Долгая дорога в дюнах о чем книга
ЛитЛайф
Жанры
Авторы
Книги
Серии
Форум
Руднев Олег Александрович
Книга «Долгая дорога в дюнах»
Оглавление
Читать
Помогите нам сделать Литлайф лучше
Долгая дорога в дюнах
За телевизионный художественный фильм «ДОЛГАЯ ДОРОГА В ДЮНАХ» авторам сценария Олегу Рудневу и Дмитрию Василиу, а также группе создателей фильма в 1983 году присуждена Государственная премия СССР
Сегодня оно несло к берегу мутно-прозрачные зыбкие горы. Кружило их, сталкивало и с грохотом обрушивало на мелководье. Широкие пенные языки с жадным шипением вылизывали отмель, подбирались к остову старого, изглоданного временем карбаса. В поселке уже никто не помнил, как и когда очутилась здесь эта дырявая посудина — брошенная за ветхостью или вынесенная невесть откуда шалой волной.
Печальный символ утлой рыбацкой судьбы.
Набухшие клочкастые облака нависли над землей так низко, что трудно было представить: где-то там, за ними, могут быть покой и солнце.
Зента сидела на сером холодном песке, бессильно привалившись к борту. Закутанная в черное, с выбившимися из-под платка прядями седых волос, она казалась старухой.
Увертываясь от ветра, к карбасу подошла Айна.
— На-ка, поешь, — протянула Зенте завернутую в полотенце миску.
Зента не шевельнулась.
— Господи! — с отчаянием выдохнула Айна. — Проглоти хоть кусок!
Но Зента не слышала. Айна заплакала, опустилась на песок рядом с подругой.
— Околеешь ты здесь… Кому от этого польза?
Так и не дождавшись ответа, отряхнула подол, сказала хмуро:
— Ладно. Мне доить пора. Миску, когда пойдешь, не забудь.
Она уже отошла на порядочное расстояние, когда Зента вдруг позвала каким-то странным, сдавленным голосом:
— Айна, смотри. — и медленно поднялась.
Женщина обернулась, вглядываясь в кипящий волнами простор.
— Господи. — и бросилась вверх по дюнам, к поселку. — Люди! На помощь! Люди!
В поселке ударил колокол. Из домов стали выбегать рыбаки, на ходу запахивая брезентовые куртки, нахлобучивая зюйдвестки. За ними тянулись на берег женщины, ребятишки. Столпившись на отмели возле карбаса, все они недоверчиво вглядывались в ревущее море. Кажется, там, за кромкой прибоя, и в самом деле что-то плясало на волнах. Но что? Обломок? Мачта? Человек, намертво вцепившийся в нее?
Андрис Калниньш — кряжистый, крепкий, с короткой бородкой на медно-красном лице задумчиво сунул в рот незажженную трубку. Если б хоть точно знать, что там — человек.
— Ну, что же вы? — гневно метнулась к рыбакам Зента. — Трусы! Ждете, пока его разобьет у берега? Это он, он! Я вижу! — Она подбежала к самому краю отмели, закричала, захлебываясь ветром: — Янка-а!
Черная стена воды выросла перед ней. Зента даже не успела испугаться. Калниньш выхватил ее из прибоя — мокрую, оглушенную.
— Иди к женщинам, Зента. — Он сунул трубку в карман. — Мы сейчас… — Кивнул рыбакам, и четверо самых дюжих мужиков поволокли с дюн лодку.
— Отец, гляди-ка! — Лаймон, плечистый парень с такой же, как у Калниньша, только еще мягкой бородкой, рывком сбросил с себя куртку — глаза его светились надеждой. — Вроде не зря стараемся.
— Цыц ты! — резко обернулся к нему Андрис. — Плюнь три раза.
— Всыпать бы тебе три раза, — добавил юркий, похожий на гнома Фрицис Спуре. — Знал бы тогда, как под руку каркать.
Но теперь и он ясно видел: волны подтаскивали свой загадочный груз все ближе. Конечно — мачта. И человек на ней. Похоже, даже рукой машет, зовет. Может, и кричит, да разве разберешь в таком грохоте?
— Раз, два! Навались! — рыбаки сунули лодку в приглубину за отбежавшей волной.
Калниньш молча сплюнул, повернулся и тяжело зашагал к дюнам. Рыбаки торопливо оттаскивали лодку — от греха подальше. Зента больше не упиралась. Послушно, безвольно, как больной ребенок, брела рядом с Айной. Торопилась уйти, чтобы не слышать этот злобный, торжествующий рев.
Ночью она лежала без сна, без дум. Так лежат покойники, которым забыли закрыть глаза. Неутихающий грохот шторма глухо доносился сквозь толстые бревна стен. От мерных ударов чуть заметно вздрагивало пламя свечи, оплывавшей в медном шандале.
Со стены, с фотографий, на нее смотрел Янис — молодой, чуть старше, чем теперь Артур. И так они похожи, отец и сын, — одно лицо. Рядом с мужем она — двадцатилетняя, в праздничном платье, со щекастым крепышом на руках.
Над берегом, по дюнам, на печальный звон колокола тянулась молчаливая цепочка людей, одетых в черное. Впереди шел священник. Лошадь с трудом тянула по песчаной дороге телегу с простым струганым гробом. И такими же простыми, будто вырубленными из дерева, казались лица людей — жителей рыбацкого поселка. Колокол, возвещавший о похоронах рыбака — море все же отдало свою жертву, — раскачивался на растрескавшейся от времени и ветров сосновой колоде у кладбищенских ворот. Однорукий печальный старик уныло дергал веревку.
