За что был расстрелян колчак
100 лет назад были казнены адмирал Колчак и премьер-министр Пепеляев
В ночь на 7 февраля 1920 года на окраине Иркутска большевиками без суда были расстреляны лидер белогвардейских сил в Сибири, Верховный правитель России Александр Колчак и премьер-министр его правительства Виктор Пепеляев. После падения белой столицы Омска адмирал оказался отрезан от своих войск, в тяжелейших условиях совершавших Великий Ледяной поход на восток. В своем эшелоне Колчак намеревался ехать в Иркутск, который должен был стать новым центром сопротивления красным. Известие о падении города под ударами отрядов «революционной демократии», подчинявшихся эсеро-меньшевистскому Политцентру, деморализовало Колчака. Фактически направляться отныне было некуда. Члены конвоя, которым Верховный правитель предоставил свободу действий, вопреки его надеждам предпочли спасаться поодиночке.
По приказу осуществлявшего высшее командование иностранным контингентом на территории России французского генерала Мориса Жанена, испытывавшего личную антипатию к Колчаку, адмирал был выдан Политцентру — временному правительству, короткий период хозяйничавшему в городе. Колчак попал в руки своих врагов в результате измены.
Изначально союзные колчаковским войскам, чехословаки и Жанен решили избавиться от адмирала, когда белогвардейцы потерпели ряд тяжелых поражений, находясь на грани разгрома.
Выдача Колчака Политцентру
15 января состоялась передача Колчака, а также председателя Совета министров Виктора Пепеляева Политцентру. Возлюбленная адмирала Анна Тимирева пошла под арест добровольно. Иркутская газета «Народная мысль» передавала с места событий: «По узкой, едва установившейся дорожке, неровному льду Ангары, гуськом двинулось редкостное шествие. Оставленный всеми, потерпевший полнейший крах в своей государственной деятельности, тот, кто еще вчера горделиво именовал себя «Верховным правителем России», и рядом с ним представители революционной демократии, со своими верными народно-революционными войсками. В безмолвном морозном воздухе тихой зимней ночи, на белом покрове реки, отчетливо выделялись, как живые символы рухнувшей реакционной власти, затерянные одинокие фигуры Колчака и Пепеляева…».
Колчак охотно общался со следователями на допросах, видя в этом единственную возможность оставить воспоминания для потомков и считая своим долгом рассказать о своем жизненном пути и Белом деле. Однако 21 января власть в Иркутске перешла от сравнительно мягкого эсеро-меньшевистского Политцентра к большевистскому Военно-революционному комитету. Отношение к адмиралу резко переменилось в худшую сторону. Дальнейшая судьба Колчака отныне не вызывала сомнений.
Ленин видел в адмирале конкурента
В тот же день умирающий Владимир Каппель передал командование остатками колчаковских войск генералу Сергею Войцеховскому. С оставшейся после Великого Ледяного похода армией он подошел к Иркутску, заняв пригороды и потребовав передачи Колчака, провизии и золотого запаса белым. У большевиков не было сил, чтобы справиться с этой угрозой.
В целях предотвратить спасение врага Владимир Ленин отдал распоряжение ликвидировать Колчака и Пепеляева.
«Не распространяйте никаких вестей о Колчаке, не печатайте ровно ничего, а после занятия нами Иркутска пришлите строго официальную телеграмму с разъяснением, что местные власти до нашего прихода поступили так и так под влиянием белогвардейских заговоров в Иркутске», — туманно намекал председатель Совнаркома в шифровке к первому заместителю председателя Реввоенсовета РСФСР Эфраиму Склянскому.
Было составлено постановление Иркутского ВРК. В конце документа говорилось: «Лучше казнь двух преступников, давно достойных смерти, чем сотни невинных жертв».
Красные боялись армию Войцеховского, о существовании которой уже подзабыли. Начальник иркутских большевиков Александр Ширямов считал, что против них идут «наиболее стойкие и упорные в борьбе с советской властью части, выдержавшие двухлетнюю кампанию». Тюремный режим заметно ужесточился, у камер Колчака и Пепеляева поставили часовых. С 4 февраля все прогулки были запрещены. Колчак и Тимирева пытались передавать друг другу записки. Последняя записка адмирала была перехвачена. К его возлюбленной она попала через посредника много лет спустя.
