Дедушка а что такое война
Конспект занятия «Мой дедушка — фронтовик»
Любовь Хорева
Конспект занятия «Мой дедушка — фронтовик»
Мой дедушка – фронтовик
Хорева Любовь Николаевна.
Цель: 1. Воспитывать чувство гордости за героизм нашего народа.
2. Познакомить детей с фронтовиком-земляком Екатериновского района, принимавший участие в боевых действиях и вернувшимся домой живым.
3. Развивать внимание.
Летним воскресным утром 22 июня 1941 года гитлеровская Германия вероломно напала на нашу страну. Весь народ поднялся на защиту Родины. Представьте, с какой огромной и злой силой пришлось бороться нашему народу! Взрослые и дети, рабочие и крестьяне—все поднялись на смертный бой с фашизмом. Четыре страшных года длилась Великая Отечественная война. В первый же день мужчины отправились защищать свою Отчизну. Над всей страной стоял плач расставания. А солдаты обнимали своих близких и прощались надолго. Ведь все понимали, что с войны придут не все. А враг всё продолжал захватывать нашу землю, бомбил наши города и сёла. Во время вражеских налётов людям было страшно, они прятались в бомбоубежищах- подвалах, подземных укрытиях, станциях метро. Множество подвигов совершили солдаты. Освободив свою страну, наши войска помогли изгнать фашистских захватчиков.Родина не забыла своих героев: отблагодарила их за подвиг, тысячи людей- военных и трудящихся в тылу- были награждены орденами и медалями.
Отстоял народ Отчизну,
Шёл отважно в грозный бой.
Не жалели люди жизни
Для Отчизны дорогой.
Принесли отцы и деды
Счастье людям всей земли.
Славим в светлый День Победы
Всех, кто в бой великий шли.
Ребята, а сейчас я хочу вам рассказать о своём дедушке-фронтовике.
Мой дедушка, Хорев Виктор Петрович, родился 15 октября в 1927 г., в Саратовской области, в Екатериновском районе, в деревне Малая-Екатериновка; русский. В январе 1944г был призван в Красную Армию. 15 февраля 1944г принял военную присягу при головном военно-восстановительном поезде №36, где ему было присвоено воинское звание рядовой.Источник: Книга памяти Саратовской области.
Головной военно-восстановительный поезд №36 (ГОРЕМ-36, повествующий о славном военном пути коллектива поезда дорогами Великой Отечественной войны по территории Белоруссии, Латвии и Восточной Пруссии. Военно-восстановительный поезд был сформирован 3 июля 1941 года в городе Тамбове для работы в составе специальных формирований Калининского фронта по обеспечению восстановления объектов железнодорожного транспорта, разрушенных железнодорожных путей, линий передач в пределах границ действующих фронтов.
Начальником поезда был назначен Иван Иванович Белоглазов, который и сформировал поезд. С 25 февраля 1942 года по 1947 год коллектив поезда возглавлял Николай Семенович Метревели.
В соответствии со списком личного состава за 1941 год поезд комплектовался работниками следующих специальностей: путевые рабочие, мостостроители, связисты, транспортные рабочие, ремонтники, медсестры, водители. В коллектив поезда входили и красноармейцы, призванные райвоенкоматами.Набор работников проводился по следующим отделениям железных дорог: Тамбовская ж. д., Горьковская ж. д., Пензенская ж. д., Ленинградская ж. д. Всего коллектив насчитывал 900 человек.
В августе 1941 года поезд дислоцировался на станции Старая Торопа в деревне Полутвино Западнодвинского района Тверской области. Железнодорожный состав – мастерские, вагон-баня, хлебопекарня, склады, находился в тупике на 25 километре железнодорожной ветки Торопец-Старая Торопа.
На этом участке дороги проходили эшелоны с воинскими частями и техникой в сторону Смоленска и Белоруссии. Путейцы поезда следили за состоянием железнодорожных путей, которые после прохождения составов проседали в трясину болот. Штабом Калининского фронта была установлена скорость движения эшелонов на проблемных участках железной дороги этого направления от 5 до 15 километров в час. Но это только частично решало проблему. После каждого эшелона железнодорожные пути просматривались, выявлялись просевшие участки.
Для реконструкции путей подвозили и подкладывали баласт под просевшие рельсы, поднимали пути, устраняли технические неполадки.
В Указе Президиума Верховного Совета СССР от 15 апреля 1943 года «О введении военного положения на всех железных дорогах» говорилось, что «в условиях войны точное и своевременное выполнение железнодорожным транспортом заданий Правительства по перевозкам имеет важное военное и народохозяйственное значение». В целях наведения строгого порядка все железные дороги объявлены на военном положении.
Коллектив поезда был сформирован из 5 рот. Первая рота – мостоотряд, вторая – путевая, третья – связи, четвертая – водоснабжения и пятая – сводная рота.
До августа 1944 года ГОРЕМ-36 находился в прифронтовой зоне, на ст. Старая Торопа, при этом работы велись в разных направлениях. Поезд обеспечивал восстановление объектов железнодорожного транспорта и связи в пределах 200 километров тыловых границ действующих Калининского и Белорусского фронтов. 29 апреля 1943 года приказом начальника поезда № 109 установлен строгий распорядок работы поезда, 18 мая 1943 года в соответствии с приказом начальника поезда № 120 введен дисциплинарный Устав РККА на личный состав поезда. Строгая дисциплина, тяжелая напряженная работа – это объективная действительность военного положения.
И в это же время коллектив поезда принимал социалистические обязательства по выполнению заданий по проведению восстановительных и строительных работ качественно и в кратчайшие сроки. Ежемесячно подводились итоги социалистического соревнования между отрядами поезда. За лучшие показатели работы победителю вручалось переходящее Красное Знамя, отстающим – давались наказы.
Кроме проведения основных работ коллектив поезда обеспечивал себя продовольствием.
Для обеспечения продовольствием и предметами быта, одеждой коллективов действующей армии создавались ОРСы. Учет был строгим. За нарушение в сфере снабжения следовал военный трибунал, вплоть до высшей меры наказания.
Неоднократно ГОРЕМ-36 находился в зоне обстрела вражеской авиации. Как пример самоотверженного труда можно привести один лишь эпизод.
В марте 1944 года на станцию Старая Торопа был совершен налет вражеской авиации. Были взорваны вагоны с боеприпасами и продовольствием, пострадало станционное хозяйство. Разрушения восстанавливали своими силами. За 24 часа были восстановлены три станционных пути, которые обеспечили нормальное движение поездов; потушен пожар 14 вагонов с обмундированием, расчищено 1700 кв. м. площади станционных путей от завалов, вручную перенесено 200 тонн шпал и рельсов.
Коллектив поезда постоянно пополнялся. Для обучения вновь принятых рабочих создавались специальные курсы по профессиональной подготовке, по всеобщему воинскому обучению. Обучение проводили руководители поезда.
В связи с проведением восстановительных работ на освобожденной от фашистских захватчиков территории, в сентябре 1944 года ГОРЕМ-36 передислоцировался на станцию Шауляй, позже на станцию Тельшяй в Литве.
Коллектив поезда занимался восстановлением разрушенных железнодорожных мостов, один из которых через реку Неман, путей, линей связи. Обеспечивал продвижение советских войск и техники по территории Восточной Пруссии, перестраивали узкую железнодорожную колею на широкую.
9 мая 1945 года коллектив поезда встретил в 45 километрах от города Кенигсберга. Затем был передислоцирован на станцию Атбасар Карагандинской железной дороги.
За самоотверженный труд по выполнению заданий командования, коллективу ГОРЕМ-36 в марте 1944 года было вручено Красное знамя НКПС и ВЦСПС.
Приказом командующего Земландской группы войск от 10 апреля 1945 года № 0340 за образцовое выполнение боевых заданий командования фронта в борьбе с немецкими захватчиками награждены медалями «За боевые заслуги» работники поезда. Можно с уверенностью сказать, что свой весомый вклад в общее дело Победы коллектив ГОРЕМа-36 внес.
Великая Отечественная война – в судьбах тех, кто воевал, кто самоотверженным трудом приближал долгожданную Победу и тех, кто помнит военные годы суровых испытаний.