Это маленькое сельское кладбище, приютившееся за дюнами, среди сосен, — последняя пристань рыбака. На аккуратных, заботливо убранных могилках, рядом с белыми крестами, можно было увидеть и маленький якорь — символ надежды и спасения в лучшем мире. Когда гроб опустили на песок у края свежевыкопанной могилы, пастор скорбным взглядом обвел прихожан и качал:
— Простимся, братие, с почившим в твердой и праведной вере рабом божием Янисом.
Опустив, головы, слушали пастора Андрис Калниньш и его сын Лаймон, Фрицис Спуре с дочкой Вирутой, рыжебородый Марцис, Друкис, Петерис с толстухой Эрной, другие односельчане. Арна, жена Калниньша, поддерживала под руку тихо плачущую Зенту — вдову погибшего.
— Возлюбленный брат наш, твой муж, Зента, — продолжал пастор, — Янис Банга — да упокоится душа его на небеси — был добрым христианином и добрым рыбаком… Вспомним же, что и любимейший ученик господа нашего, Иисуса Христа, апостол Петр был тоже рыбак. В опасных трудах неводом в пучине вод добывал свое пропитание… Вознесем же смиренную молитву нашу в великой надежде… Ибо каждого, почившего в твердой и праведной вере, господь, возлюбивший нас, приведет в царствие свое.
Пастор кивнул рыбакам, и они, подхватив концы длинных полотенец, начали опускать гроб в яму. Забилась в рыданиях 3ента, Айна крепче прижала ее к себе. Пастор подошел к краю могилы и, взяв горсть земли, произнес простые, как эта земля, и такие же вечные слова:
— Из праха восстал — в прах и отыдешь. Аминь!
С глухим стуком упала на гроб первая горсть земли. Потом и лопаты подхватили сырой песок.
Артур — в распахнутом форменном кителе, с зажатой в руке морской фуражкой — вбежал, запыхавшись, в ворота кладбища. И хотя он едва не опоздал, теперь невольно задержал шаг, медленно пошел к могиле. Встретившись с ним глазами, Зента только всхлипнула громче и спрятала лицо на груди сына. Так они и стояли — молча, неподвижно, пораженные жестокой правдой. Потом Артур осторожно отстранился и, нагнувшись, тоже взял горсть земли. Смутный шум моря и сосен баюкал грустную кладбищенскую тишину.
Свадебная фотография в полированной рамке — Янис Банга в подпирающем подбородок крахмальном воротничке, в галстуке, рядом с ним Зента в подвенечном платье, с миртовым венком. Этот трогательно-наивный снимок — непременная принадлежность любого рыбацкого дома — сейчас, на поминках, щемил сердце всем, кто пришел к Бангам. Во главе стола, где обычно сидел хозяин, стояли глиняная кружка, перевернутая тарелка и одинокая свеча.
Личное дело «Долгой дороги в дюнах» — прошло 35 лет с момента выхода фильма
2 июня 1982 года на советские экраны вышел фильм Рижской киностудии — «Долгая дорога в дюнах». Режиссер — Алоиз Бренч. В главных ролях латвийско-литовский дуэт — Лилита Озолиня и Юозас Киселюс. О том, как снимали фильм, придумывали сценарий и музыку, рассказали LTV7 в передаче «Личное дело» Владлен Дозорцев, Раймонд Паулс, Лилита Озолиня и Валентина Талызина.
«Там же очень много чего было переломано… У Марты по сценарию было двое детей, один — от коммуниста, другой — от прогермански настроенного человека. Там не было никаких высылок послевоенных — все это редактура принесла в фильм. На самом деле весь этот ужас был переработан на киностудии. Вот так возник этот фильм», — рассказал сценарист и редактор кинофильма «Долгая дорога в дюнах» Владлен Дозорцев.
Ужасом Владлен Дозорцев называет первоначальный сценарий Олега Руднева. В титрах это имя значится, как автора сценария. В «титрах» истории Латвии советского периода он был первым секретарем Юрмальского горкома партии. Однажды он написал повесть, которую во что бы то ни стало решил экранизировать. Повесть называлась «Жизнь в долг». Она позже и превратилась в «Долгую дорогу в дюнах».
«Там все было не так. Деревянные диалоги, какие-то ходульные персонажи… рыбаки там выглядели как кулаки-мироеды, одни чекисты были в порядке, остальные — ненормальные люди, которые говорили, думали, чувствовали и верили ненормально… И моя задача состояла в том, чтобы убедить автора, Руднева, что ему нужен профессиональный соавтор. Потому что Руднев сам никогда ничего такого не писал, кроме каких-то рассказов… начались поиски соавтора, профессионала и мы нашли Диму Василиу, который умеет штуковать сюжеты, но в Латвии он был впервые, и что было с Латвией он тоже не знал», — сообщил Дозорцев.
Чтобы приблизить вымышленную сказку о рыбаках к правде, на Рижской киностудии уже из местных была собрана редакторская группа — Владлен Дозорцев, Ирина Черевичник, а также Виктор Лоренц.
«Лоренц сам пережил все эти времена, он был в легионе, реперессированный, знал эту жизнь и хорошо знал историю Латвии, и все что было внесено в этот фильм — это его заслуга», — рассказал сценарист.
Выбор режиссера обсуждению не подлежал. «Только Алоиз Бренч!» — настаивал сценарист Олег Руднев, который к тому моменту уже стал министром кинематографии. Ну как тут поспоришь с министром.
