моего беспокойства. Параллельно я вдруг сильно озаботился тем, чтобы меня не кусали клещи — энцефалит и все эти прочие инфекции. Но опять-таки: я два десятка лет ходил в экспедиции, с прививками и без прививок, снял с себя просто невероятное множество как впившихся, так и не впившихся насекомых. Да, небольшая тревога меня всегда сопровождала в моменты, когда я выкручивал клеща из собственной кожи, но чтоб вот такая сильная тревога и еще вообще ДО моего похода куда-то в лес?
В общем, следил я за своими родинками — увеличились, не увеличились? Края ровные или нет? Цвет как, не поменялся? Устав от этого мониторинга, обратился к врачу. Вердикт был: все в порядке, никаких патологических изменений. На время успокоился, но потом вдруг мелькнула мысль «а вдруг он что-то пропустил». И я ухватил эту мысль за хвост: похоже, дело не в родинках. Тревога, возникающая как будто бы «сама по себе», блуждает во мне, находя все новые и новые объекты, чтобы уцепиться за них и обрести форму.
И в разговоре с коллегами как-то прозвучала мысль: такая тревога, связанная со здоровьем, иногда возникает тогда, когда ты что-то очень важное упускаешь, не успеваешь в своей жизни. И тогда обостряется страх смерти — вдруг ты умрешь, но не успеешь этого. Но что именно?
И постепенно картина стала проясняться. Моя жизнь к тому моменту медленно, но верно превратилась в функциональную. В ней было много долга, много обязанностей, много текущих задач, роли отца и мужа, но все меньше и меньше оставалось собственно самой жизни. Этот переход часто совсем незаметен: ты то тут, то здесь себя «поднагружаешь», берешь еще одного клиента (всего лишь один, что такого?), сокращаешь время отпуска (много задач и планов, нужно больше работать и зарабатывать, да и минус два-три дня — что они изменят?). Много включаешься в дела семейные: что-то ремонтировать, помогать с домашками, покупать мебель, выслушивать про школьные и не только проблемы… Всего по чуть-чуть, это не резко свалившаяся гора работы, когда ты ясно и четко ощущаешь всю тяжесть нагрузки… А где среди всего этого функционирования — безусловно важного и ценимого близкими — ты? Получается, ты спасаешь мир — но не для себя. Жизнь уходит, превращаясь в функциональное существование, и страх ее утраты так причудливо воплотился в беспокойство о родинках и едва заметное ощущение тоски. Не о здоровье я тревожился, а об утекающем безвозвратно времени моей жизни, когда можно остановиться и побыть только с собой, солнцем, небом, ветром, любимой книгой… Даже с любимыми детьми и женой, но не как отец и муж-функция, а как теплый, близкий человек, расслабленный, получающий удовольствие от контакта, разрешающий себе брать, а не только отдавать, постоянно думая про то, это и вон то.
Когда разговор с кем-то заходит о страхе старости, о беспомощности, про увядание, я часто вспоминаю о том, что, поскольку будущее скрыто от нас, мы, по сути дела, фантазируем о нем, исходя из того, как ощущаем себя в дне настоящем. Тревога о том, каким будет мое тело или моя жизнь в целом там, за завесой времени, — это тревога о том, что со мной происходит сейчас, которую мы, возможно, не хотим замечать. Беспокойство о чем-то, что разворачивается в дне сегодняшнем, забрасывается куда-то подальше вперед — проще переживать о том, что будет когда-то, чем иметь дело с этим в настоящем. Если я боюсь одиночества «тогда», то что происходит с моими контактами с людьми сейчас? Страх о болезни в будущем — может быть, это переживание о том, что я сейчас порядком запустил себя самого, но не очень хочу об этом думать? Страх того, что умрешь слишком рано — тогда что важное для себя ты прямо сейчас откладываешь? С будущим мы не сделаем ничего, мы можем только развернуться к себе сейчас и задать себе вопрос о том, на что в дне настоящем мне не очень хочется смотреть. И, может быть, и образ будущего может тогда измениться. Если в настоящем тепло, то оно согревает и прошлое, и будущее.
