Для чего развивают дальний восток
На Дальнем Востоке решили создать город-миллионник. Зачем он нужен и кто в нем будет жить
О планах создать во Владивостоке городскую агломерацию с населением более миллиона человек в интервью РБК рассказал министр по развитию Дальнего Востока и Арктики Алексей Чекунков. По его мнению, это позволит сделать Владивосток третьим по привлекательности городом в России после Москвы и Санкт-Петербурга. Создать первый в регионе город-миллионник Чекунков предложил, комментируя похожую идею Сергея Шойгу — ранее министр обороны заявил, что считает необходимым строительство пяти новых крупных городов в Сибири.
Чекунков отметил, что в правительстве бизнес-модель создания города-спутника сейчас «просчитывают всерьез». Назвать его планируют «Спутник». Министр объяснил это тем, что во всем мире слово ассоциируется с «моментом высочайшего триумфа советской науки», и напомнил, что в английском языке есть выражение Sputnik moment. В 2020-м такие же доводы были у разработчиков российской вакцины от Covid-19, объяснявших выбранное для нее название — «Спутник V».
Проект по созданию города-спутника планируют реализовывать при поддержке ВЭБ.РФ, соответствующее соглашение будет подписано на Восточном экономическом форуме, который пройдет во Владивостоке с 2 по 4 сентября.
Рассуждая о том, кто захочет, а главное, будет жить в агломерации, Перов отмечает, что в регионе уже сейчас создаются комфортные экономические условия: «относительно приличные заработки, возможность купить или арендовать нормальное жилье». Здесь же, напоминает он, находится один из сильнейших российских вузов — Дальневосточный федеральный университет (ДВФУ). Все это, как считает собеседник «Сноба», вероятно, поможет привлечь в агломерацию людей, которые захотят здесь учиться, работать и развиваться. «Предпосылки для создания миллионника безусловно есть, но надо понимать, что на это уйдут годы. Мне проект кажется интересным, сейчас дело за местными властями», — заключает Перов.
В разговоре со «Снобом» экотренер, координатор проекта «Фудшеринг Владивосток», эксперт движения «РазДельный Сбор» во Владивостоке Мария Прус отмечает, что сама по себе идея создать город-миллионник может способствовать развитию инфраструктуры, росту предпринимательства и «притоку» в регион новых культурных, научных и экологических проектов. При этом, по ее мнению, есть «ряд сложностей, которые опасно не учесть», именно из-за них местные жители относятся к предложению министра с опаской: «Владивосток расположен на берегу моря. Каким образом такое сильное расширение скажется на нашей природе? Что вообще от нее останется после такого строительства? Даже если у авторов проекта получится все построить и сделать хорошо, то какая нагрузка на местные экосистемы будет в будущем? Готов ли вообще край к такому потоку жителей? Мне кажется, очень важно смотреть на это не только с точки зрения развития инфраструктуры и денег, но и с точки зрения того, что ждет природу Приморья после такого строительства».
Подготовила Кристина Боровикова
Больше текстов о политике и обществе — в нашем телеграм-канале «Проект “Сноб” — Общество». Присоединяйтесь
Остывший фронтир. Почему власти не удается заманить людей на Дальний Восток
В самом деле, власти провозглашают «исторической» (это значит, не решаемой веками и, возможно, не решаемой принципиально) задачей сделать так, чтобы люди непременно жили на определенной территории. Кажется, отношения Центральной России и российского Дальнего Востока уникальны: формально будучи полноценной частью метрополии, регион фактически продолжает оставаться колонией, ценность которой определяется самим ее криптоколониальным статусом. Экспансия России на запад — все еще живой процесс, страна до сих пор продолжает, пыхтя, толкаться в попытках продвинуться дальше хоть на километр. Но на востоке она остановилась, докатившись до естественного предела, и застыла, не в силах придумать, что делать и куда идти дальше. Последним импульсом восточной экспансии был проект «Желтороссия» более века назад, закончившийся слишком болезненным разгромом.
Москве Дальний Восток все еще очень нужен как символический форпост присутствия в Азии, но форпост — это лишь торгово-пограничная застава; жизнь на заставе в окружении культурно чуждых народов — это служба, а служба подразумевает отсутствие инициативы и выполнение приказов в обмен на полное обеспечение. И для этого, честно говоря, много народу-то и не нужно.