«Вы не представляетет как проходили все эти «приемки» в Москве на Гостелерадио. Несколько этапов утверждения! Конечно, приходилось цапаться с ними и хоть какой-то жизни добиваться. То, что осталось в фильме — это та война, которая осталась между Рижской киностудией и Гостелерадио. И когда все это начало обрастать и еще музыкой Паулса замечательной, то тогда и там начали растаивать…», — пояснил Дозорцев.
«Режиссер говорит, что настроение должно быть такое — где-то лирика, где-то грусть, где-то боль… И, давай, говорит, такую мелодию, чтобы через нее появлялись эти настроения. Я был рад, что я попал, что музыкальная тема придавала настроение этому фильму. Это ведь то, что нужно для кино! Эта тема принесла мне большой успех и сегодня часто эту тему играют», — сообщил Паулс.
Изначально актриса петь не собиралась — ее задача была озвучить героиню Лилиты Озолини. Но режиссер Алоиз Бренч сказал: «Ты споешь эту песню!!».
«Я себя считаю непоющей артисткой, и, конечно, как приехала, то заволновалась и говорю, что у меня голос пропал. Все комплексы певицы вылезли наружу. Алоиз был потрясающий в этом плане, сказал: «Вы со мной споёте…». И сел со мною рядом в маленькой комнате, взял мою руку и рукой отбивал такт. И в общем я спел. А потом, когда сама на себя смотрела… Я спела, в общем, плача», — рассказала актриса.
Сегодня Валентина Талызина признается: попасть в образ Марты ей помогли и ее личные детские воспоминания. Актриса сама родилась в Сибири.
«Я ведь это говорила Бренчу. Ведь к нам в сибирский совхоз привезли латышей, и мы видели, как сгружали их с грузовиков, как их расселяли. И где-то, когда я это все видела, у меня кольнуло сердце», — объяснила она.
Съемки фильма по всей стране. В Тукумсе, в Витрупе. В Лигатне, например, были отсняты сцены жизни Марты в Германии… Сибирь снимали в Карелии, на Онежском озере. А вот большинство сцен деревенской жизни рыбаков снимали в Энгурском крае в поселках Лапмежциемс и Рагациемс. До сих пор местные жители помнят то лето, когда Рижская киностудия превратила их размеренную деревенскую жизнь в настоящую съемочную площадку.
«Здесь был стол, сосны, за столом сидели и актеры и наши поселковые люди, и мы снимали танцы. Оркестра не было — была запись и мы танцевали. А из огреба хозяин этого дома выносил кружки с пивом, а его жена выносила блюдо с пирогами», — сообщила жительница Лапмежциемса Лигита Балоде.
Сегодня Лигита признается, каждый раз пересматривая фильм, сердце замирает. Говорит, для местных жителей «Долгая дорога в дюнах» — святое. А музыка — неофициальный гимн этих мест.
«Когда были съемки фильма — мне было 13 лет, все развешано было сетями и было такое сюрреалистическое ощущение. Я первый раз в жизни видела настоящего актера и это была Лилита. Помню, какое у нее было красивое платье, мы так смотрели, как завороженные…», — пояснила другая жительница деревни Даце Галандере.
По словам актрисы – это не было ее самое любимое платье.
«Необоснованно было слегка забыто имя Бренча, ведь тогда приглашалось много соавторов к Рубневу, Василиу и Лонец. Но то, что в итоге было в этом сценарии — это во многом заслуга Бренча. И он был тот человек, который очень любил Латвию, очень любил латышей … В то время показать флаг Латвии было очень рискованно. А он это сделал… И я хочу вспомнить еще одного человека — оператора Яниса Мурниекса (…) Вот эти люди – основа фильма… Вот об этих людях надо говорить, а не только о Марте.
Жители поселков трепетно хранят в памяти каждую деталь фильма. Показывают и те самые ворота, из которых главный герой Артур Банга выходит на встречу своей судьбе. Ворота в счастливый конец.
В центре повествования история жизни и любви двух людей — Артура и Марты — на фоне грозных поворотов эпохи, ломающих и сдвигающих не только отдельные человеческие судьбы, но и судьбы целых народов. Довоенные годы буржуазной Латвии, война, освобождение, сегодняшний день — таков временной охват событий в этом произведении.
Долгая дорога в дюнах
За телевизионный художественный фильм «ДОЛГАЯ ДОРОГА В ДЮНАХ» авторам сценария Олегу Рудневу и Дмитрию Василиу, а также группе создателей фильма в 1983 году присуждена Государственная премия СССР
Сегодня оно несло к берегу мутно-прозрачные зыбкие горы. Кружило их, сталкивало и с грохотом обрушивало на мелководье. Широкие пенные языки с жадным шипением вылизывали отмель, подбирались к остову старого, изглоданного временем карбаса. В поселке уже никто не помнил, как и когда очутилась здесь эта дырявая посудина — брошенная за ветхостью или вынесенная невесть откуда шалой волной.
Печальный символ утлой рыбацкой судьбы.
Набухшие клочкастые облака нависли над землей так низко, что трудно было представить: где-то там, за ними, могут быть покой и солнце.
Зента сидела на сером холодном песке, бессильно привалившись к борту. Закутанная в черное, с выбившимися из-под платка прядями седых волос, она казалась старухой.
Увертываясь от ветра, к карбасу подошла Айна.