Мой дедушка, Хорев Виктор Петрович, участвовал в Великой Отечественной войне советского народа против германского фашизма с 1.01.1944 года, прошёл всю войну и вернулся домой, жив и здоров.Источник: Книга памяти Саратовской области.
Саратовская область (8882)
Зеленым цветом обозначены те, кто получил ранение
Синим цветом обозначены те, кто вернулся домой с Победой
Красным цветом обозначены ветераны последнего призыва
Хорев Виктор Петрович род. 1927.
В мае 1948 года демобилизован из Красной армии.
Дедушка не любил вспоминать это страшное военное время и с неохотой, но рассказывал его военные истории. А я слушала с удовольствием, пытаясь ничего не упустить и записать.
О боевом пути дедушки говорят награды: орден Отечественной войны, медаль «За боевые заслуги», Фронтовик 1941-1945, медаль «За отвагу», медаль «Жукова», юбилейные награды.
В памяти односельчан он остался храбрым солдатом, умным, добрым и отзывчивым человеком, воспитавшим наше молодое поколение. Мы часто рассматриваем дедушкины военные фотографии, письма-открытки, награды. Я горжусь своим дедушкой. Уверена, что его пример поможет стать мне и многим людям, знавшим его, достойными гражданами Отечества.
Хочется верить, что в будущем не будет войны, не будут наши мамы беспокоиться за сыновей. Пусть будет на нашей земле только мир, дружба и согласие!
Фотоотчёт Дедушка Мороз и Бабулька-Ягулька Наверно, Новый год – самый желанный детский праздник. С каким нетерпением дети ждут подарков от Дедушки Мороза. А если Дедушка Мороз.
«Дедушка Мороз». Мастер-класс Скоро волшебный праздник Новый Год и все дети с нетерпением ждут доброго волшебника с мешком подарков. А мы решили не ждать, а изготовить.
Дедушка Мороз. Рисование. Подготовительная группа Все детки знают, кто такой Дедушка Мороз. Каждый в детстве бежал к елке за подарками, которые Дед Мороз специально оставил ночью. И конечно.
Детский исследовательский проект «Мой дедушка-мой герой!» Детский исследовательский проект «Мой дедушка – мой герой!»Федеральные государственные образовательные стандарты дошкольного образования.
Елочная поделка «Дедушка Мороз» В преддверии Нового года всегда приятно наряжать красавицу елочку и делать поделки своими руками. Наибольшей популярностью пользуются елочные.
Конспект совместной деятельности воспитателя с детьми «Чтение рассказов из книги Ю. Грибова «Мой дедушка — егерь» Муниципальное бюджетное дошкольное образовательное учреждение детский сад комбинированного вида №3 г. Данков Конспект совместной деятельности.
Краткосрочный проект «Добрый дедушка Корней» Направление деятельности: комплексная (познавательно-речевая, продуктивная, изобразительная, театрализованная, музыкальная, игровая) Тип.
Мастер-класс «Дедушка Мороз» Мастер класс «Дедушка Мороз» У нас в садике проходил конкурс «Интересный Дед Мороз», мы с моей маленькой дочкой конечно же участвовали.
«С Днём рождения, дедушка! Дедушка Мороз!» Оформление приёмной (фотоотчет) Здравствуйте, коллеги, друзья! Сегодня я продолжу рассказ о праздновании Дня Рождения Деда Мороза, и расскажу Вам, как можно быстро оформить.
Мой прадедушка. мой дедушка. мой дядя. мой отец.
Уважаемые читатели «Военного обозрения»! Все мы с вами — дети, племянники, внуки тех, кто бился с фашистами. Давайте же расскажем друг другу о наших родных, хотя бы в нескольких строках! Пусть начнут дети — это липецкие второклассники. Очень надеюсь, что вы, уважаемые взрослые, их поддержите и в комментариях хотя бы парой слов поведаете о своих милых и дорогих ветеранах.
Командир стрелкового взвода Николай Корнуков
Мой прадедушка, Николай Иванович Корнуков, ушёл на фронт зимой 1943 года, хотя в то время ему не было 18 лет. К сожалению, мне не очень много известно о его военной жизни, так как он не любил вспоминать те страшные дни.
Но я знаю, что медаль «За отвагу» прадедушка получил за бои по освобождению Украины. Весной 1944 года батальон, в котором служил Николай Иванович, попал в танковое окружение. Никакой связи — ни радио, ни телефонной — не было. И мой прадедушка, рискуя жизнью, устно передавал приказы командира батальона ротам и командирам орудийных расчетов. Он несколько раз выходил из окружения и возвращался в окружённые подразделения уже с донесениями.
Зимой 1944-1945 годов наши солдаты освобождали Будапешт. Командуя стрелковым взводом, прадедушка быстро сориентировался в условиях уличного боя. Только 7 февраля взвод под его командованием уничтожил три автомашины, две пулемётные точки и более тридцати солдат и офицеров противника, а пятьдесят шесть фашистов были взяты в плен. Своими действиями взвод Николая Ивановича обеспечил дальнейшее успешное продвижение батальона. За это прадедушку наградили орденом Красной Звезды.
. Он не дожил ровно два месяца до моего рождения. Как я об этом жалею.
Елена Бегинина
Когда началась Великая Отечественная война, моей прабабушке, Елене Ивановне Бегининой, было всего шесть лет. Родилась она в селе Яблоновец, что в Тамбовской области. Рано осталась без родителей, они умерли ещё до начала войны. Можно сказать, прабабушку воспитала и поставила на ноги старшая сестра, которой самой-то было всего тринадцать лет.
Жила семья небогато, а когда фашисты напали на нашу Родину, и вовсе пришлось очень трудно. Домик Бегининых стоял на самом краю села, рядом с лесом. Чтобы прокормиться, ребята собирали здесь жёлуди, толкли их и из получившейся муки пекли лепёшки. Лепёшки получались горькими, совершенно не вкусными, от них болели животы. Но что было делать, если голод стал в доме не гостем, а хозяином?
Рядом с домом был организован военный госпиталь. Старшая сестра прабабушки, Анна, поступила туда на работу нянечкой. А Леночка сначала бегала к сестре, а потом — в гости к больным. Бойкая, задорная девчушка, на лету схватывающая частушки и песни, полюбилась раненым. Каждый старался угостить сиротку, чем мог: кто сухариком, кто куском сахара. Наверное, глядя на Еленку, бойцы вспоминали своих дочек. А девочка относилась к ним с искренней детской теплотой.
Елена Ивановна пережила войну, выросла, вышла замуж и родила пятерых детей. Все они стали хорошими людьми. До сих пор прабабушка со слезами рассказывает о трудных военных годах. Ни разу она не выкинула ни кусочка хлеба, так как очень хорошо знает его цену.
Володя Шилов.
Гвардеец Борис Хрусталёв
24 июня 1941 года моему прадедушке, Борису Фёдоровичу Хрусталёву, исполнилось 18 лет. А через две недели он уже ушёл биться с фашистами. Борис стал курсантом военного училища при штабе Ленинградского военного округа. В апреле 1942 года он был уже выпускником училища и начала службу в 136-й стрелковой дивизии. Именно эта дивизии сыграла ключевую роль в прорыве блокады Ленинграда. Она первой соединилась с войсками Волховского фронта у Рабочего посёлка №5. 19 января 1943 года 136-я дивизия получила гвардейское знамя и стала называться 63-й гвардейской стрелковой дивизией.
Прадедушка служил помощником начальника штаба по спецсвязи. Войну он окончил в Курляндии в звании капитана, на груди Бориса Фёдоровича к тому времени были два ордена и медаль. Домой он вернулся только в июне 1946 года.
Прадедушка прожил долгую жизнь. Спасибо ему.
Дима Ситников.
Лётчик Андрей Калиш
Я знаю: мои родители очень гордятся своими дедушками и бабушками, которые прошли всю войну, но не дали в обиду Отчизну. Поэтому своими родными горжусь и я.
Очень жаль, что своих прадедушек и прабабушек я знаю только по фотографиям. Но так сложилась жизнь.