Владивосток Фото: Дмитрий Шипуля/ Wikimedia Commons
«Русский мир» продвигать дальше просто некуда, фронтир потерял смысл. Теперь в центре вынуждены отчаянно придумывать, чем занять жителей Дальнего Востока и как убедить их вообще там жить. Создано целое министерство, один за другим рождаются проекты все новых льгот для жителей региона: ипотека по 0,1%, бесплатные гектары, компенсации за авиабилеты — все это, конечно, по сути означает, что власти просто пытаются платить людям за то, чтобы они там жили. Сами жители тоже прекрасно осознают свою роль и воспринимают плату как должное — да, им должны платить, имперская слава стоит денег.
Но не существует достаточно высокой платы за это. Чем дальше от Европы, тем сложнее обеспечивать уровень жизни, близкий к европейскому, и речь здесь идет даже не о зарплатах, а о самих принципах жизни. Зарплаты — лишь производная от них. Ни одного внятного аргумента в пользу переезда на Дальний Восток по-прежнему нет, о европейских стандартах местные жители могут узнать лишь в пересказе столичных чиновников, а это тот еще испорченный телефон.
Кроме того, служба подразумевает временный характер с вознаграждением в конце. Как римские легионеры после отставки должны были получить участок земли непосредственно в Италии в качестве платы за многолетнее пребывание в провинциях, так и россияне с дальних рубежей страны справедливо могут рассчитывать на переезд, допустим, в Краснодарский край, когда сочтут, что для этого пришло время.
Поэтому отток населения с Дальнего Востока продолжается — любой соцопрос показывает большое количество желающих уехать. Если так много молодежи хочет бежать, значит, они родились и живут с ощущением своей чуждости и временности на этой земле. В 2020 году отток составил почти 20 тысяч человек, и в интернете легко найти множество форумов, на которых перечисляются всем давно известные причины. Отсутствие работы, отсутствие перспектив, отсутствие того уровня жизни, который стал привычен для жителей мегаполисов Центральной России. Если в США переезд из Бостона в Лос-Анджелес не представляет проблемы, то в России переезд на Дальний Восток, в общем-то, удел авантюристов, как и 200 лет назад.
Создание многочисленных спецпредставительств, министерств, особых программ — все это продиктовано лишь желанием попрочнее встроить дальнюю колонию в управленческую вертикаль власти. Потому что сама идея власти в России основана на строго вертикальном распределении благ: все хорошее везде должно происходить по благоволению Москвы, и Дальний Восток не может быть исключением. Но поставлять блага за тысячи километров слишком сложно, долго и дорого. Многое растрясается по дороге.
Хорошо известные всем на Дальнем Востоке ленинские слова «Владивосток далеко, но это город-то нашенский» (это последняя речь Ленина, произнесенная уже в ремиссии; фактически основатель СССР сходил в могилу с именем Владивостока на устах, это его завещание, которое должен выполнять и Путин) для москвича звучат совершенно естественно, но если вдуматься, то для местных жителей они могут означать только одно: их город вовсе не их, он принадлежит каким-то чужим людям в далекой Москве, и даже, кажется, вместе с жителями и принадлежит.
В эпоху помешательства на нацбезопасности трудно представить, что кто-то разрешит Владивостоку быть пестрым и бурлящим, как в 1920-е
В эпоху помешательства на национальной безопасности трудно представить, что кто-то разрешит Владивостоку быть таким же пестрым и бурлящим, как в 1920-е.
Если не служба, обеспечение которой влетает в масштабах целого макрорегиона в копеечку, то идея добровольной колонизации отдаленных окраин сводится не к включению в централизованную систему, а как раз к бегству от нее. Ценность жизни «в глухой провинции у моря», где всякая инструкция теряет силу, составляют свобода, удаленность от директивности управления, возможность рискованного, но быстрого обогащения в условиях фронтира.
А если нет ни того, ни другого, то теряются остатки смысла проживания вдали от центра. Хотя бы потому, что если ставить целью превратить Владивосток в новую Москву или Петербург, чтобы дать людям мотивацию переезда, как это предлагают сейчас, так ведь гораздо проще и быстрее просто сразу переехать в Москву или Петербург. Ну или хотя бы в Краснодар.