— На-ка, поешь, — протянула Зенте завернутую в полотенце миску.
Зента не шевельнулась.
— Господи! — с отчаянием выдохнула Айна. — Проглоти хоть кусок!
Но Зента не слышала. Айна заплакала, опустилась на песок рядом с подругой.
— Околеешь ты здесь… Кому от этого польза?
Так и не дождавшись ответа, отряхнула подол, сказала хмуро:
— Ладно. Мне доить пора. Миску, когда пойдешь, не забудь.
Она уже отошла на порядочное расстояние, когда Зента вдруг позвала каким-то странным, сдавленным голосом:
— Айна, смотри. — и медленно поднялась.
Женщина обернулась, вглядываясь в кипящий волнами простор.
— Господи. — и бросилась вверх по дюнам, к поселку. — Люди! На помощь! Люди!
В поселке ударил колокол. Из домов стали выбегать рыбаки, на ходу запахивая брезентовые куртки, нахлобучивая зюйдвестки. За ними тянулись на берег женщины, ребятишки. Столпившись на отмели возле карбаса, все они недоверчиво вглядывались в ревущее море. Кажется, там, за кромкой прибоя, и в самом деле что-то плясало на волнах. Но что? Обломок? Мачта? Человек, намертво вцепившийся в нее?
Андрис Калниньш — кряжистый, крепкий, с короткой бородкой на медно-красном лице задумчиво сунул в рот незажженную трубку. Если б хоть точно знать, что там — человек.
— Ну, что же вы? — гневно метнулась к рыбакам Зента. — Трусы! Ждете, пока его разобьет у берега? Это он, он! Я вижу! — Она подбежала к самому краю отмели, закричала, захлебываясь ветром: — Янка-а!
Черная стена воды выросла перед ней. Зента даже не успела испугаться. Калниньш выхватил ее из прибоя — мокрую, оглушенную.
— Иди к женщинам, Зента. — Он сунул трубку в карман. — Мы сейчас… — Кивнул рыбакам, и четверо самых дюжих мужиков поволокли с дюн лодку.
— Отец, гляди-ка! — Лаймон, плечистый парень с такой же, как у Калниньша, только еще мягкой бородкой, рывком сбросил с себя куртку — глаза его светились надеждой. — Вроде не зря стараемся.
— Цыц ты! — резко обернулся к нему Андрис. — Плюнь три раза.
— Всыпать бы тебе три раза, — добавил юркий, похожий на гнома Фрицис Спуре. — Знал бы тогда, как под руку каркать.
Но теперь и он ясно видел: волны подтаскивали свой загадочный груз все ближе. Конечно — мачта. И человек на ней. Похоже, даже рукой машет, зовет. Может, и кричит, да разве разберешь в таком грохоте?
— Раз, два! Навались! — рыбаки сунули лодку в приглубину за отбежавшей волной.
Калниньш молча сплюнул, повернулся и тяжело зашагал к дюнам. Рыбаки торопливо оттаскивали лодку — от греха подальше. Зента больше не упиралась. Послушно, безвольно, как больной ребенок, брела рядом с Айной. Торопилась уйти, чтобы не слышать этот злобный, торжествующий рев.
Ночью она лежала без сна, без дум. Так лежат покойники, которым забыли закрыть глаза. Неутихающий грохот шторма глухо доносился сквозь толстые бревна стен. От мерных ударов чуть заметно вздрагивало пламя свечи, оплывавшей в медном шандале.
Со стены, с фотографий, на нее смотрел Янис — молодой, чуть старше, чем теперь Артур. И так они похожи, отец и сын, — одно лицо. Рядом с мужем она — двадцатилетняя, в праздничном платье, со щекастым крепышом на руках.
Над берегом, по дюнам, на печальный звон колокола тянулась молчаливая цепочка людей, одетых в черное. Впереди шел священник. Лошадь с трудом тянула по песчаной дороге телегу с простым струганым гробом. И такими же простыми, будто вырубленными из дерева, казались лица людей — жителей рыбацкого поселка. Колокол, возвещавший о похоронах рыбака — море все же отдало свою жертву, — раскачивался на растрескавшейся от времени и ветров сосновой колоде у кладбищенских ворот. Однорукий печальный старик уныло дергал веревку.
Это маленькое сельское кладбище, приютившееся за дюнами, среди сосен, — последняя пристань рыбака. На аккуратных, заботливо убранных могилках, рядом с белыми крестами, можно было увидеть и маленький якорь — символ надежды и спасения в лучшем мире. Когда гроб опустили на песок у края свежевыкопанной могилы, пастор скорбным взглядом обвел прихожан и качал:
— Простимся, братие, с почившим в твердой и праведной вере рабом божием Янисом.
Опустив, головы, слушали пастора Андрис Калниньш и его сын Лаймон, Фрицис Спуре с дочкой Вирутой, рыжебородый Марцис, Друкис, Петерис с толстухой Эрной, другие односельчане. Арна, жена Калниньша, поддерживала под руку тихо плачущую Зенту — вдову погибшего.
— Возлюбленный брат наш, твой муж, Зента, — продолжал пастор, — Янис Банга — да упокоится душа его на небеси — был добрым христианином и добрым рыбаком… Вспомним же, что и любимейший ученик господа нашего, Иисуса Христа, апостол Петр был тоже рыбак. В опасных трудах неводом в пучине вод добывал свое пропитание… Вознесем же смиренную молитву нашу в великой надежде… Ибо каждого, почившего в твердой и праведной вере, господь, возлюбивший нас, приведет в царствие свое.
