Джаз что это за музыка
Предисловие к “All That Jazz”
С чего начнём? С предисловия.
Быть может, оно вам покажется скучным. Но, с моей точки зрения, некое философско-психологическое предисловие нам всё же необходимо.
Мы — это то, что мы слушаем
Существует известная поговорка:
Все слушают ту музыку, которую они слушали в четырнадцать лет
Подразумевается, что некий индивидуум не имеет никакой возможности выбирать не только свой родной вербальный язык, но и свой родной “музыкальный язык”.
Если ты родился в окружении русскоговорящих индивидуумов, то и ты начинаешь говорить на русском языке, в окружении англоговорящих — значит, на английском, и так далее. Таким же образом мы “впитываем с молоком матери” и свой родной “музыкальный язык”, который совершенно случайным образом и в строго определённый момент формирования нашей личности (плюс-минус несколько лет от четырнадцати) звучал вокруг нас. Будь то, скажем, тяжёлый рок, который старший брат, тряся своими длинными патлами, постоянно гонял с утра до вечера на “виниловой вертушке”, или, например, наигрыши ВИА “Песняры”, изливавшиеся из радио на кухне во времена, “когда в “Правде” не было известий, а в “Известиях” не было правды” — не важно, что это была за музыка. Важно, что она звучала ровно в тот момент, когда в нашей голове открылось соответствующее “окно”.
В психологии существуют научные исследования, указывающие на то, что некоторые существенные свойства личности через, образно говоря, внезапно открывшееся “окно” в голове могут формироваться в течении всего лишь нескольких минут, после которых это конкретное “окно”, впитывающее влияние внешней среды, закрывается уже навсегда. Поэтому с музыкой как кому повезёт: оказался в нужное время в нужном месте — всю жизнь восхищаешься творениями Брамса и Бетховена, не повезло — до седых волос продолжаешь “тащиться” под музыку для прыщавых подростков.
Когда в процессе формирования личности соответствующее “родное” музыкальное “окно” в голове в конце концов закрывается, то любое изучение нового “музыкального языка” становится не менее трудоёмким, чем изучение нового вербального (иностранного) языка. Может возникнуть вопрос: в чём же тогда смысл изучения нового (по-другому, “иностранного”) “музыкального языка”?
Ответ на этот вопрос находится далеко за пределами только лишь естественного перехода с этажа на этаж в магазине “Детский Мир”, а именно — в плоскости осознания потребности в последовательном духовном развитии собственной личности.
На протяжении многих тысячелетий музыка являлась одним из основных средств наиболее глубокой и содержательной коммуникации между людьми. За это время наиболее значительные музыкальные произведения сгенерировали колоссальный потенциал для индивидуального духовного развития. Для беспрепятственного доступа к этому потенциалу необходима полноценная и глубокая коммуникация с соответствующей сферой эмоционального интеллекта, которая как раз и обеспечивается только с помощью достаточно “продвинутого” владения присущим данному жанру “музыкальным языком”.
Следует отметить, что для основной части публики “врождённые” “музыкальные языки”, как правило, формируются в достаточно примитивной (с точки зрения установки на последовательное личное духовное развитие) коммуникативной среде. Отсюда и та изначально высокая вероятность формирования достаточно примитивного (по соответствию его назначения) типичного “врождённого” “музыкального языка”.
В рамках продолжения постижения мудрости известных поговорок вспомним ещё одно известное высказывание — “Мы — это то, что мы едим”.
Очевидно, что данная поговорка легко адаптируется и под музыкальную тематику:
Краткий путеводитель по истории джаза
На вопрос, что такое джаз, легендарный музыкант Луи Армстронг как-то ответил: «Если вы спрашиваете, то никогда не поймете, что это». И был бесконечно прав. Джаз – это прежде всего состояние души. А еще – отражение времени. В Международный день джаза РИА Новости предлагает вспомнить об истоках музыки, которую сложно описать словами и невозможно не любить.
Весь этот jasm
Колыбелью джаза считается Новый Орлеан: здесь играли первые оркестры, постепенно распространившие свое влияние на Мемфис, Сент-Луис, Канзас-Сити, Нью-Йорк и Чикаго, здесь были записаны первые джазовые пластинки. У этой музыки когда-то было много имен – и chas, и jasm, и gism, и jas, и jaz, а слово jazz, по одной из версий, впервые появилось на страницах сан-францисской газеты в 1913-м году – ровно сто лет назад.
А еще в конце позапрошлого века у публики появилось новое развлечение – дансинги на спешивших по Миссисипи и Миссури пароходах, где пассажиры веселились под музыку оркестров. В 1920-е на таком корабле с ривербот-ансамблем плавал и молодой Луи Армстронг. Кузницей кадров для джазовых легенд, в самом деле, были отнюдь не музыкальные академии: его ритмы рождались в дешевых барах, полупрофессиональных ансамблях, на улицах бедных эмигрантских кварталов вроде Сторивилла, известного весьма свободными нравами.
Новоорлеанский джаз – это, как правило, групповые импровизации небольших оркестров, где есть труба, кларнет, тромбон, банджо, туба или контрабас, ударные и фортепиано.
И это тоже про джаз В 1918-1919-м годах Новый Орлеан держал в страхе «убийца с топором», или «дровосек», который пробирался по ночам в дома мирно спавших жителей, не щадил ни детей, ни женщин и писал в местные газеты издевательские письма про то, что он «демон из ада». В одном из таких писем маньяк указал дату следующего преступления – 19 марта, спустя 15 минут после полуночи, и пообещал, что не тронет того, кто в это время будет слушать джаз. Джаз в ту ночь слушали всем городом: в увеселительных заведениях не было свободных мест, а на улицы вышли музыкальные ансамбли. Все, и правда, остались живы. А вот кем был «дровосек», мы, видимо, уже никогда не узнаем.
Нигде, как в Чикаго
В 1920-е саксофон звучит не только над Америкой: под сводящие с ума ритмы веселится Париж, Берлин, Лондон, Москва и Одесса. А пальму первенства забирает Чикаго: это сюда, в новый промышленный центр, в потоке мигрантов с Юга тянутся оркестры Джо Кинга Оливера, Тома Брауна, Джелли Ролл Мортона.
