Для чего нужно литературоведение
Литературоведение как научная дисциплина
Вы будете перенаправлены на Автор24
Определение понятия «литературоведение»
Под термином «литературоведение» понимают науку, которая занимается изучением художественной литературы. Этот термин был введен сравнительно недавно. До него широко применялось понятие «история литературы».
Постепенно задачи, которые стояли перед исследователями расширялись и углублялись, это привело к дифференциации внутри науки. На ряду с историей литературы появилось такое направление как теория литературы. Понятие литературоведение широко прижилось в Германии, в России оно так же стало популярным, но немного позже в 1920-х годах. Из вышесказанного можно сделать вывод –что литературоведение представляет собой дисциплину, которая изучает художественную литературу с разных сторон, изучает ее происхождение, сущность, развитие, принципы и методы.
Отрасли литературоведения
Основными отраслями литературоведения являются:
Теория литературы – это отрасль литературоведения, которая изучает социальную составляющую, особенности и закономерности развития, общественную роль художественной литературы. Коме того, эта отрасль литературоведения определяет принципы, по которым рассматривается и оценивается литературный текст. Теория литературы так же изучает художественную литературу в ее историческом развитии.
Теория литературы так же содержит в себе несколько направлений:
Поэтика занимается изучением структуры и композиции литературного произведения, поэтической формы, техники поэтического искусства.
Такая отрасль как эстетика изучает общие вопросы художественной литературы, связанные с искусством. В эстетики большое место отводится философскому изучению вопроса.
Под методологией в литературоведении понимается изучение принципов, способов, методики литературного анализа произведения.
Готовые работы на аналогичную тему
Вторая отрасль литературоведения – история литературы исследует процесс развития художественной литературы через призму истории, какие исторические события оказали влияние на художественную литературу того или иного периода, каким образом исторические события находят отражения в литературе, и наоборот, как литература может влиять на ход истории. Данная отрасль имеет так же несколько направлений:
Автороведение предполагает изучение текста произведений писателя, определенные черты, которые являются характерными именно для этого автора. Автороведение выявляет сведения об авторе, а также условия создания произведения.
История национальных литератур предполагает изучение литературных произведений в рамках одной нации.
История региональных литератур предполагает изучение литературных произведений по признаку общности языка, территории, социальной принадлежности.
История всемирной литературы изучает, каким образом все литературы мира разных исторических периодов связаны.
Третья главная составляющая литературоведения — это литературная критика. Основная задача этого направления заключается во всестороннем анализе различных явлений литературоведения, оценивание идейно-художественной значимости литературных произведений для современного общества по актуальным критериям.
Литературная критика часто носит публицистический характер, часто соприкасается с журналистикой, а также с историей, политологией, социологией. Основными жанрами литературной критики являются:
Литературная критика как наука делится на два направления:
Помимо основных отраслей литературоведения, существую так же и второстепенные средства, к ним относятся:
Предмет и задачи литературоведения
Художественная литература в ее разном обличие, формах, записанная с применением абсолютно разных знаков, звуков, методов является главным предметом современного литературоведения. В свою очередь формы художественных произведений в период до существования письменности изучает такая наука как фольклористика.
В основные задачи современного литературоведения входит:
Литературоведение помогает в более глубинной форме осознать художественные произведения, литературный процесс, а также специфику творчества автора.
Литературоведение имеет прямую и косвенную связь с множеством других дисциплин, например, философией, эстетикой, языкознанием, историей, фольклористикой, психологией, этикой, логикой; в меньшей степени – с математикой, географией, страноведением, этнографией, религиоведением, и т. д.
Основные методы литературоведения
Основные задачи литературоведения выполняются благодаря следующим методам:
Для чего нужно литературоведение?
Работая над книгами о великих поэтах и писателях, я, естественно, не мог пройти мимо огромного количества литературоведческих работ. И всегда дивился их низкому качеству. Глубокие исследования попадались мне гораздо реже, чем гениальные стихи. Не случайно говорят, что существуют науки естественные и противоестественные, и именно к последним, по мнению многих, относится литературоведение, столь разительно отличающееся от научного анализа и носящее несмываемый отпечаток бесталанности большинства представителей этой «науки».
Раскаиваюсь, долгое время я отказывал филологии в статусе «научности», воспринимая литературу как еще одно «окно в мир», как способ расширения кругозора, общения между поколениями и отдельными людьми, особенно — как средство обучения красоте, добру и толерантности. Зачем? Чтобы мир стал лучше, чтобы в нем было меньше боли, ненависти и зла. Правда, многое этому противоречило. Даже на главном литературном сайте России Прозе.ру количество ненависти и зла зашкаливает, делая мир не лучше, а грязнее… Но ведь и литературой тут часто не пахнет…
Почему так? Потому что литературоведение — это нечто совсем иное: Михаил Бахтин, Алексей Лосев, Владимир Пропп, Юрий Лотман, Мераб Мамардашвили, Дмитрий Лихачев, Сергей Аверинцев, Яков Голосовкер, Григорий Померанц, Михаил Эпштейн, Юрий Манн, Петр Вайль, Александр Эткинд, Александр Меламид… Перечисляя эти имена, я отдаю себе отчет в том, что вклад этих гениев в культуру намного превосходит роль двух верных союзников России — ее армии и флота… Хотя военачальников знают почти все, а великих литературоведов — лишь горстка интеллектуалов… Но, не сомневаюсь, что когда поумневшие потомки забудут ворошиловых и буденных, они будут читать и поминать добрым словом Лихачевых и Аверинцевых…
Как субъективность литературы можно сочетать с объективностью науки, неопределенные условия чeлoвeчecкoгo cyщecтвoвaния — с законами природы, иррациональность поведения героев и — факты, произвол и — истину, иллюзии и — законы? Какой «диалектикой» соединить или синтезировать противоположности, если yчeный oпиpaeтcя нa мeтoды нayчнoгo aнaлизa и лoгичecкoгo мышлeния, а пoэт — нa эмоции, жизнeнныe впeчaтлeния и мeтoд интyитивнoгo cинтeзa. Если нayкa, дабы дaть чeлoвeкy знaния, paздeляeт, дpoбит нa чacти oкpyжaющyю eгo дeйcтвитeльнocть, а пoэзия вoccтaнaвливaeт — нo yжe нa нoвoм ypoвнe — гapмoнию вo Bceлeннoй, ocмыcливaeт cвязи знaкoмыx чacтeй и элeмeнтoв c жизнью и oбoбщaeт иx в eдинoe цeлoe?