Радикальный способ «сохранить людей» на восточной границе России, не вполне, правда, пригодный для пропаганды, состоит в том, чтобы, напротив, физически затруднить отъезд: разрушить дороги, отменить авиарейсы, ввести налог на отъезжающих. Жестокий способ, конечно, на который можно решиться только от полного отчаяния; и пока что остаются альтернативы. На том же Восточном экономическом форуме чиновники рассказали о проекте чартерных поездов для трудовых мигрантов из Средней Азии. Как знать, может быть, этот проект в итоге окажется основным для сохранения жизни на Дальнем Востоке.
Больше текстов о политике и обществе — в нашем телеграм-канале «Проект “Сноб” — Общество». Присоединяйтесь
Развивать Дальний Восток: куда?
Цикл очерков о том, как, зачем и для кого развивать Дальний Восток. Очерк 2-й
Леонид Бляхер
Другие материалы
Следующим словом, о которое невольно спотыкаешься, рассуждая о судьбах нашего региона, оказывается слово «развивать». Кажется, что здесь все очень просто. Развивать – значит, делать лучше. Но это только кажется. Ведь совершенно не очевидно, что лучшее для кого-то будет лучшим для всех. Да и кто эти «все», которым должно стать лучше? Входят ли в их число дальневосточники?
Само слово «развитие» предполагает некий более или менее ясный образ того итогового состояния, к которому, собственно, мы и развиваемся. Пока явно это итоговое состояние не только не проговорено, но даже не входит в «актуальную повестку дня». Когда эта идея все же возникает, как правило, заявляют, что серьезные люди «праздными мечтами» не занимаются. Поскольку я – человек не серьезный, то решил подумать на эту тему.
Из всех официальных и обсуждаемых в СМИ высказываний о нашем регионе можно вычленить несколько образов его будущего. Первый образ – транзитная территория Мировой торговли. Конечно, первый не по значимости, а по частоте упоминания. Россия поворачивается на Восток, реализует свою евразийскую функцию, интегрируется в АТР. Об этом образе будущего и порассуждаем сегодня.
Под эту идею, собственно, прокладывался трубопровод ВСТО, выделялись средства на реконструкцию Транссиба, даже вспомнили о почти забытом проекте БАМа. С ней же связана масштабная реконструкция Владивостока с проектом «открытый порт Владивосток». С концепцией будущей транзитной территории в северной части региона связаны надежды на развитие Северного морского пути и строительства порта-хаба в Петропавловске-Камчатском. Да и многочисленные проекты ТОСЭР часто ориентированы именно на этот образ будущего.
Именно эту модель обсуждают на многочисленных форумах, слетах, конференциях. С разумностью такой модели трудно поспорить. Северо-восточная Азия, и шире, АТР – наиболее интенсивно развивающийся в хозяйственном отношении макрорегион мира. Европа же остается одним из главных центров потребления. Связать АТР и Европу, используя свое географическое положение, получать бонусы от прохождения товаров в обе стороны и, нет больше Пиренеев. А дальневосточники пожинают плоды от возрастающих торговых потоков, струящихся по их земле.
Но в этой сладостной песне есть несколько неприятных пассажей. Первый связан с тем, что, несмотря на все масштабные государственные проекты по развитию логистической системы Дальнего Востока, она остается ограниченной, слабо связанной и с западной частью страны, и с АТР. А ведь именно там, «на западе» по-прежнему остается основное производство, основная промышленная и транспортная инфраструктура.
Реконструкция Транссиба так и не была завершена. Пропускная способность главной региональной магистрали, как и пропускные возможности портов, которыми она завершается, никак не соответствует новым задачам. Последнее особенно очевидно при сравнении портовых мощностей российского Дальнего Востока и Китая или Кореи. Вкладывать деньги в инфраструктурные проекты на территории Дальневосточного региона наши соседи не торопятся. Собственными же силами такие вещи делаются не за год, не за десять лет, но за поколения.
