За что брейвик расстрелял людей
Четверг стал самым эмоциональным и тяжелым днем для родственников погибших и пострадавших во время прошлогоднего теракта. Брейвик подробно рассказал не только об обстоятельствах подготовки и реализации своих целей, но также сообщил о планах, которые не смог воплотить в жизнь по разным причинам.
Многие присутствующие в зале, в том числе адвокаты сторон, по наблюдениям журналистов, не могли сдержать слез.
Играть в онлайн-игру Брейвик отправился к своей матери после того, как в 2006 году закрылась его фирма. Он сообщил, что хотел сэкономить деньги для подготовки к теракту, а у матери было дешевле жить. К этому моменту Брейвик имел в своем распоряжении около миллиона крон (167,4 тысячи долларов).
Многопользовательская онлайн-игра World of Warcraft была выпущена в конце 2004 года. Сейчас эта виртуальная вселенная насчитывает примерно 12 миллионов подписчиков по всему миру.
Пистолет по имени Мйолнер
План-максимум: три бомбы и массовый расстрел
Кроме того, в качестве возможных целей взрыва он рассматривал редакции газеты Dagbladet, общественной телерадиокомпании НРК и несколько других.
Брейвик отметил, что свои шансы на выживание после трех взрывов он оценивал в 5%, но если бы ему все же удалось выжить, он бы, возможно, отправился в центр города и начал расстреливать прохожих.
Казнить, нельзя помиловать
При этом обвиняемый отметил, что не хотел прослыть убийцей детей и планировал, что жертвами станут молодые люди старше 18 лет. Он был уверен, что в молодежное крыло партии могут вступить только те, кто достиг 16-летнего возраста, и что процент 16-17-летних подростков в лагере очень незначителен. О том, что среди расстрелянных были дети младше 16 лет, он узнал на следующий день после теракта.
На вопрос прокурора, как он сегодня оценивает свои действия, подсудимый вновь заявил, что поступил бы точно так же.
Фото: Hakon Mosvold Larsen / NTB Scanpix / AP
Эхо убийства
На острове, где Брейвик расстрелял подростков, находится небольшой мемориал с именами погибших, а местное кафе стало информационным центром, посвященным трагедии. К 10-летней годовщине на материке напротив острова планировали открыть большой мемориальный комплекс — семьдесят семь столбов, по числу убитых в Осло и лагере.
Однако закончить монумент не успели из-за протестов местных жителей, которые оказались свидетелями и участниками тех событий, помогая вывозить людей с острова. Они до сих пор остро переживают трагедию и не хотят видеть постоянное напоминание о ней. Забыть произошедшее не получается и у тех, кто в тот день оказался в лагере. Некоторые посвятили себя работе с молодежью. В их понимании, необходимо просвещать новое поколение норвежцев об опасностях ксенофобии, чтобы не допустить подобных случаев в будущем.
Такой работой занимается Астрид Хоэм, которой в 2011 году удалось спрятаться от убийцы. Она проводит спецсеминары в школах, посвященные конфликтам на идеологической почве, и считает, что угрозу насилия несет в себе любая «правая» идеология. «Я не верю, что можно пойти на убийство людей, если веришь, что мы все примерно равны. Но когда есть политики, которые пытаются разделить общество, куда легче поверить, что есть «мы», а есть «они», — эту мысль Астрид пытается донести школьникам.
Остров Утойя после теракта
Фото: Vegard M. Aas/presse30.no / Getty Images
Я взял эту технику у «Аль-Каиды»* (. ) Это мощное психологическое оружие
Но в итоге заседание сделали закрытым, так что его слова услышали лишь несколько человек. Большая часть разосланных копий манифеста была заблокирована системами антиспама или просто отклонена получателями. Затея с тюремными бандами тоже не вышла — убийца был особенно разочарован почти полностью одиночным заключением. И примерно каждое третье его письмо блокировала тюремная цензура, так что адресаты не получали предназначенных им воззваний.