Новые места – новые ритмы: музыка новоорлеанских ансамблей теперь – еще более взвинченная, дерзкая. Да и Чикаго двадцатых – не Сен-Тропе, а «город гангстеров», где орудуют десятки мафиозных кланов, а в баре «Зеленая мельница», наслаждаясь джазом, сиживает Аль Капоне со своими дружками. Говорят, в заведении и сегодня есть потайные ходы, по которым преступники в случае чего могли скрыться от нагрянувшей полиции.
Эпоха джаза – смелые девушки-флэпперы, которые будоражат общество легкомысленными платьями и короткими стрижками, курят и веселятся наравне с мужчинами, это танцы до утра и спиртное в кофейных чашках (сухой закон не сильно омрачает настроение тем, кто действительно любит веселье). Как в фильме «В джазе только девушки», прекрасно передающим атмосферу двадцатых в Чикаго:
— Простите, у нас только кофе.
— Шотландский кофе, канадский, ячменный кофе.
— Шотландский. Полчашечки и еще содовую.
И это тоже про джаз Мода на радикальное мини заходит так далеко, что органам правопорядка приходится отлавливать на пляже особенно смелых девушек в купальниках, чтобы замерить длину их костюмов и в случае чего оштрафовать. В Берлине полицейские тоже ходят с линейками, чтобы оградить граждан от девичьих голых коленок.
О художественных достоинствах фильма особенно много не скажешь, а вот на Джолсоне стоит остановиться поподробнее: это его Фрэнк Синатра, Бинг Кросби и Луи Армстронг, которые начнут скоро начнут царить на сцене, считали одним из основоположников американской эстрадной песни.
А к разговору о немых фильмах стоит добавить, что немало музыкантов обязаны мастерством импровизации тем, что работали таперами на кинопоказах, по ходу подбирая действию подходящую музыкальную иллюстрацию. Так что уходя, великий немой оставил богатое наследие. Яркий пример исполнителя, чьими университетами стала такая работа – органист, пианист, артист Фэтс Уоллер, один из первопроходцев надвигавшейся эры свинга… А свинг – это новая страница в истории джаза.
Свинг, свинг, свинг
С началом Великой депрессии «эпоха джаза» канула в прошлое, а вместе с ней – немало прекрасных коллективов, чья работа напрямую зависела от благосостояния публики.
Дадим слово звездам той эпохи, например, знаменитому барабанщику Джину Крупе, который определил свинг так:
«Полная и вдохновенная свобода ритмической интерпретации».
… или кларнетисту и дирижеру Бенни Гудмену:
Гимном эпохи свинга считается песня Sing Sing Sing – джазовый стандарт, созданный в 1936-м Луи Примой, а именно запись оркестра Бенни Гудмена, в которой принимал участие тот же Крупа, вскоре, к слову сказать, расставшийся с коллективом из-за того, что, по меннию дирижера, устраивал из выступлений шоу.
«Послушал и будто помолился»: как научиться любить джаз?
Джаз – это уникальная форма музыкального искусства, которая своим неповторимым, ярким звучанием объединяет расы и национальности, стирает границы между людьми и странами. Но многие признаются: джаз для них – слишком сложная музыка. Так ли это на самом деле? «МИР 24» узнал у музыкального критика, журналиста Александра Беляева, как правильно слушать джаз, как выходцы с плантаций придумали блюз и за что великие русские композиторы Стравинский и Шостакович обожали регтайм.
Смотрите советскую комедию «Мы из джаза» о молодых энтузиастах, создавших в 1920-х один из первых в Советском Союзе джаз-банд, в пятницу, 11 декабря, в 17:00 на телеканале «МИР».
– Александр, однажды вы признались, что в последние годы основательно «подсели» на джаз. Хочется понять, что должно произойти с человеком, чтобы он вот так взял и начал слушать джаз со всеми его сложными импровизациями и необычными размерами. Нужна ли для этого какая-то специальная подготовка? И лично для вас джаз – это все-таки сложная музыка?
– Для меня – абсолютно нет, совершенно не сложная. Более того, она для меня – самая эмоционально внятная. Допустим, у тебя в жизни тяжелая ситуация. И вот ты включаешь «My favourite things» Джона Колтрейна, и ты как будто помолился. Я не воцерковленный человек, ничего в этом не понимаю, не ходил никогда к батюшкам, но по жанру молитва для меня – это джаз.
«My favourite things» – это сложная джазовая композиция, Колтрейн ее все время играл по-разному, это на тот момент был прогрессивный модальный джаз. Это очень старая запись, она была сделана за 15 лет до моего рождения, но я всегда ставлю ее, когда мне плохо, да и когда хорошо – тоже. И я чувствую себя так, как будто я помолился, словно произошло что-то такое хорошее, что можно жить. Как в этой ситуации разговаривать про сложность? Безусловно, это все присутствует, но это совершенно не важно! Ты включаешь какую-то хорошую запись – Кита Джарретта, Билла Эванса – и тебе просто хорошо!
– Вы ведь очень долгое время слушали в основном рок, можно сказать, выросли на нем, как и многие ваши сверстники. Как пришли к джазу?
– Пришел совершенно случайно. Во-первых, я меломан, всем интересуюсь и люблю «залезать» в разные жанры. Но в моей юности джаз был абсолютно никому не нужен, это была просто мертвая музыка. Были рок, альтернатива, электроника, американский гангста-рэп – все это было круто и интересно, какой там джаз?! Очень-очень редко по телевизору показывали какие-то лучшие образцы, но это почти никто не смотрел. А я в какой-то момент пошел учиться играть на бас-гитаре. Преподаватель мне сказал: надо слушать серьезных басистов – Маркуса Миллера, Стэнли Кларка, Джона Патитуччи, Джако Пасториус и других. Мне очень нравился бас, это клево, когда музыка строится на ритме, на груве, так я втянулся. А потом джаз как-то сбоку, через сэмплы, через фанк «пролез» в культуру 90-х, и в 2000-х мы уже увидели, что это довольно большая часть музыкального ландшафта. Посмотрите, сколько есть околоджазовых попсовых проектов, певиц, которые записывают на рок и поп-песни джазовые и боссанововские каверы.