Расхождения в воспоминаниях участников расстрела
Общее руководство казнью осуществлял чекист Самуил Чудновский, прежде возглавлявший чрезвычайную следственную комиссию, допрашивавшую Колчака. Расстрельной командой командовал комендант города Иван Бурсак. На месте присутствовал и комендант тюрьмы Владимир Ишаев. Все трое оставили воспоминания, которые противоречат друг другу.
Так, Ишаев писал: «За Колчаком и Пепеляевым пришли в час ночи, а в два они были расстреляны; Колчак сидел на койке, Пепеляев – спал, они были без верхней одежды». По словам Бурсака, «была подготовлена специальная команда из коммунистов; Колчак был в шубе и шапке, Пепеляев тоже был одет; к 4 часам утра прибыли на берег Ушаковки; была морозная ночь; исполнение приговора в 5 часов утра». Если верить Чудновскому, «было выделено 15 человек из дружины; Колчак был одет в шубу и папаху, Пепеляев тоже был одет; мороз 32-35 градусов; в 4 часа пришли в назначенное место».
Перед расстрелом Колчаку было отказано в последнем свидании с Тимиревой. Адмирал отверг предложение завязать глаза и отдал Чудновскому ранее полученную от кого-то капсулу с цианистым калием, так как считал самоубийство неприемлемым для православного христианина.
Бурсак впоследствии так описывал последние минуты жизни узников Иркутской тюрьмы:
«Полнолуние, светлая, морозная ночь. Колчак и Пепеляев стоят на бугорке. На мое предложение завязать глаза Колчак отвечает отказом.
Взвод построен, винтовки наперевес. Чудновский шепотом говорит мне:
– Взвод, по врагам революции – пли!
Оба падают. Кладем трупы на сани-розвальни, подвозим к реке и спускаем в прорубь. Так «верховный правитель всея Руси» адмирал Колчак уходит в свое последнее плавание».
Советский писатель Борис Камов в своих материалах приводил запись разговора с участником расстрела, большевиком Константином Вагановым. Исходя из расшифровки беседы, ход событий был следующим:
«В камеру Колчака вошли Чудновский и Бурсак. Он сидел в шубе и папахе. Когда привели адмирала в караульное помещение, где было жарко от натопленной печи, он попросил воды.
Принесли ведро воды. Он стал курить и пить. Вывели их за ворота. Пепеляев подошел к Колчаку, они поцеловались, и их повели дальше. Отвели от тюрьмы до Ушаковки. Поставили под горой. Комендант города объявил постановление о расстреле, предупредил их, что им разрешается что-нибудь сказать и помолиться. Колчак отказался молиться и сложил руки на груди. Пепеляев упал на колени, стал молиться, причитать. Мы выстрелили. Они упали. Подошли к Колчаку, он ворочается телом и еще дышит. А Пепеляев не ворочается и не дышит. Тогда Бурсак вынул кольт и в голову Колчаку выстрелил, тот перестал ворочаться. На следующий день объявили: в связи с тем, что не было приготовлено могил, они решили бросить убитых в прорубь».
По поводу места гибели Колчака еще в начале 1920-х существовали разночтения. Так, генерал Константин Сахаров, занимавший различные командные должности в колчаковских войсках и находившийся в подошедшей к Иркутску армии Войцеховского, писал в книге воспоминаний «Белая Сибирь», что «Верховный правитель был убит комиссарами во дворе Иркутской тюрьмы». По его словам «это печальное известие, как громом, поразило всех». Вместе с тем отпала острая необходимость брать Иркутск приступом и, как следствие, нести новые потери.
Сахаров воспроизводил обстоятельства расстрела Колчака «по рассказам и описаниям многих лиц, пробравшихся затем из Иркутска на восток».
«Почувствовав, что им Иркутска не отстоять, комиссары рано утром, 7 февраля, вывели из тюрьмы во двор Верховного правителя и с ним министра Пепеляева. Последний страшно нервничал и умолял пощадить его жизнь. Адмирал хранил полное самообладание, вынул папиросу, закурил ее, отдав серебряный портсигар одному из красноармейцев из сопровождавшего его конвоя. Величавое спокойствие адмирала Колчака так подействовало на красноармейцев, что они не исполняли команды комиссара и не стреляли. Тогда адмирал, отшвырнув докуренную папиросу, сам отдал приказ стрелять; по его собственной команде красноармейцы и произвели залп, прекративший жизнь одного из лучших сынов России», — писал генерал Сахаров.
