Достоевский человек не знает что он счастлив
Человек несчастлив потому, что не знает, что он счастлив; только потому. Это все, все! Кто узнает, тотчас сейчас станет счастлив, сию минуту.
ПОХОЖИЕ ЦИТАТЫ
ПОХОЖИЕ ЦИТАТЫ
Разумный человек любит не потому, что это выгодно, а потому, что он в самой любви находит счастье.
Улыбка не всегда означает, что человек счастлив. Иногда она означает, что человек сильный.
Человек счастлив настолько – насколько он решил быть счастливым.
Будь счастлив, не потому, что все хорошо, а потому, что ты можешь найти хорошее во всем.
Ты счастлив не потому, что всё хорошо, а всё хорошо, потому что ты счастлив.
Жениться интересно только по любви; жениться же на девушке только потому, что она симпатична, — это все равно, что купить себе на базаре ненужную вещь только потому, что она хороша.
Человек обязан быть счастлив. Если он несчастлив, то он виноват. И обязан до тех пор похлопотать над собой, пока не устранит этого неудобства или недоразумения.
Я наслаждался блаженством душевного покоя и радовался счастью других, ибо, когда человек счастлив, ему кажется, что все вокруг него счастливы.
Счастлив тот, кто сберег детскую непосредственность — такой человек спасает не только собственную душу, но и жизнь.
Самый чудесный город это тот, где человек счастлив.
Федор Достоевский
Популярные цитаты Федора Достоевского
Человек он умный, но чтоб умно поступать — одного ума мало.
Человек он умный, но чтоб умно поступать — одного ума мало.
Истинно великие люди должны ощущать на свете великую грусть.
Истинно великие люди должны ощущать на свете великую грусть.
что ложью началось, то ложью и должно было кончиться; это закон природы.
что ложью началось, то ложью и должно было кончиться; это закон природы.
Не усмехайся, Аглая, я себе не противоречу: дура с сердцем и без ума такая же несчастная дура, как и дура с умом без сердца. Старая истина. Я
Не усмехайся, Аглая, я себе не противоречу: дура с сердцем и без ума такая же несчастная дура, как и дура с умом без сердца. Старая истина. Я
Пройдите мимо нас и простите нам наше счастье!
Пройдите мимо нас и простите нам наше счастье!
дура с сердцем и без ума такая же несчастная дура, как и дура с умом без сердца. Старая истина.
дура с сердцем и без ума такая же несчастная дура, как и дура с умом без сердца. Старая истина.
И достигли того, что вещей накопили больше, а радости стало меньше.
И достигли того, что вещей накопили больше, а радости стало меньше.
Животных любите: им Бог дал начало мысли и радость безмятежную. Не возмущайте же ее, не мучьте их, не отнимайте у них радости, не противьтесь мысли Божией. Человек, не возносись над животными: они безгрешны, а ты со своим величием гноишь землю
Животных любите: им Бог дал начало мысли и радость безмятежную. Не возмущайте же ее, не мучьте их, не отнимайте у них радости, не противьтесь мысли Божией. Человек, не возносись над животными: они безгрешны, а ты со своим величием гноишь землю
Достоевский человек не знает что он счастлив
Тут всё было отперто и даже не притворено. Сени и первые две комнаты были темны, но в последней, в которой Кириллов жил и пил чай, сиял свет и слышался смех и какие-то странные вскрикивания. Николай Всеволодович пошел на свет, но, не входя, остановился на пороге. Чай был на столе. Среди комнаты стояла старуха, хозяйская родственница, простоволосая, в одной юбке, в башмаках на босу ногу и в заячьей куцавейке. На руках у ней был полуторагодовой ребенок, в одной рубашонке, с голыми ножками, с разгоревшимися щечками, с белыми всклоченными волосками, только что из колыбели. Он, должно быть, недавно расплакался; слезки стояли еще под глазами; но в эту минуту тянулся ручонками, хлопал в ладошки и хохотал, как хохочут маленькие дети, с захлипом. Пред ним Кириллов бросал о пол большой резиновый красный мяч; мяч отпрыгивал до потолка, падал опять, ребенок кричал: «Мя, мя!». Кириллов ловил «мя» и подавал ему, тот бросал уже сам своими неловкими ручонками, а Кириллов бежал опять подымать. Наконец «мя» закатился под шкаф. «Мя, мя!» — кричал ребенок. Кириллов припал к полу и протянулся, стараясь из-под шкафа достать «мя» рукой. Николай Всеволодович вошел в комнату; ребенок, увидев его, припал к старухе и закатился долгим детским плачем; та тотчас же его вынесла.