Когда я начинал «копать» эту тему, я, естественно, столкнулся с такой проблемой: если ты действительно хочешь что-то в джазе понять, чтобы тебя это сразу не отпугнуло, не испортило восприятие, вкус и так далее, ты должен слушать правильные вещи – классические. Но какие это вещи, где их взять? Тогда, в моей юности, не было никакого справочника, никакого сайта (тогда и интернета еще не было).
Поэтому я пришел к такому выводу: джаз – это в определенном смысле «подлый жанр». Чтобы его слушать с удовольствием, надо, конечно, разбираться. Но чтобы разобраться, надо слушать и при этом знать, что именно слушать. А знать, что слушать, ты можешь только когда ты разбираешься!
– То есть это замкнутый круг…
– Да! И его надо разорвать!
– Когда я уже работал журналистом, стали появляться публикации типа «Десять лучших альбомов…». И я поставил себе задачу разобраться в этой музыке, стал искать в интернете, пытался понять, что к чему, что с чем как соотносится. И таким образом за определенное время ты можешь прийти к так называемому «набору первой джазовой помощи». Я действительно написал очень много материалов на эту тему, делал подборки джазовых альбомов. И, кстати, жизнь показала, что если ты подобрал действительно важные альбомы, оставившие след в истории и повлиявшие на других музыкантов, то ты поймешь, что они, в общем-то, нравятся всем!
– Но ведь есть люди, которые просто не воспринимают джаз ни в каком виде, он их в принципе не привлекает. Мне кажется, тут объясняй, не объясняй…
– Ну вот смотрите, я приведу пример. Теоретически, Стэн Гетц являлся одним из лучших саксофонистов всей джазовой истории, кул-джаза уж точно, один из отцов-основателей босса-новы – про этого человека можно несколько диссертаций написать. То, что делал Стэн Гетц – это сложно? Сложно. Есть альбом, который называется «Getz/Gilberto», на котором есть песня «The Girl from Ipanema». И эту мелодию знают абсолютно все! Понимаете, какая это обманка? С одной стороны, джаз сложный и об этом можно долго говорить, а с другой стороны, есть вот эта песня. И она такая не одна, их даже не десяток – есть очень много прекрасных композиций, которые заходят вообще любому! И там весь альбом шедевральный. Есть другой пример из того же кул-джаза – Дейв Брубек и его композиция «Take Five», кто ее не знает? И, скорее всего, если человеку поставить весь альбом «Time Out», многие мелодии ему тоже понравятся. А ведь этот альбом изначально был экспериментальным! Музыкантам из «Квартета Дейва Брубека» пришла в голову идея – проверить, может ли джаз свинговать в несимметричных размерах. До них были еще какие-то джазовые пьесы на три четверти, но никто эту тему серьезно не разрабатывал. А Дейв Брубек поставил себе цель – придумать такую музыку, которая будет свинговать в нестандартных размерах – пять четвертых, семь восьмых и т.д.
– Я заметила, что к джазу часто относятся как к чему-то легкому и фоновому: люди разговаривают о чем-то у себя на кухне или ужинают в ресторане, а на фоне играет джаз. И, собственно, никому до самой музыки нет никакого дела – просто что-то ненавязчивое фоном звучит, и хорошо. Как вы к такому относитесь?
– Честно говоря, я не понимаю, что такое фоновая музыка. У меня нет такого восприятия. Для меня фоновая музыка – это тишина. Я слушаю что-то либо по работе, либо для удовольствия. А фоновая музыка меня лично раздражает: я начинаю прислушиваться, отвлекаться. Я не понимаю, какой смысл ставить джаз как фоновую музыку – это все равно что забивать гвозди микроскопом.
– А можно провести какую-то четкую грань между джазом и, скажем, свингом, блюзом, бибопом? Все это стили джаза или все-таки самостоятельные направления? Я думаю, что профану в этом деле сложно будет их различить.
– Джаз – это жанр. Есть какие-то виды музыки, которые по своему происхождению, развитию и географии определяются как рок, классика, фольклор и т.д. Но, опять-таки, что такое «классика»? Это общее собирательное название. Можно, например, сказать, что это европейские композиторы, чьи произведения написаны с помощью нот. Классическая музыка – это гигантское жанровое определение. А внутри, конечно, есть множество стилей, подстилей – барокко, классицизм, романтизм, модернизм и т.д.
И с джазом та же самая история. Этот жанр очень сложно идентифицировать. Считается, что он родился из блюза: сначала на плантациях придумали блюзовый лад, блюзовую гармонию. Потом в Новом Орлеане придумали, как эту музыку можно исполнять с оркестром, маршировать под нее; все играли без нот, много импровизировали, устраивали дуэли, на ходу придумывая партии. Плюс, очевидно, были африканские влияния, но в основе, несомненно, лежал блюз.
– У джаза можно определить хотя бы примерную дату рождения?
– Я считаю, что джаз родился в марте 1917 года, когда вышла пластинка «Livery Stable Blues», записанная американским джазовым оркестром Original Dixieland Jazz Band. Это была первая в мире изданная джазовая запись, и с этого момента принято отсчитывать начало истории джаза. По этой же причине считается, что в 2017 году мир отмечал 100-летие джаза. Но джаз – это не котенок, он не в одну минуту рождается. Музыковеды считают, что этот процесс начался еще в XIX веке, а если подумать об африканских рабах, которые привезли в Новый Свет свой национальный фольклор, то вообще получится, что корни джаза уходят на тысячелетия.
– Как вы думаете, почему рок-н-ролл стал мейнстримом, а джаз нет?
– Джаз был мейнстримом! Просто это происходило в «век джаза» (термин был введен американским писателем Фрэнсисом Фицджеральдом – прим. ред.). Этот период еще называют «ревущие двадцатые». Тогда джаз был востребован как развлекательная музыка, как сопровождение к различным шоу, мюзиклам. Он был попсой своего времени, причем попсой панковской! Вплоть до начала Второй мировой войны джаз был, скорее, музыкой молодежной. И, кстати, первый подростковой фанатизм от музыкантов – это как раз фанатизм от джазменов. А, скажем, в нацистской Германии слушать джаз вообще считалось настоящей фрондой – люди делали это тайно. В Европе джаз воспринимали неоднозначно: с одной стороны, все понимали, что это новая музыка, что это интересно, а с другой стороны, имидж у нее был как у какой-то фигни, которая возбуждает в молодежи желание похулиганить – кстати, так же, как сейчас рэп!
