Допустимость доказательств означает что
Почему допустимы недопустимые доказательства?
Если бы законы могли говорить вслух, они бы первым делом пожаловались на законников.
Д. Галифакс
Рассмотрим иные позиции принятого Постановления Пленума ВС РФ от 19 декабря 2017 г. № 51 «О практике применения законодательства при рассмотрении уголовных дел в суде первой инстанции (общий порядок судопроизводства)», касающиеся недопустимости доказательств (с первой частью материала можно ознакомиться, перейдя по ссылке).
В п. 5 постановления указано: «Ходатайства, поступившие до начала рассмотрения дела либо заявленные в подготовительной части судебного заседания, о вызове новых свидетелей, экспертов, специалистов, об истребовании вещественных доказательств и документов или об исключении доказательств, полученных с нарушением требований уголовно-процессуального закона, а также ходатайства, связанные с определением круга участников судебного разбирательства и движением дела (о признании потерпевшим, гражданским истцом, об отложении или о приостановлении судебного разбирательства, прекращении дела и др.), разрешаются непосредственно после их заявления и обсуждения».
Данная позиция Пленума ВС РФ соответствует требованиям ч. 1 ст. 121 УПК РФ о том, что ходатайство подлежит рассмотрению и разрешению непосредственно после его заявления.
Этим пресекаются получившие массовое распространение судебно-прокурорские уловки о том, что ходатайство заявлено преждевременно, доказательства еще не исследованы и т.д., которым сопутствует возможность отложить рассмотрение ходатайства вплоть до ухода в совещательную комнату для провозглашения приговора. Тем самым недопустимые доказательства безосновательно допускаются к исследованию в ходе судебного следствия, когда должны исключаться на более ранних стадиях.
Однако дальше в этом же пункте указывается: «При отсутствии достаточных данных, необходимых для разрешения ходатайства в этой части судебного разбирательства, судья вправе предложить сторонам представить дополнительные материалы в обоснование заявленного ходатайства и оказать им содействие в истребовании таких материалов, а также принять иные меры, позволяющие вынести законное и обоснованное решение, предусмотренное частью 2 статьи 271 УПК РФ».
Считаю, что сделанное уточнение могло бы касаться разрешения иных ходатайств (например, о вызове свидетеля, чей адрес неизвестен), но не ходатайств об исключении доказательств, для которых истребование дополнительных данных не требуется. Спорное доказательство всегда находится в материалах уголовного дела, и задача суда – безотлагательно проверить его на предмет допустимости.
Приведенная позиция Пленума ВС РФ плоха тем, что при желании судьи уклониться от разрешения заявленного ходатайства об исключении доказательств он сможет отложить его рассмотрение под надуманным предлогом необходимости представления дополнительных данных. Да и конструкция «при отсутствии достаточных данных» оставляет место для судейского субъективизма.
В такой ситуации задача стороны защиты заключается в том, чтобы требовать разрешения ходатайства непосредственно, как это предписано ч. 1 ст. 121 УПК РФ, и одновременно доказывать, что в истребовании дополнительных материалов нет необходимости.
Арсенал негативных возможностей заложен в п. 6 постановления: «По тем вопросам, которые указаны в части 2 статьи 256 УПК РФ, суд выносит постановление или определение в совещательной комнате в виде отдельного процессуального документа, который подписывается всем составом суда. Иные вопросы могут разрешаться судом, по его усмотрению, как в совещательной комнате, так и в зале судебного заседания с занесением принятого постановления или определения в протокол судебного заседания. Во всех случаях судебное решение должно быть мотивированным и оглашаться в судебном заседании».
В соответствии с ч. 2 ст. 256 УПК РФ ходатайства об исключении доказательств не отнесены к тем вопросам, которые рассматриваются судом в совещательной комнате и которые излагаются в виде отдельного процессуального документа, подписываемого судьей. В связи с этим Пленум ВС РФ предлагает судьям самим решать, рассматривать такие ходатайства в совещательной комнате либо в зале судебного заседания с занесением принятого постановления в протокол судебного заседания. И в этом, на мой взгляд, заключается серьезная проблема.