Экзистенциальные философы и психологи выделяют еще аспект тревоги — экзистенциальный. Она рождается как результат осознания нами собственной смертности и конечности жизни. «А часики-то тикают», «я еще так мало успел увидеть», другие подобные мысли уходят своими корнями именно сюда. Наша жизнь конечна, мы совершенно точно не успеем всего, на что рассчитываем в жизни, — нам придется выбирать. В этом ловушка экзистенциальной тревоги — страшно прогадать, страшно сделать неправильный выбор, потому что потом переиграть его не получится. И возникает соблазн принимать решение только тогда, когда соберешь абсолютно всю информацию, и жизнь уходит на бесконечную подготовку к жизни, на постоянное откладывание.
Чаще всего со страхом и тревогой люди пытаются справиться через контроль. Чем сильнее тревога, тем сильнее стремление все контролировать, чтобы не допустить этого напряженно-ожидаемого плохого развития дел. Чрезмерный самоконтроль, стремление контролировать чужую жизнь или поиск универсальных жизненных истин, усвоив которые наконец поймешь, как жить «правильно», — все это реакция на непредсказуемость жизни, на возможность в ней не только достижений, но и неудач. Родитель, который очень сильно боится того, что ребенок, например, залезет на дерево и упадет, будет тщательно следить за тем, чтобы ребенок оставался на земле. А если много страха перед возможностью ребенка заболеть, то дети тщательнейшим образом переутепляются, форточки закрыты наглухо и вообще, сквозняк — угроза жизни. И тут возникает известный парадокс: чем сильнее мы чего-то боимся, тем больше мы делаем для того, чтобы то, чего мы боимся, сбылось. Если ребенок перегревается в одежде — мы повышаем риск того, что он заболеет. Если он не учится лазать по деревьям или по разного рода турникам на детских площадках — у него не будет достаточной ловкости, и вероятность того, что он свалится, если все-таки куда-нибудь полезет, серьезно повышается.
Тревога постоянно сигнализирует нам о том, что мы находимся в мире, где нет гарантий и предопределенности, что нет универсальных правил жизни и нет поведения, которое обеспечит нам тотальную безопасность. Тотальный контроль за собой и другими может привести к снижению опасности, но за счет отказа от контакта с реальным миром, о чем мы уже говорили в главе, посвященной безопасности. Известный психотерапевт Роберт Лихи отметил следующие базовые идеи, которые подпитывают нашу тревогу или вовсе являются главным ее источником.
В этих пунктах есть и подсказки к тому, куда двигаться, чтобы снизить уровень тревоги (к сожалению, не всегда это можно сделать самостоятельно, часто нужен психолог или психотерапевт). Мой «любимый» пункт — про неудачи. Есть такое не всегда осознанное ожидание у людей: жизнь должна идти по восходящей. Если ты в чем-то достиг успеха — теперь все, только вверх, только вперед. Неудачи, провалы и даже паузы-зависания начинают восприниматься не как естественная составляющая жизни, а как деградация, отступление, начало конца. Например, написал отличный пост — ну все, теперь все следующие должны быть лучше или, как минимум, не хуже. Провел отличную сессию как психолог — все, теперь каждая трудная, в чем-то неудачная сессия — признак провала (а не естественное обстоятельство). Был полон энергии и сил — теперь это становится нормой, эталоном, и если энергии и продуктивности вдруг стало маловато — все, бей тревогу.
Жизнь воспринимается не как путешествие по дороге по необъятному миру, а как альпинистское восхождение на заснеженную вершину горы. И тогда долго сидеть на месте — это упускать время (а сроки поджимают!) и подвергнуться риску замерзнуть. Нижней точкой отсчета становится предыдущая вершина или отметка.
Братом-близнецом этого мира-горы является мир-солнце, то есть такая жизнь, в которой страдание — патология, а не закономерная часть существования, а счастье — обязанность любого здравомыслящего человека. В таких мирах к переживанию собственно страдания добавляется страдание из-за того, что у тебя есть страдание.
Мы или готовы принять мир во всем его многообразии, включающем опасности, неудачи и страдание, или пытаемся это вычеркнуть — и тогда придется всеми силами биться за то, чтобы их не было, и мы будем обречены на все возрастающую тревогу. Жизнь — это искусство баланса, а не искусство контроля. Сообщества людей, помешанные на безопасности, обречены на резкое возрастание тревожности, ведь мир так велик, в нем происходит так много — а управлять ничем толком не получается.