Пастор кивнул рыбакам, и они, подхватив концы длинных полотенец, начали опускать гроб в яму. Забилась в рыданиях 3ента, Айна крепче прижала ее к себе. Пастор подошел к краю могилы и, взяв горсть земли, произнес простые, как эта земля, и такие же вечные слова:
LiveInternetLiveInternet
—Метки
—Рубрики
Женский образ в живописи 18-20 веков часть 1
—Поиск по дневнику
—Подписка по e-mail
—Статистика
«Долгая дорога в дюнах»
Семисерийный фильм режиссера Алоиза Бренча 1981 года не только первый сериал в истории Латвии, это и первый не запрещенный фильм о неоднозначной судьбе латышского народа, о ссылках в Сибирь. Тем не менее, отношение к сериалу «Долгая дорога в дюнах» противоречиво, возможно, по той причине, что фильм был создан по заказу «центра» и претерпел значительную цензуру, в результате чего Сибирь в фильме скорее напоминает курорт, чем место ссылки.
Но, благодаря сериалу «Долгая дорога в дюнах» люди даже в самых отдаленных городах и селах бывшего союза узнали, что на берегу Балтийского моря живет такой народ — латыши, узнали о нелегкой судьбе этих людей, об их культуре. При просмотре киноленты они каждый вечер сопереживали ее героям, прониклись уважением к доселе чуждому для них народу.
Режиссёр фильма Алоиз Бренч
Не это ли лучшее, что может сделать кинематограф — способствовать взаимопониманию между людьми во всем мире?
Думаю, немного будет тех, кто не знает, о чем повествует история 7-серийной телевизионной ленты. Поэтому напомню лишь анонс фильма: «Действие фильма охватывает долгий период времени — с 1939 года до наших дней. Место действия картины — небольшой рыбацкий поселок на берегу Рижского залива. В центре событий история любви Марты и Артура. Их судьбы, как и судьбы других действующих лиц, тесно связаны с историческими перипетиями тех суровых лет.
Роман Олега Руднева «Долгая дорога в дюнах»
Идея о создании многосерийного исторического фильма родилась задолго до его постановки. В то время автор сценария Олег Руднев был председателем комитета Кинематографии Латвийской ССР. Благодаря этой его должности и связям в Москве, им с режиссером-постановщиком Бренчем удалось уберечь от цензуры многие эпизоды, они вдвоем постоянно ездили в Москву сражаться за свои права.
В то время сериалы не снимались и не демонстрировались, к тому же, «Долгая дорога в дюнах» была первая работа, в которой затрагивалась тема высылки в Сибирь, тема, которую до этого упоминать было не принято. Но, коллеги не зря считали Бренча художником с удивительной «чуйкой» и «нюхом» — если он взялся за проект, тот непременно станет популярным, и к его созданию стоит приложить усилия.
Пока Виктор Лоренц в поте лица трудился над доработкой сценария, проходила активная работа по подбору актеров. Бренч всегда давал предпочтение литовским актерам, питая к ним необъяснимые симпатии, таким образом в ролях Артура и Рихарда к проекту присоединились Юозас Киселюс и Ромуалдас Раманаускас.
Изначально в главной роли Марты вместо Лилиты Озолини должна была сняться уже известная российским зрителям по фильму «Родная кровь» Вия Артмане; на роль Артура и Рихарда пробы проходил Ивар Калниньш.
Исполнительница роли Марты Лилита Озолиня вспоминает, что фотопроб с исполнителем роли Артура Юозасом Киселюсом было совсем мало — режиссеру важно было лишь увидеть, как главные герои смотрятся вместе.
Работать с мастером по постановке детективных историй Бренчем было интересно. Хотя многие о режиссере говорят, что он безжалостен к актерам, тем не менее, Бренч или попросту Алик, как его величают коллеги, — это режиссер, который прислушивается к творческим советам актера, старается акцептировать его желания.
Когда Индре Бурковской предложили роль подруги Марты Бируты, она была еще совсем молодая и неопытная актриса. В ее воспоминаниях осталось внимательное отношение к актерам со стороны съемочной группы — в одной из сцен ей после разговора с Мартой надо было бежать в море купаться, но вода тогда была очень холодной. Когда она выбегала из воды, на берегу ее уже ждали заботливые руки с полотенцем. По словам Индры, такие «мелочи» очень вдохновляют актера.
Индра вспоминает, что после показа сериала по центральному телевидению, она с восторгом обнаружила, что на улице узнают не только исполнителей главных ролей, но и ее. Ну а таксисты, независимо от их национальности, с тех пор возили ее бесплатно.
Коллеги знали, что режиссер Бренч на съемочной площадке настоящий натуралист, для него важно, чтобы все было по-настоящему.
Курьезный случай из съемок одного эпизода вспоминает исполнитель роли рыбака Хенриха Паул Буткевич: «Сцену, где рыбаки тонут во время бури, снимали не далеко от берега, но глубина была достаточная, чтобы утонуть по-настоящему. Маленький кораблик винтом создавал волны, а пожарная машина с берега обливала нас «дождем».
Паул Буткевич не чужой для российского зрителя актер. С 1980 по 1991 он жил в Москве, был утвержден на роль Штирлица в многосерийном фильме «Семнадцать мгновений весны». Но потом начались интриги, были и такие, кто утверждал, что латыш не может играть русского разведчика.
