Жизнь взаймы или у неба любимчиков нет о чем книга

18.04.202229.04.2022 admin 0 Comments

Отзывы на книгу « Жизнь взаймы, или У неба любимчиков нет »

Но такие книги просто необходимо читать. Хотя бы раз в жизни.
Чтобы научиться ценить то, что тебе дано. Научиться жить и научиться умирать.

А я вот ее перечитала. И как только сил хватило?

Все-таки отзывы на такие книги лучше писать по горячим следам. Две недели назад купила ее в подарок, открыла, и. в подарок отправилась другая книга, а эту отдать так и не смогла. Честно говоря, не могла даже выпустить ее из рук, хотя сюжет, конечно, был давно известен. Прочитала за один день. Помню, после того, как закрыла последнюю страницу, было стыдно за очень многое. За свои реакции на какие-то жизненные обстоятельства. За жалость к себе в некоторых ситуациях. За плохое настроение. За дурацкие обиды. За лень.

«…что она была счастлива, насколько человек вообще может быть счастлив…»

Это был уже шестой роман Ремарка в моем читательском багаже, и первый, которому я поставил не традиционную «пятерку», а на балл меньше. Причина не столько в Ремарке, сколько во мне самом, в моём восприятии, просто мне показалось, что автор в какой-то степени повторяется, теперь уже на новом витке той же самой спирали.

Но «Жизнь взаймы» мне, как я уже сказал выше, показалась вариацией уже когда-то сказанного автором, здесь есть отзвуки «Трех товарищей» и «Триумфальной арки», и «Время жить и время умирать» тоже в какой то степени. Но, может это и правильно, автор остается верен себе и продолжает все глубже исследовать волнующую его тему.

Не буду рассуждать о перипетиях сюжета, о них много сказано в отзывах других рецензентов, скажу о том, что, как мне показалось, главное в этом романе. Ремарк исследует отношение к жизни, я увидел четырех носителей разного отношения.

Смерть Клерфэ должна была бы только усилить стремление Лилиан наслаждаться новыми проявлениями жизни, но она успела по-настоящему полюбить брутального гонщика, До какого-то момента она сама не понимала, что любит, но теперь к ней пришло осознание, что жизнь имеет настоящую ценность только, если в ней присутствует любовь. Потеряв любимого человека, она возвращается в санаторий, чтобы тихо угаснуть, зато зная теперь, что такое жизнь и любовь.

Источник

Жизнь взаймы, или У неба любимчиков нет

Посоветуйте книгу друзьям! Друзьям – скидка 10%, вам – рубли

Эта и ещё 2 книги за 299 ₽

Ранее роман публиковался под названием «Жизнь взаймы» в сокращенном журнальном варианте 1959 года. В данном издании публикуется окончательный книжный вариант 1961 года.

Эту жизнь герои отвоевывают у смерти! Когда терять уже нечего, когда один стоит на краю гибели, так и не узнав жизни, а другому она стала невыносима. И, как всегда у Ремарка, только любовь и дружба остаются незыблемыми. Только в них можно найти точку опоры…

В 1977 году по книге был снят фильм с легендарным Аль Пачино.

время есть два способа потерять деньги. Один – это копить и экономить, а второй – потратить.

Человек – великий мастер забвения.

жизни, сын мой, не всегда поступаешь как надо, – изрек он. – Даже если понимаешь, что это неправильно. И в этом иной раз самый смак.

Когда все до последней мелочи прорисовано, для фантазии уже не остается места, ты это

думал он. – Устал то ли оставаться неведомо зачем, то ли расставаться. Или просто устал решать – и не решаться. Хотя что мне решать, на что решаться?»

С этой книгой читают

Отзывы 23

Обожаю Ремарка!! Как обычно книга очень захватывает, хочется читать днями и ночами! Ох уж эти любовные истории которая будоражат кровь

Мне очень понравилась эта книга, она легко читается, хороший захватывающий сюжет и трагичная концовка

я плакала и мне хотелось верить что герой выживет

Источник

Жизнь взаймы или у неба любимчиков нет о чем книга

Жизнь взаймы, или У неба любимчиков нет

Посвящается Полетт Годдар Ремарк1

Возле заправки, благо хоть там снег был расчищен, Клерфэ притормозил и посигналил. Над придорожными столбами галдело воронье, в убогой мастерской за бензоколонкой кто-то с ожесточением колотил по железу. Грохот прекратился, из дверей вышел паренек лет шестнадцати, в красном свитере и круглых очочках в простой металлической оправе.