– В Советском Союзе ведь джаз сначала тоже не приветствовали?
– Советская власть сначала «тянула» джаз в свою сторону в том смысле, что это было настоящее пролетарское искусство, потому что его играли бывшие освобожденные рабы. А потом как-то очень быстро советская власть решила, что это не то, что нам нужно (вы же помните эпоху стиляг), и джазовым музыкантам у нас в какой-то момент просто перекрыли кислород. Но, несмотря на это, джаз продолжал оставаться актуальным и очень сильно повлиял на многих известных композиторов, которые, в свою очередь, были поклонниками великих джазменов – это Игорь Стравинский, Дмитрий Шостакович. Они, конечно, не были закоренелыми джазфэнами, но, как минимум, интересовались регтаймом. Регтайм – это одна из важных составляющих джаза, и это сложная нотная композиторская музыка.
– О корифеях джаза так или иначе слышали все, а вот сегодня кто олицетворяет собой этот жанр? Можете назвать каких-то ярких современных джазменов, которые вам кажутся достойными продолжателями традиций этого жанра? И в целом интересно узнать: в каком виде джаз существует на современной сцене? Порой кажется, что он как-то робко стушевался и осторожно влился в другие течения – поп, рок и прочие более популярные стили. Или все не так печально?
– И так, и так. Разумеется, язык джаза обогащается другими влияниями. Очевидно, например, что с 90-х началось использование ломаных ритмов в электронике, и, мне кажется, это круто, это интересно. Из таких музыкантов, на мой взгляд, абсолютно выдающийся человек – французский джазовый трубач Эрик Трюффаз. Или, например, американский джазовый пианист Брэд Мелдау – гений нашего времени. Стоит отметить джазовое трио The Bad Plus, еще очень интересен скандинавский джаз, например, то что делает норвежский трубач Нильс Петтер Молвер. Ничто не умирает, а даже наоборот! Просто если одни люди будут говорить: «Я это слушать не буду!», а другие будут жаловаться: «Ой, ну это не джаз!», то получится какая-то ерунда. Да, музыка современных джазменов может быть не похожа на Дюка Эллингтона, но что с того? Джазмены уже давно перестали гнаться за вкусами консервативной публики.
виды джаза от свинга до фьюжна.
Термином новоорлеанский, или традиционный, джаз обычно определяют стиль музыкантов, исполнявших джаз в Новом Орлеане в период между 1900 и 1917 годами, а также новоорлеанскими музыкантами, которые играли в Чикаго и записывали пластинки начиная приблизительно с 1917-го и на протяжении 20-х годов. Этот период джазовой истории известен также, как «Эпоха джаза». И это понятие также используется для описания музыки, исполняемой в различные исторические периоды представителями новоорлеанского возрождения, стремившимися исполнять джаз в том же самом стиле, что и музыканты новоорлеанской школы.
Термин имеет два значения. Во-первых, это выразительное средство в джазе. Характерный тип пульсации, основанной на постоянных отклонениях ритма от опорных долей. Благодаря этому создается впечатление большой внутренней энергии, находящейся в состоянии неустойчивого равновесия. Во-вторых, cтиль оркестрового джаза, сложившийся на рубеже 1920—30-х годов в результате синтеза негритянских и европейских стилевых форм джазовой музыки.
Исполнители: Joe Pass, Frank Sinatra, Benny Goodman, Norah Jones, Michel Legrand, Oscar Peterson, Ike Quebec, Paulinho Da Costa, Wynton Marsalis Septet, Mills Brothers, Stephane Grappelli.
Джазовый стиль, сложившийся в начале — середине 40-х годов XX века и открывший собой эпоху модерн-джаза. Характеризуется быстрым темпом и сложными импровизациями, основанными на изменении гармонии, а не мелодии. Сверхбыстрый темп исполнения был введён Паркером и Гиллеспи, дабы не подпустить к их новым импровизациям непрофессионалов. Кроме всего прочего, отличительной чертой всех бибоперов стала эпатажная манера поведения и внешнего облика: изогнутая труба «Диззи» Гиллеспи, поведение Паркера и Гиллеспи, нелепые шляпы Монка и т. д. Возникнув как реакция на повсеместное распространение свинга, бибоп продолжил развивать его принципы в использовании выразительных средств, но вместе с тем обнаружил ряд противоположных тенденций.
В отличие от свинга, большей частью представляющего собой музыку больших коммерческих танцевальных оркестров, бибоп — это экспериментальное творческое направление в джазе, связанное главным образом с практикой малых ансамблей (комбо) и антикоммерческое по своей направленности. Этап бибопа стал значительным смещением акцента в джазе от популярной танцевальной музыки к более высокохудожественной, интеллектуальной, но менее массовой «музыке для музыкантов». Боп-музыканты предпочитали сложные импровизации, основанные на переборе аккордов вместо мелодий.
Основными застрельщиками рождения стали: саксофонист Чарли Паркер, трубач Диззи Гиллеспи, пианисты Бад Пауэлл и Телониус Монк, барабанщик Макс Роуч. Также послушайте Chick Corea, Michel Legrand, Joshua Redman Elastic Band, Jan Garbarek, Charles Mingus,Modern Jazz Quartet.
Классическая, сложившаяся форма биг-бэндов известна в джазе с начала 1920-х годов. Эта форма сохранила свою актуальность вплоть до конца 1940-х. Музыканты, поступившие в большинство биг-бэндов как правило чуть ли не в подростковом возрасте, играли вполне определённые партии, или заученные на репетициях, или по нотам. Тщательные оркестровки вместе с крупными секциями медных и деревянных духовых инструментов выводили богатые джазовые гармонии и создавали сенсационно громкое звучание, ставшее известным как «звуки биг-бэнда» («the big band sound»).