Узнав о расстреле адмирала, которого Войцеховский по-прежнему считал своим начальником, генерал отказался от штурма Иркутска, обогнул город и вывел свои промерзшие войска в Забайкалье.
Воевать тогда уже мало кому хотелось. Солдат и офицеров надломила полученная весть.
Проблема назначения преемника Верховного правителя
Генерал Антон Деникин, чьи войска в те дни отступали после провалившегося похода на Москву все дальше к Черному морю, рассказывал о своей реакции на случившееся в мемуарах: «Глубокую скорбь вызвала во мне весть о гибели адмирала Колчака. История оценит подвиг большого патриота и несчастного правителя, поднявшего на свои плечи безмерно тяжелое бремя власти в годину тяжких испытаний. Она произнесет и свой приговор над теми людьми, что, не сделав ничего для спасения страны, мнили себя вправе быть его судьями и палачами».
Убийство Колчака поставило в Белом движении вопрос о преемнике Верховного правителя России. Еще в декабре 1919 года адмирал в разговоре с Пепеляевым высказался за «отречение» в пользу Деникина, который являлся его заместителем как главнокомандующего всеми белогвардейскими войсками в стране. Колчаковское правительство выпустило постановление, согласно которому обязанности Верховного правительства в случае «тяжкой болезни или смерти» адмирала, а также «на случай отказа его от звания» возлагались на генерала с юга России.
В своем последнем указе, изданном в эшелоне на станции Нижнеудинск перед предательством Жанена и чехословаков, Колчак упомянул о «предрешении вопроса о передаче верховной всероссийской власти Деникину». Однако официального документа на данный счет никогда не существовало. Сам белый генерал в «Очерках русской смуты» подчеркивал, что отказался принять титул Верховного правителя России из-за череды поражений ВСЮР от Красной армии и возможной негативной реакции части других борцов с большевизмом.
Я узнал о смерти Верховного правителя еще в Тихорецкой. Событие это поставило передо мной весьма тяжелый вопрос о преемстве «всероссийской власти», — писал Деникин уже после своей эмиграции и окончания активной фазы Гражданской войны. — В глазах некоторых деятелей акты Колчака обязывали меня к принятию соответственного наименования и функций ради сохранения идеи национального единства.
Я считал эту точку зрения совершенно неприемлемой: военно-политическое положение, в котором в январе-феврале находились правитель, власть, армия и территория юга, требовало величайшей осторожности.
Претензии на «всероссийский» масштаб являлись бы в то время совершенно неуместными, власть — фикцией, а связанность судеб Белого движения с югом накануне катастрофы — политически весьма опасной. Во избежание кривотолков я оставлял вопрос открытым, ссылаясь на отсутствие официальных сведений о событиях на востоке. Кривотолки появились, но в направлении, совершенно неожиданном: ввиду того, что не было назначено официальных панихид, пошли разговоры о моем «неуважении к памяти» погибшего Верховного правителя. ».
В 1969 году, когда почти всех участников Гражданской войны с обеих сторон уже давно не было в живых, Тимирева написала эти строки:
«И каждый год Седьмого февраля
Одна с упорной памятью моей
Твою опять встречаю годовщину.
А тех, кто знал тебя, — давно уж нет,
А те, кто живы, — все давно забыли.
И этот для меня тягчайший, день —
Для них такой же, как и все, —
Оторванный листок календаря».
«Наши товарищи выпустили первый залп. «
Через 24 дня Колчак был расстрелян в Иркутске.
Стакан чая
Но и эти «отредактированные» и, как доказано сейчас, искаженные протоколы допроса стали изыматься, начиная с 1930-х годов, из библиотек и оказались практически недоступны читателям.
Шифровка Ленина
Трагический финал
«. я приехал в тюрьму, чтобы привести в исполнение волю революционного комитета. Удостоверившись, что караул состоит из верных и надежных товарищей, я вошел в тюрьму и был проведен в камеру Колчака. Адмирал не спал и был одет в меховое пальто и шапку. Я прочитал ему решение революционного комитета и приказал моим людям надеть ему ручные кандалы. «Таким образом, надо мной не будет суда», спросил Колчак. Должен сознаться, что этот вопрос застал меня врасплох, но я не ответил и приказал моим людям вывести Колчака. [. ]
Колчак и Пепеляев были выведены на холм на окраине города, их сопровождал священник, они громко молились.