В зале судебного заседания возможно разрешить ходатайство, например, о допросе эксперта, что не требует особенных интеллектуальных усилий. Но ходатайства об исключении доказательств, как правило, объемные, могут содержать перечисление процессуальных нарушений на десятках листов, требуют тщательной проверки с учетом не только норм УПК РФ и иных законов, но и судебной практики, сопоставления позиций сторон защиты и обвинения и т.д. Разрешение ходатайств об исключении доказательств по временным затратам иногда ничем не отличается от вынесения приговора и является очень трудоемким занятием.
Можно ли разрешить такие ходатайства, совещаясь на месте и без удаления в совещательную комнату?
Представляется, что даже самые гениальные судьи, выслушав объемное ходатайство, не способны сразу разобраться, обоснованно оно или нет, и экспромтом объявить мотивированное постановление.
Неслучайно ведь Конституционный Суд РФ в своем Определении от 12 июля 2005 г. № 323-О «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Шейченко Владислава Игоревича на нарушение его конституционных прав статьями 17, 88, 234 и 235 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации» подчеркивал: «Нет оснований для принятия к рассмотрению жалобы В.И. Шейченко и в части, касающейся оспаривания конституционности статей 234 и 235 УПК Российской Федерации как не предусматривающих необходимость вынесения отдельного решения о признании доказательств недопустимыми, поскольку само по себе изложение выводов судьи относительно допустимости или недопустимости доказательства не в виде отдельного процессуального решения, а в качестве составной части выносимого по результатам предварительного слушания постановления (в частности, о назначении судебного заседания) конституционные права заявителя не нарушает. Необходимость принятия судьей письменного решения по заявленному стороной ходатайству о признании доказательств недопустимыми, равно как процессуальный порядок принятия такого решения, вопреки мнению заявителя, устанавливается как оспариваемыми им, так и иными нормами уголовно-процессуального закона, в том числе статьей 236 УПК Российской Федерации».
Следует напомнить, что, согласно требованиям ч. 4 ст. 236 УПК РФ, «если судья удовлетворяет ходатайство об исключении доказательства и при этом назначает судебное заседание, то в постановлении указывается, какое доказательство исключается и какие материалы уголовного дела, обосновывающие исключение данного доказательства, не могут исследоваться и оглашаться в судебном заседании и использоваться в процессе доказывания».
Хотя данная процессуальная норма касается предварительного слушания, нет оснований игнорировать ее на более поздних стадиях судебного разбирательства.
Верховный Суд РФ фактически позволил судьям самостоятельно решать, когда им удаляться в совещательную комнату, а когда нет. Пользуясь таким разъяснением, судьи смогут и по сложным ходатайствам об исключении доказательств выносить постановления без ухода в совещательную комнату, не давая ответов на все доводы ходатайства, ограничившись общими фразами, лишь формально придавая своему постановлению мотивированный вид. Каждый практикующий адвокат сможет привести массу примеров, когда судьи так поступали до принятия рассматриваемого постановления Пленума.
Казалось бы, действующие процессуальные нормы не освобождают судью от обязанности вынести законное, мотивированное и обоснованное суждение по заявленному ходатайству об исключении доказательств, например, в приговоре. Однако мне пока не встречалось ни одно апелляционное постановление, которым отменялся приговор суда первой инстанции в связи с ненадлежащим рассмотрением данных ходатайств.
Предлагаемый вольный подход к порядку разрешения ходатайств об исключении доказательств, полученных с нарушением закона, на практике усугубит наметившийся кризис данного процессуального института.
Следует положительно оценить п. 13 постановления, согласно которому «судам следует иметь в виду, что установленные в части 4 статьи 235 УПК РФ для предварительного слушания правила, согласно которым при рассмотрении ходатайства стороны защиты о признании доказательства недопустимым на том основании, что оно было получено с нарушением требований уголовно-процессуального закона, бремя опровержения доводов стороны защиты возлагается на государственного обвинителя, а в остальных случаях бремя доказывания лежит на стороне, заявившей ходатайство, распространяются и на судебное разбирательство».
Если упростить сложную конструкцию этого предложения, то получается, что бремя опровержения доводов ходатайства об исключении доказательств, заявленного стороной защиты, ложится на государственного обвинителя вне зависимости от момента заявления.