Биг-бэнд стал популярной музыкой своего времени, достигнув пика славы в середине 1930-х. Эта музыка стала источником повального увлечения свинговыми танцами. Руководители знаменитых джаз-оркестров Дюк Эллингтон, Бенни Гудмен, Каунт Бэйси, Арти Шоу, Чик Уэбб, Гленн Миллер, Томми Дорси, Джимми Лансфорд, Чарли Барнет сочинили или аранжировали и записали на пластинки подлинный хит-парад мелодий, которые звучали не только по радио, но и повсюду в танцевальных залах. Многие биг-бэнды демонстрировали своих импровизаторов-солистов, которые доводили зрителей до состояния, близкого к истерии во время хорошо раскрученных «сражений оркестров».
Хотя популярность биг-бэндов после Второй мировой войны значительно снизилась, оркестры во главе с Бэйси, Эллингтоном, Вуди Германом, Стэном Кентоном, Гарри Джеймсом и многими другими часто гастролировали и записывали пластинки в течение нескольких следующих десятилетий. Их музыка постепенно преображалась под влиянием новых течений. Такие группы, как ансамбли во главе с Бойдом Райберном, Сан Ра, Оливером Нельсоном, Чарльзом Мингусом, Тэдом Джонсом-Мэлом Льюисом исследовали новые понятия в гармонии, инструментовках и импровизационной свободе. Сегодня биг-бенды являются стандартом в джазовом образовании. Репертуарные оркестры типа джазового оркестра Линкольн-Центра, Джазового оркестра Карнеги-Холл, Смитсоновский оркестр шедевров джаза и Чикагского джазового ансамбля регулярно играют оригинальные аранжировки биг-бэндовских композиций.
В 2008 году на русском языке вышла каноническая книга Джорджа Саймона «Большие оркестры эпохи свинга», являющаяся по своей сути почти полной энциклопедией всех биг-бэндов золотого века с начала 20-х по 60-е годы XX века.
После окончания господствующей моды больших оркестров в эпоху биг-бендов, когда музыку больших оркестров на сцене стали теснить маленькие джазовые ансамбли, свинговая музыка продолжала звучать. Многие знаменитые свинговые солисты после концертных выступлений в болл-румах, любили поиграть в своё удовольствие на спонтанно устраиваемых джемах в небольших клубах на 52-й улице в Нью-Йорке. Причем это были не только те, кто работал в качестве «сайдменов» в больших оркестрах, такие как Бэн Уэбстер, Коулмен Хоукинс, Лестер Янг, Рой Элдридж, Джонни Ходжес, Бак Клэйтон и другие. Сами руководители биг-бэндов — Дюк Эллингтон, Каунт Бэйси, Бенни Гудмен, Джек Тигарден, Гарри Джеймс, Джин Крупа, будучи изначально солистами, а не только дирижёрами, тоже искали возможности поиграть отдельно от своего большого коллектива, в малом составе. Не принимая новаторские приёмы наступающего бибопа, эти музыканты придерживались традиционной для свинга манеры, демонстрируя при этом неиссякаемую фантазию при исполнении импровизационных партий. Основные звезды свинга постоянно выступали и записывались в небольших составах, получивших название «комбо», в рамках которых было гораздо больше простора для импровизаций. Стиль этого направления клубного джаза конца 1930-х получил с началом подъёма бибопаназвание мейнстрим, или главное течение. Некоторых из самых прекрасных исполнителей этой эпохи можно было услышать в прекрасной форме на джемах 1950-х, когда аккордная импровизация уже получила преимущественное применение по сравнению с методом раскрашивания мелодии, характерная для эпохи свинга. Вновь возникнув как свободный стиль в конце 1970-х и 1980-х, мейнстрим впитал в себя элементы кул-джаза, бибопа и хард-бопа. Термин «современный мейнстрим» или постбибоп используется сегодня почти для любого стиля, который не имеет близкой связи с историческими стилями джазовой музыки.
Северо-восточный джаз. Страйд
Хотя история джаза и началась в Новом Орлеане с наступлением XX века, но эта музыка пережила настоящий взлёт в начале 1920-х, когда трубач Луи Армстронг оставил Новый Орлеан, чтобы создать новую революционную музыку вЧикаго. Начавшаяся вскоре после этого миграция новоорлеанских джазовых мастеров в Нью-Йорк ознаменовала тенденцию постоянного движения джазовых музыкантов с Юга на Север. Чикаго воспринял музыку Нового Орлеана и сделал её горячей, подняв её накал не только усилием знаменитых ансамблей Армстронга Горячая Пятёрка и Горячая Семёрка, но также и других, включая таких мастеров, как Эдди Кондон и Джимми МакПартланд, чья бригада из Austin High School помогла возрождению Новоорлеанской школы. К числу других знаменитых чикагцев, раздвинувших горизонты классического джазового стиля Нового Орлеана, можно отнести пианиста Арта Ходеса, барабанщика Барретта Димса и кларнетиста Бенни Гудмена. Армстронг и Гудман, перебравшиеся в конечном счёте в Нью-Йорк, создали там своеобразную критическую массу, которая помогла этому городу превратиться в настоящую джазовую столицу мира. И в то время как Чикаго оставался в первой четверти XX века в основном центром звуковой записи, Нью-Йорк наряду с этим превратился и в главную концертную площадку джаза, располагая такими легендарными клубами, как Минтон Плейхаус, Коттон Клаб, Савой и Вилидж Вэнджуард, а также такими аренами, как Карнеги Холл.
В эпоху Великой депрессии и сухого закона, джазовая сцена Канзас-Сити превратилась в своеобразную Мекку новомодных звуков конца 1920-х и 1930-х. Для стиля, процветавшего в Канзас-Сити характерны проникновенные пьесы с блюзовой окраской, исполнявшиеся как биг-бендами, так и маленькими свинговыми ансамблями, демонстрировавшими очень энергичные соло, исполнявшиеся для посетителей кабачков с подпольно продававшимся спиртным. Именно в этих кабачках и выкристаллизовался стиль великого Каунта Бэйси, начинавшего в Канзас-сити в оркестре Уолтера Пэйджа и впоследствии у Бенни Моутена. Оба этих оркестра были типичными представителями стиляКанзас-сити, основой которого стала своеобразная форма блюза, получившая название «городской блюз» и сформировавшаяся в игре вышеназванных оркестров. Джазовая сцена Канзас-сити отличалась также целой плеядой выдающихся мастеров вокального блюза, признанным «королём» среди которых был многолетний солист оркестра Каунта Бэйси, знаменитый блюзовый певец Джимми Рашинг. Знаменитый альтсаксофонист Чарли Паркер, родившийся в Канзас-Сити, по приезду в Нью-Йорк широко использовал характерные блюзовые приемы разученные им в оркестрах Канзас-сити и составившие впоследствии один из отправных моментов в экспериментах бопперов в1940-е.