Я поставил их обоих на вершину холма. Колчак, стройный, гладко выбритый, имел вид англичанина. Пепеляев короткий, тучный, очень бледный, с закрытыми глазами имел вид трупа.
После расстрела
Как только информация об убийстве Колчака и Пепеляева распространилась (как в России, так и за ее пределами), у многих стали появляться сомнения относительно места и даже способа совершения злодеяния. Отчасти подогревали подобные слухи и сами участники событий.
Среди документов, принадлежавших внуку адмирала Александру Ростиславовичу Колчаку (1933-2019) и после его смерти проданных на аукционе (к счастью, большинство из этих уникальных бумаг вернулось в Россию), есть письмо, адресованное в 1920 году неким С. Палавиным вдове Колчака С.Ф. Омировой:
Все эти вымыслы лишний раз свидетельствуют о том, насколько велик был интерес к Колчаку у современников. И как интересен он потомкам.
17 февраля 1920 года вдова В.Н. Пепеляева, а через два дня и А.В. Тимирева подали прошения в Чрезвычайную следственную комиссию с просьбой выдать им тела расстрелянных.
20 февраля комиссия передала заявление Пепеляевой в Иркутский в ревком: «препятствий к выдаче тела не имеется».
23 февраля Пепеляевой и Тимиревой ответили, что тела Пепеляева и Колчака «погребены и никому выданы не будут».
Можно лишь гадать, что подразумевалось под погребением: прорубь на реке Ушаковке или могила во дворе тюрьмы. 17
Оторванный листок календаря
И каждый год Седьмого февраля
Одна с упорной памятью моей
Твою опять встречаю годовщину.
Анна Тимирева
1. Подробнее см.: Кузнецов Н. «Продадут меня эти союзнички. «. Слова Александра Колчака, задержанного чехами на транссибирской станции Нижнеудинск, стали пророческими // Родина. 2016. N 10. С. 40-43.
2. Дроков С.В. Адмирал Колчак и суд истории. М., 2009. С. 147.
3. Зырянов П. Адмирал Колчак. Верховный Правитель России. М., 2006.
5. Цит. по: Зырянов П. Указ. соч. С. 573.
7. Цит. по: Порхунов Г.А., Воложанина Е. Е., Воложанин К. Ю. История Сибири: Хрестоматия. М., 2011. URL: https://historylib.org/historybooks/Istoriya-Sibiri-KHrestomatiya/44 (дата обращения: 19.01.2020). В публикации даны указания на первоисточник: РГВА. Ф. 185. Оп. 1. Д. 134. Л. 270. Машинописная копия; документ опубликован в книге: The Trotsky Papers. 1917-1922. Paris, 1971. Vol. 2. P. 16-18.
8. Хандорин В.Г. Мифы и факты о Верховном правителе России М., 2019. С. 162.
9. Ширямов А. Иркутское восстание и расстрел Колчака // Сибирские огни. 1924. N 4. С. 138..
11. Чудновский С.Г. Конец Колчака // Годы огневые, годы боевые. Сборник воспоминаний. Второе, наиболее известное издание: Иркутск, 1961.
12. Бурсак И.Н. Конец белого адмирала // Разгром Колчака. Воспоминания. М., 1969.
13. Камов Б. Красноармеец Ваганов: адмирала Колчака расстреливал я // Совершенно секретно. 1992. N8.
15. Кручинин А. Адмирал Колчак. Жизнь, подвиг, память. М., 2009. С. 524.
16. Manuscrits d Alexandre Koltchak [Каталог аукциона]. Paris, 2019. P. 33.
17. Дроков С.В. Указ. соч. С. 139-140.
18. Цит. по: Звягин С.П.: В.Н. Пепеляев. Судьба либерала из Сибири. Томск, 2012. С. 235-236.