«Я не на своем месте» — синдром самозванца
Знаменитый «синдром самозванца» — из ряда переживаний, связанных с тревогой и страхом, он сочетает в себе и переживание своего несоответствия ситуации, и напряженное ожидание разоблачения. Представьте себе, что вы работаете на интересной работе, встречаетесь с замечательной женщиной (мужчиной), у вас замечательные друзья и все вроде бы как прекрасно. Но вас периодически гложет ощущение того, что на самом-то деле вы всего этого не заслуживаете. Что вы просто научились притворяться профессионалом, другом или мужчиной, заслуживающим любви женщины. И что стоит вам расслабиться или допустить какой-то ляп, как все сразу же увидят, какой вы на самом деле. Как в «Золушке» — карета превратится в тыкву, а роскошная одежда — в лохмотья.
Если кто-то начинает вас хвалить — хочется опровергать, возникает стыд, как будто вы обманываете людей, вас нельзя хвалить, это все подстава с вашей стороны (при том, что вы никого не обманывали и не подставляли). И чем чаще о вас говорят положительно, тем сильнее это чувство своего несоответствия достигнутым успехам и вершинам и, соответственно, сильнее страх разоблачения, ведь чем выше поднялся, тем больнее падать. А в том, что вы упадете, вы совершенно уверены. Это только вопрос времени.
Синдром самозванца часто связывают с профессиональной деятельностью и достижениями, однако это не совсем верно — ощущать себя выскочкой можно в любой ситуации, где мы сталкиваемся с позитивным отношением к нам других людей. И это не лицемерно-ложная скромность «из вежливости», это реальное ощущение, сопровождающееся следующими вполне выраженными чувствами:
Все вместе эти чувства часто «сливаются» в общую тревогу.
Хочется отдельно отметить, что синдром самозванца — это не навязчивая потребность во внешнем одобрении, что иногда можно встретить в перечне характерных особенностей при этом синдроме. Это чувство несоответствия себя этому самому одобрению и своим достижениям. Поэтому желание признания сочетается здесь с недоверием к нему и нередким стремлением оказаться в тени, а не с ненасытной жаждой получить еще и еще. И, вопреки мифу, синдром самозванца испытывают не только женщины, но и мужчины — гендерной разницы здесь нет, она может быть в том, в каких именно сферах этот синдром «обостряется».
Еще важно отличать синдром от настоящего самозванства, которое обусловлено осознанным притворством или игрой, и от реальных, имеющих основания, сомнений в собственной компетентности. Во втором случае критерий отличия — это всеобщность и постоянство своего ощущения «неправильности», тогда как реальные сомнения связаны с конкретными ситуациями (в которых мы действительно можем оказаться не на высоте).
Страх и стыд провоцируют два основных варианта поведения. Первый — избегающее, когда человек испытывает потребность оставаться в тени, избегать известности и похвалы, а уж если этого не избежать, то переместить фокус внимания на другого человека или случай. Все достижения приписываются другим людям или обстоятельствам, в фокусе внимания отсутствует сам обладатель достижений. Он скажет: «нам повезло, что у нас на пути оказался такой человек, как.», но не «здорово, что я нашел такого человека, как.» Второй — усиление/утроение усилий после того, как тебя одобрили, чтобы теперь оправдать новые, повышенные ожидания окружающих (именно поэтому повышение зарплаты может и не особо радовать таких людей, а провоцировать мысли вроде «другие более достойны. Что они теперь будут обо мне думать?»).
Синдром самозванца может проявляться во всех сферах жизни. Например, ощущение себя «недомужчиной» в окружении других мужчин, которые принимают тебя и считают за своего.
В конечном итоге за синдромом самозванца кроется проблема личностной и профессиональной идентичности. Идентичность — это ощущение своей тождественности, соответствия, принадлежности чему-либо. Гендерная идентичность — ощущение себя настоящим мужчиной или женщиной, профессиональная — ощущение себя настоящим профессионалом своего дела, который получает или зарабатывает деньги за подлинный труд и достижения. Личностная идентичность — ощущение себя настоящим, чувство самого себя, внутренняя наполненность, знание своих сильных и слабых сторон. Если идентичность нами утеряна, то как раз возникают постоянные сомнения в том, насколько мы соответствуем тому или иному образу. Почему мы эту идентичность теряем? Причин может быть много, но чаще всего — значимая фигура в прошлом или в настоящем, которая не принимает нас такими, какие мы есть сейчас, и все время ждет от нас чего-либо другого (разумеется, на первом месте — родители). Такое отношение к себе усваивается и становится нормой, и тогда «Я-позитивный» всегда прячется в будущем, а в настоящем — только «Я-отвергаемый», и, разумеется, как честные люди, мы не можем принимать позитивную оценку со стороны других людей.