– Полный бак, – бросил Клерфэ, вылезая из машины.

– Экстра. Поесть тут где-нибудь еще дадут?

Паренек большим пальцем ткнул через дорогу.

– Напротив. На обед у них сегодня бернское ассорти было. Вам цепи не снять?

– Для интересу. Там выше не дорога, а вообще каток.

– До самого перевала?

– До перевала не пропустят. Еще вчера проезд закрыли. А уж на такой-то спортивной букашке там вообще делать нечего.

– Вот как? – усмехнулся Клерфэ. – Ты меня, пожалуй, заинтриговал.

– Вы меня тоже, – отозвался паренек.

Трактир встретил его спертой духотой долгой зимы и прогорклого пива. Клерфэ заказал вяленый ростбиф, сыр и графинчик белого эгля. Попросил официантку накрыть ему на террасе. Вроде не особо холодно. Зато необъятность неба – во всю васильковую синь.

– Из шланга вашу красотку не обдать? – через дорогу крикнул паренек с заправки. – Ей бы совсем не помешало.

– Не надо. Стекло только протри.

Давно не мытая машина и впрямь чуть ли не выставляла напоказ свою чумазость. Ливень, настигший ее за Экс-ан-Провансом, размазал красноземную пыль, густо облепившую капот и крылья на проселках Сан-Рафаэля цветастым узором аляповатого батиста, украсившегося затем хвостами известковых брызг из дорожных луж Центральной Франции и живописными кляксами грязи из-под колес то и дело обгоняемых грузовиков. «Чего ради я сюда мчался? – думал Клерфэ. – На лыжах кататься вроде бы уже не сезон. Из сострадания? Но сострадание – плохой попутчик, а уж как конечная цель маршрута и вовсе никуда не годится. Почему я не поехал в Мюнхен? Или в Милан? Но что я забыл в Мюнхене? И что в Милане? Или еще где? Я просто устал, – думал он. – Устал то ли оставаться неведомо зачем, то ли расставаться. Или просто устал решать – и не решаться. Хотя что мне решать, на что решаться?» Он допил вино и вернулся в трактир.

Официантка за стойкой протирала бокалы. Чучельная голова серны прямо над ней стеклянными глазами таращилась на рекламу цюрихской пивоварни на противоположной стене. Клерфэ достал из кармана аккуратную, в кожаном футляре, фляжку.

– Коньяком можете заправить?

– Курвуазье, реми-мартен, мартель?

Девушка принялась отмерять коньяк порциями. Откуда-то взявшаяся кошка тем временем терлась об его ноги. Попросив еще две пачки сигарет и спички, он расплатился.

– Это у вас километры? – поинтересовался паренек в красном свитере, кивнув на спидометр.

Малый почтительно присвистнул.

– Тогда что вы здесь, в Альпах, позабыли? В такой-то тачке – почему вы не на автостраде?

Клерфэ глянул на мальчишку. Отсвечивающие стекляшки очков, вздернутая пуговичка носа, прыщики, оттопыренные уши – словом, существо, только-только променявшее тоску детства на все издержки преждевременного взросления.

– В жизни, сын мой, не всегда поступаешь как надо, – изрек он. – Даже если понимаешь, что это неправильно. И в этом иной раз самый смак. Ты меня понял?

– Не-а, – отозвался мальчишка, шмыгнув носом. – Но телефоны спасения на перевале на каждом километре есть. Если застрянете – только позвоните. Мы вытащим. Вот наш номер.

– Может, у вас еще и сенбернары имеются, с фляжкой спиртного на ошейнике?

– Не-а. Коньяк нынче недешев, да и собаки стали хитрые. Сами норовят коньячком побаловаться. У нас зато теперь волы. Здоровые такие, кого хочешь вытащат.

Поблескивая очочками, парень как ни в чем не бывало выдержал его взгляд.

– Только тебя мне недоставало для полного счастья, – вздохнул Клерфэ. – Горец-самоучка, от горшка два вершка и двести метров над уровнем моря. Фамилия у тебя, случайно, не Песталоцци? Или, может, Лафатер?