За что большевики расстреляли Колчака
Офицеры Деникина и Врангеля были ягнятами по сравнению с карателями адмирала
16 ноября исполнилось 135 лет со дня рождения одного из руководителей Белого движения, Верховного правителя России Александра Колчака. Вопреки расхожему мифу, что злобные большевики арестовали адмирала и, практически сразу расстреляли, допросы Колчака шли 17 дней – с 21 января по 6 февраля 1920 года.
Колчак, пожалуй, одна из самых противоречивых фигур Гражданской войны. Один из крупнейших исследователей Арктики, путешественник, непревзойденный мастер минного дела во времена Первой мировой войны, убежденный монархист. Это одна сторона медали.
Но есть и вторая. У Белого движения было много вождей: Корнилов, Деникин, Юденич, Врангель, Май-Маевский, Шкуро, Семенов, Каледин, Слащев, Алексеев, Краснов. Но именно войска Колчака запомнились особенной жестокостью.
Вот выдержки из последнего допроса адмирала Колчака.
6 февраля 1920 года.
Алексеевский. Чтобы выяснить ваше отношение к перевороту, требуется установить некоторые дополнительные пункты. Между прочим, для Комиссии было бы интересно знать, — перед переворотом, во время и после него встречались ли вы в Сибири, или на востоке с князем Львовым, который тогда через Сибирь выезжал в Америку?
Колчак. Нет, с князем Львовым я не виделся, — мы разъехалась. Я виделся только с другим Львовым — Владимиром Михайловичем.
Алексеевский. Не имели ли вы от князя Львова письма или указания?
Колчак. Кажется, какое-то письмо из Парижа было во время моего пребывания в Омске, но это было позже, приблизительно летом. Это письмо не содержало ничего важного и относилось главным образом к деятельности той политической организации, которая была в Париже и во главе которой стоял Львов. До этого я со Львовым не имел личных сношений и никаких указаниий, переданных через него от кого бы то ни было, не получал. Письмо, о котором я говорил, было передано через консульскую миссию в Париже в июле месяце…
… Алексеевский. Скажите ваше отношение к генералу Каппелю, как к одной из наиболее крупных фигур Добровольческой армии.
Колчак. Каппеля я не знал раньше и не встречался с ним, но те приказы, которые давал Каппель, положили начало моей глубокой симпатии и уважения к этому деятелю. Затем, когда я встретился с Каппелем в феврале или марте месяце, когда его части были выведены в резерв, и он приехал ко мне, я долго беседовал с ним на эти темы, и убедился, что это один из самых выдающихся молодых начальников…
… Попов. В распоряжении Комиссии имеется копия телеграммы с надписью: «Произвести через Верховного правителя арест членов Учредительного Собрания».
… Попов. Каким образом сложилась их судьба и под чьим давлением? А ведь вы знаете, что большинство их было расстреляно.
Колчак. Их было расстреляно 8 или 9 человек. Они были расстреляны во время бывшего в двадцатых числах декабря восстания…
… Алексеевсский. Никаких особых указаний вы по этому поводу ему не давали?
Колчак. Нет, все делалось автоматически. На случай тревоги раз и навсегда было составлено расписание войск, — где каким частям находиться. Город был разбит на районы, все было принято во внимание. Никаких неожиданностей быть не могло, и мне не приходилось давать указаний. Накануне выступления вечером мне было сообщено Лебедевым по телефону или, вернее, утром следующего дня, что накануне был арестован штаб большевиков, в числе 20 человек, — это было за сутки до выступления. Лебедев сказал: «Я считаю все это достаточным для того, чтобы все было исчерпано, и выступления не будет».
Попов. Что он доложил относительно судьбы арестованного штаба?
Колчак. Он сообщил только, что они арестованы.
Попов. А не сообщал он, что на месте ареста были расстрелы?
Колчак. Они были расстреляны на второй день после суда…
… Попов. Расстрелы в Куломзине производились по чьей инициативе?
Колчак. Полевым судом, который был назначен после занятия Куломзина.
Попов. Обстановка этого суда вам известна. А известно ли вам, что по существу никакого суда и не было?
Колчак. Я знал, что это — полевой суд, который назначался начальником по подавлению восстания.
Попов. Значит, так: собрались три офицера и расстреливали. Велось какое-нибудь делопроизводство?
Колчак. Действовал полевой суд.