Пленум ВС РФ этим обратил внимание прокуроров на необходимость добросовестного исполнения своей процессуальной обязанности, подчеркивая существование проблемы. Однако одного лишь подтверждения в постановлении известного и, казалось бы, бесспорного правила о доказательственной презумпции недостаточно для его реализации на практике.
Мы многократно становились очевидцами того, как государственные обвинители в ответ на аргументированные ходатайства стороны защиты об исключении доказательств отвечали молниеносно и незамысловато: «Ходатайство не подлежит удовлетворению, так как все доказательства получены в соответствии с законом, и оснований их исключать не имеется», тем самым перекладывая обязанность опровержения доводов ходатайства на суд.
Правильно поступали те судьи, которые обязывали прокуроров готовить письменные возражения на все доводы ходатайства стороны защиты, однако такие случаи встречались редко.
К сожалению, Пленум ВС РФ не воспользовался возможностью решить давно назревшую проблему. Он мог указать, что под бременем опровержения доводов стороны защиты, которое возлагается на государственного обвинителя, понимается оспаривание всех либо наиболее существенных доводов ходатайства. В случае если возложенная ч. 4 ст. 235 УПК РФ процессуальная обязанность им не выполнена, суд принимает решение в интересах стороны, заявившей ходатайство.
Этого было бы достаточно для того, чтобы реанимировать необходимую, но пока лишь декларативную процессуальную норму, активизировать деятельность государственных обвинителей, облегчить работу судей и тем самым организовать реальную состязательность сторон при разрешении таких ходатайств.
Если бы Судебный департамент при Верховном Суде РФ провел статистические исследования и посчитал, по скольким делам сторона защиты заявляла ходатайства об исключении доказательств и по скольким они были удовлетворены, то, уверен, мы бы получили грустный результат.
Подводя итоги, приходится констатировать, что Пленум ВС РФ не создал условий для практической реализации требований ч. 2 ст. 50 Конституции РФ о том, что при осуществлении правосудия не допускается использование доказательств, полученных с нарушением федерального закона. Стало быть, недопустимые доказательства продолжат свое беспрепятственное хождение по обвинительным судебным актам, разлагая здоровую правовую ткань, поощряя правоприменителя на дальнейшие нарушения прав граждан и подрывая их доверие к правосудию.
Вправе ли суд оценивать допустимость доказательства: на примере п. 32 Пленума ВС РФ по ОСАГО
Однако согласно абз.5 п.11 ст.12 Закона об ОСАГО результаты самостоятельно организованной потерпевшим независимой технической экспертизы поврежденного имущества не принимаются для определения размера страхового возмещения в случае, если потерпевший не представил поврежденное имущество для осмотра (экспертизы) в согласованные со страховщиком даты в соответствии с абз. абз. 1,2 п.11 ст.12 Закона об ОСАГО. Следовательно, исходя из буквального толкования абз.5 п.11 ст.12, результаты самостоятельно проведенной экспертизы, полученные в обход установленной Законом об ОСАГО процедуре, однозначно являются недопустимым доказательством с точки зрения Закона об ОСАГО.
Соответственно, возникает коллизия между абз.5 п.11 ст.12 Закона об ОСАГО и п.32 Пленума об ОСАГО: ситуация усугубляется тем, что в современных российских реалиях суд руководствуется обоими положениями в равной степени при вынесении решения. Постараемся разрешить данную коллизию.
1. Понятие допустимости по российскому праву.
Решение является обоснованным тогда, когда имеющие значение для дела факты подтверждены исследованными судом доказательствами, удовлетворяющими требованиям закона об их относимости и допустимости (ст.50, 59-61, 67 ГПК РФ).
Ученый-процессуалист Фокина М. в своей работе «Механизм гражданского процессуального доказывания» отмечает, что в дореволюционной, а позднее и советской теории судебных доказательств признавалось, что необходимо ограничить свободное распоряжение сторон доказательствами в интересах прочности форм гражданского оборота, получения верного знания о действительных обстоятельствах дела, гарантий от злоупотреблений недобросовестной стороны. (Исаченко В.Л. Гражданский процесс. Практический комментарий на вторую книгу Устава гражданского судопроизводства. Минск, 1891. Т.2. С.52-57; Вышинский А.Я. Теория судебных доказательств в советском праве. М., 1946. С.188).