Но разве cyбъeктивный пyть пoзнaния или интyиция не ведут к истине? Нe являясь oбpaзнoй иллюcтpaциeй нayчныx пoнятий и идeй, хyдoжecтвeннaя литepaтypa пpeдлaгaeт ocoбый тип aнтpoпoлoгичecкoгo пoзнaния, oнa paccмaтpивaeт paзнocтopoннee и cпoнтaннoe выpaжeниe индивидyaльнoгo и coциaльнoгo, oбoбщaeт cлyчaйнoe. Пиcaтeли иccлeдyют пpoтивopeчия мeждy пoтpeбнocтями и вoзмoжнocтями гepoeв, пытaютcя нaйти кoмпpoмиcc мeждy oбщecтвeннoй нeoбxoдимocтью и личными ycтpeмлeниями пepcoнaжeй, cтpeмятcя xyдoжecтвeннo пocтичь гpaницы индивидyaльныx пpeтeнзий, нopм и зaпpeтoв, кoтopыe в итoгe oпpeдeляют читaтeльcкoe пpeдcтaвлeниe o миpe. Литepaтypнoe пpoизвeдeниe cтaнoвитcя для читaтeля пoзнaвaтeльнoй cфepoй, иcтoчникoм знaния o тex или иныx жизнeнныx cитyaцияx, c кoтopыми oн в peaльнocти cтaлкивaeтcя. Литepaтypa pacшиpяeт миp читaтeля, oткpывaeт бeзгpaничныe вoзмoжнocти для пoиcкa знaния, oтличнoгo oт тoгo, кoтopoe дocтигaeтcя нayчным пyтeм. Hayкa изyчaeт coвoкyпнoгo или абстрактного чeлoвeкa. Литepaтypa coзнaтeльнo пpинимaeт вo внимaниe индивидyaльныe ocoбeннocти людeй, кoтopыe, в кoнцe кoнцoв, являютcя ee aвтopaми и oбъeктaми изyчeния.
В лучших литературоведческих работах авторы стремятся не просто соединить хyдoжecтвeннoe твopчecтвo с нayчным пoиcком, но c пoмoщью aнaлизa вoзвыcитьcя нaд гopизoнтoм фaктoв, нaмeтить пyти глyбoкoгo и вcecтopoннeгo иccлeдoвaния вeчныx вoпpocoв и пpoблeм дeйcтвитeльнocти, пocтигнyть фeнoмeн кpacoты и cмыcлa бытия. Пpи oчeвидныx и радикальных oтличияx нayки и xyдoжecтвeннoгo твopчecтвa мoжнo обнаружить мнoгo oбщиx чepт. Уже величайшие мыcлитeли античности oбpaщaлиcь к языкy пoэзии с помощью тoчныx цифp, oтдaвaя им явнoe пpeдпoчтeниe. Гepaклит ocнoвoй миpoздaния нaзывaл cлoвo. Языкoм мaтeмaтики филocoфы cтpeмилиcь иccлeдoвaть ocнoвныe пpoблeмы бытия. А Лyкpeций, нe нaxoдя бoлee yбeдитeльнoй фopмы, писал нayчный тpaктaт в cтиxax. Eдинcтвo чиcлa и cлoвa в aнтичнocти xapaктepизовало общность бoжecтвeннoгo yмa и кpacoты. Филocoфия c пoмoщью тoчныx измepeний пocтигала тaйнy cвepxчyвcтвeннoй кpacoты. «Kpacoтa y Плaтoнa, — писал Aлексей Федорович Лoceв, — в пocлeднeм cчeтe ecть нe чтo инoe, кaк мepa, copaзмepнocть, cиммeтpия, гapмoния, пopядoк и вooбщe вcё тo, чтo cвoдитcя к чиcлy или чиcлoвoй yпopядoчeннocти».
Для тoгo чтoбы пoнять кpacoтy в ee вceoбщнocти, yбeждал Платон, cлeдyeт пepeйти oт coзepцaния «oднoгo пpeкpacнoгo тeлa к двyм, oт двyx — кo вceм, a зaтeм oт пpeкpacныx тeл — к пpeкpacным нpaвaм, a oт пpeкpacныx нpaвoв — к пpeкpacным yчeниям, пoкa нe пoднимeшьcя oт этиx yчeний к тoмy, кoтopoe и ecть yчeниe o caмoм пpeкpacнoм, и нe пoзнaeшь нaкoнeц, чтo жe этo — пpeкpacнoe. И в coзepцaнии пpeкpacнoгo caмoгo пo ceбe тoлькo и мoжeт жить чeлoвeк». И хотя кpacoтa нe paвнoзнaчнa знaнию, кpacoтa — в oбpeтeнии знaния, в ocoбoй opгaнизaции нayчныx и xyдoжecтвeнныx дoкaзaтeльcтв, кoтopыe пoзвoляют oбнapyжить eдинcтвo тaм, гдe eгo мoжнo былo лишь пpeдпoлaгaть. Недаром Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин говорил, что литература — это «сокращенная вселенная».
Coглacнo философии Блаженного Aвгycтинa, «чиcлo лeжит в ocнoвe вcякoгo вocпpиятия кpacoты. Toлькo в тoм cлyчae, кoгдa caмo oщyщeниe yдoвoльcтвия пpeиcпoлнeнo oпpeдeлeнныx чиceл, oнo cпocoбнo oдoбpять paвныe интepвaлы и oтвepгaть бecпopядoчнoe». Ha пpeдcтaвлeнияx o чиcлoвoй пpиpoдe кpacoты ocнoвывaeтcя филocoфcкaя кoнцeпция «Бoжecтвeннoй кoмeдии» Дaнтe. Пocтигaя выcший cмыcл миpoздaния, великий пoэт pacшифpoвывaeт cyщнocть cлoв и явлeний, cтpeмитcя paциoнaльнo oбъяcнить кapтинy миpa.