Андерс Брейвик в суде в Шиене, Норвегия, 10 января 2017 года
Фото: Alister Doyle / Reuters
В июле 2021 года Брейвик заявил, что готов продать права на фильм или книгу о нем за семь миллионов долларов. Кроме того, за эти годы он уже дважды просил о досрочном освобождении. Маловероятно, что сделка состоится или террористу позволят выйти из тюрьмы и распространять свои идеи свободно.
Однако, несмотря на все усилия по его изоляции, Брейвику удалось оказать ощутимое влияние на экстремистов-одиночек по всему миру. Важную роль в этом сыграл его манифест на полторы тысячи страниц.
О пламенных идеях
Основная идея Брейвика заключается в том, что марксисты, заполонившие политические и академические круги Запада, уже объявили войну коренному населению и его ценностям, они хотят исчезновения белых европейцев и исламизации европейских стран. Так он объясняет своим последователям, зачем вступать на путь «крестоносцев» — под этим словом он понимает террористов.
Эту идею символически отражает даже название его манифеста — «2083: Декларация независимости Европы». Оно отсылает к битве под Веной, в которой европейцы отбросили войска Османской империи. Брейвик предрекает, что 11 сентября 2083 года — в 400-летнюю годовщину исторического боя — Европа окончательно отринет инородцев, пойдет на них войной и построит новое, правильное общество. В тексте манифеста, значительная часть которого переписана или напрямую скопирована у известных экстремистов (например, некоторые пассажи подсмотрены у американца-бомбиста Теодора Качинского), норвежец в красках описывает незавидное положение белой расы и надеется на ее «защитников».
Провозглашаемый террористом новый миропорядок имеет откровенно тоталитарные черты: главной ценностью должна стать чистота крови, «разложившиеся» моральные нормы европейцев предлагается восстанавливать волей государства. Романтическую любовь и построенный на ней брак следует отбросить — это иллюзии, считает одинокий автор, выросший без отца.
Мигранты в сопровождении полиции пересекают хорватско-словенскую границу
Фото: Jeff J Mitchell / Getty Images
Большое внимание в документе Брейвика уделяется проблеме воспроизводства европейских наций: он настаивает, что одна из главных задач «возрождения» Европы заключается в повышении рождаемости до уровней, сравнимых с мусульманскими и азиатскими странами. Все это подкрепляется экскурсами в историю, призванными обосновать необходимость такого движения. Но политические и социальные декларации Брейвика не впечатлили бы его сторонников и просто безумцев, фантазирующих о насилии, без самого акта массового убийства.
Чтобы мечта о глобальном европейском «сопротивлении» без лидеров, состоящем из маленьких ячеек или террористов одиночек, могла сбыться, Брейвик включил в манифест целый корпус практических рекомендаций: расписал в подробностях, как обнаруживать слежку и избегать ее, как организовывать структуру группы и выявлять предателей, как выбирать цели для атаки из числа леволиберальных политиков. Там же приводятся советы по тому, как выбрать тактику, подходящую экипировку, как достать ингредиенты для бомбы и как ежедневно мотивировать себя.
По умолчанию кажется, что труд норвежского убийцы должен был стать настольной книгой любого белого террориста, а почти любая подобная акция теперь находится в тени его преступления. О событиях 22 июля 2011 года СМИ вспоминают чуть ли не всякий раз, когда в мире происходит акт террора со стороны правых экстремистов. Однако при ближайшем рассмотрении оказывается, что Брейвик не вполне добился того, чего хотел.
Наследие и забвение
Как отмечают антропологи Маклин и Бьерго, случай Таррента исключителен не только из-за числа жертв, использования новых технологий и схожести с преступлением Брейвика. Изучив базу данных, в которой собраны ультраправые теракты, они пришли к выводу, что лишь в небольшой части из них фигурирует норвежец — и он почти никогда не бывает единственным источником опыта и вдохновения для самоподготовки будущего террориста.
Кадр: страница Брентона Тарранта в Facebook
Другой пример — Адам Лэнза, застреливший 27 человек в школе в американском Сэнди Хук в 2012 году. Хотя Лэнза был очевидно увлечен примером Брейвика, читал посвященные ему газетные вырезки и его манифест, политического смысла или любых конкретных мотивов за его действиями в итоге не обнаружили. По данным открытых источников нельзя понять, принимал ли американец всерьез взгляды своего норвежского «учителя» или просто мстил за личные обиды.