Впервые в истории отечественного гражданского судопроизводства термин «допустимость доказательств», который до этого использовался только в научной литературе и судебной практике, был законодательно закреплен в ГПК РСФСР 1964 г. В кодексе сформулировано и собственно правило допустимости. Так, согласно ст.54 ГПК РФСФР, «обстоятельства дела, которые по закону должны быть подтверждены определенными средствами доказывания, не могут подтверждаться никакими другими средствами доказывания». Аналогичным образом данное правило представлено в ст.60 ГПК РФ.
Исходя из буквального толкования закона, допустимость прежде всего имеет процессуальный характер. Так, ученый О.В. Иванов выделяет следующие процессуальные критерии, которые могут быть использованы в гражданском и арбитражном процессах при определении допустимости доказательств, определены О.В. Ивановым; это 1) вид источника получения фактических данных; б) способ получения от каждого такого источника информации фактических данных в рамках судебного процесса (1.Фокина- Механизм гражданского процессуального доказывания).
Часть 2 ст.55 ГПК РФ приводит исчерпывающий перечень источников доказательств: граждане, наделенные в установленном порядке процессуальным положением стороны, третьего лица, свидетеля, эксперта; документы, материальные предметы (вещи). Представление доказательств строго урегулировано процедурой, конкретное содержание действий по представлению доказательств зависит от средства доказывания. Нарушение порядка представления доказательств может повлечь признание их недопустимыми. Например, представленное по инициативе сторон заключение эксперта не может быть признано допустимым доказательством, поскольку действующее процессуальное доказательство предусматривает возможность проведения только судебной экспертизы. Суд не вправе принять в качестве заключения эксперта результаты экспертизы, судом не назначавшейся и проведенной вне процесса. Полученное заключение не является заключением эксперта в смысле ч.2 ст.55 ГПК РФ, поскольку исследование проводилось вне рамок процесса, без соблюдения требований гражданской процессуальной формы.
Однако в отличие от уголовного процесса, в гражданском процессуальном праве учение о допустимости доказательств «прежде всего связывается с ориентацией на материальное право с исследованием воздействия материального и прежде всего гражданского права, на процессуальное право и его нормы» (2.Боннер- Установление обстоятельств гражданских дел).
В советской литературе, начиная с 1960 гг., в основном высказывалось суждение о том, что допустимость в материально-правовом смысле может связываться только со сделками, нарушение простой письменной формы которых влечет запрещение ссылаться на свидетельские показания в подтверждение совершения. (3.Резниченко И.М. О принципе объективной истины в советском гражданском процессе). Постепенно эта точка зрения стала меняться, подавляющее большинство современных авторов считают, что правила допустимости установлены и во многих других нормах различных отраслей материального права (4.в частности, М.К. Треушников, А.Т. Боннер).
Допустимость доказательств в материальном смысле представляет собой ограничение, связанное с установлением неизвестных фактов, имеющих правовое значение, с помощью заранее предписанных нормами права доказательств, а не любых видов судебных доказательств, предусмотренных в законе.
Треушников М.К. полагает, что следует различать два вида норм о допустимости доказательств. Во-первых, нормы с «негативным» характером содержания правил доказывания, которые связаны прежде всего с формами сделок и исключают из числа средств доказывания свидетельские показания, письменные доказательства, не соответствующие предписаниям закона о форме сделки. Во-вторых, нормы с «позитивным» содержанием, которые говорят о необходимости подтверждения фактов определенным средством доказывания, которое нельзя заменить другим, но для подтверждения факта или его опровержения можно использовать дополнительно и другие доказательства. Нормы о допустимости доказательств, предписывающие суду использование определенного средства доказывания, содержатся в гражданском процессуальном, гражданском, семейном, жилищном, трудовом законодательствах (5.Треушников М.-Судебные доказательства).
Деление допустимости на «негативную» и «позитивную» составляющую не нашло понимания у ряда авторов. По их мнению, правило о допустимости всегда имеет «негативный» (исключающий) характер. Козлов А.С. Актуальные проблемы теории доказательств в науке гражданского процесса. Иркутск, 1980. С.50. Так, А.Т. Боннер, критикуя позицию М.К. Треушникова, утверждает, что «позитивные» предписания, содержащиеся в законах, скорее относятся к области достаточности доказательств, нежели к сфере действия правила о допустимости доказательств с «позитивным» содержанием. (6.Боннер А.Т.-Установление обстоятельств гражданских дел).