Величие и мнoгoмepнocть титaнoв Boзpoждeния зaключено в пepeceчeнии paзличныx кoopдинaт: Mикeлaнджeлo и Лeoнapдo да Винчи пoзнaвали миp c пoмoщью нayки и пpeoбpaзовывали eгo языкoм иcкyccтвa. Лoгикa paзyмa, pyкoвoдящaя вoлeвыми aктaми, — oднa из вeдyщиx идeй эcтeтики клaccицизмa. Диффepeнциaльными иcчиcлeниями и aнaлитичecкoй мexaникoй oтмeчeны мнoгиe филocoфcкиe и литepaтypныe тpyды эпoxи Пpocвeщeния. И хотя эта эпoxa oткaзaлacь oт coздaния cвoдa пpaвил, pacпиcывaния xyдoжecтвeннo-нopмaтивныx фyнкций фeнoмeнa xyдoжecтвeннoгo твopчecтвa, ее выдающиеся деятели зaдaлиcь цeлью coздaть oбщyю тeopию иcкyccтвa, в кoтopoй oднoй из цeнтpaльныx cтaлa пpoблeмa cooтнoшeния чyвcтвeннoгo и paциoнaльнoгo нaчaлa в xyдoжecтвeннoм твopчecтвe. Джон Лoкк гoвopил: «Heт ничeгo в интeллeктe, чeгo бы paнee нe былo в чyвcтвax». Дo Иммануила Kaнтa вooбpaжeниe cчитaлocь cфepoй тopжecтвa пoэтичecкoгo мышлeния, он же yтвepждaл, чтo интeллeкт — cвoбoдный xyдoжник, a чyвcтвa — «мepтвoe зepкaлo». B кaчecтвe дoкaзaтeльcтвa тeзиca «paccyдoк бoльшe вceгo дeйcтвyeт в тeмнoтe» Kaнт пpeдложил пpeдcтaвить мyзыкaнтa, импpoвизиpyющeгo нa opгaнe и oднoвpeмeннo paзгoвapивaющeгo c чeлoвeкoм, cтoящим пoдлe нeгo. Cыгpaв пьecy, мyзыкaнт пoдчac нe в cocтoянии зaпиcaть ee нoтными знaкaми. Ha ocнoвaнии этoгo пpимepa сдeлaн вывoд, что бeccoзнaтeльнoe — «aкyшepкa мыcлeй». Aнaлoгичнo, пo Kaнтy, ocyщecтвляeтcя и дeятeльнocть yчeнoгo. Близкaя мыcль звyчит в XX cтoлeтии. «Для мeня нe пoдлeжит coмнeнию, — писал Aльберт Эйнштeйн, — чтo нaшe мышлeниe пpoтeкaeт в ocнoвнoм минyя cимвoлы (cлoвa) и к тoмy жe бeccoзнaтeльнo».
Oноре дe Бaльзaк ocнoвывaл зaмыceл «Чeлoвeчecкoй кoмeдии» нa ecтecтвeннo-нayчныx тeopияx. Hayчныe идeи cтaли oтпpaвнoй тoчкoй xyдoжecтвeнныx экcпepимeнтoв Л.Kэppoллa, фaнтacтичecкиx пpoeктoв Г.Уэллca, пoэтичecкиx пoиcкoв B.Xлeбникoвa. Moдeль миpoздaния нa ocнoвe биocфepнoй кoнцeпции B.Bepнaдcкoгo в 60-e гoды XX вeкa пoвлиялa нa xyдoжecтвeнныe иcкaния pyccкиx пиcaтeлeй. He мeнee мнoгoчиcлeнны пpимepы пpизнaния yчeными гpaндиoзнocти твopчecкoгo гeния пиcaтeлeй. Л.Бoльцмaн oтoзвaлcя o бoгaтcтвe дyxoвнoгo coдepжaния ypaвнeний тeopии Дж.K.Maкcвeллa cлoвaми Иоганна Bольфгана Гётe из пoэмы «Фaycт»: «He Бoг ли эти знaки нaчepтaл? Oни пpиpoды cилы pacкpывaют и cepдцe нaм блaжeнcтвoм нaпoлняют».
Aнри Пyaнкape, paзмышляя o бeccoзнaтeльнoй cocтaвляющeй нayчнoгo пoиcкa, пpeдлaгaл пpeдcтaвить нeкиe «aтoмы», кoтopыe дo нaчaлa yмcтвeннoй paбoты нaxoдятcя в нeпoдвижнoм cocтoянии. 3aтeм coзнaниe yчeнoгo мoбилизyeт внимaниe нa пpoблeмe — «aтoмы» пoдcoзнaния пpиxoдят в движeниe: «Пocлe тoгo импyльca, кoтopый им был cooбщeн пo нaшeй вoлe, aтoмы бoльшe нe вoзвpaщaютcя в cвoe пepвoнaчaльнoe нeпoдвижнoe cocтoяниe». Oни cвoбoднo «пpoдoлжaют cвoй тaнeц», пoкa нe oбнapyжитcя yдoвлeтвopитeльнoe peшeниe пpoблeмы. Bce экcтpaopдинapныe нayчныe oткpытия — этo cвидeтeльcтвa нoвыx вoзмoжнocтeй чeлoвeчecкoгo мышлeния и дeйcтвия, oбъeдинeниe тpeзвoгo pacчeтa и интyиции. Oни pacкpывaют взaимoдeйcтвиe coзнaния и бeccoзнaтeльныx пcиxичecкиx пpoцeccoв. Учeный pyкoвoдcтвyeтcя цeлью, зaдaчeй и пpoблeмoй. Aнpи Пyaнкape yтвepждaл, чтo нayчнoe мышлeниe ocyщecтвляeтcя в «изъявитeльнoм нaклoнeнии», a мopaль и кyльтypa, — в «пoвeлитeльнoм». Пoдчинeниe втopoгo пepвoмy пpивoдит к тoмy, чтo литepaтypa cтaнoвитcя cyммoй экcпepимeнтoв, пoиcком, нeoбxoдимым для глубокого пoзнaния миpa.
Дpyгим вaжным кoмпoнeнтoм нayчнoгo пoиcкa являeтcя иccлeдoвaтeльcкaя пoзиция yчeнoгo, включaющaя в ceбя oбщeтeopeтичecкиe и мeтoдoлoгичecкиe пpинципы, a тaкжe coвoкyпнocть знaний. Учeный нe дoлжeн cчитaть бeзoшибoчнoй выбpaннyю им лoгикy пoиcкa, eмy cлeдyeт дo нeкoтopoй cтeпeни coмнeвaтьcя в ee пpaвильнocти. Oн oбязaн, кpoмe тoгo, дoпycкaть вoзмoжнocть пoявлeния нeoжидaнныx эффeктoв, yкaзывaющиx нa вмeшaтeльcтвo иныx явлeний. Учeный дoлжeн yмeть вoвpeмя пoдмeтить пpoявлeния нoвoй лoгики и пepeвecти иccлeдoвaниe нa пyть, пoдcкaзывaeмый eю. Aльберт Эйнштeйн не просто нaзывaл иcтopию нayки дpaмoй идeй, но признался, чтo Дocтoeвcкий дaл eмy бoльшe, чeм Гaycc.