Более того, непосредственно к развитию региона этот процесс имеет косвенное отношение. Да, по Дальнему Востоку должны пролечь стальные рельсы, трубопроводы. Да, здесь будут построены новые причальные стенки и склады, вся необходимая портовая инфраструктура. Да, под новые задачи и новые объемы товарного потока должны возникнуть и новые строительные предприятия, новые управленческие структуры, новые потребности в энергетике и многое другие структуры, где будут трудиться жители региона.
Должны, но не возникают. Даже такой масштабный проект, как ВСТО, по данным Транснефти, дает, скажем, Хабаровскому краю менее двух тысяч рабочих мест. При этом, строительство – не вечный процесс. Соответственно, рабочие места – временные. Товарные же потоки никак не желают возрастать до тех масштабов, когда десятки и сотни тысяч дальневосточников станут трудиться на их обслуживании. Да и живет здесь все же не сто тысяч человек, а более шести миллионов. В этих случаях, умные и серьезные люди начинают рассуждать о мультиэффектах. То есть о том, что вложенные в регион деньги, новые рабочие места с большой зарплатой дадут толчок внутрирегиональному потреблению, стимулирующему новую хозяйственную активность и т.д.
Но беда в том, что предприятия, управления и фирмы, которые трудятся или трудились до недавнего времени над превращением Дальнего Востока в Мировую территорию транзитной торговли, в большинстве случаев, имеют к региону косвенное отношение. Их головные конторы находятся за пределами региона. Там же они уплачивают большую часть налогов. Для работы в регионе они, как правило, привозят законтрактованных иностранных рабочих, уезжающих после окончания контракта. Конечно, эти рабочие тоже что-то едят, пьют, одеваются, оставляют какую-то часть своей зарплаты в регионе. Но мультиэффекты в этом варианте возникают достаточно слабые.
Для остальных же миллионов дальневосточников действует «активная социальная политика», т.е. выплата денег безотносительно к тому, насколько нужно то, чем человек занимается. При этом, будущее этого человека жестко связано с тем, будет ли государственный заказ для его предприятия, получит ли субсидию его организация, не «сократят» ли его должность в период очередной оптимизации. Сегодня, когда большие проекты постепенно сворачиваются, все эти рабочие места, и в рамках проектов, и в рамках «социальной политики», находятся в подвешенном состоянии. Потому-то и началось в регионе великое смущение в умах, постепенно перерастающее в движение на юг и на запад.
Значит ли это, что сам образ был неправильным? Совсем нет. Торговля всегда была вещью прибыльной. Только для того, чтобы этот образ будущего мог стать движущей силой благоустройства региона и его жителей, наверное, стоит дать возможность реализовывать его самим дальневосточникам. Не так быстро, как хотелось бы. Не к важной дате, к которой традиционно завершалось строительство всего и вся на Дальнем Востоке. Зато – на века. Ведь строить будут для себя. Стоит, вероятно, также понять, что для того, чтобы жизнь здесь, на Дальнем Востоке становилась богаче, разнообразнее, одного транзита маловато. Это и воплотилось во втором образе будущего – природная кладовая или ресурсный регион. О нем будет наш следующий очерк.
«Вечная мерзлота — это наша фишка» На развитие Дальнего Востока тратят миллиарды. Почему это так важно для России?
К концу сентября правительство планирует утвердить программу социально-экономического развития Дальнего Востока до 2024 года. Региону уделяют особое внимание и называют самым перспективным. Не так давно с недельным турне по региону проехался премьер-министр страны Михаил Мишустин. Почему бизнесмены готовы вкладывать деньги в Дальний Восток? Кто запускает на краю страны самые смелые проекты? И зачем вечную мерзлоту пытаются сделать комфортной для жизни? В поисках ответов на эти и другие вопросы корреспондент «Ленты.ру» проехал от Якутска до Хабаровска.
В предбаннике начинаешь дрожать мелкой дрожью. «Это еще цветочки!» — предупреждает спутник, выдавая теплую накидку с капюшоном.
Огромная пещера в горе Чочур Муран находится в нескольких километрах от Якутска. Когда-то, в советские времена, тут, как в холодильнике, хранился запас продовольствия для города. Оно и понятно — даже летом температура здесь не поднимается выше минус пяти.