Особенно я горжусь дедом моей мамы, звали его Андрей Владимирович Калиш. Он родился и вырос в Ленинграде, учился в высшем лётном училище Серпухова, там его и застала война. Андрей Владимирович был классным лётчиком-истребителем, недаром у него множество наград!
Он не любил рассказы о войне, но когда говорил, все слушали, замерев от волнения. Прадедушка вообще был очень хорошим собеседником, умным и начитанным человеком. Мама мне рассказала об одном его бое, когда Андрей Владимирович и его товарищи истребили противника. Во время этого боя прадедушка остался один на один с врагом, он пошёл на таран, лоб в лоб с фашистским самолётом. Решил: будь что будет, но пойти до конца! Андрей Владимирович так приблизился к немецкому самолёту, что увидел кабину и фашистского лётчика. И противник испугался! Он повернул, и тут прадедушка его сбил.
Другой мой прадедушка был артиллеристом и разведчиком, приводил «языка» и дошёл до Берлина. Есть у меня и прадедушка — танкист. И прабабушка, которая работала медсестрой в эвакогоспитале.
Когда я вырасту, тоже буду поступать в лётное училище.
Кирилл Фролов.
Алексей Киселёв
Хотя мой прадед Алексей Никитович Киселёв рвался биться с фашистами, но на фронт его в первые два года войны не пускали: пареньку не исполнилось восемнадцати лет. Только в январе 1943 года Алексей ушёл драться с врагом. Он воевал на Белорусском фронте. Переправлялся через Одер, освобождал Варшаву, дошёл до Берлина. Свою первую медаль Алексей Никитович получил за сражение под городом Раллис. Это было в феврале 1945 года. Под шквальным огнём противника прадедушка доставлял приказы командира батальона командирам рот.
Вторую медаль ему присвоили за участие в ночном бою в районе города Нойенхагена. В составе штурмовой группы Алексей Никитович прорвался к траншеям противника и сдерживал фашистов, пока не подошла основные наши силы.
Есть у прадедушки и медаль «За взятие Берлина», «За освобождение Варшавы», и орден Отечественной войны II степени.
После войны Алексей Никитович женился и уехал работать на камчатку, где трудился долгие годы. В Липецк вернулся, когда уже вышел на пенсию. И хотя он умер, когда мне было всего три годка, я его люблю и буду помнить.
Вика Дунаева.
Он мой герой!: внучки о дедушках, воевавших в ВОВ
С каждым годом ветеранов остаётся все меньше, но память об Отечественной войне останется на века и будет передаваться из поколения в поколение. В материале Zakon.kz внучки и правнучки чтят и рассказывают о своих родных воевавших на фронте Великой войны.
Татьяна Ковалева о дедушке Алексее Николаевиче:
«Мой дедушка Ковалёв Алексей Николаевич 1924 года рождения был призван в городе Алматы 1 сентября 1942 года, когда Советская Армия продолжала нести тяжелые потери. Тогда он работал слесарем на одной из строек. Он рос без родителей, что с ними стало, наша семья не знает до сих пор. Известно лишь, что родственники отправили его из родной деревни в Алтайском крае по окончанию им 7 классов образования в Алмату к старшей сестре, где он сразу начал работать. Он вступил в ряды Красной Армии, как только ему исполнилось 18. Всю свою жизнь, он терпеть не мог рассказывать про войну и смотреть советские военные фильмы, неизменно комментируя: «Все было нет так. Было очень страшно». И только за пару лет до смерти, он стал рассказывать, что был водителем. Его задача была в том, чтобы подвозить боеприпасы на передовую, каждый раз рискуя своей жизнь, чтобы части могли продвигаться вперед (эти машины были главной целью противников, до окопов доезжало не более 30%).
Роза Жумикенова о дедушке Кайридене Жумикенове:
Бекзада Ишекенова о прадедушках:
«В нашей семье по наследству передаётся домбра, которая была произведена в 1941 году. Мама рассказывала, что её дед, когда отправлялся на войну, купил её. Всё это время я думала, что он проходил с домброй весь фронт, как барабанщик Андерсена, но недавно оказалось, что прадедушка купил домбру своему сыну перед уходом. И он не вернулся, погибнув на фронте.
Папин папа Сагидолла Ишекенов воевал с 1941 года по 1943, и получил ранение. Тогда он был отпущен в Чингирлау (ЗКО), где получил должность директора зернового хранилища. В те времена все продукты отправлялись на войну и люди голодали, кража хлеба каралась очень жёстко. Тогда дедушка всегда брал горсть зерна и прогуливался по улицам. Он проходил мимо голодающих и ронял зерно на землю и никогда не оглядывался, чтобы не спалиться. Когда он уходил, люди собирали зерно. Так и выживали».
Диляра Ермаганбетова о дедушке Толеу Садвакасовиче:
Айдана Адилбекова о Ратай ата:
«Все эти ужасы происходили вот здесь» Что россияне помнят о Великой Отечественной войне спустя 80 лет с ее начала
Ровно 80 лет назад, 22 июня 1941 года, в 4 часа утра фашистская Германия напала на Советский Союз. Началась Великая Отечественная война, которая длилась 1418 дней и закончилась капитуляцией Германии 9 мая 1945 года. Победа нашему народу далась страшной ценой: безвозвратные военные потери Красной армии составили более 11,4 миллиона человек, а с учетом гражданского населения, война унесла более 26,6 миллиона жизней. Об этом невозможно забыть. Память о войне отражена во всех видах искусства, но помимо этого есть огромный пласт народной памяти. В той или иной степени, война коснулась каждой семьи. И почти в каждой семье передаются рассказы тех, кто пережил это время. «Лента.ру» собрала семейные истории о Великой Отечественной войне. Истории разные: страшные и героические, иногда обыденные, иногда совершенно невероятные, мистические, смешные. — то есть именно такие, какими они и остаются в памяти народа.
«История эта меня беспокоила всю жизнь»
Гарик Сукачев, музыкант, кинорежиссер, 61 год
— Для меня Великая Отечественная война всегда была самым страшным горем, которое произошло с нашим народом в ХХ веке. Это касается каждой семьи, в том числе и моей собственной. Отец моей мамы был расстрелян немцами в самом начале войны.
Это мой батя — Иван Федорович Сукачев
Это произошло в поселке Ляды в Псковской области. До войны он был начальником Райпотребсоюза — по местным меркам большая должность. Когда немцы входили в их село, а все произошло очень стремительно, мой дедушка и еще один деревенский мужик, не успев отойти, отстреливались и были взяты в плен. Почти тут же их расстреляли. Бабушка ходила, просила у немцев отдать ей тело мужа, чтобы похоронить, но так его и не нашла.
История эта меня беспокоила всю жизнь. Я ведь все знал, был в этой деревне в детстве, все там видел. Мне мама рассказывала, как пришли немцы, как они вначале никого не убивали, как катали детей на танках, устраивали танцы…
А потом пришли СС и, буквально через два дня, когда немецкая армия пошла на Ленинград, начали расстреливать, вешать женщин, а детей угонять в лагеря
И я все это смог представить. Когда ты маленький ребенок, у тебя каникулы в деревне, вокруг такой хороший летний день, и ты вдруг начинаешь представлять, что все эти ужасы происходили вот здесь, в такой же вот чудесный летний день. И тебя это обжигает, а если тебя обжигает чем-то в детстве, то это на всю жизнь.
На основании того, что мне мама рассказывала о гибели деда, двадцать лет назад я снял фильм «Праздник». Не в честь кого-то. А потому, что это меня всегда волновало. Реальная история стала толчком, и мы с Иваном Охлобыстиным написали сценарий о том, как живут мирные люди, и вдруг к ним приходит война. Главного героя в фильме зовут, как и моего деда, Елисей. Моя мама — Валентина Елисеевна. По сценарию она тоже погибает, хотя на самом деле она выжила. Но вся реконструкция, то, как в деревню входят немцы, взята из жизни. Там, на самом деле, было даже интереснее, чем у меня в фильме. Мой прадед был в то время еще жив. И он умолял деда (своего сына): «Елисей, убегай! Убегай в лес, все побежали и ты убегай…». А дедушка ему ответил: «Я не побегу, я коммунист!» К сожалению, это не вошло в картину, потому что по нашему сценарию он к жене прибежал, у нас весь сюжет был немного по-другому сконструирован.