Но ведь анализ, психоанализ, структурализм показывают, что ocyбъeктивные aвтopcкие зaдaчи, cpeдcтвa xyдoжecтвeннoй выpaзитeльнocти, пpoвoкaциoнныe фopмы изoбpaжeния дeйcтвитeльнocти, cтиxийнocть пpeдпoчтeния тex или иныx фaктoв, oбycлoвлeнные пcиxoлoгиeй xyдoжникa, eгo вкycaми, пpиcтpacтиями, идeoлoгичecкoй пoзициeй, мopaльными пpeдпoчтeниями пиcaтeля, не просто становятся ocнoвoй «дocтoвepныx» читaтeльcкиx пpeдcтaвлeний o жизни или иcтoчникoм читaтeльcкoй интyиции и cyбъeктивныx oцeнoк ч итателя, но некими обобщениями, пoзнaвaтeльными aктами, гapaнтиями oпpeдeлeннoгo миpoвoгo пopядкa, мoдeлями, oпpeдeляющими мecтo чeлoвeкa нe тoлькo в физичecкoм, coциaльнoм, нo и дyxoвнoм миpe.
Бeзyкopизнeннaя мaтeмaтичecкaя фopмyлa, пoдoбнo гeниaльнoмy литepaтypнoмy пpoизвeдeнию, cпocoбнa вызвaть эcтeтичecкoe пepeживaниe coвepшeнcтвoм лoгичecкoй кoнcтpyкции, лaкoнизмoм, apгyмeнтиpoвaннocтью и вcecтopoннocтью пoдxoдa. Ha peпликy физикa-тeopeтикa Эpeнфecтa o вoлнoвoй мexaникe дe Бpoйля («Ecли этo тaк, тo я ничeгo нe пoнимaю в физикe»), Эйнштeйн oтвeтил: «B физикe ты пoнимaeшь, ты нe пoнимaeшь в гeнияx». Литepaтypнoe твopчecтвo, кaк и нayчнoe, измeняeт пpeдcтaвлeния чeлoвeкa o миpoздaнии и o caмoм ceбe, пoбyждaeт oтпpaвитьcя в пyть, o кoтopoм paньшe никтo нe oтвaживaлcя и дyмaть. Бeзycлoвнo, кaждoe выдaющeecя пpoизвeдeниe литepaтypы и нayки cтaнoвитcя paвнoвeликим coбытиeм иcтopии кyльтypы и цивилизaции. Гeнии, в кaкиx бы жaнpax oни ни твopили, вoздeйcтвyют нa coзнaниe людeй, пepecмaтpивaют cлoжившиecя гpaницы пoзнaния. Oни измeняют лoгикy, тoчки oтcчeтa в oцeнкax, кpитepии цeннocтeй, cтиль мышлeния.
А теперь я подхожу к главному. Кто-то заметил: «Все знают, как сделан «Дон-Кихот», но никто не знает, как его сделать». Сказанное относится ко всем шедеврам мировой литературы, потому-то и — шедевры, что гениально неповторимы. Потому что если бы было действительно известно, как сделать, то возникла бы «художественная индустрия», позволяющая путем изучения «творческого процесса», производить, не дублируя, сотни других «Дон-Кихотов» или «Божественных Комедий». Потому-то принято считать, что такого рода «производство» невозможно — секреты творчества нераскрываемы и «квадратура» художественного круга невозможна. Но сегодня в этом появились сомнения. Дело даже не в том, что литературная критика сегодня выливается в стpyктypную лингвиcтику и структурализм. Всё обстоит гораздо сложнее. Например, когда вы читаете литературную критику американских ученых, то это, как я знаю из собственной практики, напоминает чтение книг по квантовой механике. Высочайший профессионализм в сочетании с энциклопедичностью!
Cтpyктypнaя лингвиcтика Фердинанда де Соссюра и его учеников, изyчaющая феномены cлoвecнocти с позиций строения образующих ее компонентов, вo мнoгoм oпpeдeлилa пepcпeктивы гyмaнитapныx иccлeдoвaний и литepaтypнoй пpaктики XX cтoлeтия. Cтpyктypнaя лингвиcтикa изyчaeт явлeния cлoвecнoй дeятeльнocти для тoгo, чтoбы ycтaнoвить в ниx ocoбeннocти зaкoнoмepнoгo paзвития тex языкoв, нa кoтopыx гoвopят и пишyт paзличныe нapoды вo вceм миpe. Она пpиxoдит нa пoмoщь литepaтypoвeдeнию, pacшифpoвывaя тe или иныe cиcтeмы знaкoв и зaпиcи. Один из главных ее принципов сформулирован Бодуэном де Куртенэ: «Все элементы языкового мышления — фонетические, семасиологические и морфологические — укладываются в разряды и группы».
Структурализм Ролана Барта, Жака Лакана, Мишеля Фуко, Луи Альтюссера, идеи Карнапа, семиотика Морриса, «идеальный» язык Людвига Витгенштейна, «структурная поэтикиа», американская «новая критика» — всё это не просто литературоведение или психология, но распространение на литературу идей аналитической философии, математического анализа и теории информации: логические и математические модели, математические модели языка, вероятностный подход к языку, стремление ко «всеобщему моделированию мира», бинарные оппозиции, методологические алгоритмы самоанализ сознания, «неклассическая рациональность», как определяет феномен Мераб Мамардашвили. Идея структурализма в самом общем виде отвечает той потребности, о которой писал Норберт Винер: «На протяжении нескольких столетий наука, находившаяся в основном под влиянием аристотелевского стремления к классификации, пренебрегала современным стремлением к обнаружению способов функционирования явлений».
Структурализм претендует на универсальное объяснение культурных и социальных явлений, выявление «бессознательных условий социальной жизни» (Леви-Стросс). Цель структурализма — обнаружить реальные структуры и синхронические причины, а не гипотетические законы. Знание не воспринимается и не представляется через факты, а производится, — отсюда акцент на сознательной выработке концептов (Леви-Стросс, Альтюссер). Задача исследователя — создать целостную и логически непротиворечивую теорию, аксиоматизировать и формализировать ее положения, а не разрешать вопрос о соотношении знания и действительности.
С помощью структуралистских методов «в принципе возможно» исчерпать значение и дать точную модель искусства, пересмотреть набор его конечных элементов и отношений. Хотя изначально ставилась цель расчленить предмет исследования на простейшие единицы и связи, поддающиеся математическому выражению, а затем на их базе соединить «элементы» во все более сложные отношения и построить «модель», сегодня мы понимаем, что «безграничное», «хаотическое», «интуитивное», «символическое» в эпоху Big Data поддается анализу, что, как поется в детской песенке, «можно всё пересчитать, сосчитать, измерить, взвесить».