Автор статьи не находит возражения Козлова А.С. и Боннера А.Т. касательно такой дифференциации правила допустимости обоснованными. Так, во-первых, в законодательстве есть немало примеров «позитивной» допустимости. В соответствии со ст.105 Воздушного кодекса РФ договор воздушной перевозки груза удостоверяется соответственно билетом, багажной грузовой квитанцией или почтовой накладной. Формы билета, багажной грузовой квитанции и почтовой накладной устанавливаются специально уполномоченным органом в области гражданской авиации. Статья 134 Транспортного устава железных дорог требует, чтобы обстоятельства, являющиеся основанием для ответственности железной дороги, грузоотправителей, грузополучателей…, а также пассажиров при осуществлении перевозок пассажиров, грузов, багажа по железным дорогам удостоверялись коммерческими актами общей формы и иными актами. Следовательно, остальные доказательства могут быть приняты судом, но в первую очередь законодатель обращает внимание на определенные доказательства; «говорит», что они в первую очередь свидетельствует о наличии правоотношений.
Во-вторых, нельзя согласиться с ученым Боннером А.Т. по поводу того, «что эти правила скорее относятся к достаточности доказательств». Достаточно ли доказательств в материалах дела, судья решает исходя из своего собственного мнения, то есть по внутреннему убеждению; в законах по общему правилу не устанавливается перечень доказательств, который считался бы достаточным для того, чтобы лицо могло реализовать свое право или защитить свой интерес. Вопрос достаточности доказательств есть вопрос судебной оценки на основании личного убеждения судьи. “Говоря о достаточности доказательств, необходимо подчеркнуть весьма важное обстоятельство. Достаточность доказательств не может быть обеспечена механическим суммированием относимых по содержанию, допустимых по форме и достоверных доказательств. Перед судом стоит задача отобрать не любые относимые, допустимые и достоверные доказательства, а в первую очередь те из них, которые обладают наибольшей ценностью» (7.Треушников М.К. Гражданский процесс. Учебник).
Применяя рассмотренные теоретические рассуждения к рассматриваемой коллизии, закономерен вывод, что абз.5 п.11 ст.12 Закона об ОСАГО представляет пример допустимости с «негативным» содержанием: норма устанавливает запрет использования определенного доказательства взамен другого.
2. Установление истины по гражданскому делу (установление действительных обстоятельств дела) vs. Принцип допустимости в материально-правовом смысле.
Представляется, что решение, которое было предложено в п.32 Пленума по ОСАГО было мотивировано соображением установления истины по делу. Имеется ввиду, что даже если формально доказательство получено с нарушением закона, то оно все-таки может быть принято к рассмотрению судом для установления действительных обстоятельств дела.
Здесь мы видим, как взаимодействуют принцип допустимости доказательств и такое начало гражданского процесса как установление истины по делу.
В связи с рассмотрением принципа допустимости и цели доказывания возникает логически закономерный вопрос: не является ли отступлением от цели достижения истины исключение самим же процессуальным законом и санкциями норм гражданского права отдельных доказательств из процесса? В юридической литературе высказаны противоположные точки зрения по данной проблеме.
Одни авторы (К.С. Юдельсон, П.В. Логинов, Н.Д. Лордкипанидзе, А.Г. Калпин) высказали мнение, что допустимость доказательств полностью соответствует требованию отыскания истины по гражданским делам. Например, А.Г. Калпин писал, что «нельзя признать правильным мнение о наличии в советском гражданском процессе коллизии между принципом объективной истины и правилом допустимости доказательств.
Вместе с тем М.А. Гурвич считал, что угрозой отказа в судебной защите не оформленных надлежащим образом юридических действий достигается такое их в массовом масштабе оформление, при котором отказ в защите прав за недоказанностью допустимым доказательством становится величиной, не подлежащей учету. Торжествует принцип объективной истины, а не исключительные по значению ничтожные по количеству отступления от него. (9.Треушников- «Судебные доказательства»).