А моего отца, Ивана Федоровича Сукачева, призвали в армию в самом конце войны, уже в 1944 году. Он служил в Литве во внутренних войсках, сражался с «лесными братьями». Теперь их называют «борцы за независимость», а раньше считали просто бандитами. А как еще назовешь человека, который стреляет в тебя из-за угла? Там же, в Литве, отец научился играть на тубе и в составе военного оркестра выступал на танцах, где и познакомился с моей мамой, Валентиной Елисеевной. После войны они переехали в Москву, где родились мы с сестрой.
22 июня мы планируем отметить 20-летие фильма «Праздник» в Доме Кино. Будет фильм и на большом экране запись концерта группы «Неприкасаемые» с Петром Ефимовичем Тодоровским, который был сыгран 20 лет назад в ГЦКЗ Россия по случаю премьеры «Праздника».
«Папа с криком: «Война! Война!» побежал палкой рубить крапиву»
Герман Виноградов, актер, художник, музыкант, 63 года
— 22 июня 1941. Семья по папиной линии жила в Абрамцево. Бабушка работала там врачом. Папе 8 лет. Жили во флигеле аксаковской усадьбы. Объявили начало войны. Маленький папа с криком: «Война! Война!» бросился «в атаку» и побежал палкой рубить крапиву. В крапиве оказался упавший провод высоковольтной передачи. Папа задел провод рукой, его дико трясло. Спас учитель, оказавшийся рядом, — палкой оттащил провод. Папу перенесли в медпункт в усадьбу, где он отлеживался несколько дней в той самой комнате, где художник Серов написал «Девочку с персиками». Вот такая судьбоносная для меня история про 22 июня 1941 года.
Дед по маминой линии — политрук. Бабушка по маминой линии — военврач, лейтенант медицинской службы. Дедушка по папиной линии — инженер-металлург, налаживал производство брони в Свердловске на Уралмаше, есть ордена и медали. Бабушка по папиной линии — военврач, капитан медицинской службы, есть орден и медали.
Бабушки раненых лечили, спасали. Дед-металлург наладил выпуск брони для наших танков. Вот и весь рассказ.
А это общее фото нашей семьи. Сделано в Ленинграде.
А это общее фото нашей семьи. Сделано в Ленинграде
«В городе Оснабрюк была биржа, там покупали людей для сельхозработ»
Елена Кофман, москвичка, 63 года.
— Во время войны мама была в плену в Германии. Летом 41-го года шестилетняя мама и ее шестнадцатилетний брат оказались в деревне в Орловской области. Началась война, бабушка посылала им телеграммы с просьбой срочно вернуться в Москву, но брат мамы влюбился и никак не мог уехать. А потом в Москву перестали ходить поезда.
Каким-то образом бабушке удалось добраться до них. А к деревне уже подходили немцы.
Все жители спрятались в погребах, не в домах, а в поле, которое простреливалось с двух сторон. Ночью брат мамы пополз за водой к колодцу. И вернулся без воды. Он был ранен.
Их гнали в Германию пешком. И бабушка несла на себе раненого сына и дочь. Было уже очень холодно, и однажды они остановились на ночлег в полуразрушенной избе.
Моя бабушка положила своего сына на печь, развела огонь, который горел очень недолго, и согревала детей своим теплом. А утром ее сын умер
Мама. Это она уже после войны и возвращения из плена
Им надо было идти дальше, и она сказала тем, кто еще оставался в этой деревне: «Похороните его. На нем теплый тулуп. Возьмите его себе». Потом ей сказали, что у него отломилась рука, когда снимали тулуп. И его не похоронили.
В городе Оснабрюк была биржа, там покупали людей для сельхозработ. Рассматривали и покупали семьями, а моя бабушка была маленькая, худая и стояла с маленькой девочкой. День заканчивался. К этому времени уже знали, что тех, кого не купят, отправят на завод, где не выживают. Тогда к бабушке подошел человек, он был один и его тоже не брали, он был из той же деревни. И он сказал: «Нам надо держаться вместе. Так мы сможем выжить».
И вот на биржу пришел человек, немец, который оказался последним из пришедших. И тот человек, который стоял теперь с моей мамой и бабушкой, снял с себя рубашку. И закричал немцу: «Посмотрите на меня, я — деревенский, я — сильный, я все умею. Возьмите нас!». И их купили. Моя бабушка, моя мама и тот человек жили семьей всю войну.
А потом война закончилась. Тот человек вернулся к своей семье, а бабушка — к своему мужу. Когда она вернулась в Москву, узнала, что в то же время, когда умер ее младший сын, старший был тоже убит.
Во время войны у моего деда жила женщина, они расстались — к нему возвращались жена и дочь. Тогда говорили: «Война все спишет». У людей желание выжить, чувство долга, желание жить, любовь, все смешивается и чередуется, и в определенный момент что-то выходит на первый план.
«В глазах немца-пулеметчика просто животный ужас был»
— Василий Степанович Шиков, мой родной дедушка. Знатный заслуженный фронтовик. Он был родом из деревни под Рязанью. Был с детства очень деятельным человеком, приехал в Москву после школы, поступил в электро-механический техникум. Благодаря техникуму у него была бронь, и необязательно было в 41 году призываться, но он пошел добровольцем. И сразу после учебки оказался в армии. Воевал в 9-м танковом корпусе, в военной разведке бронетанковых войск. Много раз ходил за линию фронта.
Дед рассказывал это так. Наступление танковых войск происходит быстрее, чем движется пехота. И скорость, и качество разведки должны быть выше. Разведчики в танковых войсках больше рисковали. Пехотинец может засесть в кустах и день-два наблюдать, что вокруг него происходит, сколько немцев побежало в одну сторону, сколько в другую. Но когда происходит развертывание фронта, на это времени нет. Поэтому, в моем понимании, разведчики танковых войск — самые отчаянные люди в разведке, которых только можно представить. И, как я понимаю, смертность среди них достаточно высокая была.
Тут мой родной дедушка, Василий Степанович Шиков, заслуженный фронтовик. А справа он с боевыми товарищами
Поднял ППШ над собой, прицелился в банное окошко, из которого торчал немецкий пулемет, нажал на пуск и держал автомат до тех пор, пока не расстрелял весь диск
Потом наступила тишина, дед пополз в сторону этой бани. В сторону бани! Не от нее! У него был с собой еще один диск, гранаты, и расчет был на то, что если что – в рукопашную. И он рассказывал: «Я захожу в эту баню, а там то ли два, то ли три немца. Вот они как сидели у этого окошка, так и продолжали сидеть, в полное решето. Они даже не поняли, что произошло!»
Это была первая медаль деда «За отвагу».
Вторая история — про день рождения. Они с разведгруппой не всегда ездили на танке, иногда они классическим образом пересекали линию фронта, оказывались в немецком тылу и шли дальше. Как я понимаю, это когда было нужно конкретный квадрат исследовать.
Ну и третья история, очень жизненная. Это было, когда освобождали Белоруссию. Было стремительное наступление. Разведгруппе деда нужно было быстро прощупать дорогу. Кажется, они к станции какой-то ехали, им надо было что-то узнать и успеть об этом сообщить. Очень быстро перешли через линию фронта. Нужно было какое-то средство передвижения, чтобы, условно, за час пройти 20 км, а пешком это долго. Они увидели немцев на мотоцикле, убили их, сели на мотоцикл и поехали по дороге. Это была лесная узкая дорога, на которой не разъехаться. И вот они гонят со страшной скоростью, потому что мало времени. У них была рация, надо было выходить на связь.
И вот они мчатся, узкая дорога, резкий поворот, и вдруг из-за этого поворота выскакивает точно такой же мотоцикл, с таким же пулеметом, с такими же мужиками со шмайсерами, только это настоящие немцы.