Как выбраться из такого нередко мучительного ощущения, сопровождаемого вдобавок еще и одиночеством? Обрести свою идентичность можно двумя путями. Первый — через признание ее другими людьми. Никакие личные увещевания и самовнушения этого сделать не смогут. Есть один важный момент: признание нужно не от всех людей, а только от тех, кто значим для нас и соответствует той идентичности, в которой мы сомневаемся.
Так, например, психолог/психотерапевт может выстроить ощущение себя как профессионала только через оценку и признание своей работы со стороны значимых («референтных») для него коллег. Никакое признание клиентов не сможет восполнить его. Учитель/преподаватель ощущает себя подлинным педагогом через принятие себя в сообществе значимых педагогов, а не через любовь и признание учеников/студентов. Хотя бы потому, что студенты люди зависимые и они не видят многих подводных камней, с которыми сталкиваются педагоги на своем пути. И так далее. Конечно, можно пытаться подпитываться любовью клиентов или студентов, но это путь суррогатный и тупиковый, чреватый стремлением нравиться любой ценой. Подлинных профессионалов провести трудно.
И тут мы сталкиваемся с классической диалектикой, единством противоположностей. Так, может возникнуть вопрос: «Ну хорошо, мнение профессионалов. Но ведь если есть «синдром самозванца», то ведь этот человек не будет доверять мнению профессионалов!» Диалектика в том, что за самоуничижением «самозванца» кроется своеобразная «мания величия». Почему? Потому что если вы не доверяете положительным суждениям о себе людей, которые работают в одной сфере с вами, и не один год, то тут возможны два варианта: либо эти люди не такие уж и профессионалы и умные люди в целом, раз не могут обнаружить ваше притворство и обман, либо вы настолько гениальный притворщик, что с легкостью облапошите любых профи. И это опять возвращает нас к мысли, что все эти профи — дутые и тоже самозванцы. Неспособность принять чужое уважение — это неуважение к тем, кто его выражает, и выражение недоверия. А если еще дальше развивать мысль и признать, что профи все-таки вас раскусили, но просто жалеют вас, то возникает вопрос: что вы за личность такая великая и бесподобная, что другим людям нужно непременно льстить вам, стараться не задеть ваши чувства и лгать относительно ваших достижений? Вы падишах, халиф, наместник Бога на Земле?!
Вот если получится обнаружить «манию величия» и то, с какой легкостью «ничтожный самозванец» обесценивает опыт и знания других людей, то из столкновения этих двух полюсов может родиться способность принимать чужое уважение. И уважать других людей самому.
Второй путь к выходу из этого мучительно-тревожного состояния самозванца (связанный, впрочем, с первым) мне был подсказан Джоном Толкиным. В одном из своих писем он написал такие слова про «Властелина Колец»: «Эта книга написана моей кровью, густой или жидкой — уж какая есть. Большего я не могу». В этих словах я вижу очень много уважения к тому, кто я есть. Эта жизнь пишется моей кровью, густой или жидкой — уж какая есть. Большего я не могу, и крови другой у меня нет. И поэтому бесполезны все эти попытки совершать самому себе кровопускание, с остервенелым требованием «перелейте мне другую. », и «резать эти пальцы за то, что у них нет тебя». То, что я могу сейчас (переживая относительно того, как эта книга будет принята читателем) — это садиться за компьютер, печатать эти строчки так, как нравится мне (а не так, как, мне кажется, «было бы правильно и интересно другим»), и надеяться, что они найдут отклик у читателя. Тревогу как таковую это не устранит полностью, но сделает ее переносимой, потому что мне нет нужды притворяться — я делаю то, что могу, не обещаю того, что не могу, и набираюсь мужества встретиться с реакцией других людей на меня и на то, что я делаю. Включая мужество принять и не обесценить не только критику, но и одобрение.