В своем труде «Судебные доказательства» М.К. Треушников предложил дифферинцировать ответ на этот вопрос в зависимости от «позитивного» и «негативного» содержания правила допустимости. «Правила допустимости с отрицательным «негативным» содержанием, включающие запрет ссылаться на свидетельские показания в случае спора и являющиеся санкциями за нарушение формы сделок в их правовом назначении также не противоречат целям судебного назначения. Эти правила (санкции) направлены к тому, чтобы участники правовых отношений закрепляли правовую информацию в неизменном виде, устойчиво и в расчете на ее сохранение длительное время» (10.Треушников- Судебные доказательства).
3. Разрешение коллизии.
3.1. В содержание оценки каждого отдельного доказательства входит разрешение вопросов: а) об источнике доказательства (средстве доказывания), б) об относимости и допустимости доказательства; в) о достоверности доказательства. Автору данной статьи представляется, что п.32 Пленума ВС РФ фактически установил дискреционное полномочие суда по оценке допустимости доказательства по внутреннему убеждению. Между тем, суд вправе оценивать только достоверность доказательства: «верить ли ему или нет» (отсюда вытекает понятие «внутреннее убеждение»). Относимость и допустимость доказательств определяются на основании императивно установленных правил, установленных в процессуальном и материальном праве. Следовательно, данные категории не могут быть оценочными.
3.2. Также «формальным» аргументом в пользу приоритета абз.5 п.11 ст.12 Закона об ОСАГО над п.32 Пленума по ОСАГО является тот факт, что постановления Пленума Верховного суда являются только разъяснениями судебной практики (ст.126 Конституции РФ). Закон, конечно же, находится намного выше с точки зрения иерархии источников права (хотя, несомненно, разъяснения играют давно уже огромную роль в российской правовой системе). В случае противоречия между положением закона и разъяснением Пленума, суд должен руководствоваться первым.
3.3. Возвращаясь к вопросу о наличии противоречия между правилом допустимости и целью доказывания, автор считает, что в рассматриваемом случае запрет использования в качестве доказательства результатов самостоятельно проведенной экспертизы без предоставления транспортного средства на осмотр страховщику, более чем обоснован. Во-первых, Закон об ОСАГО очень четко регламентирует порядок оценки ущерба транспортного средства после ДТП: страхователь обязан предоставить на осмотр транспортное средство страхователю. Во-вторых, отношения автострахования являются давно сложившимися на рынке; порядок действий, который необходимо совершить, одинаков для всех страховых организаций и потребителей услуг. Более того, страхователи обязаны ознакомиться с правилами страхования и действовать в точном соответствии с ними. В третьих, если посмотреть на опыт европейского страхового дела, то можно увидеть, что там уровень автоматизированности действий в автостраховании намного выше чем в России. Представляется, что разрешая страхователям отступать от федеральной процедуры в области автострахования, п.32 Пленума по ОСАГО снижает перспективы развития страхового бизнеса в сторону автоматизированности и предсказуемости.
Таким образом, основываясь на вышеприведенных аргументах, п.32 Пленума об ОСАГО не может содержать дискреционное полномочие суда по оценке допустимости доказательства.
· Список литературы:
1.Фокина М.А. Механизм гражданского процессуального доказывания;
2. Клейман А.Ф. Основные вопросы теории доказательств в советском гражданском процессе;
3.Законодательство. Право для бизнеса. №11/2008- Некоторые теоретические и практические проблемы допустимости доказательств. В.В. Молчанов. С.13-27.
4. Законодательство. Право для бизнеса. №1/2006 В.В. Молчанов стр.61-71.
5.Треушников- Доказательства и доказывание;
6. Сахнова Т.В. Экспертиза в суде по гражданским делам, 1997;
7. Треушников. Относимость и допустимость доказательств в гражданском процессе;
8. И.В.Решетникова- Доказывание в гражданском процессе;
9. Боннер А.Т. Установление обстоятельств гражданских дел;
10. Резниченко И.М. О принципе объективной истины в советском гражданском судопроизводстве;
11. Калпин А.Г. Письменные доказательства в судебной практике по гражданским делам;
12. Арсеньев В.Д. Вопросы общей теории судебных доказательств, 1964. М;
13. Барашков С.А. Достоверность и вероятность в советском гражданском процессе. 1986;
14. Барашков С.А. Достоверность и вероятность и судебное доказывание в с.г.п. 1985;
15. Треушников М. Относимость и допустимость судебных доказательств в гражданском процессе. 1981.