Шумиха дошла до министра культуры СССР Фурцевой и до Брежнева. Тогда и решили, что вместо Паула Буткевича сыграет Вячеслав Тихонов, он и роста такого же, так что сшитые костюмы ему подошли.
Колыбельная из фильма «Долгая дорога в дюнах»-поёт В.Талызина
Еще один яркий пример натуралистического подхода Бренча к съемочному процессу вспоминает актер Арий Гейкин, исполнивший роль трактирщика Аболтиньша: «Снимали сцену, когда мы приходим к Озолсу и убиваем его собаку. Озолс в возмущении хватает меня за грудки, срывая при этом с рубашки все пуговицы. Эпизод снимался многократно, и после каждого заснятого дубля пуговицы на рубашке пришивались снова и снова».
После выхода фильма в эфир, актера Гейкина часто узнавали на улице, как трактирщика Аболтиньша. Однажды актер ехал в троллейбусе, когда какой-то старик в изумлении обратился к нему: «Гейкин, ты что здесь делаешь? Ты же сел в лодку и удрал! Зачем вернулся?»
Вспоминая о съемках эпизодов в Сибири, Озолиня говорит о прочувствованной связи между происходящим в киноленте и трагедией из жизни ее родителей: «В нашей семье была сестра Вия, три года старше меня. Когда родители из Эльбы возвращались в Латвию, сестра в поезде замерзла на руках у мамы. Снимаясь в сцене, где мы во время пурги ищем в лесу моего сына, я мысленно прочувствовала эту трагедию до самых кончиков нервов».
Главные герои фильма соперничали не только в кино, но и в жизни.
Этот фильм стал такой же неотъемлемой частью Прибалтики, как песни Паулса, пляжи Юрмалы и тягучий рижский бальзам.
Наш ответ «Унесенным ветром» — история о войне и любви, родившейся среди песчаных холмов. Там, где сосны подпирают небо и шумит холодное море. Русские бабы, семь вечеров подряд прорыдавшие у телевизоров, называли новорожденных дочек и сыновей Мартами и Артурами. И, пожалуй, единственное, что осталось еще у России и Латвии от общего советского прошлого, — эти уже 20-летние дети с чудными заморскими именами. А мы все так же бредем навстречу друг другу по «Долгой дороге в дюнах».
Карьера снежной королевы.
Недавно актриса Лилита Озолиня приезжала в Россию, на гастроли с рижским театром. В обычной московской булочной ее обступили покупательницы: «Здравствуйте, Марта! Как у вас дела?»
— Меня часто называют именем героини из «Долгой дороги». Я не удивляюсь, эта роль действительно много значила. Те тяжелые пути и разлуки, которые пришлось пройти Марте, — они у каждого свои. Мой отец был военным летчиком в 30-е годы. Его сослали как врага народа. Мать следовала за ним по лагерям, и моя старшая сестра Вия умерла во время переездов.
Двадцать лет назад, сразу после премьеры, на Лилиту обрушилась всесоюзная слава. Ее, дочь репрессированного, выпустили за границу. Газеты льстили, называя «латышским солнцем». Она и сейчас «номер один» в Латвии. Дни расписаны по секундам чуть ли не на год вперед: работа в театре, в студии ее имени, где создают имидж известным латвийским политикам и бизнесменам.
— Многое изменилось, но я знаю, что в России этот фильм до сих пор любят. А благодаря человеку, который снял «Долгую дорогу», я пришла в кино.
«В Италии есть Феллини, в России есть Рязанов, а у нас — Алоиз Бренч», — так говорили в Латвии про автора «Долгой дороги в дюнах».
Алоиз Бренч. Самый известный в Советском Союзе кинорежиссер-детективщик. Единственный, кто снимал фильмы про запретную западную жизнь: «Мираж», «Двойной капкан», «Шах для королевы бриллиантов».
Со стороны Лилита кажется неприступной. Настоящая северная сдержанность. Она всегда оставалась для Алоиза Бренча больше, чем просто актрисой. Он для нее — больше, чем режиссер.
— Алик виновен в судьбе моей жизни, — Лилита путает русские слова. И в этом тоже есть какая-то нездешняя прелесть. — Я училась в последнем классе, мечтала стать врачом, когда он пригласил меня в свой первый художественный фильм. «Поступить в медицинский успеешь!» — убеждал меня Алик. Он был моим близким другом. Играя Марту, я рассказывала Алику детские воспоминания, и он все время повторял: «Делай то, что чувствуешь. Ты лучше меня знаешь, как это было!»
Ты богачка, я – рыбак.
Вначале был сценарий. Пухлая папка с набросками то ли затянувшегося рассказа, то ли незаконченного романа…
Олег Руднев. Главный комсомольский вожак курортной Юрмалы — должность такая, что до звезд легко рукой достать. Именно он вызвал «на ковер» прославленного режиссера: «Поставьте по моему сценарию многосерийный фильм!»
Бренч прекрасно понимал, что ему дают карт-бланш. «Семнадцать мгновений весны», «Тени исчезают в полдень» и «Вечный зов» — улицы вымирали, когда шли первые отечественные телесериалы. Но в союзных республиках подобного еще не делали.
— Если бы не Олег Руднев, фильм бы прикрыли, — утверждает Ася Бренч, вдова режиссера. — Именно он обеспечил поддержку Гостелерадио, встречал из Москвы бесконечных консультантов «в штатском» — генералов КГБ. В огромных количествах Олег глотал коньяк и кофе, пытаясь оставить в картине самые острые моменты. Ведь темы, которые там затрагивались, на тот момент казались совершенно не подлежащими обсуждению.