— Ставрогин? — сказал Кириллов, приподымаясь с полу с мячом в руках, без малейшего удивления к неожиданному визиту.— Хотите чаю?
Он приподнялся совсем.
— Очень, не откажусь, если теплый,— сказал Николай Всеволодович,— я весь промок.
— Теплый, горячий даже,— с удовольствием подтвердил Кириллов,— садитесь: вы грязны, ничего; пол я потом мокрою тряпкой.
Николай Всеволодович уселся и почти залпом выпил налитую чашку.
— Еще? — спросил Кириллов.
Кириллов, до сих пор не садившийся, тотчас же сел напротив и спросил:
— По делу. Вот прочтите это письмо, от Гаганова; помните, я вам говорил в Петербурге.
Кириллов взял письмо, прочел, положил на стол и смотрел в ожидании.
— Этого Гаганова,— начал объяснять Николай Всеволодович,— как вы знаете, я встретил месяц тому, в Петербурге, в первый раз в жизни. Мы столкнулись раза три в людях. Не знакомясь со мной и не заговаривая, он нашел-таки возможность быть очень дерзким. Я вам тог да говорил; но вот чего вы не знаете: уезжая тогда из Петербурга раньше меня, он вдруг прислал мне письмо, хотя и не такое, как это, но, однако, неприличное в высшей степени и уже тем странное, что в нем совсем не объяснено было повода, по которому оно писано. Я ответил ему тотчас же, тоже письмом, и совершенно откровенно высказал, что, вероятно, он на меня сердится за происшествие с его отцом, четыре года назад, здесь в клубе, и что я с моей стороны готов принести ему всевозможные извинения на том основании, что поступок мой был неумышленный и произошел в болезни. Я просил его взять мои извинения в соображение. Он не ответил и уехал; но вот теперь я застаю его здесь уже совсем в бешенстве. Мне передали несколько публичных отзывов его обо мне, совершенно ругательных и с удивительными обвинениями. Наконец, сегодня приходит это письмо, какого, верно, никто никогда не получал, с ругательствами и с выражениями: «ваша битая рожа». Я пришел, надеясь, что вы не откажетесь в секунданты.
— Вы сказали, письма никто не получал,— заметил Кириллов,— в бешенстве можно; пишут не раз. Пушкин Геккерну написал. Хорошо, пойду. Говорите: как?
Николай Всеволодович объяснил, что желает завтра же и чтобы непременно начать с возобновления извинений и даже с обещания вторичного письма с извинениями, но с тем, однако, что и Гаганов, с своей стороны, обещал бы не писать более писем. Полученное же письмо будет считаться как не бывшее вовсе.
— Слишком много уступок, не согласится,— проговорил Кириллов.
— Я прежде всего пришел узнать, согласитесь ли вы понести туда такие условия?
— Я понесу. Ваше дело. Но он не согласится.
— Знаю, что не согласится.
— Он драться хочет. Говорите, как драться.
— Десять шагов между барьерами близко,— заметил Кириллов.
— Умею. У меня есть пистолеты; я дам слово, что вы из них не стреляли. Его секундант тоже слово про свои; две пары, и мы сделаем чет и нечет, его или нашу?
— Хотите посмотреть пистолеты?
Кириллов присел на корточки пред своим чемоданом в углу, всё еще не разобранным, но из которого вытаскивались вещи по мере надобности. Он вытащил со дна ящик пальмового дерева, внутри отделанный красным бархатом, и из него вынул пару щегольских, чрезвычайно дорогих пистолетов.
Он полез опять в чемодан и вытащил другой ящик с шестиствольным американским револьвером.
Бедный, почти нищий, Кириллов, никогда, впрочем, и не замечавший своей нищеты, видимо с похвальбой показывал теперь свои оружейные драгоценности, без сомнения приобретенные с чрезвычайными пожертвованиями.