– Геринг. – Паренек осклабился, ничуть не стесняясь дырки вместо переднего зуба. – Но меня Губерт зовут.

– Случайно не родственник…

– Да нет, – отмахнулся парнишка. – Мы из базельских Герингов. Если бы из тех, разве бы я здесь, на бензоколонке, корячился? У нас бы пенсия была будь здоров.

– Чудной день какой, – пробормотал он, помолчав. – Кто бы мог подумать? Бывай здоров, сын мой, удачи тебе. Ты, признаться, меня удивил.

– А вы меня нет. Вы ведь гонщик?

Губерт Геринг кивнул на автомобильный номер на бампере, едва различимый под коростой грязи.

– А ты, я погляжу, еще и сыщик, – бросил Клерфэ, садясь в машину. – Может, лучше сразу тебя в каталажку упрятать, чтобы уберечь человечество от новых несчастий. Иначе потом, когда ты до премьер-министра дорастешь, поздно будет.

– С вас грошики причитаются, – невозмутимо заметил паренек. – Сорок два франка.

Клерфэ протянул деньги.

– Грошики! – передразнил он мальчишку. – Пожалуй, ты меня уже не так сильно пугаешь, Губерт. В стране, где так ласково говорят про деньги, диктатуре не бывать.

Час спустя машина встала. Снежный обвал проломил доски дорожного ограждения и завалил проезжую часть. Конечно, еще не поздно было повернуть и ехать обратно, но Клерфэ не горел желанием второй раз на дню встречаться с рыбьим взглядом Губерта Геринга. И вообще – не любитель он поворачивать назад. А коли так – он предпочел остаться в машине, покуривая сигареты, попивая коньяк, слушая карканье ворон и дожидаясь божьей помощи.

Метров через двести они пробились на чистый асфальт. Снегоуборщик прижался к обочине, обгоняя его, Клерфэ видел, как водитель машет ему на прощание. Как и Губерт, малый тоже был в красном свитере и в очках. Вот почему в разговоре с ним Клерфэ от безопасных тем снега и выпивки старался не уклоняться; два Геринга за один день – это был бы уже перебор.

Губерт, кстати, его дурачил – перевал наверху закрыт не был. Машина уверенно рвалась в гору, и внезапно перед Клерфэ во всю ширь, в голубоватой дымке первых сумерек, распахнулась долина внизу и деревня с рассыпанными в ней, как в коробке с игрушками, белыми крышами домов, покосившейся колокольней, поблескивающими зеркалами катков, парочкой гостиниц и первыми огоньками света в окошках. Он даже машину остановил – поглядеть на все это. Потом петляющим серпантином плавно покатил вниз. Где-то там, под ногами, в одном из санаториев обитает теперь Хольман, его второй пилот, который год назад вдруг заболел. Врач сказал – туберкулез, Хольман только посмеивался, мол, в век антибиотиков и всей этой магической плесени не бывает такой болезни, а если даже так – получи свою пригоршню таблеток, сколько-то там уколов – и, как говорится, будь здоров. Однако новомодные снадобья оказались вовсе не такими чудодейственными, как их нахваливали, по крайней мере, не для того, кто рос в войну и жил впроголодь. На тысячемильной гонке в Италии у Хольмана перед самым Римом открылось кровотечение, и Клерфэ пришлось ссадить его на технической остановке. Врач настоял на лечении в горах, на пару месяцев. Хольман бушевал, но в итоге подчинился, и вот пара месяцев растянулась уже почти на год.

Полетт Годдар (1910–1990), известная американская киноактриса, исполнительница главных женских ролей в фильмах Чарли Чаплина «Новые времена» и «Великий диктатор». С 1936 по 1942 год была женой Чаплина, с 1958-го – жена Ремарка. (Здесь и далее прим. пер.)

Источник

Рецензии на книгу «Жизнь взаймы, или У неба любимчиков нет» Эрих Мария Ремарк

На эту книгу не принято писать отрицательные рецензии. Но я все-таки рискну.

Тех, кто еще совсем не успел прикоснуться к Ремарку, я позволю себе предупредить: пожалуйста, не начинайте с этой книги. Начните с чего-то другого. Тогда Вы научитесь уважать Ремарка.