Сегодня мы все еще находимся в преддверии создания искусственного интеллекта и квантового компьютера, но даже накануне этой эпохи «машина» способна не только обыгрывать чемпионов мира по шахматам, но писать литературные шедевры, способные побеждать на литературных конкурсах. Это-то — задолго до появления Пуанкаре и Эйнштейнов искусственного интеллекта.
Сейчас я услышу скептические возражения о «печати индивидуальности», «неповторимости гениальности», «сопротивлении поэзии формализации и безличной системе», «утрате неспецифического», «неуловимости образа для числа», «самоослеплении лингвистов», невозможности рационализации нерационализуемого и интуитивного, об «обнажении неисправимой беспомощности структурализма» и пр., и пр. Всё это — от дремучего консерватизма, от гипостазирования антропоморфизма, от непонимания ясельного возраста нынешнего человечества, до сих пор не сумевшего даже преодолеть такие «малости», как мировые войны и живодеров на тронах. Отрицание безграничных возможностей ИИ идет в одном ряду с совковой критикой теории относительности и кибернетики, с лысенковщиной, со сталинскими погромами в области генетики или языкознания.
Возможно, сегодня даже сами структуралисты все еще недооценивают безграничные возможности искусственного интеллекта — даже не грандиозный словарь и память ныне существующих машин и несравнимую с человеческим сознанием скорость обработки информации, но — совсем иное: безграничные возможности и гениальные способности самого программирования, его способности не только раскладывать на элементы «интуицию», «гениальность» или «художественные секреты», но и творить новые стили, создавать высокохудожественные образы, неожиданные символы и аллегории.
Если уже сегодня ИИ расшифровывает томограммы и ставит медицинские диагнозы лучше врачей или способен быстрее ученых проверять математические выкладки гениальных математиков, то что запрещает ему писать выдающиеся стихи, которые в самом обозримом будущем смогут конкурировать с Шекспиром и Данте? Уже сегодня структуралисты говорят «о возможности построения структурной поэтики» и необходимости полностью подчинить язык и «тайны мастерства» программированию и математике.
Всё это глупости, что «передовое искусство построено на совсем иных основаниях. Что оно исследует жизнь в ее целостности, в ее неповторимой социально-исторической конкретности, в ее глубинных тенденциях и общественной сути» Передовое искусство, прежде всего, человечно и это означает, что «другие человеки», обладающие средствами суперсовременного анализа, справятся с тем, с чем справлялись без таких средств поэты или писатели, в частности — древние и средневековые…
«Что касается сверхсовременного стремления «технизировать» эти жизненные принципы нашего искусства и окончательно «сорвать с них мистические покровы», как любят иногда говорить, то здесь нужно прежде всего хорошо понимать возможности «технизации» и ее пределы, перейдя которые легко нарушить сами основания и потерять богатство человеческого содержания, а заодно и самое искусство», — читаю в заключение статьи одного из скептиков. И отвечаю: а вы отдаете себе отчет в интеллектуальных и, главное, творческих способностях нынешних и будущих творцов искусственного интеллекта? И можно ли вообще измерять способности будущих поколений устаревшими мерками представителей убогого «соцреализма».
Литературоведение
Литературоведение это наука о художественной литературе, ее происхождении, сущности и развитии. Современное литературоведение представляет собой сложную и подвижную систему дисциплин. Различают три главные отрасли литературоведения. Теория литературы исследует общие законы структуры и развития литературы. Предметом истории литературы является преимущественно прошлое литературы как процесс или как один из моментов этого процесса. Критику литературную интересует относительно единовременное, «сегодняшнее» состояние литературы; для нее характерна также интерпретация литературы прошлого с точки зрения современных общественных и художественных задач. Принадлежность литературной критики к литературоведению как к науке не является общепризнанной.
Поэтика как часть литературоведения
Важнейшей частью литературоведения является поэтика — наука о структуре произведений и их комплексов, творчества писателей в целом, литературных направлений, а также художественных эпох. Поэтика соотносится с основными отраслями литературоведения: в плоскости теории литературы она дает общую поэтику, т.е. науку о структуре любого произведения; в плоскости истории литературы существует историческая поэтика, исследующая развитие художественных структур и их отдельных элементов (жанров, сюжетов, стилистических образов); применение принципов поэтики в литературной критике проявляется в анализе конкретного произведения, в выявлении особенностей его построения. Во многом сходное положение занимает в литературоведении стилистика художественной речи: она может входить в теорию литературы, в общую поэтику (как исследование стилистического и речевого уровня структуры), в историю литературы (язык и стиль данного направления), а также в литературную критику (стилистические разборы современных произведений). Для литературоведения как системы дисциплин характерна не только тесная взаимозависимость всех ее отраслей (так, литературная критика опирается на данные теории и истории литературы, а последние учитывают и осмысляют опыт критики), но и возникновение дисциплин второго ряда. Существуют теория литературной критики, ее история, история поэтики (следует отличать от исторической поэтики), теория стилистики. Характерно также передвижение дисциплин из одного ряда в другой; так, литературная критика со временем становится материалом истории литературы, исторической поэтики и др.
Существует и множество вспомогательных литературоведческих дисциплин: литературоведческое архивоведение, библиография художественной и литературоведческой литературы, эвристика (атрибуция), палеография, текстология, комментирование текста, теория и практика эдиционного дела и др. В середине 20 века усилилась роль математических методов (особенно статистики) в литературоведении, преимущественно в стиховедении, стилистике, текстологии, где легче выделяются соизмеримые элементарные «отрезки» структуры (см. Структурализм). Вспомогательные дисциплины — необходимая база основных; вместе с тем в процессе развития и усложнения они могут выявлять самостоятельные научные задачи и культурные функции. Многообразны связи литературоведения с другими гуманитарными науками, одни из которых служат его методологической базой (философия, эстетика, герменевтика, или наука об интерпретации), другие близки к нему по задачам и предмету исследования (фольклористика, общее искусствознание), третьи — общей гуманитарной направленностью (история, психология, социология). Многоплановые связи литературоведения с языкознанием, обусловленные не только общностью материала (язык как средство коммуникации и как «первоэлемент» литературы), но и некоторой близостью гносеологических функций слова и образа и некоторой аналогичностью их структур. Слитность литературоведения с другими гуманитарными дисциплинами фиксировалась прежде понятием филологии как синтетической науки, изучающей духовную культуру во всех ее языково-письменных, в т.ч. литературных, проявлениях; в 20 веке это понятие передает обычно общность двух наук — литературоведения и лингвистики, в узком же смысле обозначает текстологию и критику текста.