Джаз Западного побережья
Исполнители, захваченные движением кул-джаза в 50-е годы много работали в студиях звукозаписи Лос-Анджелеса. В значительной степени под влиянием нонета Майлза Дэвиса эти, базировавшиеся в Лос-Анджелесе исполнители развивали то, что теперь известно как «West Coast Jazz», или джаз Западного побережья. Как студиях звукозаписи, такие клубы, как «Маяк» на Эрмоза бич и «Хэйг» в Лос-Анджелесе часто представляли его главных мастеров, в числе которых были трубач Шорти Роджерс, саксофонисты Арт Пеппер и Бад Шенк,барабанщик Шелли Мэнн и кларнетист Джимми Джюффри.
Кул (прохладный джаз)
Высокий накал и натиск бибопа начали ослабляться с развитием прохладного джаза. Начиная с конца 1940-х и в начале 1950-х годов музыканты начали развивать менее яростный, более гладкий подход к импровизации, смоделированный по образу светлой, сухой игры тенор-саксофониста Лестера Янга, которую он применял ещё в период свинга. Результатом стал отрешённый и однородно-плоский звук, опирающийся на эмоциональную «охлаждённость». Трубач Майлз Дэвис, бывший одним из первых исполнителей бибопа, который «охладил» его, стал самым большим новатором этого жанра. Его нонет, записавший альбом «Рождение кула» в 1949—1950 годахявлялся воплощением лиризма и сдержанности кул-джаза. Другими известными музыкантами кул-джазовой школы являются трубач Чет Бейкер, пианисты Джордж Ширинг, Джон Льюис, Дейв Брубек и Ленни Тристано,вибрафонист Милт Джэксон и саксофонисты Стэн Гетц, Ли Кониц, Зут Симс и Пол Десмонд. Аранжировщики также внесли значительный вклад в движение кул-джаза, особенно Тэд Дамерон, Клод Торнхилл, Билл Эванс и баритон-саксофонист Джерри Маллигэн. Их составы сосредоточились на инструментальной окраске и замедленности движения, на застывшей гармонии, которая создавала иллюзию простора. Диссонанс также играл некоторую роль в их музыке, но отличаясь при этом смягчённым, приглушённым характером. Формат кул-джаза оставлял пространство для несколько больших по составу ансамблей типа нонетов и тентетов, которые в этот период стали более привычны, чем в период раннего бибопа. Некоторые аранжировщики экспериментировали с изменённой инструментовкой, включая конусообразные медные духовые, например валторну и тубу.
Параллельно с возникновением бибопа, в среде джаза развивается новый жанр — прогрессивный джаз, или просто прогрессив. Основным отличием этого жанра становится стремление отойти от застывшего клише биг-бендов и устаревших, затёртых приёмов т. н. симфоджаза, введённых в 1920-е Полом Уайтменом. В отличие от бопперов, творцы прогрессива не стремились к радикальному отказу от джазовых традиций, сложившихся на то время. Они скорее стремились к обновлению и усовершенствованию свинговых фраз-моделей, вводя в практику композиции последние достижения европейского симфонизма в области тональности и гармонии.
Наибольший вклад в развитие концепций «прогрессива» внёс пианист и дирижёр Стэн Кентон. С его первых работ собственно и берёт начало прогрессивный джаз начала 1940-х. По звучанию музыка, исполнявшаяся его первым оркестром была близка к Рахманинову, а композиции несли черты позднего романтизма. Однако по жанру это было ближе всего к симфоджазу. Позднее, в годы создания знаменитой серии его альбомов «Artistry», элементы джаза уже перестали играть роль создания колорита, а уже органично вплетались в музыкальный материал. Наряду с Кентоном, заслуга в этом принадлежала и его лучшему аранжировщику, Питу Руголо, ученику Дариюса Мийо. Современное (по тем годам) симфоническое звучание, специфическая техника стаккато в игре саксофонов, смелые гармонии, частые секунды и блоки, наряду с политональностью и джазовой ритмической пульсацией-вот отличительные черты этой музыки, с которой Стэн Кентон на многие годы вошёл в историю джаза, как один из его новаторов, нашедших общую платформу для европейской симфонической культуры и элементов бибопа, особенно заметных в пьесах, где сольные инструменталисты как бы противостояли звукам остального оркестра. Следует отметить также и большое внимание, которое уделял Кентон в своих композициях импровизационным партиям солистов, в числе которых следует отметить всемирно известного барабанщика Шелли Мейна, контрабасиста Эда Сафранского, тромбониста Кэя Уиндинга, Джун Кристи, одну из лучших джазовых вокалисток тех лет. Верность выбранному жанру Стэн Кентон сохранил на протяжении всей своей карьеры.
Кроме Стэна Кентона, свою лепту в развитие жанра внесли также интересные аранжировщики и инструменталисты Бойд Райберн и Гил Эванс. Своеобразным апофеозом развития прогрессива, наряду с уже упомянутой серией «Artistry» можно считать и серию альбомов, записанных биг-бэндом Гил Эванс совместно с ансамблем Майлза Девиса в 1950—1960-е годы, например «Майлз впереди», «Порги и Бесс» и «Испанские рисунки». Незадолго до своей кончины Майлз Девис снова обратился к этому жанру, записав старые аранжементы Гила Эванса с биг-бэндом Куинси Джонса.
