Живому псу лучше чем мертвому льву библия
Толкования Священного Писания
Содержание
Толкования на Еккл. 9:4
Блж. Иероним Стридонский
Ст. 4-6 Кто находится между живыми, тому есть еще надежда, так как и псу живому лучше, нежели мертвому льву. Живые знают, что умрут, а мертвые ничего не знают, и уже нет им воздаяния, потому что и память о них предана забвению, и любовь их и ненависть их и ревность их уже исчезли, и нет им более части во веки ни в чем, что делается под солнцем
Есть надежда, Поелику пес живой лучше льва мёртвого; Поелику живые знают, что умрут, а мертвые не знают ничего и нет им более награды. Ибо в забвении проходит память их. Но и любовь их и ненависть их и ревность их уже погибли, и нет уже им части в мире во всем, что делается под солнцем. Поелику выше говорил, что сердце сынов человеческих исполняется зла и непотребства и после этого все оканчивается смертью: то теперь дополняет и повторяет тоже, что пока люди живут, они могут сделаться праведными, а после смерти не дается никакой возможности творить добрые дела. Грешник живой может быть лучше праведника умершего, если захочет перейти к его добродетелям. И во всяком случае бедный и самый презренный может быть лучше того, кто хвалился во зле, могуществе и нечестии, и умер. Почему? потому что живые из за страха смерти могут совершать добрые дела, а мертвые ничего не могут прибавить к тому, что однажды с собою унесли из жизни, согласно с тем, что написано в псалме: «забвен бых яко мертв от сердца» (Пс. 30:13). Но любовь их и ненависть и ревность и все, что они могли иметь в мире, оканчивается с приходом смерти: не могут уже они ни праведно что либо делать, ни грешить, ни добродетелей прибавлять, ни пороков. Впрочем, некоторые противоречат такому толкованию, доказывая что и после смерти мы можем возрастать и ухудшаться, и слова: «и не будет уже им части в мире во всем, что делается под солнцем» понимают так, что они не имеют никакого общения в этом мире и под этим солнцем, которое мы видим, но имеют в ином мире, о котором Спаситель сказал: «аз несмь от мира сего» (Ин. 8:23) и под солнцем правды, – и что этими словами не устраняется мнение, что и по переселении из сего мира, мы, разумные существа, можем и падать и усовершаться. Еврей сообщал, что этот стих, в котором говорится: «пес живой лучше льва мертваго» у них объясняется иначе: именно, что хотя неученый, но еще живущий и учащий учитель полезнее совершенного, но уже умершего учителя, хотя бы под псом примерно разуметь какого либо учителя из многих, а под львом Моисея или другого кого либо из пророков. Но так как нам это объяснение не нравится, то будем простираться к высшему и скажем, что пес, по Евангелию, это та хананеянка, которой сказано: «вера твоя спасе тя» (Мф. 9:22), а мертвый лев – это народ обрезания, как говорит Валаам пророк: «се, людие яко лъвичища востанут, и яко лев вознесется» (Числ. 23:24). Итак, пес живой – это мы из язычников, а лев мертвый – это народ иудейский, оставленный Господом. И лучше пред Господом этот пес живой, нежели тот лев мертвый. Ибо мы живые знаем Отца и Сына и Духа Святаго, а они мертвые ничего не знают и не ожидают какого либо обетования и воздаяния, но исполнилась память их. И ни сами они не помнят того, что должны были знать, ни Господь уже не вспоминает о них. И любовь их, которою некогда любили они Бога, исчезла, и ненависть, о которой они дерзновенно говорили: «не ненавидящыя ли Тя, Господи возненавидех, и о вразех Твоих истаях?» (Пс. 138:21), а также исчезла и ревность, какою поревновал Финеес и от которой тряслись поджилки Маттафии. И очевидно, нет им и части в мире, ибо не могут сказать: «часть моя Господь» (Пс. 72:26).
Толкование на книгу Екклезиаст.
Лопухин А.П.