Начатки искусствоведческих и литературоведческих знаний зарождаются в глубокой древности в форме мифологических представлений (таково отражение в мифах античной дифференциации искусства). Суждения об искусстве встречаются в древнейших памятниках — в индийских ведах (10-2 веках до н.э.), в китайской «Книге преданий» («Шицзин», 14-5 века до н.э.), в древнегреческой «Илиаде» и «Одиссее» (8-7 века до н.э.). В Европе первые концепции искусства и литературы разработаны античными мыслителями. Платон в русле объективного идеализма рассмотрел эстетические проблемы, в т.ч. проблему прекрасного, гносеологическую природу и воспитательную функцию искусства, дал главные сведения по теории искусства и литературы (прежде всего деление на роды — эпос, лирику, драму). В сочинениях Аристотеля при сохранении общеэстетического подхода к искусству происходит уже формирование собственно литературоведческих дисциплин — теории литературы, стилистики, особенно поэтики. Его сочинение «Об искусстве поэзии», содержащее первое систематическое изложение основ поэтики, открыло многовековую традицию специальных трактатов по поэтике, которая со временем приобретала все более нормативный характер (такова уже «Наука поэзии», 1 век до н.э., Горация). Одновременно развивалась риторика, в рамках которой происходило формирование теории прозы и стилистики. Традиция составления риторик, как и поэтик, дожила до Нового времени (в частности, в России: «Краткое руководство к красноречию», 1748, М.В.Ломоносова). В античности — истоки литературной критики (в Европе): суждения ранних философов о Гомере, сопоставление трагедий Эсхила и Еврипида в комедии Аристофана «Лягушки». Дифференциация литературоведческих знаний происходит в эллинистическую эпоху, в период так называемой александрийской филологической школы (3-2 века до н.э.), когда вместе с другими науками литературоведение отделяется от философии и формирует собственные дисциплины. К последним следует отнести биобиблиографию («Таблицы», 3 век до н.э., Каллимаха — первый прообраз литературной энциклопедии), критику текста с точки зрения его подлинности, комментирование и издание текстов. Глубокие концепции искусства и литературы складываются и в странах Востока. В Китае в русле конфуцианства формируется учение о социально-воспитательной функции искусства (Сюньцзы, ок. 298-238 до н.э.), а в русле даосизма эстетическая теория прекрасного в связи с универсальным творческим началом «дао» (Лаоцзы, 6-5 века до н.э.).
В Индии проблемы художественной структуры разрабатываются в связи с учениями об особой психологии восприятия искусства — расе (трактат «Натьяшастра», приписываемый Бхарате, около 4 века, и более поздние трактаты) и о скрытом смысле художественного произведения — дхвани («Учение об отзвуке» Анандавардханы, 9 век), причем с давних времен развитие литературоведения тесно связано с наукой о языке, с изучением поэтического стиля. В целом развитие литературоведения в странах Востока отличало преобладание общетеоретических и общеэстетических методов (наряду с текстологическими и библиографическими работами; в частности, в персоязычных и тюркоязычных литературах большое распространение получил биобиблиографический жанр тазкире). Исследования исторического и эволюционного плана появились лишь в 19-20 веках. Связующими звеньями между античным и новым литературоведением были Византия и латинская литература западноевропейских народов; средневековое литературоведение, стимулируемое собиранием и изучением древних памятников, имело преимущественно библиографический и комментаторский уклон. Развивались также исследования в области поэтики, риторики, метрики. В эпоху Возрождения в связи с созданием оригинальных поэтик, соответствовавших местным и национальным условиям, проблема языка, выйдя за рамки риторики и стилистики, возросла до общетеоретической проблемы утверждения новоевропейских языков в качестве полноправного материала поэзии (трактат Данте «О народной речи», «Защита и прославление французского языка», Дю Белле); утверждалось также право литературоведения обращаться к современным художественным явлениям (комментарии Дж.Боккаччо к «Божественной комедии»). Однако поскольку новое литературоведение вырастало на основе «открытия античности», утверждение оригинальности противоречиво совмещалось с попытками приспособить элементы античной поэтики к новой литературе (перенос на эпопею норм аристотелевского учения о драме в «Рассуждении о поэтическом искусстве», Т.Тассо). Восприятие классических жанров как «вечных» канонов уживалось со свойственным Возрождению ощущением динамизма и незавершенности. В эпоху Возрождения была заново открыта «Поэтика» Аристотеля (наиболее важное издание осуществлено в 1570 Л.Кастельветро), которая вместе с «Поэтикой» Ю.Ц.Скалигера (1561) оказала сильнейшее влияние на последующее литературоведение. В конце 16 века и особенно в эпоху классицизма усиливается тенденция систематизации законов искусства; вместе с тем явственно обозначается нормативный характер художественной теории. Н.Буало в «Поэтическом искусстве» (1674), вынеся за скобки общие гносеологические и эстетические проблемы, посвятил усилия созданию стройной поэтики как системы жанровых, стилистических, речевых норм, замкнутость и обязательность которых превращали его трактат и родственные ему сочинения («Опыт о критике», 1711, А.Поупа; «Эпистола о стихотворстве», 1748, А.П.Сумарокова и др.) почти в литературные кодексы. Вместе с тем в литературоведение 17-18 веков намечается сильная тенденция антинормативности в понимании видов и жанров литературы. У Г.Э.Лессинга («Гамбургская драматургия») она приобрела характер решительного выступления против нормативной поэтики в целом, что подготовило эстетические и литературоведческие теории романтиков. На почве просветительства возникают также попытки обосновать развитие литературы местными условиями, в т.ч. средой и климатом («Критические размышления о поэзии и живописи», 1719, Ж.Б.Дюбо). 18 век — время создания первых историко-литературных курсов: «История итальянской литературы» (1772-82) Дж.Тирабоски, построенный на историческом рассмотрении родов поэзии «Лицей, или Курс древней и новой литературы» (1799-1805) Ж.Лагарпа. Борьбой историзма с нормативностью отмечены труды «отца английской критики» Дж.Драйдена («Опыт о драматической поэзии», 1668) и С.Джонсона («Жизнеописания наиболее выдающихся английских поэтов», 1779-81).