Хард-боп (англ. — твёрдый, жёсткий боп) — разновидность джаза, возникшая в 50-е гг. ХХ в. из бопа. Отличается экспрессивной, жестокой ритмикой, опорой на блюз. Относится к стилям современного джаза. Примерно в то же самое время, когда прохладный джаз пустил корни на Западном Побережье, джазовые музыканты из Детройта, Филадельфии и Нью-Йорка начали разрабатывать более твёрдые, тяжёлые вариации старой формулы бибопа, получившие название Хард-боп или Твёрдый бибоп. Близко напоминая традиционный бибоп в его агрессивности и технических требованиях, хард-боп 1950-х и 1960-х меньше основывался на стандартных песенных формах и стал уделять больше внимания элементам блюза и ритмическому драйву. Зажигательное солирование или мастерство импровизации вместе с сильным чувством гармонии являлись свойствами первостепенной важности для исполнителей на духовых инструментах, в секции ритма более заметным стало участие барабанов и фортепиано, а бас приобрёл более текучее, фанковое чувство.(взято из источника «Музыкальная литература» Коломиец Марией)
Ладовый (модальный) джаз
Начиная с конца 1950-х, трубач Майлз Дэвис и тенор-саксофонист Джон Колтрейн в области подхода к мелодии и импровизации развернули новаторские эксперименты с ладами, заимствованными непосредственно из классической музыки. Эти музыканты для формирования мелодий вместо аккордов стали использовать небольшое количество специфических ладов. Результатом стала гармонически статичная, построенная почти исключительно на мелодии форма джаза. Солисты иногда рисковали, отступая от заданной тональности, но это и создавало острое ощущение напряжённости и освобождения. Темпы применялись от медленного до быстрого, но в целом, музыка имела непостоянный, извилистый характер, её отличало чувство неторопливости. Для создания более экзотического эффекта, исполнители в качестве «модальной» основы для своей музыки иногда использовали неевропейские гаммы (например, индийские, арабские, африканские). Неопределённый тональный центр модального джаза стал неким стартовым фундаментом для фри-джазовых взлётов тех экспериментаторов, которые пришли на следующем этапе джазовой истории, включая тенор-саксофониста Фэроу Сандерса Классическими примерами модального джазового стиля являются пьесы из репертуара Майлза Дэвиса «Milestones» (игра слов: «Вехи» либо «Звуки Майлза»), «So What» («Ну и что») и «Flamenco Sketches» («Наброски в стиле фламенко»), а также «My Favorite Things»(«Мои любимые вещи») и «Impressions»(«Впечатления») Джона Колтрэйна.
Соул-джаз (англ. soul — душа) — соул-музыкой в широком смысле иногда называют всю негритянскую музыку, связанную с блюзовой традицией. Для него характерна опора на традиции блюза и афроамериканского фольклора.
Близкий родственник хард-бопа, соул джаз представлен малыми, базирующимися на органе мини-составами, которые возникли в середине 1950-х и продолжали выступать в 1970-е. Основанная на блюзе и госпелах музыка соул-джаза пульсирует афроамериканской духовностью
Являясь ответвлением соул-джаза, стиль грув рисует мелодии блюзовыми нотами и отличается исключительной ритмической сосредоточенностью. Иногда называемый также «фанком», грув концентрируется на поддержании непрерывного характерного ритмического рисунка, сдабривая его лёгкими инструментальными и порой лирическими украшениями.
Произведения, исполняемые в стиле грув полны радостных эмоций, приглашающих слушателей танцевать, как в замедленном, блюзовом варианте, так и в быстром темпе. Сольные импровизации сохраняют строгое подчинение биту и коллективному звучанию. Наиболее знаменитыми представителями этого стиля являются органисты Ричард «Грув» Холмс и Ширли Скотт, тенорсаксофонист Джин Эммонс и флейтист/альтсаксофонист Лео Райт.
Появление направления «Криэйтив» ознаменовано проникновением в джаз элементов экспериментализма и авангарда. Начало этого процесса частично совпало с возникновением свободного джаза. Элементы джаз-авангарда, понимаемые, как вводимые в музыку изменения и новшества, всегда были «экспериментальными». Так что новые формы экспериментализма, предлагавшиеся джазом в 50-х ‘, 60-е и 70-е годы были наиболее радикальным отходом от традиций, введя в практику новые элементы ритмов, тональности и структуры. Фактически, авангардистская музыка стала синонимичной с открытыми формами, охарактеризовать которые было труднее, чем даже свободный джаз. Предварительно запланированная структура изречений смешивалась с более свободными сольными фразами, частично напоминая о свободном джазе. Композиционные элементы настолько сливались с импровизацией, что уже было трудно определить, где заканчивалось первое и начиналось второе. Фактически, музыкальная структура произведений разрабатывалась так, чтобы соло являлось продуктом аранжемента, логически подводя музыкальный процесс к тому, что обычно рассматривалось бы как форма абстракции или даже хаос. Свинговые ритмы и даже мелодии могли быть включены в музыкальную тему, но это было вовсе не обязательно. К ранним пионерам этого направления следует отнести пианиста Ленни Тристано, саксофониста Джимми Джоффри и композитора/аранжировщика/дирижёра Гюнтера Шуллера. К более поздним мастерам относятся пианисты Пол Блей и Эндрю Хилл, саксофонисты Энтони Бракстон и Сэм Риверс, барабанщики Санни Мюррей и Эндрю Сирилл, а также члены сообщества AACM (Ассоциации для Продвижения Творческих Музыкантов), типа Художественного Ансамбля Чикаго (Art Ensemble of Chicago).