Ст. 4-6 Кто находится между живыми, тому есть еще надежда, так как и псу живому лучше, нежели мертвому льву. Живые знают, что умрут, а мертвые ничего не знают, и уже нет им воздаяния, потому что и память о них предана забвению, и любовь их и ненависть их и ревность их уже исчезли, и нет им более части во веки ни в чем, что делается под солнцем
В шеоле же все равны, все равно ничтожны, ничтожны настолько, что жизнь самого незначительного человека ценнее пребывания в шеоле великого человека, так как умершие не знают ни надежды, ни воздаяния, ни любви, ни ненависти и, вообще, не имеют части ни в чем, что делается под солнцем.
Все проявления духовной жизни человека, любовь, ненависть, знание, мудрость, размышление (Еккл. 9:10) Екклезиаст ставит в неразрывную связь с условиями земного существования как явления, возможные лишь «под солнцем», в соединении с телом. С разрушением тела прекращаются и жизненные проявления, наступает состояние глубокого сна, состояние полужизни. При таком представлении о загробной жизни, разумеется, не могло быть речи о различии в судьбе праведников и грешников, о воздаянии за гробом; утверждая, вообще, существование суда Божия, Екклезиаст нигде не распространяет его на потустороннюю жизнь. Мало того, он описывает ее в чертах, исключающих всякую мысль о воздаянии.
Толковая Библия.
Книга Екклеcиаста, или Проповедника, глава 9 Екклеcиаст, гл 9
На все это я обратил сердце мое для исследования, что праведные и мудрые и деяния их — в руке Божией, и что человек ни любви, ни ненависти не знает во всем том, что перед ним. Всему и всем — одно: одна участь праведнику и нечестивому, доброму и злому, чистому и нечистому, приносящему жертву и не приносящему жертвы; как добродетельному, так и грешнику; как клянущемуся, так и боящемуся клятвы. Это‐то и худо во всем, что делается под солнцем, что одна участь всем, и сердце сынов человеческих исполнено зла, и безумие в сердце их, в жизни их; а после того они отходят к умершим. Кто находится между живыми, тому есть еще надежда, так как и псу живому лучше, нежели мертвому льву. Живые знают, что умрут, а мертвые ничего не знают, и уже нет им воздаяния, потому что и память о них предана забвению, и любовь их и ненависть их и ревность их уже исчезли, и нет им более части вовеки ни в чем, что делается под солнцем.
Итак иди, ешь с весельем хлеб твой, и пей в радости сердца вино твое, когда Бог благоволит к делам твоим. Да будут во всякое время одежды твои светлы, и да не оскудевает елей на голове твоей. Наслаждайся жизнью с женою, которую любишь, во все дни суетной жизни твоей, и которую дал тебе Бог под солнцем на все суетные дни твои; потому что это — доля твоя в жизни и в трудах твоих, какими ты трудишься под солнцем. Все, что может рука твоя делать, по силам делай; потому что в могиле, куда ты пойдешь, нет ни работы, ни размышления, ни знания, ни мудрости.
И обратился я, и видел под солнцем, что не проворным достается успешный бег, не храбрым — победа, не мудрым — хлеб, и не у разумных — богатство, и не искусным — благорасположение, но время и случай для всех их. Ибо человек не знает своего времени. Как рыбы попадаются в пагубную сеть, и как птицы запутываются в силках, так сыны человеческие уловляются в бедственное время, когда оно неожиданно находит на них.
Вот еще какую мудрость видел я под солнцем, и она показалась мне важною: город небольшой, и людей в нем немного; к нему подступил великий царь и обложил его и произвел против него большие осадные работы; но в нем нашелся мудрый бедняк, и он спас своею мудростью этот город; и, однако же, никто не вспоминал об этом бедном человеке. И сказал я: мудрость лучше силы, и, однако же, мудрость бедняка пренебрегается, и слов его не слушают. Слова мудрых, высказанные спокойно, выслушиваются лучше, нежели крик властелина между глупыми. Мудрость лучше воинских орудий; но один погрешивший погубит много доброго.