Антропологи отмечают, что количество нападений правоэкстремистского толка — на почве ксенофобии или политической ненависти — с 1999 года по 2019 существенно не колебалось в Европе. Никаких отклонений в их числе из-за случая Брейвика не наблюдается. В Европе их стало несколько больше только с 2015 года, что очевидным образом связано с миграционным кризисом.
Митинг неонацистов в Лос-Анджелесе
Фото:Ted Soqui / Corbis via Getty Images
Впрочем, в самих кругах американских ультраправых нет единодушия по этому вопросу. Да, известный американский неонацист Алекс Линдер восхищался Брейвиком. «Пришло время насилия. Андерс Брейвик провозгласил Эру Убийства Врага», — писал он на форуме VVN, который некогда возглавлял. Образ Брейвика, потратившего больше пяти лет на аскетичную подготовку к нападению, часто используется как пример полного погружения и самоотдачи в терроре. На анонимных форумах и каналах в Telegram существует определенный «фандом», провозглашающий норвежца «святым» наряду с другими террористами и экстремистами.
Однако особенно подозрительная часть анонимного ультраправого сообщества склонна не доверять ни Брейвику, ни Тарранту. Дело в том, что они оба не упоминали о роли евреев в нынешнем положении вещей, а для радикальных кругов в современных США антисемитизм — важная часть идеологии.
Со стороны кажется, что методы и установки американских ультраправых действительно во многом соответствуют тому, что проповедовал Брейвик. Например, они также выступают за анонимную и скрытную подготовку к расовой войне, поддерживают в своих сторонниках готовность пожертвовать собой, человеконенавистнические идеи. Но в то же время этих радикалов сложно назвать прямыми последователями именно самого Брейвика.
Почему исламофоб Брейвик расстрелял не мусульманскую общину Норвегии, а собственное правительство
Это главное ругательство в тексте Брейвика — термин, который практически не встречается в политическом лексиконе Норвегии, хотя массовая иммиграция в эту мононациональную северную страну началась еще в 1960-е.
«Это текст о том, как появилась и применялась политическая доктрина, известная как мультикультурализм/культурный марксизм/культурный релятивизм, обычно называющаяся гуманизмом», — пишет Брейвик во вступительной статье к своей «Декларации». Большинство проводников этой идеи исповедуют антинационализм, продолжает он, (национализм, по мнению Брейвика, это отсутствие уверенности в себе на уровне всей нации) и хотят разрушить европейскую идентичность, традиции, культуру и «даже государственность». Их противников, сетует Брейвик, высмеивают, их позицию игнорируют — так повелось еще с 1945 года, и до сих пор большинство полагает, что «возврат к принципам национализма означает, что немедленно появится какой-нибудь новый Гитлер и начнется Армагеддон». Решение одно, резюмирует Брейвик: чтобы остановить «исламскую колонизацию Западной Европы», нужно начать с искоренения доктрины мультикультурализма, навязанной обществу теми самыми «культурными релятивистами».
Покупая самозарядный карабин «Ругер мини-14», из которого он потом расстреляет молодежный лагерь, Брейвик должен был указать, как он планирует его использовать. «Очень хотелось написать правду — казнь мультикультуралистских предателей категории А и Б, — просто чтобы посмотреть реакцию. Я написал «охота на оленей», — вспоминает Брейвик в «Декларации».
Те, кто говорят о критике мультикультурализма в Европе, под этим словом подразумевают в первую очередь ислам, объясняет «Газете.Ru» социолог из французского Национального научно-исследовательского центра Рива Касторьяно. «Речь не о концепции мультикультуралистской интеграции или антииммигрантской концепции, но об оценочных категориях — восприятии того, что представляет из себя современное общество и единая Европа», — считает она.
Как это будет по-норвежски
Проблема взаимодействия с мигрантами в Норвегии никогда не стояла так остро, как, например, в Великобритании или европейских странах с колониальным прошлым. Норвежское общество было этнически однородным: абсолютное большинство (больше 97%) составляли норвежцы, а меньшинства — шведы и саамы — были исторически близкими к норвежцам и весьма малочисленными.
Норвегия начала принимать мигрантов еще пятьдесят лет назад, но мультикультурализм никогда не был провозглашен официальной государственной политикой в Норвегии, в отличие от Канады или Австралии, откуда родом этот термин, отмечают исследователи.
Одним из поводов для запуска программ массового приема мигрантов в 1960-е в Норвегии была ее малонаселенность: основу первой волны составили трудовые мигранты из развивающихся стран, таких как Пакистан. В 1975 году в связи с экономическим кризисом Норвегия практически заморозила канал трудовой миграции. Ее заменила семейная иммиграция — фактически, это были семьи рабочих, прибывших ранее. Также ехало много «невест» из Таиланда и Филиппин.
С середины 70-х началась волна беженцев из развивающихся стран, в основном из Вьетнама, Ирана и Шри-Ланки. Наконец, эту волну в 90-е сменили политические беженцы — в том числе из бывшей Югославии, в особенности албанцев из Косово (впрочем, после урегулирования конфликта многие албанцы вернулись на родину).
Тогда же Норвегия открыла свои двери для беженцев из Чечни — в страну въехало 6—8 тысяч чеченцев. С конца 1990-х годов основными странами происхождения беженцев стали Ирак, Сомали, Афганистан.
В итоге к 2010 году доля чисто беженского населения в Норвегии составила 3,1%, а в целом доля жителей Норвегии, родившихся за пределами страны, оценивалась, по данным национального статбюро, в 11,4% (в Швеции — 14,3%, Дании — 9,5%, Финляндии — 2,7%). В абсолютном выражении в стране на 1 января 2011 года проживали 4,9 млн человек, из них 600 тысяч — это иммигранты и их дети, родившиеся уже в Норвегии. Каждый третий из них — выходец из мусульманских стран.
Большая часть иммигрантов оседает в Осло (больше 40% всех приезжих) — именно там жил Брейвик.
В некоторых районах столицы, по данным статистики, доля жителей ненорвежского происхождения превышает треть. При этом в 70% муниципалитетов иммигранты составляют меньше 1% от населения — тамошним обитателям, делают вывод исследователи, чтобы составить мнение о приезжих, приходится опираться на чужой опыт.
«Защита», а не «убежище»
Современная миграционная политика Норвегии имеет две основные черты: строгое иммиграционное законодательство и высокий уровень обеспечения прав и свобод легальных мигрантов, объясняет сотрудник Международной организации по миграции (МОМ) Юлия Мельничук.
Поскольку в последние годы основная часть мигрантов — беженцы, главное требование, которое выдвигают им норвежские власти, — доказать, что на родине их жизни угрожает опасность.
Подать заявление о предоставлении статуса беженца (по закону 2010 года — «защищаемого») может любой человек, покинувший родину из соображений безопасности, шансы на отказ при должном доказательстве невелики. На рассмотрение заявления о получении убежища может уйти больше года.
Последнее обновление иммиграционного законодательства произошло в 2008 году, спустя три года после очередной победы на выборах правящей Рабочей партии Норвегии — именно ее молодежный лагерь расстрелял Брейвик. Новый закон об иммиграции развил прежнюю идею норвежских властей:
получить право остаться в Норвегии будет непросто, зато легальному иммигранту страна готова помогать жить, учиться и работать.
Закон поощрял приезд работающих и отчасти блокировал дорогу иждивенцам. Так, те, кто получает пособие, больше не могли рассчитывать на воссоединение семьи. Зато начинать работу по трудовому контракту теперь было можно, не дожидаясь подачи документов на выдачу разрешения на жительство.
Политкорректность — еще одна маска ненавистного Брейвику мультикультурализма — нашла себе место и в этом документе: согласно тексту закона, все вынужденные покинуть родину отныне будут получать в Норвегии не «убежище», а «защиту». Это слово, решили в норвежском правительстве, звучит более корректно по отношению к беженцам. Закон вступил в силу 1 января 2010 года.
Попытки не допустить приток в страну иждивенцев должны были вызвать одобрение у Брейвика: по его мнению, в основе «исламской колонизации» Европы лежит именно щедрые пособия, которые власти платили иммигрантам.
В той или иной форме пособия пять лет назад получал каждый третий иммигрант, в то время как среди коренных жителей страны помощь от государства получал только каждый двадцатый.
Тем, кто добился разрешения на проживание в Норвегии, власти готовы помогать стать полноценным жителем. МОМ ставит Норвегию на седьмое место в списке 31 страны, включенных в индекс интеграции иммигрантов. Власти помогают приезжим трудоустроиться, переквалифицироваться, адаптироваться в обществе, перечисляет Мельничук, для них работают языковые курсы и семинары по первоначальной культурной и гражданской ориентации.
Это положительно сказывается на уровне безработицы в иммигрантской среде — в Норвегии он значительно ниже, чем в других европейских странах, следует из официальной статистки, всего 6,8%. Правда, это в три раза выше среднего для всех в Норвегии уровня, признали эксперты ООН.
Параллельно с правкой въездного законодательства менялись и законы, описывающие дальнейшую жизнь мигрантов.
Изменения, касающиеся, с одной стороны, интеграции, а с другой — сохранения идентичности мигрантов, наглядно иллюстрируют, с какими вызовами сталкивалось норвежское общество в последние несколько лет.
В 1999 году детям мигрантов было дано право получать образование на своем родном языке. В 2006 преступления на почве национальной ненависти были выделены в отдельную статью уголовного кодекса. В 2007 некоторым госучреждениям было разрешено предоставлять при найме на работу преимущество иммигрантам перед норвежцами с такими же профнавыками.
В 2008 название школьного предмета «христианство и общее религиозно-этическое воспитание» было переименовано в «Религию, философские концепции жизни и этику».
Наконец, в 2009 году женщинам-полицейским было разрешено носить вместо форменной фуражки хиджаб.
«Истинные финны», шведы и норвежцы
Изменение привычной картины мира вызвало у норвежцев закономерную реакцию: еще в 70-х в Норвегии, как и в других европейских странах, столкнувшихся с наплывом мигрантов, появились право-популистские партии, роль и популярность которых с тех пор только росли.
Так, в Финляндии на выборах в апреле 2011 года партия «Истинные финны» Тимо Сойни неожиданно получила в пять раз больше голосов, чем на предыдущих выборах, набрав почти 20% (в штаб партии незадолго до терактов Брейвик отправил по электронной почте копию «Декларации», но не получил ответа). Датская народная партия Пии Кьерсгор, имея 25 из 175 мест в парламенте, смогла недавно добиться возвращения частичного контроля на границах со странами «шенгена», чтобы противостоять въезду нелегальных мигрантов. В Швеции роль крайне правых играет партия «Шведские демократы», впервые в 2010 году получившая фракцию в парламенте.
Схожие чувства испытывал и Брейвик: в его книге есть отдельная глава о «жертвах, которые ему пришлось принести, чтобы написать этот труд, самый полный из всех существующих по сути проблемы». К их числу он относит как непонимание и возможное отторжение его труда, так и 180 тысяч евро недополученного дохода: чтобы написать «Декларацию», Брейвик бросил работу.
Образ «без вины виноватых» привлекает определенный тип людей, обнаружил Стиг Ларссон, автор бестселлера «Девушка с татуировкой дракона» и основатель антирасистского издания Expo: по его подсчетам,
23% руководства «Шведских демократов» имеют судимость — преимущественно за экономические преступления, в то время как среди шведских иммигрантов судимых всего 12%.
Норвежская Партия прогресса Сива Йенсена, вторая по численности фракция парламента (впервые в парламент попала в 1972 году), на фоне правых партий из соседних стран кажется довольно умеренной.
Прогрессисты исповедуют вполне либеральный принцип «моя свобода заканчивается там, где начинается свобода другого», но только в буквальном его понимании: приезжие сокращают пространство свободы для норвежцев.
«В основном их идеология заключается в том, что Европа находится в состоянии войны, или весь Запад в состоянии войны, или же христианство в состоянии войны», — поясняет эксперт научного фонда Expo Юнатан Леман. В зависимости от того, кто это говорит, это может быть более религиозная или более светская риторика, речь может идти о наступлении ислама как другой религии или как другой системы ценностей, противостоящей европейскому гуманизму.
Поддержка Партии прогресса сильнее в городах, чем в селах, и это несмотря на то, что исследования датчанина Тора Бьорклунда показали отсутствие какой-либо корреляции между уровнем этнических предрассудков и долей иммигрантского населения в конкретном населенном пункте Норвегии. Свои политические представления о проблеме миграции норвежцы формируют, исходя не столько из личного опыта, сколько из общего контекста политической дискуссии по вопросу так называемой исламской угрозы, пришел к выводу Бьорклунд.
В выборах 2009 года участвовала и куда более радикальная, ультраправая организация Virgid, которой удалось стать партией, несмотря на уголовное преследование ее лидера Торгрима Бредесена. Как организация она была основана в 1998 году националистом Туре Тведтом, который был язычником и считал себя пророком языческого бога Одина. В Virgid состояло много подростков — в нее принимали начиная с 14 лет. Тведт руководил организацией до 2005 года, пока его не признали виновным в разжигании расовой ненависти (такие дела — редкость в Норвегии).
«Евреи являются главным врагом, они убивали наших людей и захватили власть в нашей стране, — говорил лидер Vigrid в интервью газете «Верденс Ганг». — Я не расстроюсь, если что-либо произойдет с людьми, которых я не хочу видеть в своей стране».
В 2007 году Верховный суд Норвегии признал Бредесена виновным в «унижении человеческого достоинства», но это не помешало Virgid принять участие в выборах — для этого, согласно норвежскому законодательству, достаточно было собрать 500 подписей за свою партию в округе. Пройти в парламент партии не удалось.
Сейчас организация распалась, рассказывает экс-лидер запрещенного в России «Славянского союза» (СС) Дмитрий Демушкин,
фактически националистических организаций в Норвегии больше не осталось.
СС внимательно следил за деятельностью Virgid. У запрещенного в России «Славянского союза» до сих пор есть свое отделение в Норвегии: его члены, в частности, помогали приплывшему в Норвегию на лодке соратнику Вячеславу Дацику по кличке Рыжий Тарзан. В России он обвинялся в серии грабежей и по решению суда был помещен в психиатрическую больницу. Оттуда сбежал в августе 2010 года, по воде пересек границу Норвегии, где просил политического убежища, однако норвежские власти приняли решение экстрадировать его обратно в Россию.
По словам экс-лидера СС, сейчас на всю Норвегию «осталось два десятка скинхедов, нет ни одной правой музыкальной команды». По его мнению, на правых в Норвегии «давили»: слишком много свободы — «наркоманов и голубых». «А когда давят, то на смену приходят автономы», — комментирует российский националист недавние события в Норвегии.
Брейвик, скорее всего, был таким одиночкой, полагает Леман. «Мы не знаем, существуют ли насильственные группировки, которые разделяют взгляды Брейвика», — продолжает эксперт.
Но идеи Брейвика скорее близки не неонацистам, а популистскому антимусульманскому течению среди сторонников легальной Партии прогресса.
Эксперты не склонны считать, что после терактов в Норвегии начнет набирать обороты антимусульманское течение: в стране немного его последователей, влияние на них оказывается извне — в основном из Швеции. Антимусульманское «Шведское движение сопротивления», например, официально является головной организацией «Норвежского движения сопротивления», рассказал Леман.
Никаких силовых акций в Норвегии до Брейвика не было и, скорее всего, не будет, полагают наблюдатели. Один из юристов ассоциации «Агора», проживший несколько лет в Норвегии, говорит, что «это мирная и дружелюбная страна». «В Норвегии развито музыкальное направление блек-металл, люди, увлекающиеся им, обычно стоят на националистических позициях. Но я никогда не сталкивался с какими-либо уличными акциями или даже бытовыми разговорами о ксенофобии», — говорит он.
«Антимусульманское движение, ранее призывавшее только голосовать за антимусульманских же политиков, сейчас выступает за то, чтобы выпустить активизм на улицы, идет на прямую конфронтацию. Но, повторю, рано говорить, увидим ли мы насильственное антимусульманское движение», — рассуждает Леман.
«Бюрократия упорядочивает жизнь»
15-тысячное норвежское комьюнити выходцев из России как минимум наполовину состоит из бывших жителей кавказских республик, которых на правах беженцев раньше охотно принимал Осло. Именно в Норвегии, в частности, получила убежище семья убитой бывшим полковником Российской армии Юрием Будановым чеченки Эльзы Кунгаевой.
Однако в последнее время ужесточение иммиграционного законодательства и меры по сокращению числа просителей убежища, не нуждающихся в защите, привели к росту числу отказов уроженцам Северного Кавказа.
Чеченцы винят в росте отказов российские власти, которые убеждают мировое сообщество, что жизнь в северокавказских республиках стала безопасной.
Одновременно норвежские власти активизировали работу по поиску и высылке нелегалов: только за половину 2009 года было депортировано 50 чеченцев-нелегалов. Эти меры дали повод заговорить о дискриминации и притеснении мигрантов. Власти Норвегии реагировали на обвинения с недоумением, поясняя, что речь идет только о требовании соблюдать закон.
Даже скандал с высылкой в феврале 2011 года осетинки Марии Амели (Мадины Саламовой) при ближайшем рассмотрении оказался связан с нарушением закона девушкой. Когда она была ребенком, власти Норвегии отказали ее семье в убежище, она осталась в стране нелегально. Прожив в Норвегии восемь лет, закончив школу и университет, защитив диссертацию, она написала книгу о своей жизни нелегала, и только после ее публикации полиция задержала ее и выслала в Россию. «Они считали, что я должна была сама взять ответственность за свою жизнь и уехать, — рассказала она в интервью российским СМИ. — Но и у полиции тоже есть ответственность — выкидывать нелегалов, даже если они уже настолько интегрировались, что практически не отличаются от норвежцев».
Система делает ошибку, раз позволяет людям жить в стране настолько долго, что лучшие из них успевают почувствовать ее родиной, полагает Саламова.
Реакция норвежцев на высылку Саламовой была показательной: они встали на защиту осетинки, проводили митинги, писали письма в правительство. В итоге правительство согласилось с обвинениями в двойных стандартах и решило рассмотреть поправки в законы, которые позволяли бы депортированным мигрантам подать документы на рабочую визу. После этого несколько норвежских компаний заявили, что готовы пригласить Саламову к себе на работу, но информации о том, что она вернулась, нет.
Выходцы с Северного Кавказа, которые живут сейчас в Норвегии, говорят, что и после взрывов не наблюдают никакой агрессии со стороны местных жителей.
«Норвежцы очень вежливые и обходительные, им на ногу наступишь — они первые извинятся, — рассказал «Газете.Ru» один из иммигрантов — уроженцев Чечни, попросивший не называть его имени. — В школе, куда ходят мои дети, есть сомалийцы, китайцы, перуанцы. Учителя-норвежцы объясняют ученикам, что нужно быть вежливыми, учат детей жить в обществе».
«О каком противостоянии говорить, если здесь каждая вторая пара смешанная, то и дело видишь: идет двухметровый норвежец и держит смуглого ребенка, — рассуждает он. — На митинг после трагедии вышли все — и местные, и мусульмане.
Ужесточение законов по отношению к мигрантам — это не дискриминация, а желание государства упорядочить процесс, полагает собеседник «Газеты.Ru». «Если соберешь достаточно доказательств для предоставления убежища, то получишь его. Это бюрократия, но она упорядочивает жизнь, — говорит чеченец. — Брейвиковских мотивов здесь нет».