Теперь же это место — магнит для туристов. И им есть на что посмотреть. Вот древние люди охотятся на мамонта. Вот стоят персонажи мультфильмов «Ледниковый период». Вот трон из «Игры престолов», ощерившийся мечами, а рядом с ним — Король Ночи. Все сделано изо льда и хитро подсвечено цветными прожекторами, и все это существует благодаря вечной мерзлоте, которая здесь простирается на глубину до километра.
Вице-премьер и полномочный представитель президента России в Дальневосточном федеральном округе Юрий Трутнев, впрочем, пока не считает туризм приоритетной областью развития региона. Куда лучше, по его словам, окупаются промышленные и научные инвестиционные проекты.
Такими, к примеру, занимаются в Северо-Восточном федеральном университете (СВФУ).
По словам декана автодорожного факультета СВФУ Дмитрия Филиппова, вечная мерзлота и сложившиеся из-за нее уникальные климатические условия позволили реализовать на площадке ТОР (территории опережающего развития) «Якутия» уникальные проекты университета, в том числе полигон по испытанию шин.
Территория опережающего развития (сокращенно ТОР) — так называют экономические зоны с льготными налоговыми условиями, упрощенными административными процедурами и другими привилегиями, создаваемые в России для привлечения инвестиций, ускоренного развития экономики и улучшения жизни населения.
Россия здесь опирается на международный опыт — таким образом многие страны привлекают на свои территории крупные предприятия.
«На территории стран, где расположены полигоны-конкуренты, в прошлом году наблюдалось отсутствие снега и морозов, так что климатические условия вечной мерзлоты — это наша фишка», — поясняет Филиппов, ведь в Якутии зимой температура падает до минус 44 градусов, что позволяет проводить уникальные низкотемпературные испытания. А сотрудничество с производителем шин Bridgestone и благоприятный инвестиционный климат в совокупности послужили хорошей базой для начала проекта, которому исполнилось всего два года. Ученый поясняет, что расположение полигона предоставляет богатые возможности для испытания не только шин, но и любой другой техники.
Впрочем, за спиной Филиппова не полигон, а странная футуристическая конструкция: огромный белый купол, собранный из металлических профилей и виниловой пленки, под которым скрыт самый обычный деревянный дом. Пока это испытательный проект, предложенный университету группой компаний «Синет». «Его основная идея — выяснить, что будет, если отдельный квартал нашего северного города обнести такой конструкцией, чтобы сделать жизнь северных поселков комфортной и безопасной», — объясняет ученый.
Но пока решили ограничиться одним домом и посмотреть, что будет с семьей добровольцев — папой, мамой и маленьким ребенком, которых поселили в этом строении.
«Тут у нас кухня, тут — игровая зона, а тут — спальня, — знакомит глава семейства с интерьером простого, но добротно построенного жилища. — Зимой здесь комфортно и тепло»
Помимо того что ученые контролируют жизненные показатели испытуемых, они следят за поведением вечной мерзлоты под домом. Ведь купол, который позволяет сохранять тепло, влияет и на нее. А что если его поставят над целым кварталом — не станет ли это причиной эрозии почвы? В том числе и на этот вопрос даст ответ нынешний эксперимент.
«Сразу оговорюсь, что это очень дорого», — предупреждает Филиппов.
По его словам, подобный проект может быть интересен прежде всего военным и крупному бизнесу. «Допустим, когда люди работают в арктических условиях, обнести жилой поселок таким куполом, накрыть — и это резко повысит комфорт деятельности», — поясняет ученый.
В теплице, как это и положено, тепло и влажно. В аккуратных горшках, подключенных к общей оросительной системе, расположились не только зелень, но и овощи. Всеми процессами управляет автоматика.
Это только жителю Центральной России кажется, что ничего особенно не происходит. Любой местный осознает всю уникальность происходящего. До недавнего времени ни о каких овощах в Якутии и не думали. Среднегодовая температура в регионе не поднимается выше десяти градусов. А теперь выращивают и огурцы и помидоры. Причем массово. Отвечает за проект ООО «Саюри», который уже функционирует при финансовой поддержке Фонда развития Дальнего Востока и Арктики, в своем роде уникальный.
«В таких широтах, с таким экстремальным климатом нигде подобные тепличные сооружения не строят», — признается руководитель «Саюри» Максим Гома.