Екклесиаст 4 глава
Едва ли следует понимать стих 2 как выражение решительного предпочтения бытию небытия (сравните со сказанным Екклесиастом в 9:4, что «и псу живому лучше чем мертвому льву»). Скорее это всплеск отвращения и печали, охвативших впечатлительного человека с чуткой совестью (сравните с Иер 20:18).
3. И ТРУД БЫВАЕТ ВО ЗЛО, И ПЛОДЫ ЕГО НЕ ВСЕГДА РАДУЮТ (4:4 — 6:9)
Еккл 4:4−6. С горечью замечает Екклесиаст что и труд ради благополучия дома своего, тем более всякий успех в делах не одни лишь радости приносят, но — сеют между людьми зависть, служа причиной вражды и зла. По-видимому, глупый в стихе 5 это тот, кто сам, чуждый трудолюбию, лишь проникается недобрым чувством к трудолюбивому соседу.
Он предпочитает сидеть сложа руки, снедаемый завистью и злостью. И снова следует вывод о превосходстве «малых» стремлений и достижений над «большими», потому что в первом случае доступно наслаждение покоем, а во втором лишь попусту «гонишься за ветром» («томление духа» синонимично «погоне за ветром»).
Еккл 4:7−12. Автор размышляет о трагедии одиночества, о бессмысленности труда, когда некому оставить «плоды» его. Между тем, нередко люди и в этом случае не дают себе покоя, движимые нерассуждающей жадностью: нет конца… трудам их, и глаз их не насыщается богатством. Что это, как не суета и недоброе дело! — восклицает Екклесиаст Куда лучше чем иметь такое богатство, продолжает он, не быть одному, но иметь кого-то другого: сына… брата… товарища.
Вместе люди и трудятся успешнее, и в горе в состоянии поддержать один другого. Им и спать тепло… И если кто-то нападет на одного из них, то, будучи вдвоем, они устоят против нападающего. Таков, по-видимому, смысл стиха 12. В последней фразе его, возможно, содержится мысль о том, что если двоим лучше, нежели одному (стих 9), то быть втроем еще лучше.
Еккл 4:13−16. Смысл этих стихов, звучащих не вполне ясно, — в том, что и слава и известность, и власть — непостоянны и, следовательно, суетны. Вкратце содержание их может быть передано так: умный юноша занимает трон старого неразумного царя, переставшего прислушиваться к советам своих приближенных. Юноша этот, который родился в бедности и сидел за что-то в темнице, вышел из низов общества. Будучи безвестным, он сумел, однако, привлечь на свою сторону множество народу (стих 16).
Но слава и власть его — тоже (как и у «старого неразумного царя») не продолжительны: «те, кто придут позже» (через несколько лет или в следующем поколении) ни к нему ни к тем, которые возвели его на трон («были перед ним»; стих 16), не станут испытывать добрых чувств (не порадуются им). Многие богословы, комментируя эти стихи, пытались опереться на те или иные конкретные параллели в еврейской истории, но более вероятно, что Екклесиаст «берет» возможную историческую ситуацию, чтобы на ее примере показать нестойкость и преходящность любого человеческого счастья. Истина, высказанная в стихе 13, не опровергается дальнейшими рассуждениями Екклесиаста, но и не развивается в них, поскольку смысловое ударение в стихах 14−16 он переносит на суетность честолюбия и властолюбия.
Еккл 4:17. Следуют несколько советов и наставлений, вытекающих из наблюдений Екклесиаста над жизнью. Но первый, которым заканчивается эта глава, отличается по своей направленности от последующих: в нем Екклесиаст говорит о необходимости уже по дороге в дом Божий настраиваться на истинное благочестие, более помышляя о благоговейном слушании в храме нежели о формальном жертвоприношении. Судя по другим переводам этого текста, оно названо здесь «жертвоприношением глупцов», которое совершается не в знак веры и покаяния, а бездумно; поступающие так не понимают, что худо делают, и что их жертва уподобляется «жертве нечестивых, которая есть мерзость пред Господом» (Притч 21:27).