Люди, разделенные сословными и классовыми предрассудками, любят друг друга. Глупая ссора и разрыв. Она выходит замуж за обожающего ее негодяя. Он остается у разбитого корыта, не зная, что где-то растет сын.
И долгожданная встреча через тридцать лет, сквозь лихолетье, сквозь Балтику и Сибирь…
— Эта история могла произойти в любом месте и в любое время. Но в ней не было Латвии, этого воздуха, этого моря. Все очень условно, — продолжает свой рассказ Ася Бренч. — Руднев уехал в Москву, чтобы найти человека, который смог бы эти наброски профессионально переписать.
«В жизни мы тоже любили одну женщину».
М осковского сценариста Дмитрия Василиу привезли в Ригу. Режиссер ездил с ним на взморье, на хутора. Они вместе бродили по узким улочкам Старого города.
— Я почувствовал характер этой страны, ее желание свободы, — размышляет Дмитрий Георгиевич. — Иногда мне говорят, что латыши в фильме малоэмоциональные и холодные. Артур, решив, что любимая девушка ему изменила, — дает ей пощечину и не разговаривает с ней много лет. Марта, несмотря на безумную любовь Рихарда, не отвечает взаимностью. «Наши женщины так бы не поступили!» — негодовали в письмах. Но в том-то и дело, что я писал не о русских, у которых все на виду, а о закрытых и сдержанных прибалтах.
Экранной любовью Лилиты Озолиня стал Юозас Киселюс — бедный рыбак Артур. Он правилен и несгибаем. Но жалостливые телезрительницы больше сопереживали его «моральному противнику» — киношному мужу Марты, фабриканту Рихарду. Его сыграл 29-летний литовец Ромас Романаускас.
— Мы с Юозасом-Артуром из Вильнюса, — вспоминает теперь Ромас. — Многие были против, чтобы роли в латышском фильме исполняли литовские актеры. Хотя у нас и школа, и темперамент посильнее будут. В конце концов Бренч настоял на своем. У него была сумасшедшая интуиция на подбор актеров. Он взял мои фотографии, Лилиты, Киселюса и просто прикинул, как наши лица смотрятся рядом.
Юозас и Ромас — однокашники. Учились на одном курсе театрального факультета, были друзьями.
— Скорее соперниками, — смеется Ромас. — Мы, еще студенты, влюбились в одну и ту же девушку, ухаживали за ней. Точно так же, как Артур и Рихард. Юозас был положительный, справедливый. И тут я со своим амплуа циника, не лишенного обаяния.
— Кто же победил не в кино, а в жизни?
— У реальной девушки был хороший вкус. Она стала моей первой женой.
И звезды падали.
К возмущению прибалтийских националистов, в фильме нет советских танков, входивших в Ригу в 40-м году. Это осталось за кадром. Лишь веселые советские песни слышит по латышскому радио Марта, прижимая к груди в далекой Германии маленького Эдгара.
В упрек Бренчу ставили и еще один эпизод. О том, как уничтожали гитлеровцы зажиточных рижских евреев. Нередко их сдавали сами латыши, чтобы занять красивые дома.
«Теперь война, и в Риге много пустых квартир. Располагайтесь, Марта. Хозяева сюда больше не вернутся…» На ковре валяется плюшевый мишка, на стене — фотографии темноволосой девочки.
— На снимке Шарлотта, детская любовь Бренча. Он где-то отыскал ее старую карточку! — вспоминает Ирина Черевичник, редактор. — Они жили в Риге в одном дворе. Когда немцы пришли за евреями, Шарлотту выдал сосед. Она даже не плакала, только смотрела в глаза Алику, который стоял неподалеку. Девочке нашили на грудь желтую звезду и увели в газовую камеру.
Всю жизнь Алик сожалел о том, что не смог ее спасти.
— Эту киноленту в Латвии до сих пор обвиняют в том, что в ней продемонстрирован советский подход к нашей истории. Люди не представляют, как сложно было в те годы показать хоть какой-то краешек правды, — говорит Тамара Лоренц, вдова Виктора Лоренца, главного консультанта картины.
Сценарист Виктор Лоренц был лучшим «фашистом» советского кинематографа. С лицом истинного арийца, надев на глаза черную повязку, он расстреливал комиссаров в «Судьбе человека» Сергея Бондарчука.
— Отец Виктора — профессиональный политик. Находился в оппозиции ко всем режимам и из-за этого пересидел во всех тюрьмах, — усмехается Тамара Лоренц. — Нас как близких родственников вызывали в «Угловой дом» — рижский КГБ. Виктору легко было консультировать «Долгую дорогу» — о репрессиях и ссылках он знал не понаслышке.
Сверчок за печкой.
Сибирь, куда сослали «добрые земляки» Марту, обвинив ее из-за брака с Рихардом в связях с фашистами, снимали в Карелии. В глухой деревушке посреди непроходимой чащи, лютой зимой. Километрах в ста вокруг ни души — ни телевизоров, ни магазинов, ни гостиниц. Деревенские сами пекли хлеб, доили коров — тем и держались.
Наши русские актеры к подобным приключениям давно привыкли, но для цивилизованных латышей наступил конец света. Как это — удобства во дворе!