Здесь не избежать главных героев, которым ни на секунду не получается поверить. Они оба какие-то шаблонные и резиновые. Вместо эмоций, которые они должны пробуждать, они вызывали у меня зевоту. И когда я задумался о причинах, то.

Эврика! Диалоги! Чересчур много бессмысленных разговоров двух молодых людей, считающих, что знают о жизни все. Многовато словесных перестрелок холостыми фразами. Слишком много пустых изреченьиц своей краткостью и категоричностью просто кричащих о том, что они афоризмы. Не удивительно, что они ими не стали.

Очень стандартная вышла книга. Обыкновенная.

Слава взаймы. Так я хотел бы описать судьбу этой книги. Она пользуется почтением, одолженным у более ранних произведений Ремарка.

А может, я просто слишком многого ожидал.

«…что она была счастлива, насколько человек вообще может быть счастлив…»

огромное спасибо Маше, _Sariel_ за подарок в рамках КС.

Не иметь будущего — это почти то же, что не подчиняться земным законам.

Много-много-много-много-много разговоров. Такое ощущение, что бедняга Клерфэ стремится проговорить наверстать те месяцы, что он молчал на войне, а Лилиан – что молчала в санатории. Так и подмывало крикнуть в никуда – «вы молчать умеете»?

Книга замечательная, книга глубокая, книга острая до слез. Но эти бесконечные разговоры – как они ее портят! Впрочем, однако же, позволю себе некоторое сравнение. Чуть ли не из каждого диалога можно выдернуть изюминку на цитату. Множество других мировых произведений тоже под завязку напичканы разговорами. «Анна Каренина», например. И читается легко. А вот стоящую цитату еще поискать нужно.

Итак, еще одна вечная тема – тема скорой смерти по версии Ремарка. Кому из нас не приходила в голову мысль, «а как бы я повел(а) себя, если бы мне сказали – тебе до смерти осталось всего столько-то». Список ответов известен. «Путешествовать». «Пожить в тишине». «Посвятить себя семье». «Попробовать все запретное». «Попробовать все то, чего не успел в жизни».

Лилиан Дюнкерк, подтачиваемая туберкулезом, выбирает самый простой вариант – «Просто пожить». А чем он хуже других? Тем более, если рядом есть человек, с которым хочется пожить, и у которого еще полжизни впереди.

Как бы не так! Он умрет раньше нее!

. почти все, чем мы владеем, нам дали мертвые. наш язык и наши знания, способность чувствовать себя счастливым и способность приходить в отчаяние. И вот, надев платье мертвеца, чтобы вернуться снова к жизни, я понял, что все, в чем мы считаем себя выше животных — наше счастье, более личное и более многогранное, наши более глубокие знания и более жестокая душа, наша способность к состраданию и даже наше представление о боге, — все это куплено одной ценой: мы познали то, что, по разумению людей, недоступно животным, познали неизбежность смерти.

На самом деле, самое интересное место в книге начинается с того момента, как Клерфэ, разбившейся в автогонках, умирает, и с этого места описываются лишь то, что ощущает и воспринимает Лилиан.

Сколько подобных сюжетов в литературе описано, а вот поищи ка такое произведение, чтобы эта моральная напряженка тебя покалывала со страниц, словно током.

Клерфэ умер, но на самом деле это у Лилиан закончилась жизнь. Все что осталось ей до смерти – это уже подделка жизни.

Роман полон этакой тонкой философии о жизни, о любви, о мужчинах и женщинах, прошлом, настоящем и будущем. И о том, что надо это все ценить, пока оно есть, и жить чувствами, ибо.

Разум дан человеку, чтобы он понял: жить одним разумом нельзя. Люди живут чувствами, а для чувств безразлично, кто прав

P.S. Могу ли вместо слов благодарности за хороший совет посвятить этот отзыв? Почему же нет? Ведь посвящают люди людям книги, неужели отзывы лишены такой возможности? Посвящаю сей отзыв замечательному человеку Марии Лукьяновой с глубочайшим признанием, за то, что без нее бы я и не подумал читать «Жизнь взаймы».