Начавшись не только от слияния джаза с поп-музыкой и роком 1960-х, но и с музыкой, проистекавшей из таких областей, как соул, фанк и ритм энд блюз, фьюжн (или дословно-сплав), как музыкальный жанр, появился в конце 1960-х, вначале под названием джаз-рок. Отдельные музыканты и группы, типа «Eleventh House» гитариста Ларри Кориэлла, «Lifetime» барабанщика Тони Уильямса, а также Майлз Дэвис следовали во главе этого течения, введя в обиход такие элементы, как электроника, рок-ритмы и расширенные треки, аннулируя большую часть того, на чём «стоял» джаз, начиная с его начала, а именно, свинговый бит, и основываясь прежде всего на блюзовой музыке, репертуар которой включал, как блюзовый материал, так и популярные стандарты. Термин фьюжн вошёл в обиход вскоре после того, как возникли разнообразные оркестры, типа Mahavishnu Orchestra («Оркестра Махавишну»), Weather Report («Прогноз погоды») и ансамбль Чика Кориа Return To Forever («Возвращение В Навсегда»). Повсюду в музыке этих ансамблей оставался постоянным акцент наимпровизацию и мелодичность, что прочно связывало их практику с историей джаза, несмотря на хулителей, которые утверждали, что они «продались» коммерсантам от музыки. Фактически, когда слушаешь сегодня эти ранние эксперименты, они едва ли покажутся коммерческими, предлагая слушателю участвовать в том, что являлось музыкой с очень развитой диалоговой природой. В течение середины 1970-х, фьюжн преобразовался в вариант музыки для лёгкого прослушивания и/или ритм энд блюзовой музыки. Композиционно или с точки зрения перформанса он значительную долю своей остроты растерял, а то и вовсе утратил. В 1980-е, исполнявшие джаз музыканты превратили музыкальную форму фьюжн в подлинно выразительное средство. Такие художники как барабанщик Рональд Шаннон Джэксон (Ronald Shannon Jackson), гитаристы Пат Метэни (Pat Metheny), Джон Скофилд (John Scofield), Джон Аберкромби (John Abercrombie) и Джеймс «Блад» Элмер (James «Blood» Ulmer), так же как и старый саксофонист/трубач Орнетт Коулман (Ornette Coleman) творчески овладели этой музыкой в различных измерениях.
Период постбопа охватывает музыку, исполнявшуюся джазовыми музыкантами, которые продолжали творить на ниве бибопа, уклоняясь от экспериментов свободного джаза, развивавшегося в течение того же самого периода 1960-х. Также, как и вышеназванный хард-боп, эта форма основывалась на ритмах, ансамблевой структуре и энергии бибопа, на тех же комбинациях духовых и на том же музыкальном репертуаре, включая использование латинских элементов. То, что отличало музыку постбопа, заключалось в использовании элементов фанка, грува или соул, перекроенных в духе наступившего нового времени, ознаменованного господством поп-музыки. Зачастую данный подвид эскпериментирует с блюз роком. Такие мастера, как саксофонист Хэнк Мобли, пианист Хорас Силвер, барабанщик Арт Блэйки и трубач Ли Морган фактически начали эту музыку в середине 1950-х и предвосхитили то, что теперь стало преобладающей формой джаза. Наряду с более простыми мелодиями и более проникновенным битом слушатель мог услышать здесь и следы перемешанных между собой госпела и ритм энд блюза. Этот стиль, встречавшийся с некоторыми изменениями в течение 1960-х, в определённой степени использовался для создания новых структур как композиционный элемент. Саксофонист Джо Хендерсон, пианист Маккой Тайнер и даже такой видный боппер, какДиззи Гиллеспи, создавали в этом жанре музыку, которая была и человечной, и интересной гармонически. Одним из самых значительных композиторов, появившихся в этот период был саксофонист Уэйн Шортер. Шортер пройдя школу в ансамбле Арта Блэйки, сделал в течение 1960-х записи ряда сильных альбомов под своим собственным именем. Вместе с клавишником Херби Хэнкоком, Шортер помог Майлзу Дэвису создать в 1960-х квинтет (наиболее экспериментальной и очень влиятельной группой постбопа 1950-х был квинтет Дэвиса с участием Джона Колтрэйна) ставший одной из самых значительных групп в джазовой истории.
Термин «Эйсид-джаз» или «кислотный джаз» свободно используется применительно к весьма широкому диапазону музыки. Хотя эйсид-джаз не вполне правомочно относить к джазовым стилям, которые развивались от общего древа джазовых традиций, но его нельзя и совершенно игнорировать при разборе жанрового многообразия джазовой музыки. Возникнув в 1987 на британской танцевальной сцене, эйсид-джаз как музыкальный, преимущественно инструментальный стиль сформировался на базе фанка, с добавками избранных классических джазовых треков, хип-хопа, соул и латинского грува. Собственно этот стиль является одной из разновидностей джазового возрождения, вдохновлённого в этом случае не столько выступлениями живых ветеранов, сколько старыми записями джаза конца 1960-х и раннего джазового фанка начала 1970-х. Со временем, после завершения стадии формирования из этой музыкальной мозаики, совершено исчезла импровизация, что явилось основным предметом спора о том, является ли эйсид-джаз собственно джазом.
К числу известных представителей эйсид-джаза относятся такие музыканты, как Jamiroquai, Incognito, Brand New Heavies, Groove Collective, Guru, Джеймс Тэйлор. Некоторые специалисты считают, что трио Medeski, Martin & Wood, позиционирующиеся сегодня как представители современного авангардизма, начинали свою карьеру с эйсид-джаза.
На российской сцене этот жанр представлен многими музыкантами.
Развившийся из стиля фьюжн, смус-джаз отказался от энергичных соло и динамических крещендо предшествующих стилей. Смус-джаз отличает прежде всего намеренно подчёркнутая отполированность звучания. Импровизация также в значительной степени исключена из музыкального арсенала жанра. Обогащённый звуками множества синтезаторов в соединении с ритмическими семплами глянцевый саунд создаёт гладкую и тщательно отполированную упаковку музыкального товара, в котором ансамблевое созвучие имеет большее значение, чем его составные части. Это качество также отделяет этот стиль от других более «живых» исполнений. Инструментарий смус-джаза включает электрические клавишные инструменты, альт- или сопрано-саксофон, гитару, бас гитару и ударные. Смус-джаз возможно является наиболее коммерчески жизнеспособной формой джазовой музыки со времён эпохи свинга. Это направление современного джаза представлено, пожалуй наиболее многочисленной армией музыкантов, включая таких знаменитостей, как Майкл Фрэнкс, Крис Ботти, Ди Ди Бриджуотер, Ларри Карлтон, Стенли Кларк, Боб Джеймс, Эл Джерро, Дайана Кролл, Брэдли Лайтон, Ли Райтнаур, Дэйв Грузин, Джефф Лорбер, Чак Лоеб и пр.
Джаз-мануш — направление в «гитарном» джазе, основанное братьями Ферре и Джанго Рейнхардтом. Соединяет в себе традиционную технику игры на гитаре цыган группы мануш и свинг..
пою и танцую джаз
от свинга до вьюжна
от пост-бола до хард-бопа
опа-опа
со мною Азия и Европа
опа-опа.
пою и танцую джаз.