Попов. Полевой суд требует тоже формального производства. Известно ли вам, что это производство велось, или вы сами, как Верховный правитель, не интересовались этим? Вы, как Верховный правитель, должны были знать, что на самом деле никаких судов не происходило, что сидели два-три офицера, приводилось по 50 человек, и их расстреливали. Конечно, этих сведений у вас не было?
Колчак. Таких сведений у меня не было. Я считал, что полевой суд действует так, как вообще действует полевой суд во время восстаний…
… Попов. А сколько человек было расстреляно в Куломзине?
Колчак. Человек 70 или 80.
Денике. А не было ли вам известно, что в Куломзине практиковалась массовая порка?
Колчак. Про порку я ничего не знал, и вообще я всегда запрещал какие бы то ни было телесные наказания, — следовательно, я не мог даже подразумевать, что порка могла где-нибудь существовать. А там, где мне это становилось известным, я предавал суду, смещал, т. е. действовал карательным образом.
Попов. Известно ли вам, что лица, которые арестовывались в связи с восстанием в декабре, впоследствии подвергались истязаниям в контрразведке, и какой характер носили эти истязания? Что предпринималось военными властями и вами, Верховным правителем, против этих истязаний?
Колчак. Мне никто этого не докладывал, и я считаю, что их не было.
Попов. Я сам видел людей, открепленных в Александровскую тюрьму, которые были буквально сплошь покрыты ранами и истерзаны шомполами, — это вам известно?
Колчак. Нет, мне никогда не докладывали. Если такие вещи делались известными, то виновные наказывались.
Попов. Известно ли вам, что это делалось при ставке верховного главнокомандующего адмирала Колчака, в контрразведке при ставке?
Колчак. Нет, я не мог этого знать, потому что ставка не могла этого делать.
Попов. Это производилось при контрразведке в ставке.
Колчак. Очевидно, люди, которые совершали это, не могли мне докладывать, потому что они знали, что я все время стоял на законной почве. Если делались такие преступления, я не мог о них знать. Вы говорите, что при ставке это делалось?
Попов. Я говорю: в контрразведке при ставке. Возвращаюсь к вопросу о производстве военно-полевого суда в Куломзине.
Колчак. Я считаю, что было производство такое же, какое полагается в военно-полевом суде.
Колчак. Эта точка зрения является для меня новой, потому что были раненые и убитые в моих войсках, и были убиты даже чехи, семьям которых я выдавал пособия. Как же вы говорите, что не было боя.
Заверил заместитель председателя Иркутской Губ.Ч.К. К.Попов
На допросах Колчак, по воспоминаниям чекистов, держался спокойно и уверенно. Вот только последний допрос проходил в более нервной обстановке. Атаман Семенов требовал выдачи Колчака, Иркутск могли захватить части генерала Каппеля. Поэтому было принято решение расстрелять адмирала.
Приговор был приведен в исполнение в ночь с 6 на 7 февраля 1920 года. Как писал впоследствии Попов, адмирал Колчак и на расстреле вел себя в высшей степени достойно и спокойно. Как и подобало русскому офицеру… Вот только Верховный правитель из блестящего морского офицера так и не получился…
Александр Васильевич Колчак
Александр Васильевич Колчак родился 4 (16) ноября 1874 года в селе Александровское Петербургского уезда Петербургской губернии. Его отец — Василий Иванович Колчак, герой обороны Севастополя в годы Крымской войны. Мать — Ольга Ильинична, урожденная Посохова, из донских казаков и херсонских дворян
В 1895-1896 годах мичман перешел во Владивосток и служил на кораблях эскадры Тихого океана. Побывал в Китае, Корее, Японии и других странах, увлекся восточной философией, изучал китайский язык, самостоятельно занялся углубленным изучением океанографии и гидрологии. В “Записках по гидрографии” он опубликовал первую научную работу. С 1895 по 1899 гг. Колчак трижды бывал в кругосветных плаваниях. Русское географическое общество представило его к награждению большой золотой Константиновской медалью (ранее ее получали Н. Норденшельд и Ф. Нансен), в 1906 избрало своим действительным членом.
5 марта 1904 г. Александр Васильевич Колчак и Софья Федоровна Омирова обвенчались в Иркутске, откуда через несколько дней и разъехались.