— Вы всё еще в тех же мыслях? — спросил Ставрогин после минутного молчания и с некоторою осторожностию
— В тех же,— коротко ответил Кириллов, тотчас же
— Когда же? — еще осторожнее спросил Николай Всеволодович, опять после некоторого молчания.
Кириллов между тем уложил оба ящика в чемодан и уселся на прежнее место.
— Это не от меня, как знаете; когда скажут,— пробормотал он, как бы несколько тяготясь вопросом, но в то же время с видимою готовностию отвечать на все другие вопросы. На Ставрогина он смотрел, не отрываясь, своими черными глазами без блеску, с каким-то спокойным, но добрым и приветливым чувством.
— Вы называете, что это новая мысль? — проговорил Кириллов подумав.
— Я. не называю. когда я подумал однажды, то почувствовал совсем новую мысль.
— «Мысль почувствовали»? — переговорил Кириллов.— Это хорошо. Есть много мыслей, которые всегда и которые вдруг станут новые. Это верно. Я много теперь как в первый раз вижу.
— Положим, вы жили на луне,— перебил Ставрогин, не слушая и продолжая свою мысль,— вы там, положим, сделали все эти смешные пакости. Вы знаете наверно отсюда, что там будут смеяться и плевать на ваше имя тысячу лет, вечно, во всю луну. Но теперь вы здесь и смотрите на луну отсюда: какое вам дело здесь до всего того, что вы там наделали и что тамошние будут плевать на вас тысячу лет, не правда ли?
— Не знаю,— ответил Кириллов,— я на луне не был,— прибавил он без всякой иронии, единственно для обозначения факта.
— Чей это давеча ребенок?
— Старухина свекровь приехала; нет, сноха. всё равно. Три дня. Лежит больная, с ребенком; по ночам кричит
очень, живот. Мать спит, а старуха приносит; я мячом. Мяч из Гамбурга. Я в Гамбурге купил, чтобы бросать и ловить: укрепляет спину. Девочка.
— Люблю,— отозвался Кириллов довольно, впрочем, равнодушно.
— Стало быть, и жизнь любите?
— Да, люблю и жизнь, а что?
— Если решились застрелиться.
— Что же? Почему вместе? Жизнь особо, а то особо. Жизнь есть, а смерти нет совсем.
— Вы стали веровать в будущую вечную жизнь?
— Нет, не в будущую вечную, а в здешнюю вечную. Есть минуты, вы доходите до минут, и время вдруг останавливается и будет вечно.
— Вы надеетесь дойти до такой минуты?
— Это вряд ли в наше время возможно,— тоже без всякой иронии отозвался Николай Всеволодович, медленно и как бы задумчиво.— В Апокалипсисе ангел клянется, что времени больше не будет.
— Знаю. Это очень там верно; отчетливо и точно. Когда весь человек счастья достигнет, то времени больше не будет, потому что не надо. Очень верная мысль.
— Куда ж его спрячут?
— Никуда не спрячут. Время не предмет, а идея. Погаснет в уме.
— Старые философские места, одни и те же с начала веков,— с каким-то брезгливым сожалением пробормотал Ставрогин.
— Одни и те же! Одни и те же с начала веков, и никаких других никогда! — подхватил Кириллов с сверкающим взглядом, как будто в этой идее заключалась чуть не победа.
— Вы, кажется, очень счастливы, Кириллов?
— Да, очень счастлив,— ответил тот, как бы давая самый обыкновенный ответ.
— Но вы так недавно еще огорчались, сердились на Липутина?
— Гм. я теперь не браню. Я еще не знал тогда, что был счастлив. Видали вы лист, с дерева лист?
— Я видел недавно желтый, немного зеленого, с краев подгнил. Ветром носило. Когда мне было десять лет,
я зимой закрывал глаза нарочно и представлял лист — зеленый, яркий с жилками, и солнце блестит. Я открывал глаза и не верил, потому что очень хорошо, и опять закрывал.
— Это что же, аллегория?
— Н-нет. зачем? Я не аллегорию, я просто лист, один лист. Лист хорош. Всё хорошо.
— Всё. Человек несчастлив потому, что не знает, что он счастлив; только потому. Это всё, всё! Кто узнает, тотчас сейчас станет счастлив, сию минуту. Эта свекровь умрет, а девочка останется — всё хорошо. Я вдруг от крыл.