толкование Далласской семинарии на книга Екклезиаста, или Проповедника, 4 глава
Екклесиаст 9 глава
В. Не известно человеку, что ждет его (9:1 — 11:6)
1. КОНЕЧНАЯ УЧАСТЬ У ВСЕХ ОДНА (9:1−10)
Еккл 9:1. Правильнее читать этот стих так: И обдумывая все это в сердце своем, я понял, что и праведные и мудрые, и дела, которые они делают, — все в руке Божией, и не знает человек, что ожидает его впереди: любовь или ненависть. В любой ее редакции первая фраза стиха 1 связывает этот раздел с предыдущим.
Все, что «видел» Екклесиаст (8:9,10,17), все, на что он «обращал сердце» (8:9,16; 9:1), убедило его в том, что люди не являются «хозяевами своей судьбы»; зависящие, казалось бы, от времени, в которое живут, и просто от случая, они и все деяния их в конечном счете зависят от воли Божией (пребывают в руке Его; сравните с Притч 21:1). И в чувствах своих не волен человек (в любви или ненависти), как не знает он, любовь или ненависть (со стороны других), процветание или бедствия несет ему будущее.
Еккл 9:2−3. Такова участь всех, с печалью констатирует Екклесиаст — как людей высоконравственных, так и безнравственных, как приносящих Богу жертвы, так и не приносящих их, как боящихся упоминать имя Божие всуе, так и не боящихся этого («клянущиеся» и «боящиеся клятвы» имеют в стихе 2 именно такое значение).
Фраза «Все, что делается под солнцем» в стихе 3 подразумевает эту общую участь «как добродетельного, так и грешника» (стих 2). Худо это, в рассуждении Екклесиаста, потому, что, не понимая, как действует закон воздаяния, и предвидя для себя одинаковую участь, люди в процессе своей жизни, все больше исполняются зла и безумия, пока не отойдут, наконец, к умершим.
Еккл 9:4−6. Между тем, лучше… псу живому нежели мертвому льву, провозглашает он, исходя из того, что собаки (псы) считались на древнем Востоке чуть ли не самыми презренными животными (1Цар 17:43), тогда как львы почитались за силу и красоту (Притч 30:30). Эта аллегория означает, что лучше жить в презрении чем умереть окруженным почетом и уважением. Ибо память и о великих угасает, а надежда… есть только у живущих, потому что лишь они обладают сознанием и чувствами. А потому и великий человек, пребывающий в шеоле, в состоянии полусна, менее ценен чем наименьший из людей на земле.
За гробом нет и воздаяния, утверждает Екклесиаст Ибо и оно, как чувства, добрые или злые, как сознание и память, связаны в его представлении лишь с пребыванием под солнцем. Безрадостные размышления автора о загробном существовании должны быть восприняты в контексте противопоставления ему жизни с ее возможностями для радости и самой способностью радоваться (благодаря «действию чувств»), присущей живым.
Другими словами, Екклесиаст не столько описывал то, чем является посмертие (каково оно), сколько то, чем оно не является. И делал это с целью обратить внимание читателя на утрачиваемые им вместе с жизнью возможности. Служить Богу и наслаждаться Его дарами и есть главная такая возможность (Ис 38:11,18−19). Некоторые толкователи видят противоречие между 9:4−6 и 4:2−3 («мертвые счастливее живых»).
Еккл 9:7−10. В свете неопределенности будущего и непонятного чередования радостей и горестей в жизни человека, перед лицом неизбежной для него смерти, после которой радости уже не будет, Екклесиаст опять призывает читателя наслаждаться жизнью, пока она дается ему, как даром Божиим (сравните эти стихи с 2:24−26; 3:12−13,22; 5:18−19).
Кажется, здесь он более чем в других местах подчеркивает те аспекты повседневного бытия, которым надо радоваться: это хлеб… вино (сравните Пс 103:15), красивые одежды. «Светлые» одежды (по другим переводам — «белые»), возможно, символизируют тут (как и постоянное умащивание головы елеем) радостное настроение, достаток.) И, наконец, жизнь с любимой женой (сравните Притч 18:22).