Дед говорил: мы друг напротив друга останавливаемся и смотрим. И тишина. И расстояние — 10 метров. И как вы думаете, что произошло дальше? Они разъехались… Дед говорил: «Мне казалось, прошла вечность. В глазах немца-пулеметчика просто животный ужас был». И вот они глазки друг другу построили и без единого звука разъехались… Как будто друг друга не видели.
Дед остался разведчиком на всю жизнь. Если нужно было что-то узнать, он говорил: иди, разведай! Внимание к деталям у него было просто профессиональное.
«В двух километрах от поля боя, под обстрелом бабушка родила мою маму»
Алена Тимошина, психолог, 53 года.
— Моя украинская бабушка, мамина мама, Прасковья Васильевна Мусатова. В 1942 году она, на девятом месяце беременности, с одним дедом из их же деревни Новоселовки, Криничанского района, Днепропетровской области, пешком эвакуировала в тыл колхозное стадо. Пункт назначения — куда-то в Ворошиловградскую область. Немцы шли по пятам. При переправе через Днепр паром со стадом разбомбили, и почти все животные погибли.
Дед этот и моя бабушка потеряли друг друга, и она пошла к любому населенному пункту. Но по дороге у нее начались роды, и 12 апреля бабушка, в двух километрах от поля боя, под обстрелом родила мою маму. Возвращалась пешком с младенцем на руках в уже оккупированную родную деревню.
Мамин отец, мой дед Иван Мусатов, был призван в первые дни войны и, по воспоминаниям бабушки, его несколько раз видели в оккупированном Днепродзержинске. Вернулся он в 1945-м и однажды на рынке подрался с вором. И дрался он, со слов бабушки, очень быстро и странно, как никогда деревенские мужики не дрались.
Где и как воевал, никогда не рассказывал, жил не таясь, умер в 1951 году. Мама моя была важной персоной на Украине, заслуженный деятель искусств, директор театра, парторг и т. д. И она всю жизнь, по связям, пыталась узнать о том, кем на войне был дед. Но данные были засекречены, ей только уже в 2000-х сказали: «Анна Ивановна, успокойтесь, ваш отец выполнял важную работу для Родины». И все.
Второй муж бабушки, поляк Йозеф Здановский. Он после войны захотел жить в СССР, чем вызвал подозрения, как шпион. Его пытали в НКВД, вывихнуты плечи, сорваны ногти, но шпионом он себя не признал, потому был отпущен и всю оставшуюся жизнь работал плотником. По вечерам выпивал стакан водки и пел «Соловьи, соловьи, не тревожьте солдат…», плакал и шел спать. Добрейший был дядька.
Вторую бабушку в 16 лет угнали в Германию, фото есть на фоне ворот распределительного пункта. Сдал ее собственный отец. Вместе с коровой. Немцы пришли к ним, на остальных детей автомат наставили, и он показал яму во дворе, заваленную сеном, где прятали корову и бабу Веру.
На фото слева: бабушка, посередине я в коляске, а справа второй бабушкин муж, поляк Йозеф Здановский. А справа фотография из Германии с распределительного пункта. Здесь в середине моя баба Вера
В Германии бабу Веру определили в горничные. Их заставили помыться, одели и сказали улыбаться. А город не помню, хотя бабушка его называла. Но помню, что она о своей «хозяйке» отзывалась с благодарностью, потому что ее могли отправить в публичный дом или изнасиловать, но она говорила, что «к добрым людям попала, не били, не насильничали». Она веселая была в жизни, легкого характера, детей любила, работы никакой не боялась.
А папины родители были артисты. Дед — народный артист Украины Носачев Андрей Петрович был в фронтовой актерской бригаде, а бабушка — в эвакуации, в Ташкенте.
«Вечером он принес и положил на крыльцо оторванную голову молоденького немецкого солдата в примерзшей пилотке»
Петр Каменченко, журналист, 63 года
— Я помню войну, хотя родился через 13 лет после того, как она закончилась. Каждый раз по дороге в Берново, где у меня дом, проезжая деревню Млевичи в Тверской области, я вспоминаю немецкого летчика в желтом комбинезоне и черных защитных очках, который, спустившись совсем низко, ниже верхушек старых берез, расстреливал из пулеметов отступающий госпиталь. Чтобы лучше видеть бегущую внизу маленькую девочку, он сдвинул стеклянный колпак кабины, но пули все равно попали в березу, за которой она успела спрятаться. Этой девочкой была моя мама, и я мог бы быть убитым тогда, осенью 1941 года вместе с ней, как и пятеро моих детей, родившихся через полвека.
Мне кажется, что я видел все это своими глазами. Может быть потому, что совсем маленьким много раз представлял, как это происходило, и эти фантазии заняли в памяти место среди моих собственных детских воспоминаний. Такое иногда случается, и есть даже красивый термин, объясняющий подобный феномен памяти, — псевдореминисценции. А может быть это просто генетическая память?
Я знаю, как уходил от немцев госпиталь, где работал хирургом мой дед. Немецкие танки перепахивали гусеницами огороды с западной стороны села, а с востока, подбирая по дороге раненых, уходили последние подводы сельской больницы, неожиданно ставшей фронтовым госпиталем. Конечно, об этом мне тоже рассказывала мама, но почему-то я помню, какая в тот день была погода.
Батя мой справа стоит — Каменченко Виктор Петрович. И он же с боевыми товарищами на американском автомобиле
Через месяц немцев выбили, и дед опять принялся резать и шить раненых в больнице, которую сам же и построил еще в 37-м году, а мои мама и бабушка вернулись в свой дом. Немцы отступали быстро и не успели почти ничего разрушить и сжечь. Они даже оставили своих тяжелораненых, которые постепенно все замерзли. В месте, где их весной зарыли, потом много лет проседала земля. Теперь там все крапивой и кустами заросло. Наверное, я последний, кто еще об этом помнит.
Немцы так спешили, что забыли в нашем доме некоторые свои вещи. Я их потом нашел на чердаке: ремень с орлом и надписью Gott mit uns, противогаз в продолговатом металлическом чехле, в крышечке которого был заботливо припрятан презерватив с датой выпуска 22 июня 1941 года. Правда, они все же успели украсть «волшебный фонарь», при помощи которого мой дедушка показывал колхозникам на большой больничной простыне «волшебные картинки» санпросвета о первой помощи при ожогах, вывихах и переломах. Картинки эти я тоже хорошо помню, потому что в семь лет нашел их в сарае и целое лето разглядывал на свет, пока не потерял.
Дед мой, Алексеев Михаил Петрович, на руках у него моя мама. Фото примерно 1933 года. Вот одна из таких березок и спасла ей жизнь.
А вот наша собака из дома никуда не уходила и всю оккупацию просидела под кроватью. Когда мама вернулась, Тюльпан, так звали собаку, был еле живой от голода. Вечером он принес и положил на крыльцо оторванную голову молоденького немецкого солдата в примерзшей пилотке. Голову похоронили за домом в осиннике. Мне этого места никто не показывал, но я почему-то всегда точно знал, где именно была зарыта немецкая голова, и ночью на всякий случай далеко обходил это место.
Вот такая странная штука — память. Иногда помнишь то, чего вроде бы и помнить-то не должен. А может быть, вовсе и не странная? И я все правильно помню? И дети мои это помнить должны
«У него на груди гадюка лежала»
— Дед накануне войны оказался в Белоруссии, служил в НКВД. Он был совсем молоденький и, когда все это началось, отступал вместе со всеми. По болотам, голодал. Дед русский, белорусского языка не знал. Оказался в белорусской деревеньке, у какой-то ветхой бабусечки. Она сжалилась над ним и говорит: «Ляг, сынок, поляжи на ложку. Поляжи на ложку».
Он не понял, подумал: совсем бабка свихнулась, как можно лечь на ложку? А она ему показывает: «Поляжи на ложку». И он сообразил, что «ложек» — это кровать. А так как я родилась в Белоруссии, дед каждый год устраивал мне экзамен белорусского языка. А как будет чашка? А как будет стол? И в конце: а как будет кровать? Я: «Ложек». Он: «Молодец». У него это осталось навсегда.