— А кто с голоду умрет, а кто обидит и обесчестит девочку — это хорошо?
— Хорошо. И кто размозжит голову за ребенка, и то хорошо; и кто не размозжит, и то хорошо. Всё хорошо, всё. Всем тем хорошо, кто знает, что всё хорошо. Если б они знали, что им хорошо, то им было бы хорошо, но пока они не знают, что им хорошо, то им будет нехорошо. Вот вся мысль, вся, больше нет никакой!
— Когда же вы узнали, что вы так счастливы?
— На прошлой неделе во вторник, нет, в среду, потому что уже была среда, ночью.
— По какому же поводу?
— Не помню, так; ходил по комнате. всё равно. Я часы остановил, было тридцать семь минут третьего.
— В эмблему того, что время должно остановиться? Кириллов промолчал.
— Вот вы узнали же, стало быть, вы хороши?
— С этим я, впрочем, согласен,— нахмуренно пробормотал Ставрогин.
— Кто научит, что все хороши, тот мир закончит.
— Кто учил, того распяли.
— Он придет, и имя ему человекобог.
— Человекобог, в этом разница.
— Уж не вы ли и лампадку зажигаете?
— Старуха любит, чтобы лампадку. а ей сегодня некогда,— пробормотал Кириллов.
— А сами еще не молитесь?
— Я всему молюсь. Видите, паук ползет по стене, я смотрю и благодарен ему за то, что ползет.
Глаза его опять загорелись. Он все смотрел прямо на Ставрогина, взглядом твердым и неуклонным. Ставрогин нахмуренно и брезгливо следил за ним, но насмешки в его взгляде не было.
— Бьюсь об заклад, что когда я опять приду, то вы уж и в бога уверуете,— проговорил он, вставая и захватывая шляпу.
— Почему? — привстал и Кириллов.
— Если бы вы узнали, что вы в бога веруете, то вы бы и веровали; но так как вы еще не знаете, что вы в бога веруете, то вы и не веруете,— усмехнулся Николай Всеволодович.
— Это не то,— обдумал Кириллов,— перевернули мысль. Светская шутка. Вспомните, что вы значили в моей жизни, Ставрогин.
— Приходите ночью; когда?
— Да уж вы не забыли ли про завтрашнее?
— Ах, забыл, будьте покойны, не просплю; в девять часов. Я умею просыпаться, когда хочу. Я ложусь и говорю: в семь часов, и проснусь в семь часов; в десять часов — и проснусь в десять часов.
— Замечательные у вас свойства,— поглядел на его бледное лицо Николай Всеволодович.
Антология мысли. Фёдор Достоевский
Антология мысли | Фёдор Достоевский
• Человек есть существо, ко всему привыкающее, и, я думаю, это самое лучшее определение человека.
• В отвлечённой любви к человечеству любишь почти всегда одного себя.
• Есть три вещи, которых боится большинство людей: доверять, говорить правду и быть собой.
• Жить нужно для тех — кому ты нужен… Дружить лишь с теми — в ком уверен… Общаться с теми — кто приятен… И быть благодарным тем — кто тебя ценит.
• Человек находит время для всего, что он действительно хочет.
• Удивительно, что может сделать один луч солнца с душой человека.
• Душа исцеляется рядом с детьми.
• Взрослые не знают, что ребёнок даже в самом трудном деле может дать чрезвычайно важный совет.
• В жизни всё временно. Если всё идёт хорошо — наслаждайся, это не будет длиться вечно. Ну а если всё паршиво — не кисни, это тоже не навсегда.
• Штука в чём: если ты холоден — ты ранишь людей, если ты чувствительный — люди ранят тебя.
• Вы сказали это случайно — следовательно, сказали искренне.
• Вы краснеете… Это черта прекрасного сердца…
——
• Жизнь задыхается без цели.
• Кто хочет приносить пользу, тот даже со связанными руками может сделать много добра.
• Если ты направился к цели и станешь дорогою останавливаться, чтобы швырять камни во всякую лающую на тебя собаку, то никогда не дойдёшь до цели.
• Поэзия есть внутренний огонь всякого таланта.
• Чтобы достичь совершенства, надо прежде многого не понимать.