«Если вы спрашиваете о том, что здесь инновационного, правильно было бы спросить, что здесь неинновационного», — шутит Гома
Так что этот проект, резидент ТОР «Якутия», — передовой и экспериментальный, основанный на японских технологиях и материалах. Тем не менее уже введены в эксплуатацию первая и вторая очередь теплиц, а также первый этап третьей очереди.
Зайдя в блок, где выращивают томаты, иногда замечаешь, что мимо регулярно пролетают юркие мохнатые комки — это шмели. Они деловито курсируют между своими домиками в картонных коробках и соцветиями помидорных кустов. «Шмели — это явный показатель того, что мы не используем нитраты», — подчеркивает Максим Гома. Даже с вредителями тут борются экологически чистым способом — закупая специальных жуков, которые их поедают.
На вкус помидоры отменные — сочные, мясистые, а огурцы — хрустящие. Конечно, это далеко не бюджетный вариант, но продукция «Саюри» пользуется популярностью в торговых точках Якутска и поступает в учебные заведения. Как объясняет Гома, в летнее время большая часть якутян выращивает огурцы и помидоры на даче. А вот в зимнее время единственная возможность разжиться свежими овощами — это покупать китайскую продукцию, выращенную «неизвестно на чем» и по цене не сильно уступающую продукции «Саюри».
Поэтому огурцы и помидоры компании уже заняли 20 процентов рынка Якутска и 10 процентов рынка всей республики Саха-Якутия. Но огурцами, помидорами и зеленью планы «Саюри» не ограничиваются. Сейчас компания задумалась над тем, чтобы выращивать в Якутии клубнику и даже шампиньоны.
Город Якутск, как и вся республика, стоит на многолетней мерзлоте. Где-то она залегает глубже, а где-то ее глубина составляет всего пару сотен метров. Присутствие мерзлоты замечаешь сразу, как сходишь с трапа самолета: самое начало осени, днем будет под 20 градусов тепла, но утром — почти минусовая температура, несмотря на яркое солнце.
На вывесках магазинов и в названиях продуктов, которые по большей части пишутся на русском языке, нет-нет да и попадаются слова из якутского и других национальных языков.
Дело тут не только в словах — местное население республики не забывает своих корней. Когда с тобой общается представитель одного из коренных народов Якутии, ты сразу понимаешь, что русский для него — не родной язык. Он иначе строит предложения, ощущается даже небольшой акцент, ведь друг с другом коренное население общается на национальном языке.
«У нас традиционно сохранению национальной культуры — не только якутской, но и коренных малочисленных народов Севера, русских старожилов Крайнего Севера — уделяется много внимания, начиная с детских садов и заканчивая школами и вузами», — рассказывает глава республики Саха (Якутия) Айсен Николаев
При этом он отмечает, что многие русские знают якутский язык, да и русский для якутов — тоже практически родной.
Глава республики стоит напротив большого символического камня с табличкой, на которой значится, что 10 сентября 2020 года здесь был дан старт строительству жилого квартала «Р». Это уже не Якутск, а шахтерский город Нерюнгри, и строительством жилого массива здесь занимается компания «Колмар», которая намерена ввести в строй 26 девятиэтажных домов, причем первую очередь — уже в 2021 году.
Похоже, ни одно знаменательное событие в регионе не обходится без шамана и национальных обрядов. Вот и тут он разжигает костер, в который кидает подношения духам и благословляет строительство жилого массива. Несмотря на то что из-под национальной одежды у шамана выбивается официозная розовая рубашка, местные уверяют, что такие обряды проводятся не напоказ, их совершают, как правило, на всякий случай.
ГОК «Инаглинский», расположенный недалеко от Нерюнгри, окружают квадратные километры тайги. Она особенно красива в это время года, ранней осенью, когда лиственницы только начинают желтеть, эффектно оттеняя багряный, словно окропленный кровью подлесок.
Этот день, закончившийся закладкой символического камня квартала «Р» Нерюнгри, начинался здесь, с прохода через символические деревянные ворота и дым багульника, который сжигали возле них женщины в национальных эвенкийских костюмах. Считается, что дым уносит все недоброе и помогает перед новым начинанием предстать пред духами с очищенной душой.