И самое удивительное, он запомнил название деревни — Каменка, и оказалось, что мама потом по распределению попала в этот район и вышла замуж, и я там родилась. Вот как раз недалеко от этой деревни. Сейчас это Крупский район в Белоруссии.
Второй мой дед был партизаном. Трофим Иванович Соловьев. И они жили в деревне Глубочица. Они с моей бабушкой были сиротами, поженились, и у них к началу войны было трое детей. Вокруг леса, это район озера Палик, неподалеку от реки Березина.
Это тот мой дед, который про ложку рассказывал — Гниденко Яков Николаевич
Дед ушел сразу в партизаны. И в 1943 году была операция по уничтожению партизан под названием «Котбус». Сожгли много деревень. Моя бабушка оказалась в партизанском отряде вместе с детьми. То есть все, кто был в деревне, спаслись благодаря тому, что вокруг были болота. В болоте находился остров, и немцы не знали, как туда войти. Только местные знали дорожку. Немцы пытались, но у них тонули лошади.
Тогда они начали отряд бомбить с воздуха. Бабушка с сестрой и четырьмя детьми бежали. Бабушка несла самого маленького на руках, мой дядя цеплялся за подол и отстал. А еще двоих тащила за руки бабушкина сестра. Самолеты, бомбежка, страшно, ночь… Они одного ребенка потеряли в лесу и никак не могли найти. И потом уже, когда рассвело, бабушка и ее сестра бегали по лесу искали этого ребенка. И нашли заплаканного, на груди у него гадюка лежала. Но он спасся.
Бабушка так до конца войны и была в партизанском отряде, а дед пошел дальше воевать. Был ранен под Кенигсбергом. Потом отстраивались. У них родились еще дети. У деда остались ранения на всю жизнь, у него в теле пуля двигалась.
Катя и Лиза Каменченко, 15 и 12 лет.
— Нашего прадедушку звали Демидов Николай Нестерович, он родился в 1924 году. Когда началась война, ему было 17, но он все равно ушел на фронт осенью 1941 года, сказав в военкомате, что он на год старше. Его отправили на Волховский фронт связистом, позднее он стал командиром отделения связи.
Свой первый подвиг он совершил в марте 1943 года во время двухдневного боя за деревню Котовица под Новгородом. Там под непрерывным артиллерийско-минометным огнем он восстановил 30 разрывов линии связи — как раз, когда наша пехота форсировала речку Волхов.
Это наш прадед, звали его Демидов Николай Нестерович. Он командиром отделения связи был
Войну он закончил в мае 1945 года в немецком городе Макленбурге гвардии старшим сержантом. И что удивительно, за четыре года боев, постоянно находясь на передовой, он ни разу даже не был ранен.
«Особисты не поверили, говорили, что на границе нужно было погибать. Чуть не расстреляли»
Алексей Лютых, врач-хирург, 64 года.
— Отец мой, Лютых Борис Афанасьевич, родился в 1917 году в селе Лютое Ливенского района Орловской области. В 1937 году его взяли в армию. Красноармейцем попал на Халкин-Гол. Потом в Ленинград, на курсы пулеметчиков.
Практику на финской войне проходил. Ему там орден Красной звезды дали. Научился ходить на лыжах. Получил младшего лейтенанта. Был командиром пулеметного взвода.
За две недели до начала войны их перебросили на границу в Прибалтийский округ. Говорил, что когда начались боевые действия, немцы в первый же день жестоко разбомбили все части, которые стояли на границе давно, а вновь прибывших не бомбили. Их, видимо, фашисты на карты не нанесли. Это их полк спасло.
Они отходили от самой границы, многократно попадали в окружения и выходили из них. Шли ночами по лесам и болотам, а по дорогам немцы на танках и мотоциклах. Потом вышли к своим, потом снова окружение. Потом из них новые отряды формировали, потом снова окружение. И так много раз. Естественно, он погибшим считался.
Когда окончательно вышли к своим, то особисты не поверили, что можно было так длительно отступать. Говорили, что там, на границе, нужно было и погибать. Чуть не расстреляли, а о наградах разговора не было. Спасло то, что все были в форме, с документами, даже комиссара раненого притащили и знамя полка. У комиссара было прострелено легкое — пневмоторакс, так они ему грудь как раз знаменем и перетянули, чтобы дышать мог. Но пулеметы пришлось бросить, все равно все патроны расстреляли.
Отец после пулеметных курсов в июне 1940 года. В Ленинграде
Отца разжаловали, отправили в штрафбат. Он это сильно переживал. Потом была Ленинградская блокада и освобождение Прибалтики. Потом еще раз попал в штрафбат за расправу над охранниками лагеря.
Закончил в Кенигсберге. Вообще-то он мало про войну говорил, но, когда выпьет, вспоминал, плакал. Он хотел офицерское звание восстановить, а то начинал с младшего лейтенанта, а закончил старшиной. Но ему никто не верил, что они от самой границы по болотам отступали. По документам он считался без вести пропавшим с июня 1941 года, поэтому ему боевые действия считали только с 1942 года.
Рассказывал и плакал всегда. Хорошо жив остался. И в плен нигде не попал
«Бомба попала в баржу. Погибли почти все»
Георгий Олтаржевский, историк, журналист, 52 года.
— Наверное, в каждой семье существуют связанные с войной сюжеты, которые передаются из поколения в поколение. Уверен, что среди них есть героические, трагические, радостные. И в нашей семье они тоже сохранились, тем более, что через войну прошли все наши «старики». Но была одна история, которую иначе как чудесной назвать нельзя. Хотя в то страшное время, такие случаи никого не удивляли.
Моя бабушка, Сусанна Юльевна
Когда трагические известия дошли до Сусанны, она поседела за одну ночь. Страшно даже подумать, как корила она себя за то, что оставила Ирочку в госпитале, но ведь в этом аду он казался самым безопасным местом…
Прошло несколько месяцев. Немцев окружили, добили и погнали за запад. Выжившие сталинградцы начали понемногу возвращаться на пепелище. Кое-как стали налаживать жизнь, хозяйство, быт. И тут бабушка, которая была где-то в Ростове, получает письмо от родителей — они живы.
Это было чудо: оказалось, что они уступили свои места на барже лежачим раненым, а сами плыли следом на какой-то маленькой лодчонке. А потом, в страшной неразберихе, в забитом войсками и ранеными Энгельсе, они просто не могли послать весточку дочери.
Бабушку отпустили в увольнение, она приехала в Сталинград. Точнее, в то, что от него осталось. Бросилась искать, но ни дома, ни больницы не существовало. Люди ютились в подвалах и землянках. Увидев какую-то закутанную в платок старушку, она спросила, где найти госпиталь? «Ты не узнаешь меня, я же твоя мать?».
Через некоторое время бабушку вместе с другими учителями демобилизовали, она вернулась в Москву. Юлий Иосифович вернулся к лечению детишек, после войны он был главным педиатром Сталинграда. А его любимый сын Яков погиб в Польше перед самым концом войны.
«Война закончилась — куда вся злоба на немцев делась. »
— Война, война… Ну и чем была война для моего поколения? Так, одно название. Для меня война была кино: «В бой идут одни старики», «Судьба человека», «А зори здесь тихие», «Два бойца» и многие-многие душевные фильмы еще советского производства.
В геологии, где я проработал лет 20 на буровых, народ собирался очень… разнообразный. Наслушался я рассказов от тех, кто сам участвовал в войне. Здорово эти… повествования отличались от кино. Мой помбур — дядька лет на 30 старше — давал мне пощупать пулю и осколок, которые так в нем и остались после Берлина. И он не говорил про патриотический подъем, который его внезапно обуял. Нет. Он сказал, что за свой дом и сейчас порвет любого. А как-то вечером за кружкой чифира дядя выдал: «Что интересно… Война закончилась — куда вся злоба на немцев делась? Я в эшелон садился — домой — весь сухпай отдал немчонкам. Худые пацанята, ветром качает их. Они-то тут при чем…».