Все это, будучи насущной необходимостью каждого дня, является и некоторой, своего рода, роскошью, даруемой Богом. (Заметим, что русскому когда в стихе 7 в англ. переводах Библии соответствует «поскольку».) Наслаждаться всем перечисленным следует тем более, что человеческие дни — кратки, и именно в этом смысле названы тут «суетными». В стихе 10 автор повторяет (сравните стихи 4−6) мысль о пустоте и бесплодности посмертия, и ввиду этого призывает читателя трудиться по силам и способностям, пока он живет под солнцем.
2. НЕ ЗНАЕТ ЧЕЛОВЕК, ПРЕУСПЕЕТ ЛИ ОН БЛАГОДАРЯ МУДРОСТИ СВОЕЙ (9:11 — 10:11)
Еккл 9:11−12. Но при этом он побуждает его не забывать, что успех далеко не всегда приходит к тому, кто его, казалось бы, заслужил: не обязательно побеждают в беге «проворные», а в битве — сильные («храбрые»), не всегда у мудрых есть хлеб, а у разумных — богатство, как не всегда «искусные» (в значении «знающие, образованные, умелые») пользуются авторитетом. И еще, напоминает Екклесиаст никто из людей не знает своего времени, т. е. времени, когда его неожиданно настигнет бедствие, и он, подобно рыбе, запутается в «пагубной сети», или птице — в силках.
Еккл 9:13−18. По всей видимости, важным примером того, что мудрые не всегда удостаиваются заслуженной награды, представляется Екклесиасту известный ему случай, когда бедный, но мудрый человек, спасший свой город от осадившего его великого царя, скоро был забыт своими согражданами. Трудно сказать, имел ли автор в виду какой-то конкретный исторический случай, или иллюстрирует здесь мысль, высказанную им в стихе 11, возможной ситуацией.
Стих 16 следует читать в том смысле, что несмотря на пренебрежение мудростью бедняка, мудрость все-таки есть благо; она, к примеру, лучше силы (подразумевается, военной; сравните с 7:19, а также с Притч 21:22). Похвальное слово в адрес мудрости продолжается в стихе 17, а в стихе 18 Екклесиаст опять-таки оговариваясь, что мудростью можно достичь большего чем применением воинских орудий, замечает, что, однако, много доброго, обретенного ценой мудрости, может погубить один погрешивший (иначе говоря, чей-то один грешный, глупый поступок, действие).
толкование Далласской семинарии на книга Екклезиаста, или Проповедника, 9 глава
Толкование на Екклесиаст 9:4
Сравнение переводов, параллельные ссылки, текст с номерами Стронга.
Толкование отцов церкви.
Толкование на Екклесиаст 9:4 / Еккл 9:4
Иероним Стридонский (
Ст. 4−6 Кто находится между живыми, тому есть еще надежда, так как и псу живому лучше, нежели мертвому льву. Живые знают, что умрут, а мертвые ничего не знают, и уже нет им воздаяния, потому что и память о них предана забвению, и любовь их и ненависть их и ревность их уже исчезли, и нет им более части во веки ни в чем, что делается под солнцем
Есть надежда, Поелику пес живой лучше льва мёртвого; Поелику живые знают, что умрут, а мертвые не знают ничего и нет им более награды. Ибо в забвении проходит память их. Но и любовь их и ненависть их и ревность их уже погибли, и нет уже им части в мире во всем, что делается под солнцем. Поелику выше говорил, что сердце сынов человеческих исполняется зла и непотребства и после этого все оканчивается смертью: то теперь дополняет и повторяет тоже, что пока люди живут, они могут сделаться праведными, а после смерти не дается никакой возможности творить добрые дела. Грешник живой может быть лучше праведника умершего, если захочет перейти к его добродетелям. И во всяком случае бедный и самый презренный может быть лучше того, кто хвалился во зле, могуществе и нечестии, и умер. Почему? потому что живые из за страха смерти могут совершать добрые дела, а мертвые ничего не могут прибавить к