За что был арестован маяковский в 1909
«Он хотел заняться любовью». Тюрьма, женщины и гибель Маяковского
Почему детей Маяковского разделял океан? За что он сидел в тюрьме? И кто из его многочисленных женщин был с поэтом в последние минуты?
«Пошли швырять в московские тюрьмы». Молодость за решеткой
Обо всём этом поэт впоследствии написал:
«Юношеству занятий масса.
Грамматикам учим дурней и дур мы.
Меня ж
из 5-го вышибли класса.
Пошли швырять в московские тюрьмы».
Судя по автобиографии, Маяковский реально был связан с подготовкой побега: «Живущие у нас (Коридзе (нелегальн. Морчадзе), Герулайтис и др.) ведут подкоп под Таганку. Освобождать женщин-каторжан. Удалось устроить побег из Новинской тюрьмы». Тем не менее, через 11 месяцев его отпустили за недостатком улик.
Позднее революционер Исидор Морчадзе вспоминал довольно смелое поведение юноши на дознании:
«Во время составления протокола, когда Владимиру Маяковскому пристав задал вопрос, кто он такой и почему пришёл сюда, Маяковский ответил каламбуром: «Я, Владимир Маяковский, пришёл сюда по рисовальной части, отчего я, пристав Мещанской части, нахожу, что Вл. Маяковский виноват отчасти, а посему надо разорвать его на части»».
«Прежде чем идти к невесте, побывай в Резинотресте!» Гений рекламы
Также Маяковский известен рекламной деятельностью. Особенно прославились плакаты, где его стихи работали в унисон с новаторской по тем временам изобразительной манерой петербургского художника Александра Родченко.
При этом сам Родченко подводил под эту деятельность именно идеологическую базу:
«Я голодал. Но я презирал буржуазию. Мы были бунтари против принятых канонов, вкусов и ценностей. Мы не на вкус буржуазии работали. Мы возмущали их вкусы. Нас не понимали и не покупали.
И пришел 1917 год. Нам нечего было терять, а приобрести мы могли весь Союз. И мы его приобрели. Мы пришли к большевикам. Мы делали плакаты, писали лозунги. Мы установили существующий до сих пор шрифт для лозунгов.
Работали с огромным подъемом. Это был ажиотаж и не из-за денег, а чтобы продвинуть новую рекламу всюду. Вся Москва украсилась нашей продукцией».
А вот Маяковский отзывался об этом деле более прагматично: «Ни одно, даже верное дело не движется без рекламы. Обычно думают, что надо рекламировать только дрянь — хорошая вещь и так пойдёт. Это самое неверное мнение. Реклама — это имя вещи. Реклама должна напоминать бесконечно о каждой, даже чудесной вещи. Думайте о рекламе. Здесь мы ещё щенки. Надо поучиться. Надо звать, надо рекламировать, чтоб калеки немедленно исцелялись и бежали покупать, торговать, смотреть!».
«Барышня и хулиган». От мата до киноаппарата
Бывали в творчестве Маяковского не только двусмысленные, но и вполне себе откровенно-нецензурные стихи:
«Все люди бл. ди,
Весь мир бардак!
Один мой дядя
И тот муд. к».
«Надо мной луна,
Подо мной жена,
Одеяло прилипло к ж. пе,
А мы всё куём и куём детей,
Назло буржуазной Европе».
Ну а полёт мысли одарённейшего поэта оставался грандиозным при любой лексике:
«Не голова у тебя, а седалище.
В твоих жилах моча, а не кровь.
Посадить бы тебя во влагалище
И начать переделывать вновь!»
Владимир Маяковский в фильме «Барышня и хулиган»
«Он хотел заняться любовью». Любовь и женщины Маяковского
Существует версия, что информацию распространил Максим Горький, влюбленный в барышню. