Если ничего не менять можно лишиться и того что есть
Рецензия на фильм Союз Спасения 2019 года
Было всё «шито — крыто». Все спали. Россия сделалась единственной сверхдержавой в мире, наряду, пожалуй, с Британской империей. Спала страна и тут…Эти канальи разбудили Герцена! Герцен разбудил Ленина. Тот разбудил Революцию, та съела Ленина, но разбудила Сталина и новую Империю (СССР), потом и эта империя сгинула и наступила эпоха дикого капитализма, которая разбудила новое российское кино.
Оно, в свою очередь, разбудило исторический зуд в искусстве. Выходит, декабристы разбудили и режиссёра Андрея Кравчука! Протёр глаза и Константин Эрнст (продюсер), тряхнул головой и Анатолий Максимов (продюсер). И — понеслось. Декабристы такую цепь событий запустили, что «мама — не горюй»!
События фильма «Союза Спасения» происходят в России и Франции с 1808 по 1826 года. Русские войска одолели Бонапарта. Какие времена! Страна — победитель Наполеона. Здесь живут мужественные, красивые люди, но при этом это дремучая, жестокая держава с ужасным шрамом на челе: крепостничеством. Это когда людей продают как борзых собак за долги, секут насмерть, обирают, заставляя голодать или идти на разбой.
Что мы имеем в основе фильма? Тайное общество. Оно было организовано в начале 19 века и называлось «Союз Спасения». После принятия Устава они стали называть себя «Обществом истинных и верных сынов Отечества». Появились они потому, что молодые офицеры в заграничных походах, и при обучении за кордоном, приобщились к масонским организациям, и к началу 20-х годов 19 столетия в России насчитывалось более 220 масонских лож, состоящих из чиновников, офицеров, купцов. Своими главными целями эти люди ставили уничтожение двух столпов, на которых стояла вся Россия: самодержавие и крепостничество.
Но с мотивацией персонажей-то в картине «Союз спасения» 2019 у создателей проблема! Ну, с какого рожна дворянам с землями жалованными, наследуемыми, с доходами, с крестьянами личными, с чинами, да замышлять бунт? Может, у настоящих декабристов были свои резоны, но у киношных в фильме «Союз спасения» мотивации нет! Кроме парочки высокопарных слов, что мол, если ничего не менять, можно лишиться и того, что есть. Это слабая сторона картины.
Императора Александра 1 они, может быть, и не хотели убивать. Ограничить — да. Павел Пестель — командир Вятского полка — к примеру, больше хотел отменить именно крепостничество, а землю раздать крестьянам. Пестель в исполнении Павла Прилучного оказался одним из трёх персонажей, сыгранных классно. В нём есть этакая сумасшедшинка в глазах. Одержимость висельника. Прилучный это внутреннее напряжение, этот надрыв, передал.
Слабой стороной фильма я бы назвал и полное отсутствие любовной линии. А ведь жена декабриста — это лейбл, это знак качества российской женщины! Кто бы сейчас из современных дам бросил бы свои смартфоны и горячие ванны, СПА, курорты, и пошел бы за мужьями на каторгу в Сибирь комаров кормить? Крохотная женская роль Анны Бельской (Софья Эрнст) мне запомнилась и понравилась. Анна тут такая застенчивая, жеманная, трогательная. Настоящая декабристка! Эту линию тоже следовало авторам развивать, это привнесло бы эмоций в казенный язык фильма.
Третьего персонажа, созданного с чувством, толком, расстановкой, я бы назвал образ брата Александра 1 — Николая Павловича (Иван Колесников). Иван явил зрителю этакую задумчивую решимость, на грани с сомнениями в правильности своих действий, но при этом не лишенный человечности. Показать высокую Выдержку в критических ситуациях — это хорошо удалась актёру. Его герой за 30 лет правления провёл всего одну показательную казнь — тех самых пяти декабристов, к слову.
Николай Павлович задает при допросе бунтовщика слетающий с уст зрителя вопрос. Почему эти офицеры поднялись на восстание против устоев общества? Фильм дарит не лубочное представление о декабристах, и невольно начинаешь сомневаться. А кто прав — то? Мне обидно, что я так и не понял за кого авторы. За «белых» — за царя, или за «красных» — за декабристов? Не нравится мне туман в этом вопросе. Отсутствие авторской позиции — минус картины.
Декабристы воспользовались туманом политическим, а именно временным моментом безвластия. В итоге — кровь. «Русские стреляют в русских». Если раньше я был однозначно за «красных», то есть за декабристов, так нас учили в школе, в кино так показывали, то после фильма «Союза Спасения» Андрея Кравчука уже нет той во мне уверенности. Даже возникает желание бросить всё, уйти в библиотеку, прочитать хроники тех дней, воспоминания участников, и решить, не поменять ли угол зрения на всю историю страны?
А история эта знает не только взлеты, но и падения, и боль, и кровь. Фильм «Союз Спасения» умеренно кровавый. Если пушки бьют по рядам людей почти в упор, что происходит? Но в целом батальные сцены несколько тоскливы, и не шибко масштабны. Картина имеет довольно сильную потугу на аналогию с «Война и мир», но точно не дотягивает до экранизаций произведений Льва Толстого (Сергей Бондарчук, одноименный сериал ВВС).
У «Союза Спасения» 2019 года массовка вроде есть, но она жиденькая какая-то. Вот у советской «Войны и мира» Бондарчука и экранизации сериала ВВС массовка мощная, и эта массовость добавляет эффект гигантизма. Да так, что хочется выдохнуть воздух с присвистом: опа-на! У «Союза» 2019 года этого эффекта нет, или он незначительный, и это тоже минус.
Зато разговоров — то! «Союз Спасения» Андрея Кравчука затянут, метраж более двух часов, подчас ждешь какого-то действия, хочется крикнуть: « — Разговорчики в строю!». Иногда кажется, это больше фильм-спекаткль, отличные костюмы, долгие беседы на театральной сцене.
Говоря о вещи как о спектакле, надо отдать должное тем, кто строил декорации и восстанавливал реквизит, использовал новые технологии. Например, сочно придавался терракотовый цвет Зимнему дворцу. Исаакиевский собор тоже не настоящий, бутафорский. Особенная гордость картины — костюмы. Я не жил в то время, но думаю, что да, такими и были те костюмы и ткани. Мне остается только верить.
Сила картины в правде? Создатели говорят, что фильм построен на фактах и документах. И что, это всё? Ноль эмоций. Нужна ли она нам зрителям такая правда? Мне — не очень. Грустно разочаровываться в том, во что верил.
Фильм «Союз Спасения» — очень наше кино. Местечковое. Дух захватывает, но очень редко. Это попытка замахнуться на западные масштабы, но скользкая. Это кино больше мужское, не думаю, что оно хорошо для детей. Эта вещь явно переоценена официальными российскими СМИ. Нет в фильме «Союз Спасения» 2019 Андрея Кравчука ничего особенно выдающегося, не рвёт он душу, мало дарит эмоций, хотя признаю, что фильм и не совсем «низкого полёта птица».
Все отзывы о фильме Союз спасения
Рецензия «Афиши» на фильм
Масштабный, но удивительно непримечательный фильм про декабристов
В 1808 году император Наполеон посещает некий парижский пансион и вступает там в диалог о свободе и предназначении с умным мальчиком, который оказывается русским. Через восемь лет мальчик — Сергей Муравьев-Апостол (Леонид Бичевин) — становится одним из учредителей «Союза спасения», первого тайного общества декабристов. Еще через десять, в 1826 году, вскоре после подавления восстания на Сенатской площади, он будет беседовать уже с другим императором, Николаем I (Иван Колесников); тот его повесит.
Отзывы первых зрителей «Союза» звучали тревожно и в то же время интригующе: дескать, Первый канал взялся переписывать историю в великодержавном духе, декабристы у него плохие, Николай Палкин — хороший и так далее. К счастью или к сожалению, это не совсем так.
Конечно, нарратив продюсеров Эрнста и Максимова несколько отличается от советского, где восстание декабристов было неудачной, классово чуждой, но все же репетицией 1917 года, а ее участники, пусть и страшно далекие от народа, разбудили Герцена. Плюс революционная романтика, жены в Сибири, «Кюхля», «Звезда пленительного счастья» и все такое.
В «Союзе» (авторы сценария — востребованный Олег Маловичко, у которого через неделю выходит «Вторжение», и почему‑то Никита Высоцкий) декабристы действительно неоднородная и не совсем безупречная компания, что, к слову, как раз правдоподобно. А власть — и правда недурная, что уж там. Александр I (Виталий Кищенко) мудрый и Наполеона победил. Молодой Николай, в принципе, тоже ничего, мужественный, с принципами. Оба успевают сообщить, что они вообще и сами за реформы обеими руками. Но тут сразу веет современностью с ее лагерным этикетом: нельзя же под давлением-то, это что ж про императора скажут, если он на людях слабину даст? Врешь, не нагнешь самодержца. Когда на мгновения появляется будущий Александр II, еще мальчик, у него уже сразу сияние вокруг головы, и самый заключительный титр как раз про его убийство: вот, мол, что бывает, когда с вами по-хорошему.
Однако все это как‑то путано, вполголоса, неубедительно и, главное, не убежденно. Формально «Союз» остается в рамках приличий: Муравьев-Апостол все же положительный герой, прочие бунтовщики (их играют Максим Матвеев, Павел Прилучный, Антон Шагин, Иван Янковский и другие) тоже если и заблуждаются, то искренне. А расстреливает из пушек собственных солдат в центре столицы все-таки Николай.
Беда этого фильма не в том, что он охранительский и антинародный, а в том, что он никакой. Просвещенные государственники с Первого канала — люди слишком интеллигентные, чтобы брякнуть что‑то по-настоящему возмутительное. И поэтому идет этот унылый, любимый, опять же, в последние десятилетия лейтмотив, к которому не придерешься: ах, лишь бы крови не было, что ж вы, кровь пролить готовы? Несложно представить, что сделал бы с таким материалом Никита Михалков: вот уж враги монархии послушали бы лекции про царскую волю как данный свыше закон, поглотали бы кровавые слезы. Но даже у позднего Михалкова в комплекте с проповедями и китчем идут выразительные характеры, какое‑то действие, какой‑то артистический апломб.
Герои злоупотребляют старинным словом «сей». У всех регулярно нервно подрагивают губы, как было заведено у русского офицерства. За женский пол немножко отвечает прелестная Софья Эрнст (и чуть-чуть Ингеборга Дапкунайте), ее единственная задача — с трепетом смотреть на Бичевина. Бывалый артист Домогаров в роли генерал-губернатора Милорадовича, который готовится стать жертвенным агнцем, полирует фразу «честь имею», доводя до совершенства нажим, указывающий на то, что он действительно ее имеет.
Режиссер точно знает, что красиво, когда человек скачет по полю, а еще кровь на снегу. Музыка не замолкает весь фильм — почти всегда дурной знак. Причем кто‑то (почему‑то кажется, что это был Константин Эрнст) придумал, что остроумно будет сделать главной музыкальной темой «Прогулки по воде» «Наутилуса»: там апостол, и здесь Муравьев-Апостол! Идея министра культуры включить «Союз» в обязательную школьную программу выглядит по-своему здраво: за пределами военных частей и пенитенциарных учреждений трудно представить людей, особенно молодых, которые станут смотреть эту тоскливую инсценировку добровольно.
Пусть пропадет ваш скорбный труд
Андрей Колесников о месседже фильма «Союз спасения»
Петр Каховский матерно ругался. Кондратий Рылеев обратился к руководившему экзекуцией Павлу Голенищеву-Кутузову: «Вы, генерал, вероятно, приехали посмотреть, как мы умираем… Дай же палачу свои аксельбанты, чтоб нам не умирать в третий раз». Запасных веревок не было. Лавки в столь ранний час еще были закрыты. Поэтому с повторным повешением вышла заминка. Иные в толпе думали, что вот-вот у эшафота появится посыльный и огласит помилование. Впрочем, ждали его и перед тем, как в первый раз вешали всех пятерых. Ожидали напрасно.
Разумеется, ничего этого нет в «самом обсуждаемом» фильме «Союз спасения» — нет, не о восстании, о заговоре декабристов: теперь понятия и определения перевернулись и поменяли знак.
Впрочем, в «Союзе спасения», по крайней мере, трое декабристов срываются с виселицы. А в документальной агитке под названием «Дело декабристов», освященной именем Военно-исторического общества, которую рекомендовано смотреть вместе с художественной лентой, об этом одном из самых страшных эпизодов отечественной истории нет вообще ничего. Кроме вранья о том, что Павел Пестель ожидал расстрела, а не унизительного повешения (вообще-то декабристов должны были четвертовать).
Это конспирология в картинках, что значительно ослабляет пропагандистско-идеологический месседж картины, зашитый в ней. Ну, не «Легенда №17», где гораздо меньше правды, чем в «Союзе спасения», зато неслыханная дичь просто бросается в глаза и работает как первоклассная плакатная пропаганда.
Как говорил Ильич, из всех искусств для нас важнейшими являются кино и цирк. Только в результате кино главным образом и превращается в цирк.
«Союз спасения» — более или менее серьезная попытка повернуть линзы так, чтобы «дело» декабристов, если пользоваться словами того же Владимира Ильича из статьи «Памяти Герцена», все-таки «пропало даром». Задачей фильма было перебросить разводной мост в наше время и внятно сказать: «Не ходите, дорогие интеллигентные дети, на площади гулять!» Там вас ждет картечь и каторга. И вообще все эти ваши возмущения — пустое. Стабильность и порядок — вот что нам нужно. Пусть жизнь и не вполне хороша — вам-то что? Что вам менять-то захотелось? Все иллюминировано, бары и рестораны работают, зарплату уж вам-то наверняка платят.
Положительный, но заблуждающийся герой Муравьев-Апостол в результате предпочитает виселицу личному счастью. Правда, кабы не виселица, возможно, его герлфренд и последовала бы за ним в Сибирь, как поступали иные жены. С одной из которых Пушкин Александр Сергеевич и отправил декабристам свое послание «Во глубине сибирских руд».
В уста тому же Муравьеву сценаристы вкладывают почти буквальную цитату из «Леопарда» Джузеппе Томази ди Лампедузы, что выдает в них людей, смотревших в кино одноименную ленту Лукино Висконти, а это похвально. Однако совершенно не к месту. Фраза разрушает базовый месседж «Союза спасения»: власть государственную, как бы плоха она ни была, не надо трогать руками.
«Если ничего не менять, можно лишиться и того, что есть», — говорит вслед за висконтиевским Танкреди Фальконери Муравьев-Апостол.
Чистая правда. В том смысле, что бездарное правление Николая I, который предстает в качестве образца выдающегося правителя как в худфильме «Союз спасения», так и в документальной ленте «Дело декабристов», стало миной, заложенной под потенциально нормальное развитие России, взорвавшейся аккурат в 1917 году.
Николай, вопреки концепции, предлагаемой авторами двух описываемых фильмов, не провел ни одной реформы, хотя, к слову, и запрашивал у своего, так сказать, аппарата материалы по планам и предложениям декабристов для дальнейших «стратегических разработок» в своем Секретном комитете. Его метания, длившиеся годами, в связи с попытками отмены крестьянского рабства в России (11 комиссий!) слишком хорошо известны. Этот персонаж считал опасным для самодержавия даже отмену наказания кнутом, не то что ликвидацию крепостного права.
Годы Николая были потеряны для постепенной мирной модернизации России, и потому последующие качели в режиме «реформа — реакция» не могли не вызвать революцию.
Александр II предстает в «Союзе спасения» ангелочком с кудрявыми белокурыми волосами. Ну, прямо Ленин маленький с кудрявой головой с октябрятского значка.
Он-то и предстает перед среднестатистическим зрителем, который, скорее всего, этого намека не расшифрует, как будущий царь-модернизатор, который и без всяких там романтиков-декабристов сделал то, на чем слишком рано настаивали они.
А, впрочем, почему рано? В «Союзе спасения» и Александр I говорит, что он, мол, хочет того же, что и декабристы. Тогда у зрителя возникает вопрос: а почему же затянул с преобразованиями, тем более в ситуации народного единства, возникшей после победы в войне 1812 года? Ответ есть у Пушкина в 10-й главе «Евгения Онегина»: «Плешивый щеголь, враг труда…» А ведь как хорошо начинал: юный Александр I признавался своему швейцарскому воспитателю Фредерику-Сезару Лагарпу, что «как только он будет коронован, то созовет представительное собрание для подготовки конституции, которая лишит его какой бы то ни было власти»…
И раз уж речь зашла о модернизации — стоило бы всерьез поговорить в пропагандистских фильмах о Михаиле Сперанском, работавшем на обоих царей. Его, впрочем, в документалке представляют иностранным агентом, маркируя самым страшным словом последнего времени — «либерал».
К слову, Сперанского и отправляли в ссылку за вымышленные связи с Наполеоном.
Мотив иностранного влияния тоже важен. В записке Пушкина о народном воспитании, поданной им Николаю в надежде на возвращение из заточения в золотой клетке Михайловском, «наше все» чуть ли не в первых строках говорит о пагубном влиянии на умы походов 1813-1814 годов в Германию и Францию (не так ли пагубно повлияло на умы и души советских солдат освобождение Европы и не так ли ждали реформ после Победы 1945 года: но при Сталине, как при Александре I и Николае I, — тщетно). В показаниях декабристов, как отмечал Натан Эйдельман, искали следы влияния западных «либералов», в роли нынешнего американского посольства выступило австрийское посольство в Петербурге (посол был родственником декабриста Сергея Трубецкого).
«Сия зараза» — так охарактеризовал воображаемое иностранное влияние Николай в манифесте от 19 декабря 1825 года. Впрочем, о том, до какой степени искусственно формировалось официальное описание заговора, свидетельствует статья в «Санкт-Петербургских ведомостях», где восстание было представлено как бунт «нескольких человек гнусного вида во фраках».
В документальном фильме «Дело декабристов» и вовсе делается акцент на масонстве членов тайных союзов. Так, милые мои, и Пушкин Александр Сергеевич был масоном. И поэт ответил Николаю I на вопрос, где бы он находился 14 декабря, что-то вроде «стал бы в ряды мятежников». (Кстати, в Следственной комиссии одного из допрашиваемых спросили о том же, и щепетильный Бенкендорф сказал: «Послушайте, вы не имеете права задавать подобный вопрос, это дело совести».)
Написав в своей записке о народном воспитании дежурные строки о «чужеземном идеологизме», Пушкин пытался убедить императора в важности просвещения. Николай испещрил записку поэта вопросительными знаками — ничего хуже Пушкин предложить не мог.
Именно просвещение царь и считал самой страшной силой, способной подорвать основы самодержавия.
Спустя почти 20 лет после восстания декабристов Николай I сильно волновался по поводу того, нельзя ли ограничить доступ к образованию разночинцев, считал, что надо уделять больше внимания точным и естественным наукам, на чем самодержавие и подорвалось — слишком много Базаровых произвели тогдашние университеты.
Словом, серьезного разговора в кино о том времени не получилось. Из документального фильма вышел цирк с акцентированным враньем. Из художественного фильма — кино не о том и с намеренно искаженной оптикой, очевидным образом приравнивающей Сенатскую площадь к «Майдану».
Как для советской пропаганды восстание декабристов при всей их, как сказала бы крупнейший советский специалист по истории декабристов Милица Нечкина, «классовой ограниченности» было отправной точкой революционной мифологии, так и для нынешних пропагандистов страшнее зверя, чем декабристы, нет.
Отчего же тогда тот же Первый канал, который имеет отношение к производству «Союза спасения», снял комплиментарное документальное кино об Александре Галиче, наследнике декабристов по прямой? Ведь это же Александр Аркадьевич сказал: «Сможешь выйти на площадь в тот назначенный час?», напророчив выход на Красную площадь 25 августа 1968 года семерых смелых и перекинув через себя мост из 1825 года в нынешнее время. Как там у Галича: «Лечиться бы им, лечиться, / На кислые ездить воды — / Они ж по ночам: «Отчизна! / Тираны! Заря свободы!»»
Декабристов подвергают третьей — постисторической — казни. Но и на этот раз веревки оказались худыми, шитыми белыми нитками. 13 июля 1826 года, день казни, повторяется и сегодня. Как дурной сон, как пропагандистский день сурка.
Если ничего не менять можно лишиться и того что есть
Пусть пропадет ваш скорбный труд
Кадр из фильма «Союз спасения» (2019)
Петр Каховский матерно ругался. Кондратий Рылеев обратился к руководившему экзекуцией Павлу Голенищеву-Кутузову: «Вы, генерал, вероятно, приехали посмотреть, как мы умираем… Дай же палачу свои аксельбанты, чтоб нам не умирать в третий раз». Запасных веревок не было. Лавки в столь ранний час еще были закрыты. Поэтому с повторным повешением вышла заминка. Иные в толпе думали, что вот-вот у эшафота появится посыльный и огласит помилование. Впрочем, ждали его и перед тем, как в первый раз вешали всех пятерых. Ожидали напрасно.
Разумеется, ничего этого нет в «самом обсуждаемом» фильме «Союз спасения» — нет, не о восстании, о заговоре декабристов: теперь понятия и определения перевернулись и поменяли знак.
Впрочем, в «Союзе спасения», по крайней мере, трое декабристов срываются с виселицы. А в документальной агитке под названием «Дело декабристов», освященной именем Военно-исторического общества, которую рекомендовано смотреть вместе с художественной лентой, об этом одном из самых страшных эпизодов отечественной истории нет вообще ничего. Кроме вранья о том, что Павел Пестель ожидал расстрела, а не унизительного повешения (вообще-то декабристов должны были четвертовать).
События декабря 1825 года в документальном кино названы «попыткой государственного переворота, вошедшем в историю как восстание декабристов». В фильме же игровом, при всей его, надо признать, более или менее добросовестной приближенности к реальным событиям, восстание изображено как заговор. И вся история декабристов описана словно бы глазами нынешних политтехнологов — много о механике, совсем мало — о мотивах, смысле и содержании.
Это конспирология в картинках, что значительно ослабляет пропагандистско-идеологический месседж картины, зашитый в ней. Ну, не «Легенда №17», где гораздо меньше правды, чем в «Союзе спасения», зато неслыханная дичь просто бросается в глаза и работает как первоклассная плакатная пропаганда.
Как говорил Ильич, из всех искусств для нас важнейшими являются кино и цирк. Только в результате кино главным образом и превращается в цирк.
«Союз спасения» — более или менее серьезная попытка повернуть линзы так, чтобы «дело» декабристов, если пользоваться словами того же Владимира Ильича из статьи «Памяти Герцена», все-таки «пропало даром». Задачей фильма было перебросить разводной мост в наше время и внятно сказать: «Не ходите, дорогие интеллигентные дети, на площади гулять!» Там вас ждет картечь и каторга. И вообще все эти ваши возмущения — пустое. Стабильность и порядок — вот что нам нужно. Пусть жизнь и не вполне хороша — вам-то что? Что вам менять-то захотелось? Все иллюминировано, бары и рестораны работают, зарплату уж вам-то наверняка платят.
Александр I произносит в «Союзе спасения» многозначительную фразу: «Все хотят свободы, но никто не хочет за нее платить». Правда, что он имеет в виду и почему за нее нужно что-то там платить, так и остается решительно не понятно.
Положительный, но заблуждающийся герой Муравьев-Апостол в результате предпочитает виселицу личному счастью. Правда, кабы не виселица, возможно, его герлфренд и последовала бы за ним в Сибирь, как поступали иные жены. С одной из которых Пушкин Александр Сергеевич и отправил декабристам свое послание «Во глубине сибирских руд».
В уста тому же Муравьеву сценаристы вкладывают почти буквальную цитату из «Леопарда» Джузеппе Томази ди Лампедузы, что выдает в них людей, смотревших в кино одноименную ленту Лукино Висконти, а это похвально. Однако совершенно не к месту. Фраза разрушает базовый месседж «Союза спасения»: власть государственную, как бы плоха она ни была, не надо трогать руками.
«Если ничего не менять, можно лишиться и того, что есть», — говорит вслед за висконтиевским Танкреди Фальконери Муравьев-Апостол.
Чистая правда. В том смысле, что бездарное правление Николая I, который предстает в качестве образца выдающегося правителя как в худфильме «Союз спасения», так и в документальной ленте «Дело декабристов», стало миной, заложенной под потенциально нормальное развитие России, взорвавшейся аккурат в 1917 году.
Николай, вопреки концепции, предлагаемой авторами двух описываемых фильмов, не провел ни одной реформы, хотя, к слову, и запрашивал у своего, так сказать, аппарата материалы по планам и предложениям декабристов для дальнейших «стратегических разработок» в своем Секретном комитете. Его метания, длившиеся годами, в связи с попытками отмены крестьянского рабства в России (11 комиссий!) слишком хорошо известны. Этот персонаж считал опасным для самодержавия даже отмену наказания кнутом, не то что ликвидацию крепостного права.
Годы Николая были потеряны для постепенной мирной модернизации России, и потому последующие качели в режиме «реформа — реакция» не могли не вызвать революцию.
Александр II предстает в «Союзе спасения» ангелочком с кудрявыми белокурыми волосами. Ну, прямо Ленин маленький с кудрявой головой с октябрятского значка.
Он-то и предстает перед среднестатистическим зрителем, который, скорее всего, этого намека не расшифрует, как будущий царь-модернизатор, который и без всяких там романтиков-декабристов сделал то, на чем слишком рано настаивали они.
А, впрочем, почему рано? В «Союзе спасения» и Александр I говорит, что он, мол, хочет того же, что и декабристы. Тогда у зрителя возникает вопрос: а почему же затянул с преобразованиями, тем более в ситуации народного единства, возникшей после победы в войне 1812 года? Ответ есть у Пушкина в 10-й главе «Евгения Онегина»: «Плешивый щеголь, враг труда…» А ведь как хорошо начинал: юный Александр I признавался своему швейцарскому воспитателю Фредерику-Сезару Лагарпу, что «как только он будет коронован, то созовет представительное собрание для подготовки конституции, которая лишит его какой бы то ни было власти»…
И раз уж речь зашла о модернизации — стоило бы всерьез поговорить в пропагандистских фильмах о Михаиле Сперанском, работавшем на обоих царей. Его, впрочем, в документалке представляют иностранным агентом, маркируя самым страшным словом последнего времени — «либерал».
К слову, Сперанского и отправляли в ссылку за вымышленные связи с Наполеоном.
Мотив иностранного влияния тоже важен. В записке Пушкина о народном воспитании, поданной им Николаю в надежде на возвращение из заточения в золотой клетке Михайловском, «наше все» чуть ли не в первых строках говорит о пагубном влиянии на умы походов 1813-1814 годов в Германию и Францию (не так ли пагубно повлияло на умы и души советских солдат освобождение Европы и не так ли ждали реформ после Победы 1945 года: но при Сталине, как при Александре I и Николае I, — тщетно). В показаниях декабристов, как отмечал Натан Эйдельман, искали следы влияния западных «либералов», в роли нынешнего американского посольства выступило австрийское посольство в Петербурге (посол был родственником декабриста Сергея Трубецкого).
«Сия зараза» — так охарактеризовал воображаемое иностранное влияние Николай в манифесте от 19 декабря 1825 года. Впрочем, о том, до какой степени искусственно формировалось официальное описание заговора, свидетельствует статья в «Санкт-Петербургских ведомостях», где восстание было представлено как бунт «нескольких человек гнусного вида во фраках».
В документальном фильме «Дело декабристов» и вовсе делается акцент на масонстве членов тайных союзов. Так, милые мои, и Пушкин Александр Сергеевич был масоном. И поэт ответил Николаю I на вопрос, где бы он находился 14 декабря, что-то вроде «стал бы в ряды мятежников». (Кстати, в Следственной комиссии одного из допрашиваемых спросили о том же, и щепетильный Бенкендорф сказал: «Послушайте, вы не имеете права задавать подобный вопрос, это дело совести».)
Написав в своей записке о народном воспитании дежурные строки о «чужеземном идеологизме», Пушкин пытался убедить императора в важности просвещения. Николай испещрил записку поэта вопросительными знаками — ничего хуже Пушкин предложить не мог.
Именно просвещение царь и считал самой страшной силой, способной подорвать основы самодержавия.
Спустя почти 20 лет после восстания декабристов Николай I сильно волновался по поводу того, нельзя ли ограничить доступ к образованию разночинцев, считал, что надо уделять больше внимания точным и естественным наукам, на чем самодержавие и подорвалось — слишком много Базаровых произвели тогдашние университеты.
Словом, серьезного разговора в кино о том времени не получилось. Из документального фильма вышел цирк с акцентированным враньем. Из художественного фильма — кино не о том и с намеренно искаженной оптикой, очевидным образом приравнивающей Сенатскую площадь к «Майдану».
Как для советской пропаганды восстание декабристов при всей их, как сказала бы крупнейший советский специалист по истории декабристов Милица Нечкина, «классовой ограниченности» было отправной точкой революционной мифологии, так и для нынешних пропагандистов страшнее зверя, чем декабристы, нет.
Отчего же тогда тот же Первый канал, который имеет отношение к производству «Союза спасения», снял комплиментарное документальное кино об Александре Галиче, наследнике декабристов по прямой? Ведь это же Александр Аркадьевич сказал: «Сможешь выйти на площадь в тот назначенный час?», напророчив выход на Красную площадь 25 августа 1968 года семерых смелых и перекинув через себя мост из 1825 года в нынешнее время. Как там у Галича: «Лечиться бы им, лечиться, / На кислые ездить воды — / Они ж по ночам: «Отчизна! / Тираны! Заря свободы!»»
Декабристов подвергают третьей — постисторической — казни. Но и на этот раз веревки оказались худыми, шитыми белыми нитками. 13 июля 1826 года, день казни, повторяется и сегодня. Как дурной сон, как пропагандистский день сурка.