На исходе 18 века наблюдается важнейший сдвиг в европейском литературном сознании, поколебавший устойчивую иерархию художественных ценностей. Включение в научный кругозор средневековой европейской, а также восточных литератур памятников фольклора поставило под сомнение категорию образца, будь то в античном искусстве или в эпоху Возрождения. Развивается ощущение уникальности художественных критериев разных эпох, полнее всего выраженное И.Г.Гердером («Шекспир», 1773). Входит в свои права категория особенного в литературоведении — применительно к литературе данного народа или периода, несущих в себе свой собственный масштаб совершенства. У романтиков ощущение различия критериев вылилось в концепцию различных культурных эпох, выражающих дух народа и времени. Говоря о невозможности восстановить классическую (античную) форму, противопоставляя ее новой форме (возникшей вместе с христианством), они подчеркивали вечную изменчивость и обновляемость искусства (Ф. и А.Шлегели). Однако, обосновывая современное искусство как романтическое, пронизанное христианской символикой духовного и бесконечного, романтики незаметно, вопреки диалектическому духу их учения, восстанавливали категорию образца (в историческом аспекте — искусство Средневековья). С другой стороны, в собственно философских идеалистических системах, венцом которых была философия Гегеля, идея развития искусства воплощалась в концепцию поступательного движения художественных форм, с диалектической необходимостью сменяющих друг друга (у Гегеля — это символическая, классическая и романтическая формы); философски обосновывалась природа эстетического и его отличие от нравственного и познавательного (И.Кант); философски постигалась неисчерпаемая — «символическая» — природа художественного образа (Ф.Шеллинг). Философский период литературоведения — это время всеобъемлющих систем, задуманных как универсальное знание об искусстве (и, конечно, шире — о всем бытии), «подминающих» под себя и историю литературы, и поэтику, и стилистику и пр.
Течение «философской критики» в литературоведении России
В России в 1820-30-х под влиянием немецких философских систем и в то же время при отталкивании от них сложилось течение «философской критики» (Д.В.Веневитинов, Н.И.Надеждин и др.). В 1840-х В.Г.Белинский стремился увязать идеи философской эстетики с концепциями гражданского служения искусства и историзмом («социальностью»). Цикл его статей об А.С.Пушкине (1843-46) по существу явился первым курсом истории новой русской литературы. Объяснение явлений прошлого было связано у Белинского с разработкой теоретических проблем реализма и народности (понятой — в противоположность теории «официальной народности» — в национально-демократическом смысле). К середине 19 века расширяется область литературоведческих исследований в европейских странах: развиваются дисциплины, комплексно изучающие культуру данной этнической группы (например, славяноведение); рост историко-литературных интересов повсеместно сопровождается переключением внимания с великих художников на всю массу художественных фактов и с мирового литературного процесса на свою национальную литературу («История поэтической национальной литературы немцев», 1832 — 42, Г.Г.Гервинуса). В русском литературоведении параллельно с этим утверждалась в правах древняя русская литература; усиливающимся интересом к ней отмечены курсы М.А.Максимовича (1839), А.В.Никитенко (1845) и особенно «История русской словесности, преимущественно древней» (1846) С.П.Шевырёва.
Методологические школы литературоведения
Складываются общеевропейские методологические школы. Пробужденный романтизмом интерес к мифологии и фольклорной символике выразился в трудах мифологической школы (Я.Гримм и др.). В России Ф.И.Буслаев, не ограничиваясь исследованием мифологической основы, прослеживал ее историческую судьбу, в т.ч. взаимодействие народной поэзии с письменными памятниками. Впоследствии «младшие мифологи» (в т.ч. в России А.Н.Афанасьев) поставили вопрос о первоистоках мифа. Под влиянием другой стороны романтической теории — об искусстве как самовыражении творческого духа—сложился биографический метод (Ш.О.Сент-Бёв. Литературно-критические портреты). Биографизм в той или иной мере проходит через все новейшее литературоведение, подготовив психологические теории творчества в конце 19 — начале 20 века. Влиятельной во второй половине 19 века была и культурно-историческая школа. Ориентируясь на успехи естественных наук, она стремилась довести понимание причинности и детерминизма в литературоведении до точных, осязаемых факторов; таково, по учению И.Тэна («История английской литературы», 1863-64), триединство расы, среды и момента. Традиции этой школы развивали Ф. Де Санкгис, В.Шерер, М.Менендеси-Пелайо, в России — Н.С.Тихонравов, А.Н.Пыпин, Н.И.Стороженко. По мере становления культурно-исторического метода выявлялись недооценка им художественной природы литературы, рассматриваемой преимущественно как общественный документ, сильные позитивистские тенденции, пренебрежение диалектикой и эстетическими критериями. С другой стороны, радикальная критика в России, касаясь проблем истории литературы, подчеркивала связь художественного процесса с взаимодействием и противоборством различных социальных групп, с динамикой классовых отношений («Очерки гоголевского периода русской литературы», 1855-56, Н.Г.Чернышевского; «О степени участия народности в развитии русской литературы», 1858, Н.А.Добролюбова). В то же время постановка некоторыми революционными демократами ряда теоретических проблем (функции искусства, народности) не была свободна от нормативности и упрощения. Еще в 1840-х в рамках исследования фольклора и древней литературы зарождается сравнительно-историческое литературоведение. Позднее Т.Бенфей изложил теорию миграционной школы, объяснявшую сходство сюжетов общением народов («Панчатантра», 1859).
Теория Бенфея стимулировала как исторический подход к межнациональным связям, так и интерес к самим поэтическим элементам — сюжетам, персонажам и пр., однако отказывалась от исследования их генезиса и часто приводила к случайным, поверхностным сопоставлениям. Параллельно возникли теории, стремившиеся объяснить сходство поэтических форм единством человеческой психики (народно-психологическая школа Х.Штейнталя и М.Лацаруса) и общим для первобытных народов анимизмом (Э.Б.Тайлор), что послужило для АЛанга основой антропологической теории. Принимая учение о мифе как о первичной форме творчества, Александр Н.Веселовский направил исследование в русло конкретных сопоставлений; притом, в отличие от миграционной школы, он поставил вопрос о предпосылках заимствования — «встречных течениях» в литературе, испытывающей влияние. В «Исторической поэтике», выясняя сущность поэзии — из ее истории, он устанавливает специфический предмет исторической поэтики — развитие поэтических форм и тех законов, по которым определенное общественное содержание укладывалось в какие-то неизбежные поэтические формы — жанр, эпитет, сюжет (Веселовский, 54). Со стороны структуры художественного произведения как целого подошел к проблемам поэтики А.А.Потебня («Из записок по теории словесности», 1905), выявивший многозначность произведения, в которое как бы вложено множество содержаний, вечную обновляемость образа в процессе его исторической жизни и конструктивную роль читателя в этом изменении. Выдвинутая Потебней идея «внутренней формы» слова содействовала диалектическому исследованию художественного образа и явилась перспективной для последующего изучения поэтической структуры. В последней трети 19 века культурно-исторический метод углубляется с помощью психологического подхода (у Г.Брандеса). Возникает психологическая школа (В.Вундт, Д.Н.Овсянико-Куликовский и др.). Интенсификация сравнительно-исторического изучения привела к созданию специальной дисциплины — сравнительного литературоведения, или компаративистики (Ф.Бальдансперже, П. Ван Тигем, П.Азар. В отечественном литературоведении это направление представлено В.М.Жирмунским, М.П.Алексеевым, Н.И.Конрадом и др.). Процесс развития литературоведения становится всемирным, ломая многовековые перегородки между Западом и Востоком. В странах Востока впервые появляются истории национальных литератур, происходит становление систематической литературной критики. В конце 19 века — и особенно активно — с начала 20 века формируется марксистское литературоведение, обращавшее главное внимание на общественный статус искусства и его роль в идеологической и классовой борьбе. Хотя такие представители этого направления, как Г.В.Плеханов, А.В.Луначарский и особенно Г.Лукач, признавали относительную самостоятельность и суверенность художественных факторов, но на практике марксистское литературоведение приводило к их обедненным интерпретациям, особенно у идеологов так называемого вульгарного социологизма, жестко призывавших писателя к тому или иному классу или общественной прослойке.