— Каждый день съемочная группа поднималась затемно и часа три тряслась на автобусике из Петрозаводска до места съемок, — вспоминает Иван Рыжов — дед Митяй, приютивший ссыльную Марту. — Мне моя роль нравилась — очень достоверная. Сначала старик не любит приезжую, считает ее врагом, но потом понимает, что Марта — хорошая женщина, и начинает заботиться о ней как о родной.
У Лилиты-Марты в Риге осталась крошечная дочка Лилиана, поэтому она искренне привязалась к мальчонке, который играл ее сына. Четырехлетний латыш ни слова не знал по-русски.
— И вдруг однажды пацаненок исчезает. Кругом непроходимые леса, где его найдешь? Как объясняться потом с родителями? — восклицает Иван Рыжов. — Оказывается, деревенские задразнили нашего парня фашистом. Он как-то понял это слово, убежал весь в слезах, заблудился в лесу, продрог. Еле его отыскали. Эта история тоже вошла в фильм.
— Я не сдерживаю слез, когда слышу песенку, которую Марта напевает Эдгару в ссылке. «За печкою поет сверчок» — так же и я шептала своему сынишке, когда меня бросил муж. Это Алик подслушал мою колыбельную одиночества, — уверена Лония.
К концу работы малыш осмелел, учил новых друзей латышскому языку.
— Но будущее мальчика было печальным. Его родная мама умерла сразу после съемок, — говорит Лилита Озолиня. — Я навестила своего «сынишку» пару раз, но вскоре его отец снова женился, и следы «Эдгара» затерялись.
Свобода — это слишком.
«Рижская киностудия по заказу Гостелерадио» — в декабре 81-го поток писем с таким забавным адресом захлестнул Латвию.
Никто не ожидал, что картина будет иметь сокрушительный успех.
Благосклонность критики, государственная премия…
— Ее получили все главные актеры, кроме меня, — усмехается Ромас Романаускас — Рихард. — Я же был отрицательным персонажем. После этого в жизни началась черная полоса. Я впал в депрессию, расстался с женой, выпивал. Сегодня я горжусь, что так получилось, и все в жизни пробивал все сам. Это закаляет характер. Сейчас играю в театре вполне достойную меня роль — Бога в спектакле «Гость». Женат на очаровательной женщине — правда, банально женат, всего второй раз. Но тогда казалось несправедливым — как же, официальное признание досталось другим! Да если бы не мой герой и не его благородство, откуда бы там взялся хеппи-энд?
Седовласый Рихард по делам бизнеса приезжает в Россию, в Иркутск, где одиноко живет с сыном Марта. Она думает, что отец ее ребенка погиб на войне. И не хочет возвращаться в Латвию, к людям, которые ее судили. Но Рихард уверяет ее, что Артур жив.
— Это был символический жест. В жизни так не бывает! — усмехается Ирина Черевичник, редактор фильма. — Кто бы пустил в Союз бывшего врага, ведь Рихард служил в гитлеровской армии? Но мы так хотели, чтобы именно он вернул Марте надежду на счастье.
«Для счастья человеку нужно совсем немного: родина, любовь и свобода. У меня осталось только последнее», — говорит герой Романаускаса в сценарии.
Слово «свобода» цензоры безжалостно вычеркнули. Посчитали, что это слишком.
Катком по кино.
— Сейчас я понимаю, что для семейного счастья нужно выбирать никогда не предающих Рихардов. Но тайна, которая была в глазах Юозаса-Артура, притягивает все равно, — грустит помудревшая Лилита-Марта.
Юозаса Киселюса — Артура не стало десять лет назад. Ему исполнился всего сорок один год.
— Юозас так переживал, что его правильные герои в наше время уже никому не нужны. Это кинозлодеи вроде меня требуются всегда, — вздыхает Ромас Романаускас. — У него развился сложный, закрытый порок сердца. Юозас даже умер как джентльмен — сидел на стуле в больнице и, увидев женщину-врача, резко поднялся ей навстречу. И тут же упал. Слабые сосуды.
Актер Эдуард Павулс — по фильму вредный отец Марты — в начале 90-х поверил в наступившую свободу, записался в народное ополчение, надел пятнистую форму. Но новая власть, по слухам, подарив идеи, отобрала прежние советские льготы. С тех пор народный артист республики разочаровался в любых переменах, уехал жить под Юрмалу, на дальний хутор, и почти ни с кем не общается.
Режиссер Алоиз Бренч умер в одночасье от обширного инфаркта. Последние годы он трудился в жилищной комиссии рижской Думы. И правые, и левые нередко критиковали его за «Долгую дорогу» — каждый видел в фильме искажение фактов.
В день похорон его могилу на кладбище усыпали белыми каллами — цветами любви и смерти. Его последний фильм о монахине Анне — полный тайн и роковых предсказаний — мало кто видел. Он снят по заказу католической церкви. Одну из главных ролей в нем опять сыграла Лилита Озолиня.
Когда-то все они мечтали снять продолжение «Долгой дороги». Ведь в первой части главные герои так и не встретились. Сценарий был готов, средства выделены, но тут Советский Союз распался, и кино свободной Прибалтики стало уже не нужно.
Бывшие звезды с породистыми «европейскими» лицами — они надеялись прорваться в Голливуд. Но там хватало своих шпионов и артистократов. Кто-то теперь поет в ночных кабаках, кто-то снимается в дешевых сериалах. Павильоны знаменитой Рижской киностудии переделали под каток.
| Рубрики: | Видео/Фото/Фильмы/Концерты. TV. Кино и Подмостки |
Метки: Долгая дорога в дюнах
Процитировано 48 раз
Понравилось: 40 пользователям