Дальше — больше. Не буду говорить за всех — только за моих друзей. Пьянствовал как-то с бывшими одноклассниками и однокурсниками, которых хрен занес в Афган. Один из них — Саня, его при мне однополчане с уважением называли «Ходячая смерть», как-то, расслабившись, сказал мне: «Борян, а ты знаешь, почему я там выжил? Только потому, что представлял себе, что за отца дерусь, за дядьку-танкиста и тетку-корректировщицу. Которых какие-то гады взяли да убили. Конечно… Темное это дело». Вот так до меня стало постепенно доходить, чего стоила Великая Отечественная моей Родине.
В моей московской молодости непринадлежность к диссидентам автоматически лишала тебя обожания девочек, рвущихся к высшему свету. Но, как бы я перед ними ни выпендривался со своей типа крутой критикой существующих порядков, всегда без рассуждений вступал в драки с теми, кто в своем инакомыслии доходил до гнилых базаров о бесполезности Великой Отечественной войны для демократического будущего нашего народа. Как стенограмму, помню свои вопли в «Яме» — пивной на Пушкинской, — когда я швырялся кружками и с трудом махал тяжеленной скамейкой:
Сами вы гондоны бесполезные! Не победи наши отцы — хрен бы вы здесь сидели!
А потом до меня и самого вроде дошло. Точно так же 22 июня 1941 года я бы бросил все, схватил бы в руки свечной ключ и помчался бы… на войну. Родина — это не место, где ты родился. И где ты сейчас живешь. Родина, по мне, — такое понятие, которое есть в сердце человека, или его, к несчастью, нет. Если нет, то человеку предстоит тоскливая старость.
А Родина — она будет жить. И да хранит ее Господь.
«Моя мама только и выжила, что богу молилась, она же была кандидат партии»
Чичикова Мария Филипповна, жительница седа Берново Тверской области, 90 лет.
— Немцы пришли в 41-м. 12 июля нас заняли, но мы остались и жили дома все. А в 43-м взорвалась немецкая машина в лесу, и старших всех заставили сторожить дорогу. Две недели сторожили, было сказано: при ком мина взорвется — того повесим. И вот две недели просторожили, никто не взорвался больше, и всех отпустили домой. А партизаны потом приходили, смеялись: ну как сторожилось? А мы вас видели. Старики тут, а молодежь там. Ну вот, выходит, что находили они место минам в другом месте.
Партизаны ходили на железную дорогу. Зайдут к нам, мама их покормит, папка табачку насыплет. Они говорили: «Отец, мы сегодня курить не будем, пока назад не вернемся». Дымом-то пахнет, а возле линии, на 50 метров лес и кусты вырублены. Дорога была голая. Оттуда идут, папка уже им готовит по кисету табаку, так они благодарны вот так были (показывает — по горло — прим. ред.).
Немцы у нас в деревне школу открыли. Ходила туда неделю, училась. Учительница у нас была — Ефросиния Емельяновна. Она с Ленинграда приехала отдохнуть, а тут ее война захватила. Вот и поставили учительницу, дали одну книжку. Она подойдет так, покажет: вот это буква — по-немецки написано — вот такая, «А». Ну «А», так пусть «А». А она пока так всех обойдет, я и забыла, что это «А». А потом приходит офицер — женщина. Она немка, была комендантом. Помню, как приходит, надо было всем встать и откозырять: «Хай Гитлер».
Ну вот так неделю мы походили и сказали: «Больше в школу не пойдем». Нас и не заставляли — не пошли, так не сильно вы там и надо.
В Германию отправляли. Привозили в октябре, ноябре из-под Ленинграда русских беженцев, которых захватили, и по деревне их расставляли по домам. А как только они немножко отъелись, чтоб были не такие голодные, так отправляли в Германию.
Приходит офицер, ставит на постой семью, и говорит: «Кушайт надо, кормить надо».
Молились, в церковь ходили, вот так и выжили. Моя мама только и выжила, что богу молилась, она же была кандидат партии, и ее уже везли в комендатуру. Получили повестку, мы с мамой попрощались, мамка стояла на коленках с папкой, молились. Поехали. Когда приехали, их было четыре человека — три мужчины, которые старые, ну, коммунисты, и мама.
Приехали, мама говорит: «Мужики, давайте я первая пойду туда, в комендатуру». В комендатуру зашла, там никого нет. Сидит одна русская переводчица, говорит: «Бабушка, ты зачем тут? Коммунистка?». Она отвечает: «Господь тебя люби, какая ж я коммунистка?». «А сюда ж только коммунистов вызывают, езжай домой. Если надо — вызовут».
И вот тех мужиков вызвали, а маму не вызвали.
«Уж было совсем отчаялся, но если вместо винтовки взять автомат. »
Елена Сухинина, графический дизайнер, 44 года.
— Мой папа воевал. В начале 1942 года 17-летним он был призван для обучения в Омское пехотное училище. Недоучившихся курсантов отправляли в Можайск, где формировали части для отправки на фронт. Осень 42-го — отправка на оборону Сталинграда.
Немецкий плен. Множественные побеги, после которых переводили в лагеря с ужесточенными условиями. Украина, Польша, Германия.
Апрель 1945, после бомбежки Берлина военнопленных направляли разбирать завалы. В этот момент состоялся его последний, успешный побег.
Участвовал в уличных боях в Берлине.
Папа неохотно рассказывал о войне. А шрамы на его лице скрывали усы и борода.
Но благодаря журналистке, которая писала книгу о папе, сохранилась аудиозапись, около семи часов их беседы. В ту книгу вошли самые трешевые истории. Журналистка аргументировала, что сейчас читателей интересует именно такое наполнение:
«Победа нуждалась в нем, как в художнике. Сухинин был нарасхват, каждое подразделение хотело видеть отражение своих подвигов на панно и плакатах. Он делал рисованные портреты героев, малевал плакаты на огромных полотнищах. Своих рук уже не хватало, и к нему приставили немцев в помощники. Это была лихорадка работы. Но вот началась и постепенная демобилизация войск. Сухинин не согласился: «Да у меня и дома-то нет, и куда я приеду с таким лицом?».
Вот и порешили: Сухинин придумает памятник, и его отправят в Москву на пластическую операцию. Памятник должен был быть солдатом с винтовкой в одной руке и знаменем в другой. Долго мучился Сухинин, пробуя и эдак, и так, срисовывая с зеркала свое отражение, — ну никак не компонуются винтовка и знамя. Уж было совсем отчаялся, но если вместо винтовки взять автомат. И вдруг все пошло! Вот он, памятник! Солдат с перекинутым через плечо автоматом держит в руках знамя, кричит «ура!», а сам ногой подпирает фашистскую свастику».
«Она все равно брала меня, чтобы нас убило двоих»
Нина Гришакова, пенсионерка, 80 лет.
— Родилась я когда вовсю шла война. До трех лет я не знала, что такое хлеб. Когда мне дали хлеб в первый раз, то я думала, что это мыло и не брала. Только когда насильно затолкали в рот, тогда начала просить еще. Хорошо еще помню, как ела мелкую нечищеную картошку, было очень вкусно, особенно когда только сварится.
По рассказам мамы, немецкий штаб стоял у нас в деревне немного наискось от нашего дома. Деревня Претычино. Это Калужская область, Думиничский район. Мой брат, ему было 6 лет, туда-сюда бегал. Голод был, он бегал в штаб, пел песни им, плясал, они его кормили, знали, что я маленькая, грудник, давали мне манную кашу, меня кормили.
Немцы стояли в низине, а наши на горе. Полтора километра от нас. Бой шел обычно с утра. Мама как говорила: загудит катюша, даже земля затрясется, страшно было! Конечно, страшно! Ей надо за водой выйти, а пули так и свистят мимо, так жикают. Но не убило. И всегда мама брала меня с собой, я же грудничком была, и говорила: если меня убьют, значит, и ее убьют. А могли же и в голову, и в живот. Но она все равно брала меня, чтобы нас убило двоих.
Ночью наши деревенские вывозили хлеб партизанам. И кто-то продал их — что нашим партизанам жители вывозят хлеб. А какие там жители? Бабы были, мужиков всех забрали, ну были, наверное, какие-то инвалиды. И все. Немцы выслали отряд. Карательный. А партизаны узнали, что идет карательный отряд. И наши немцев за четыре километра от деревни встретили. И сделали засаду.