• Очень немного требуется, чтобы уничтожить человека: стоит лишь убедить его в том, что дело, которым он занимается, никому не нужно.
——
• Если захотите рассмотреть человека и узнать его душу, то вникайте не в то, как он молчит, или как он говорит, или как он плачет, или даже как он волнуется благороднейшими идеями, а высмотрите лучше его, когда он смеётся.
• Русский весьма часто смеётся там, где надо плакать.
• Русская женщина всё разом отдаёт, коль полюбит — и мгновение, и судьбу, и настоящее, и будущее: экономничать не умеют, про запас не прячут, и красота их быстро уходит в того, кого любят.
• В каждой женщине есть своя изюминка, но для того, чтобы её найти, не нужно крошить весь пирог.
• Простите нам наше счастье и пройдите мимо.
• Счастье не в одних только наслаждениях любви, а в высшей гармонии духа.
• Надо любить жизнь больше, чем смысл жизни.
• Счастье не в счастье, а лишь в его достижении.
——
• Во всём есть черта, за которую перейти опасно; ибо, раз переступив, воротиться назад невозможно.
• Враньё есть единственная человеческая привилегия перед всеми организмами.
• Главное, самому себе не лгите. Лгущий самому себе и собственную ложь свою слушающий до того доходит, что уж никакой правды ни в себе, ни кругом не различает, а стало быть входит в неуважение и к себе и к другим. Не уважая же никого, перестаёт любить, а чтобы, не имея любви, занять себя и развлечь, предаётся страстям и грубым сладостям, и доходит совсем до скотства в пороках своих, а всё от беспрерывной лжи к людям и себе самому.
• Страх есть лишь последствие всякой лжи.
• Главное в человеке — это не ум, а то, что им управляет: характер, сердце, добрые чувства.
——
• Человек несчастлив потому, что не знает, что он счастлив.
• Свобода не в том, чтобы не сдерживать себя, а в том, чтобы владеть собой.
• Сострадание есть главнейший и, может быть, единственный закон бытия всего человечества.
• Милостыня развращает и подающего и берущего, и сверх того не достигает цели, потому, что только усиливает нищенство.
• В несчастии яснеет истина.
• Несчастье — заразная болезнь. Несчастным и бедным нужно сторониться друг от друга, чтоб ещё больше не заразиться.
——
• Холод — только для погоды. Не впускайте его в свою душу.
• Со временем устаёшь тянуться к людям, которые не делают ни шагу к тебе навстречу.
• Кaждый из нас предан. Кoму-то или кем-то.
• Никогда не причиняй человеку боль, когда этот человек готов ради тебя на всё.
• Не засоряйте свою память обидами, а то там может просто не остаться места для прекрасных мгновений.
• Есть люди, которые в своей раздражительной обидчивости находят чрезвычайное наслаждение…
• Дать взаймы — значит поссориться.
• Никто не сделает первый шаг, потому что каждый думает, что это не взаимно.
• Люди не любят, более того, ненавидят тех, кого они обидели.
• Ведь обидеться иногда очень приятно, не так ли? И ведь знает человек, что никто не обидел его, а что он сам себе обиду навыдумывал и налгал для красы, сам преувеличил, чтобы картину создать, к слову привязался и из горошинки сделал гору, — знает сам это, а всё-таки самый первый обижается, обижается до приятности, до ощущения большого удовольствия, а тем самым доходит и до вражды истинной…
• Влюбиться — не значит любить… Влюбиться можно и ненавидя.
——
• Слово «философ» у нас на Руси есть слово бранное и означает: «дурак».
• Друг мой, вспомни, что молчать хорошо, безопасно и красиво.
• Молчать — большой талант.
• Нынче умные люди молчат, а не разговаривают.
• Разум, наука и реализм могут создать лишь муравейник, а не социальную гармонию, в которой бы можно было ужиться человеку.
• Хорошие мысли предпочитаются блестящему слогу. Слог — это, так сказать, внешняя одежда; мысль — это тело, скрывающееся под одеждой.
• Правду говорят только те, у кого нет остроумия.
• Великие мысли происходят не столько от великого ума, сколько от великого чувства.
——
• Всякий, кто захотел истины, уже страшно силён.
• Уничтожьте мои желания, сотрите мои идеалы, покажите мне что-нибудь лучше, и я пойду за вами.