тому, что однажды с собою унесли из жизни, согласно с тем, что написано в псалме: «забвен бых яко мертв от сердца» (Пс. 30:13). Но любовь их и ненависть и ревность и все, что они могли иметь в мире, оканчивается с приходом смерти: не могут уже они ни праведно что либо делать, ни грешить, ни добродетелей прибавлять, ни пороков. Впрочем, некоторые противоречат такому толкованию, доказывая что и после смерти мы можем возрастать и ухудшаться, и слова: «и не будет уже им части в мире во всем, что делается под солнцем» понимают так, что они не имеют никакого общения в этом мире и под этим солнцем, которое мы видим, но имеют в ином мире, о котором Спаситель сказал: «аз несмь от мира сего» (Ин. 8:23) и под солнцем правды, — и что этими словами не устраняется мнение, что и по переселении из сего мира, мы, разумные существа, можем и падать и усовершаться. Еврей сообщал, что этот стих, в котором говорится: «пес живой лучше льва мертваго» у них объясняется иначе: именно, что хотя неученый, но еще живущий и учащий учитель полезнее совершенного, но уже умершего учителя, хотя бы под псом примерно разуметь какого либо учителя из многих, а под львом Моисея или другого кого либо из пророков. Но так как нам это объяснение не нравится, то будем простираться к высшему и скажем, что пес, по Евангелию, это та хананеянка, которой сказано: «вера твоя спасе тя» (Мф. 9:22), а мертвый лев — это народ обрезания, как говорит Валаам пророк: «се, людие яко лъвичища востанут, и яко лев вознесется» (Числ. 23:24). Итак, пес живой — это мы из язычников, а лев мертвый — это народ иудейский, оставленный Господом. И лучше пред Господом этот пес живой, нежели тот лев мертвый. Ибо мы живые знаем Отца и Сына и Духа Святаго, а они мертвые ничего не знают и не ожидают какого либо обетования и воздаяния, но исполнилась память их. И ни сами они не помнят того, что должны были знать, ни Господь уже не вспоминает о них. И любовь их, которою некогда любили они Бога, исчезла, и ненависть, о которой они дерзновенно говорили: «не ненавидящыя ли Тя, Господи возненавидех, и о вразех Твоих истаях?» (Пс. 138:21), а также исчезла и ревность, какою поревновал Финеес и от которой тряслись поджилки Маттафии. И очевидно, нет им и части в мире, ибо не могут сказать: «часть моя Господь» (Пс. 72:26).
Источник: Толкование на книгу Екклезиаст.
Лопухин А.П. (1852−1904)
Ст. 4−6 Кто находится между живыми, тому есть еще надежда, так как и псу живому лучше, нежели мертвому льву. Живые знают, что умрут, а мертвые ничего не знают, и уже нет им воздаяния, потому что и память о них предана забвению, и любовь их и ненависть их и ревность их уже исчезли, и нет им более части во веки ни в чем, что делается под солнцем
В шеоле же все равны, все равно ничтожны, ничтожны настолько, что жизнь самого незначительного человека ценнее пребывания в шеоле великого человека, так как умершие не знают ни надежды, ни воздаяния, ни любви, ни ненависти и, вообще, не имеют части ни в чем, что делается под солнцем.
Все проявления духовной жизни человека, любовь, ненависть, знание, мудрость, размышление (Еккл. 9:10) Екклезиаст ставит в неразрывную связь с условиями земного существования как явления, возможные лишь «под солнцем», в соединении с телом. С разрушением тела прекращаются и жизненные проявления, наступает состояние глубокого сна, состояние полужизни. При таком представлении о загробной жизни, разумеется, не могло быть речи о различии в судьбе праведников и грешников, о воздаянии за гробом; утверждая, вообще, существование суда Божия, Екклезиаст нигде не распространяет его на потустороннюю жизнь. Мало того, он описывает ее в чертах, исключающих всякую мысль о воздаянии.