В моём читательском ремарковском списке прочитанного этот роман стоит особняком. По нескольким причинам. Потому, что это первое произведение Ремарка, прочитанное мной ещё в гораздо более романтичном возрасте и возможно потому столь чётко и основательно пропечатавшееся и в памяти и в эмоциях. Потому, что это прежде всего история романтической любви. Потому, что буквально в те же времена был посмотрен фильм «Гриффин и Феникс: история любви» — основной своей фабулой такой близкий ремарковскому к роману и потому как бы удвоивший впечатление (кстати говоря, обратное удвоение также произошло, потому что и о фильме я так же отчётливо помню с тех самых пор).

Но ещё есть и другой, а точнее, другие смысловые ряды, содержащиеся в этой книге и как бы не выпячиваемые автором, но тем не менее столь же важные и значимые и для самого Ремарка, и для читателя.
Ну, вот например история шахматной партии между двумя многолетними пациентами этой лечебницы, и то, как буквально все — и персонал и пациенты лечебницы — пытаются до конца сохранить тоненькую ниточку жизни, протянутую сквозь многолетний длящийся шахматный турнир. Сохранить для того, чтобы смертельно больной человек жил какими-то надеждами и заботами, какой-то жизненной тягой и живыми интересами, и мог ещё на что-то надеяться или по крайней мере забываться.
Или вот это поведение главной героини романа Лилиан, очертя голову сорвавшейся с места только для того, чтобы вкусить всю прелесть просто жизни — такой, какая она есть. И вовсю тратящей свои не очень большие сбережения потому, что ей никуда и не для чего их экономить и откладывать, потому что у неё нет возможностей что-то планировать и экономить на «завтра», ибо этого самого привычного для всех нас «завтра» у неё попросту нет.
А параллельно её эмоциям и чувствам существуют чувства и эмоции Клерфэ, сначала не питавшего каких-то особенных чувств к Лилиан и потому бывшего таким естественным и привлекательным, а потом по мере врастания и вживания в чувство любви к ней становящегося всё более предсказуемым и всё более стандартно-схематичным в своих желаниях и требованиях к ней. Конечно их отношения были обречены даже не потому, что жить Лилиан оставалось совсем немного, а потому, что она не могла и не хотела прожить последние недели и дни жизни под контролем и в несвободе.

Но так не хочется быть прагматичным аналитиком и советчиком и критиком жизни и поведения этих двух необыкновенных обыкновенных людей — в конце концов судьба даровала им несколько недель неподдельного счастья и ощущений взаимной любви, а это уже так много! Ни у него не было будущего с Лилиан ни в каком варианте, ни у неё с Клерфэ, но были эти несколько недель наполненной любовью жизни.

Жёсткая и одновременно красивая история.

Прочитано в рамках игры «Книжная полка«, тур №9

Перед смертью не надышишься…

«Почти ни один человек не думает о смерти, пока она не подошла к нему вплотную. Трагизм и вместе с тем ирония заключаются в том, что все люди на земле, начиная от диктатора и кончая последним нищим, ведут себя так, будто они будут жить вечно».

«Место, где ты живёшь, не имеет ничего общего с самой жизнью».
«Всё не так плохо и не так хорошо, как это кажется. И нет ничего окончательного».

Любовь без жизни, жизнь без любви.

Она была так прекрасна, Что у меня нет слов.
Она как будто явилась из песен, из книг, из снов,
Она сказала: «Не смейте на меня так смотреть,
Ведь я не боюсь смерти, потому что я и есть смерть».

И я так рассмеялся, я сказал ей: «Глядя на вас,
Мне хочется с вами выпить и пригласить на вальс».
Она сказала: «Не лезьте, чтоб потом не жалеть,
Ведь я не боюсь смерти, потому что я и есть смерть».
А.Васильев

А что если завтрашнего дня нет? Как это, жить сегодняшним днем? Как любить?

История о том, как два человека, у которых нет будущего, полюбили друг друга.

Он, как и все они, бессмысленно едет из Брешии в Брешую, из Тулузы в Тулузу. Она презирает таких, как он. Она хочет любить и быть свободной.

Вокруг света. Тур 11. Швейцария.