• Истина без любви — ложь.
• Ищите любви и копите любовь в сердцах ваших. Любовь столь всесильна, что перерождает и нас самих.
• Танец — это ведь почти объяснение в любви.
• Тот, кто хочет увидеть живого Бога, пусть ищет его не в пустом небосводе собственного разума, но в человеческой любви.
• Любовью всё покупается, всё спасается. Любовь — такое бесценное сокровище, что на неё весь мир купить можешь, и не только свои, но и чужие грехи ещё выкупишь.
• Однажды в твоей жизни появляется новое имя, которое превращает предыдущие в пыль и становится твоей вселенной.
• Любить человека — значит, видеть его таким, каким его замыслил Бог.
——
• Постарайтесь читать умные и серьёзные книги, а жизнь сделает остальное.
• Перестать читать книги — значит перестать мыслить.
• Ничему не удивляться есть, разумеется, признак глупости, а не ума!
• Знайте же, что ничего нет выше, и сильнее, и здоровее, и полезнее впредь для жизни, как хорошее какое-нибудь воспоминание, и особенно вынесенное ещё из детства, из родительского дома.
• Вся вторая половина человеческой жизни составляется обыкновенно из одних только накопленных в первую половину привычек.
——
• Эгоизм умерщвляет великодушие.
• Ограниченному обыкновенному человеку нет, например, ничего легче, как вообразить себя человеком необыкновенным и оригинальным и усладиться тем без всяких колебаний.
• Чем хитрей человек, тем он меньше подозревает, что его на простом собьют.
• Люди умные делают гораздо больше глупостей, чем ограниченные.
——
• В чём состояло наше смутное время и от чего к чему был переход — я не знаю, да и никто, я думаю, не знает… А между тем дряннейшие людишки получают вдруг перевес, и стали громко критиковать всё священное, тогда как прежде рта не открывали, а первейшие люди, до тех пор благополучно державшие верх, стали вдруг их слушать, а сами молчать; а иные так позорнейшим образом подхихикивать.
• Нет такой идеи, такого факта, которого бы нельзя было опошлить и представить в смешном виде.
• Наш русский либерал прежде всего лакей и только и смотрит, как бы кому-нибудь сапоги вычистить.
——
• Какая разница между демоном и человеком? Мефистофель у Гёте говорит: “Я часть той части целого, которая хочет зла, а творит добро”. Увы! Человек мог бы сказать о себе совершенно обратное.
• Всяк ходи возле сердца своего, всяк себе исповедуйся неустанно. Греха своего не бойтесь, даже и осознав его. Лишь бы покаяние было. Но условий с Богом не делайте. Не ненавидьте отвергающих вас, позорящих вас, поносящих вас и на вас клевещущих.
• Человек — это поле битвы между Богом и дьяволом.
• Если дьявол не существует и, стало быть, создал его человек, то создал он его по своему образу и подобию.
• Религия есть только формула нравственности.
• Самые серьёзные проблемы современного человека происходят от того, что он утратил чувство осмысленного сотрудничества с Богом в его намерении относительно человечества.
——
• Удивительно устроено русское сердце, столь велика в нём жажда встречи с родной душой, столь неистребима вера в возможность такой встречи, что готова она распахнуться бескорыстно перед каждым, довериться любому, веруя свято, что каждый и всякий сам способен на столь же беззаветную открытость. Готовое вместить в себя все души мира как родные, понять их, братски сострадать ближнему и дальнему — до всего-то есть ему дело, всему-то и каждому найдётся в нём место. И как бы ни велики или безбрежны казались обиды его или оскорбление, всегда останется в нём место для прощения, словно есть в нём некий тайный, недоступный никому уголок и теплится в нём свет неугасимый.
• Если русский человек скажет вам, что не любит Россию — не верьте ему. Он не русский.
• Мерило народа не то, каков он есть, а то, что считает прекрасным и истинным, по чему воздыхает.
——
• Бытие только тогда и начинает быть, когда ему грозит небытие.
• Время — это отношение бытия к небытию.
• Человек есть тайна. Её надо разгадать, и ежели будешь разгадывать её всю жизнь, то не говори, что потерял время… я занимаюсь этой тайной, ибо хочу быть человеком…