Начинание действительно масштабное как для Нерюнгринского района, так и для всей республики. Здесь открывали первую очередь крупнейшей в России угольной шахты «Инаглинская» и обогатительную фабрику «Инаглинская-2».
Приехавший на открытие с неофициальным визитом губернатор Кемеровской области, бывший генеральный директор компании «Колмар» Сергей Цивилев, по его словам, взявший ради этого отпуск, подчеркнул, что с 2013 года компания испытывала множество проблем, которые удалось решить благодаря тому, что не послушали сторонних консультантов, которые признали расширение ГОК «Инаглинский» экономически неэффективным, а сделали ставку на «наш коллектив, наших людей».
«Все, что мы делали, мы делали для вас. И поэтому первое, что мы сделали, — это была ледовая арена в городе Нерюнгри. У нас кризис, мы банкроты, но мы строим ледовую арену», — вспоминал Цивилев. Для чего? По его словам, «да мы просто верим в людей, и они нас не подвели».
Действительно, это буквально стройка века, если говорить языком передовиц советских газет.
Но, конечно, никакая стройка века не может обойтись без достойного финансирования. Фонд развития Дальнего Востока и Арктики инвестировал в строительство четыре миллиарда рублей и помог привлечь дополнительное банковское финансирование проекта «Колмара» — компании-резидента ТОР «Южная Якутия», которая неоднократно становилась лауреатом премии «Звезда Дальнего Востока».
Уголь, добываемый в «Инаглинской» с помощью автоматизированных добычных комплексов, сразу же поступает на обогатительную фабрику, где полезную породу отделяют от бесполезной. Для этого ее погружают в воду с добавками определенных активных веществ.
После этого процесса вода поступает на очистные сооружения, где проходит несколько стадий очистки, а потом сбрасывается в местный ручей. Интересно, что очищенная вода используется работниками очистной станции для хозяйственно-бытовых нужд.
Айсену Николаеву показывают два стакана: в одном вода черная от углевого шлама, в другом — кристально чистая. Сотрудники станции констатируют, что с помощью процесса очистки, применяемого на обогатительной фабрике, вода приобретает «практически питьевые качества».
Конечно, сейчас, когда цены на энергоносители падают, возникает вопрос, насколько быстро окупится такая грандиозная стройка. «Перспективы у нас есть, и даже если говорить о сегодняшнем дне — цена на уголь вновь пошла вверх», — уверенно говорит Анна Цивилева, председатель совета директоров компании «Колмар». По ее словам, это происходит всегда, когда Китай снимает квоты на выбросы углекислого газа. Но при этом «Колмар» поставляет уголь не только в Китай — у компании есть партнеры и в Японии, с которыми заключены долгосрочные контракты. А для того, чтобы транспортировать уголь, конечно, нужен порт.
Вдали небо сливается с океаном. Из бухты выходят два буксира, посылающие на несколько десятков метров вверх струи воды. Внезапно воздух над ними раскрашивается разноцветными дымовухами, завершая картину.
Это рабочий поселок Ванино, расположенный в Хабаровском крае, в 370 километрах от Хабаровска, на берегу Японского моря. Он мог бы быть похож на любой провинциальный российский город, если бы не одно «но»: все здесь крутится вокруг одноименной бухты. И буксиры, исполняющие странный танец, появились неслучайно: нынче здесь празднуют открытие угольного терминала «ВаниноТрансУголь».
Понять, что собой представляет терминал, с земли достаточно сложно, поскольку наблюдатель видит лишь его части. Возможно, кому-то покажется, что терминал представляет собой конвейер. С другой точки зрения терминал покажется зданием, где вагоноопрокидыватель опустошает за раз два больших полувагона, груженных углем. Кто-то запомнит гигантские стакеры — огромные машины, которые подают уголь на транспортер со склада, расположенного под открытым небом.
И все это вместе представляет собой терминал «ВаниноТрансУголь». Посмотреть наглядно, как он функционирует, можно разве что с борта вертолета или поднявшись на четвертый этаж ванинского офиса «Колмара». Тогда и понимаешь весь процесс: вагоны по железной дороге прибывают сюда с ГОКов «Инаглинский» и «Денисовский» и встают по паре в один из двух вагонопереворачивателей. Пыль от угля не разлетается — ее мгновенно прибивают с помощью распыляемой из форсунок воды.