Где-то наверняка должен существовать мир Ремарка, небольшой, по-своему уютный. В нём обязательно много разнообразного алкоголя, употребляемого одновременно со вкусом и простотой, много еды вроде свиных ножек с капустой или свежих устриц, много прекрасных и удивительных женских характеров, много автомобилей. И, конечно, обаятельных и своеобразных мужчин, которые говорят едва ли не исключительно афоризмами, а во многих диалогах с другими персонажами и дамами могут дать фору дзеннским коанам. А именно в этом произведении и женщины от них не отстают.

В «Жизни взаймы» действие происходит как раз в таком мире, а самого Ремарка, единого во многих лицах в своих произведениях, на этот раз зовут Клерфэ. Он француз, гонщик, ему сорок лет. И, конечно, он влюбляется. Небольшое отличие от других прочитанных мною произведений Ремарка — в этот раз акцент делается не на его внутреннем мире, а на девушке Лилиан. Поэтому, наверное, этот роман мне и кажется совсем женским, иногда даже чересчур, удивительно, как Ремарк умудрялся так писать.

Сюжет романа незамысловат. Гонщик приезжает в санаторий проведать своего больного туберкулёзом товарища, встречает там пресловутую даму и оказывается последним кусочком ветра, который срывает её из этого места в поисках жизни. Лилиан стремится провести остаток своей жизни полно, насыщенно, но, что приятно, не пошло и глупо. Жизнь взаймы. Интересно, у кого же она берёт взаймы эту жизнь?

Образ главной героини сливается в моём воображении с образом Пат из «Трёх товарищей», и не только потому что они обе смертельно больны. Есть такая определённая ремарковская девушка, лёгкая, хрупкая, воздушная, изящная и самобытная. На фоне её обречённости и близости смерти всё лишнее уходит на задний план, ей ничего не остаётся, как быть настоящей собой. Она натуральная, ничем не скованная, поэтому, возможно, она так и привлекает Клерфэ. После четырёх лет не жизни, а существования, она стремится выбраться из кокона своей болезни и увидеть жизнь. Покупает дорогие платья, путешествует, наблюдает, поднимает в корзиночке устрицы к себе в номер. Но не стоит думать, что это такой чудесный образ необыкновенной девушки. Лично мне она показалась иногда довольно неприятной. Из-за близости своей смерти её окутал. Эгоизм, наверное. Полное наплевательское отношение ко всем, кроме своей драгоценной особы. Она ведёт себя так, как будто выше простых смертных, которым недоступно то тайное знание, которое открылось ей из-за этого факта. Она не считается с их чувствами, ей важно только то, что будет происходить с ней. Поэтому и кажется, что Клерфэ, который старше и опытнее, берёт её под свою опёку, но на самом деле он пляшет под её дудку, запутавшись в своих чувствах. А она не обращает на это внимания, для неё его любовь — сначала развлечение, а потом темница, оковы, мало-помалу выпивающие её последние минуты. Поэтому она лжёт, поэтому она хочет от него сбежать. Он для неё — человек, занимающийся бессмыслицей, едущий на своих гонках из Брешии в Брешию, хотя именно в этом и есть жизнь Клерфэ.

Как и всегда у Ремарка, характеры второстепенных персонажей и чудесные их истории поражают. Очень долго думала над историей про двух шахматистов, которые были прикованы к постелям в разных палатах, и их ходы был вынужден передавать персонал. Но один из них умер, поэтому персоналу пришлось доигрывать партию совместными усилиями, так как они не решались сказать об этом второму. А тот сетовал, что это вдруг его партнёр как резко стал играть из рук вон плохо.

Финал романа многозначен. Упиваясь своей обречённостью, Лилиан как-то не думала о смертности других людей, поэтому совершенно растерялась, когда с этим столкнулась. И она испугалась, капитулировала, пошла по следам странного двойника Клерфэ — Волкова. Ехала-ехала, гнала-гнала, а сама вернулась в свою Брешию.

Отличное произведение, небольшое, философское, с женским характером, лиричное. Первым стоит в списке «27 книг, которые нужно прочитать до 27 лет». Что ж, согласна, пожалуй, именно этот роман стоит прочитать даже до двадцати.

Источник

Для чего мы создаем…

Жизнь взаймы или у неба любимчиков нет о чем книга

Отзывы на книгу « Жизнь взаймы, или У неба любимчиков нет »