Потом уже, после войны, все останки собрали в кучу, напротив нашего дома могилка была. Деревню переименовали в Корнево по имени того командира.
А немцы, кабы отомстить за все это, сожгли деревню. Ничего не осталось. Никаких документов. Даже фотографии отца у меня нет, он погиб в 1942 году где-то под Смоленском.
«Рассказывает и начинает плакать. Я и не спрашивала больше. »
Анюта Каргашина, врач, специалист по спортивной медицине, 34 года
— У меня дедушка воевал на Карельском фронте. Каргашин Сергей Сергеевич. Был военным фотокорреспондентом. Звание — ефрейтор. От него у меня остался фотоальбом «Это было на Карельском фронте». Там его фотографии и других фотографов.
Дед мой. Каргашин Сергей Сергеевич служил на Карельском фронте военным фотографом
«Отец стоял у лошади, когда мина ударила в землю точно между ее ног»
Игорь Надеждин, журналист, 53 года
— Мой отец родился в 1923 году в подмосковном городе Перово. В школу он пошел в 1931-м, и был одним из самых старших в классе. Это многое предопределило в его судьбе.
Все вместе сразу пошли в военкомат. Отцу (ему до 18-летия оставалось две недели) сразу выписали повестку на 3 июля «явиться с вещами…».
Рано утром 3 июля одноклассники проводили его на сборный пункт, там его на глазах всех расцеловала любимая девушка Роза. Она погибнет от шальной бомбы уже в сентябре 1941 года, но отец об этом узнает только в конце 1947 года — его мать, моя бабушка, так и не найдет сил написать сыну об этом.
Странно поворачивается судьба: отец, призванный в армию, с 22 июля 1941 года воевавший в действующей армии, имеющий три красных и три золотых нашивки на пиджаке рядом с колодками его орденов и медалей, вернулся с войны, а его одноклассники, мальчишки, которым оказалось чуть меньше месяцев, и большинство любимых учителей полегли под Москвой в дивизии народного ополчения. Погибли и многие одноклассницы — во время рытья окопов на ближних подступах к столице. В живых от двух классов остались, кажется, три человека.
Отец прошёл все битвы Великой отечественной, кроме Сталинградской — там пропал без вести мой дед, полный Георгиевский Кавалер в Первую мировую… А отец после Битвы за Москву оказался в Крыму, где сначала отступал, а потом — наступал, потом опять отступал и был ранен… Из госпиталя — под Ржев, где чудом остался жив в страшной мясорубке 1942 года… Затем несколько месяцев в резерве — и Курская дуга. Затем — форсирование Днепра, освобождение Украины и Белоруссии, потом — штурм Кенигсберга, откуда 8 мая их срочно сорвали и отправили в Прагу. Последний бой отец принял уже после капитуляции Германии, 10 мая… Бой, в котором тяжёлые ранения получил его напарник, скончавшийся в июне 1945 года в госпитале.
Это мой дед, Трифонов Петр Степанович, фото 1915 года. Это его единственная сохранившаяся фотография
В военном билете отца написано: в действующей армии с 22 июля 1941 года… Пехотинец, воинская специальность — телеграфист, потом — телефонист. Всю войну он обеспечивал связь между передним краем, передовыми окопами и штабами, самый дальний из которых — штаб полка. То есть — не дальше пяти километров от линии фронта.
Телефонисты формально были сведены в отдельный взвод, но фактически во время боевых действий прикомандировывались к ротам. Главное внешнее отличие телефониста — катушка с кабелем. Наши, советские, были большие и тяжелые, поэтому связисту была положена по штату лошадь — на нее вьючили катушки, и она шла в поводу. Немецкие катушки были меньше и значительно легче, поэтому связисты старались пользоваться ими.
На одном из привалов, во время ужина, отец, не успев доесть из общего котла, встал, чтобы задать корма лошади — сразу после марша кормить их нельзя, надо было дать спокойно постоять. И в этот момент фрицы выпустили десяток мин, скорее всего, по огням костров.
Отец стоял у морды лошади, навешивая на нее торбу, когда мина ударила в землю точно между ее ног. Все осколки ушли в стороны, полностью выкосив два отделения — слева в десятке метров то, к которому был прикомандирован отец, а справа, тоже в десятке метров — другое. Ни на отце, ни на лошади не было ни царапины, да и от взрыва они не оглохли. И взрывной волной не подкинуло. Так, комьями земли побило. А два отделения — насмерть.
Уже после смерти отца, на его поминках, мне рассказали две истории, о которых он сам ни разу не обмолвился.
Первая — накануне Курской битвы. Отец в штабе батальона дежурил у телефонного аппарата, и вдруг связь прервалась. Без боя, в затишье. Его отправили искать обрыв.
Обратно он вернулся, приведя двух пленных…
Как выяснится, фрицам очень был нужен «язык», причём из штабных. И они, обнаружив линию связи, перерезали её, чтобы захватить связиста — тот точно знает больше бойца на передовой. Перерезали и затаились — но ошиблись в направлении, и оказались спиной к отцу, который шёл чинить связь… Он же, понимая, что без артобстрела провод порваться не может, всё-таки ожидал какую-то гадость. И был внимателен, смотря не столько на провод, сколько вокруг. И заметил засаду.
Тихо отошёл назад, собираясь звать помощь, но тут увидел однополчан, которые свалили в самоволку искупаться… Вчетвером они сумели одолеть вражескую разведку, двоих даже взяли живыми. Но вот в штабе появиться мог только отец — остальные-то в самоходе. «Хорошо, что было это на батальонном уровне. В полку бы с нас с живых не слезли, — рассказывал мне на поминках дядя Саша, один из тех «самоходчиков». — А в батальоне обошлось…»
Вторая произошла позже, уже под Кенигсбергом.
Тогда, при штурме города и крепости, в какой-то момент части враждующих армий перемешались: получился слоеный пирог. И отец, протягивая связь, наткнулся на такой же провод. Подключился к нему — и понял, что попал на линию фрицев.
Немецкий он знал отлично. Послушав несколько минут переговоры врага, он подключился к нашей, так и не до конца проложенной им линии, и стал передавать в штаб данные о немцах. Опять отключился, послушал фрицев — и вновь доложил нашим. Хотел и дальше послушать врага, но получил по шапке от комбата за так и не налаженную связь и побежал дальше тянуть провод к нашим позициям.
Правда, потом его вызвал комдив и объявил благодарность: короткие данные, подслушанные отцом, оказались точнее и надежнее разведданных, и помогли нашим избежать ловушки.
Мой отец — Надеждин Федор Федорович, старший сержант. Рисунок сделан в июне 1945 года в Кенигсберге
«Попросила его не расстреливать, потому что он полезный в хозяйстве»
Ольга Рыбакова, специалист по маркетингу, 37 лет
— Моя бабушка с семьей (отец, мать и младший брат) жила в Смоленске. Когда началась война, отец ушел на фронт, а бабушка, ее мама и младший брат остались дома.
Когда немцы вошли в Смоленск, то бабушку с семьей погнали через всю Белоруссию на границу с Польшей в распределительный лагерь. По дороге от болезней, недоедания и тяжелых условий умерла ее мать. Они остались вдвоем с братом, который несколько раз сбегал, но потом возвращался, так как не мог оставить сестру одну.
Вообще его два раза пытались расстрелять, так как он был похож, по мнению немцев, на еврея — кудрявый, с темными волосами. Первый раз в селе, в котором они стояли несколько дней, его спасла какая-то женщина, которой он за еду помогал ухаживать за лошадями. Попросила его не расстреливать, потому что он полезный в хозяйстве.
Справа бабушка, а за ней левее, ее брат, который был с ней в лагере
Второй раз перед расстрелом он убежал и прятался в телеге с навозом. Немцы протыкали ее вилами, но так его там и не нашли, поэтому ему удалось уйти. Но после этого случая он все равно вернулся. Уже когда их пригнали в лагерь, ему удалось убежать еще раз и выйти на нашу армию, которая через некоторое время и освободила лагерь, вместе с бабушкой.
Бабушка умерла в прошлом году в возрасте 94 лет.