Дальше он отправляется на конвейер и идет к стакерам, которые либо выгружают его на склад, где его время от времени опрыскивают огромные водяные пушки, либо забирают его и вновь кладут на подвижную ленту. И уже отсюда он отправляется на причал, где сгружается на борт судна, которое повезет его к месту назначения.
Уголь, который идет в Ванино, — коксующийся, металлургический. Помимо Японии и Китая, продукция «Колмара» скоро пойдет и в Индию, где она действительно востребована. «Крупнейшие индийские металлурги заинтересованы нашим углем», — говорит Анна Цивилева.
Глава республики Саха Айсен Николаев надеется, что кроме первого порта, который якутская компания построила здесь, будут и другие. «Сейчас остался главный вопрос у нас: железная дорога. Мы видим, что провозную мощность железных дорог на Дальнем Востоке надо кратно увеличивать», — уверен он.
«Любите Хабаровский край так же, как его любим мы!» — говорит со сцены в Ванино исполняющий обязанности губернатора края Михаил Дегтярев. Трудно удержаться от искушения и не задать главе региона вопрос: а за что вы полюбили Хабаровский край? Ведь Дегтярев вступил в должность совсем недавно. Когда глава региона спускается со сцены, корреспондент «Ленты.ру» задает ему этот вопрос. «Да за все — за людей, за природу, за экономическую мощь, за отношение людей к родному краю», — отвечает он.
Дегтярев рассказывает о недавнем разговоре с «одним мужчиной», который «в принципе руководитель» и обладает «высокими доходами». «У меня, говорит, все отлично, но душа болит за моих сотрудников, у них низкие доходы и дорога плохая. Вот за это и люблю хабаровчан — за отношение к ближнему!» — рассказывает Дегтярев.
Хотя от Хабаровска до Японского моря чуть больше 300 километров, оказавшись в этом городе, ощущаешь себя так, будто оказался на черноморском курорте. Сложно сказать, что именно вызывает такое чувство: шумная набережная, добрые и открытые люди, вкусная еда… А может быть, все вместе.
«Ворота» в Хабаровск — это недавно открывшийся терминал внутренних воздушных линий. Он был введен в эксплуатацию в сентябре 2019 года, и по понятным причинам недолго испытывал на себе полную загрузку, однако постепенно наверстывает упущенное. Разумеется, тут, как и везде, приняты все меры для предотвращения заражения коронавирусом.
Этот проект, реализованный в рамках ТОР «Хабаровск», — только первая ласточка.
Впрочем, на территории опережающего развития «Хабаровск» работает множество других проектов, часть которых использует в качестве площадки индустриальный парк «Авангард», основанный в 2015 году. На днях тут появился логистический комплекс площадью более 30 тысяч квадратных метров, на котором в том числе могут храниться скоропортящиеся грузы.
Это важно, ведь один из ключевых резидентов «Авангарда» — ООО «Джей Джи Си Эвергрин», тепличный комплекс, похожий на якутский «Саюри». Такие инициативы очень важны для Дальнего Востока, ведь свежие овощи практически не поступают сюда из южных регионов страны, и населению приходится довольствоваться достаточно дорогими китайскими. А в таких теплицах выращиваются сравнительно недорогие и качественные альтернативы. Главное — запустить и постепенно наращивать производство.
Конечно, далеко не все резиденты ТОР «Хабаровск» расположены на территории парка «Авангард». На другом конце города находится производственный кластер компании «ТехноНИКОЛЬ», производителя строительных материалов. И здесь, в Хабаровске, работают линии, выпускающие до 1,2 миллиона кубических метров тепло- и звукоизоляционных материалов.
На недавно запущенном в эксплуатацию заводе «ТехноНИКОЛЬ» находится производство каменной ваты. Отсюда продукция завода идет не только на внутренний рынок, но и на экспорт — в Китай, Таиланд, Сингапур, Канаду, Японию и даже Новую Зеландию.
Как рассказывает директор завода Павел Пашков, продукцию компании уже пытаются подделывать в Китае, расфасовывая менее качественный материал в упаковку российской фирмы. Однако скоро этой практике придет конец, ведь теперь на плиты каменной ваты наносится рельефный логотип «ТехноНИКОЛЬ».