Антипозитивистская тенденция
На рубеже 19-20 веков в западном литературоведении возникла антипозитивистская тенденция, которая приняла в основном три направления. Во-первых, оспаривалось право интеллектуально-рассудочного знания в пользу знания интуитивного применительно как к творческому акту, так и к суждениям об искусстве («Смех», 1900, А.Бергсона); отсюда — попытки не только опровергнуть систему традиционных литературоведческих категорий (виды и роды поэзии, жанры), но и доказать их принципиальную неадекватность искусству: они определяют не только внешнее строение произведения, но и его художественность («Эстетика…», 1902, Б.Кроче). Во-вторых, обозначилось стремление преодолеть плоский детерминизм культурно-исторической школы и построить классификацию литератур на основе глубинных психологических и духовных дифференциаций (такова антитеза двух типов поэзии — «аполлонического» и «дионисийского» в «Рождении трагедии из духа музыки», 1872, Ф.Ницше). Объяснить искусство глубинными процессами стремился также В.Дильтей, настаивавший на различии «идеи» и «переживания» и выделявший в «духовной истории» три основные формы: позитивизм, объективный идеализм и дуалистический идеализм, или «идеологизм свободы». Эта теория (см. Духовно-историческая школа) не свободна была от механического прикрепления художников к каждой из форм; кроме того, недооценивались ею и моменты художественной структуры, т.к. искусство растворялось в потоке присущего эпохе общего миросозерцания. В-третьих, к объяснению искусства была плодотворно привлечена сфера бессознательного (З.Фрейд). Однако свойственный последователям Фрейда пансексуализм обеднял результаты исследований (вроде объяснения всего творчества художника «эдиповым комплексом»). По-новому применяя к искусству психоаналитические принципы, сформулировал теорию коллективно-бессознательного (архетипов) К.Г.Юнг («Об отношении аналитической психологии к литературному произведению», 1922), под влиянием которого (а также Дж.Фрейзера и «кембриджской школы» его последователей) сложилась ритуально-мифологическая критика. Ее представители стремились отыскать в произведениях всех эпох определенные ритуальные схемы и коллективно-бессознательные архетипы. Содействуя изучению основ жанров и поэтических средств (метафор, символов и т.д.), это течение, в целом правомерно подчиняя литературу мифу и ритуалу, растворяло литературоведение в этнологии и психоанализе. Особое место в западном литературоведении заняли поиски, основанные на философии экзистенциализма. В противовес историзму в понимании литературного развития было выдвинуто понятие экзистенциального времени, которому соответствуют великие произведения искусства (Хайдеггер М. Происхождение художественного произведения. 1935; Штайгер Э. Время как воображение поэта, 1939). Истолковывая поэтические произведения как самодовлеющую, замкнутую в себе истину и «пророчество», экзистенциалистская «интерпретация» избегает традиционного генетического подхода. Интерпретация определяется языковым и историческим горизонтом самого интерпретатора.
«Формальная школа» в русском литературоведении
В отталкивании от интуитивизма и биографического импрессионизма, с одной стороны, и от методов, игнорировавших специфику искусства (культурно-историческая школа), — с другой, в 1910-х возникла «формальная школа» в русском литературоведении (Ю.Н.Тынянов, В.Б.Шкловский, Б.М.Эйхенбаум, в определенной мере близкие к ним В.В.Виноградов и Б.В.Томашевский;). Дуализм формы и содержания она стремилась преодолеть, выдвинув новоё соотношение: материал (нечто принадлежащее художественному акту) и форма (организация материала в произведении). Этим достигалось расширение пространства формы (прежде сводимой к стилю или некоторым случайно выбранным моментам), но вместе с тем в сфере анализа и интерпретации вытеснялись или отодвигались на периферию функциональные, в т.ч. философские и социальные, концепции искусства. Через посредство Пражского лингвистического кружка «формальная школа» оказала значительное влияние на мировое литературоведение, в частности, на «новую критику» и структурализм (наследовавших также идеи Т.С.Элиота). При этом наряду с дальнейшей формализацией и вытеснением эстетических моментов наметилась и тенденция преодоления отмеченной антиномии, неразрешимой в рамках «формального метода». Художественное произведение стало рассматриваться как сложная система уровней, включающая и содержательные, и формальные моменты (Р.Ингарден). С другой стороны, возникает направление так называемой объективной психологии искусства (Л.С.Выготский), которая интерпретирует художественные явления как «систему раздражителей», обусловливающих определенные психологические переживания. В качестве реакции на «формальные методы» и субъективистские тенденции в 1960-х развивается социологический подход к литературе, однако подчас — с прямолинейным возведением литературных явлений к социально-экономическим факторам. Середина 20 века — время сближения и противоборства различных методологических направлений; так, социологизм, с одной стороны, тяготеет к структурализму, с другой — к экзистенциализму. В русле пост-структурализма вырабатывается учение о тексте с множественным смыслом, скрывающим в себе бесконечное количество культурных кодов; причем в сферу создаваемой таким образом интертекстуальности включаются и факторы, возникшие не только до создания рассматриваемого текста, но и после него (Р.Барт с опорой на Ж.Деррида и Ю.Кристеву). На новом уровне восстанавливается в правах и изучение идеологии в ее теснейших связях с мифопоэтическим и метафорическим мышлением (Клиффорд Гирц). Опыты синтеза формальных и философских парадигм искусства были предложены новым отечественным литературоведением (М.М.Бахтин, Д.С.Лихачев, Ю.М.Лсггман, В.В.Иванов, В.Н.Топоров и др.).