В апреле-июне 1905 г. Колчак через Америку вернулся в Петербург. В 1906 г., с образованием Морского Генерального Штаба, Колчак стал начальником его Статистического отделения. Затем возглавил подразделение по разработке оперативно-стратегических планов в случае войны на Балтике. Назначенный военно-морским экспертом в 3-й Государственной Думе, Колчак вместе с коллегами разработал Большую и Малую судостроительные программы воссоздания Военно-морского флота после Русско-японской войны. В рамках этого проекта Александр Васильевич Колчак в 1906–1908 гг. лично курировал постройку четырех броненосцев.
В 1907 г. Колчак перевел с французского работу М. Лобефа “Настоящее и будущее подводного плавания”, подготовил статью “Современные линейные корабли” и другие. В докладе военно-морскому кружку “Какой нужен России флот” моряк утверждал: “России нужна реальная морская сила, на которой могла бы быть основана неприкосновенность ее морских границ и на которую могла бы опереться независимая политика, достойная великой державы, то есть такая политика, которая в необходимом случае получает подтверждение в виде успешной войны. Эта реальная сила лежит в линейном флоте и только в нем, по крайней мере в настоящее время, мы не можем говорить о чем-либо другом. Если России суждено играть роль великой державы — она будет иметь линейный флот как непременное условие этого положения”.
В 1907 г. произведен в капитан-лейтенанты, в 1908 — в капитаны 2-го ранга. В апреле 1909 года Колчак написал основную свою научную работу “Лед Карского и Сибирского морей”, опубликованную в 1909 году.
В 1912 г. Колчак был приглашен контр-адмиралом фон Эссеном на службу в Штаб Балтийского флота. Колчак принял командование эсминцем “Уссуриец”. В декабре 1913 года за отличную службу его произвели в капитаны 1-го ранга. Фон Эссен назначает Колчака на должность флаг-капитана оперативной части Штаба и вместе с ним разрабатывает планы подготовки к возможной войне с Германией на море. В первые часы Первой мировой войны, по приказу адмирала фон Эссена и под непосредственным руководством Колчака, минный дивизион выставил 6 000 мин в Финском заливе, которые полностью парализовали действия Германского флота на подступах к Столице.
Осенью 1914 г. при личном участии Колчака была разработана не имеющая аналогов в мире операция по минной блокаде немецких Военно-морских баз. Несколько Русских эсминцев пробрались к Килю и Данцигу и выставили на подходах к ним (под носом у немцев) несколько полей минных заграждений.
В феврале 1915 г. уже капитан 1-го ранга Колчак, как командир полудивизиона особого назначения, лично предпринял повторный дерзкий рейд. Четыре эсминца вновь подошли к Данцигу и выставили 180 мин. В результате этого, на минных полях (выставленных Колчаком) подорвалось 4 германских крейсера, 8 эсминцев и 11 транспортов. Позже историки назовут эту операцию Русского флота самой удачной за всю Первую мировую войну.
Летом 1915 года по инициативе Колчака в Рижский залив ввели линейный корабль “Слава” для прикрытия минных постановок у берегов. Эти постановки лишили наступающие германские войска поддержки флота. Временно командуя с сентября 1915 года минным дивизионом, он с декабря являлся одновременно и начальником обороны Рижского залива. Используя артиллерию кораблей, моряк помог армии генерала Д.Р. Радко-Дмитриева отразить натиск противника при Кеммерне. Свою роль сыграл десант в тылу вражеских войск, высаженный в соответствии с тактическим замыслом Колчака.
За успешные нападения на караваны германских судов, доставлявших руду из Швеции, Колчака представили к награждению орденом Св. Георгия 4-й степени. 10 апреля 1916 года его произвели в контр-адмиралы, а 28 июня назначили командующим Черноморским флотом с производством “за отличие по службе” в вице-адмиралы. Он стал самым молодым адмиралом России.
В начале июля 1916 г. эскадра русских кораблей в ходе операции, разработанной Колчаком, настигает и в ходе боя тяжело повреждает германский крейсер «Бреслау», который до этого безнаказанно обстреливал русские порты и топил транспорты на Черном море. Колчак успешно организует боевые операции по минной блокаде угольного района Эрегли-Зонгулак, Варны и др. турецких вражеских портов. К концу 1916 г. турецкие и германские корабли были полностью заперты в своих портах.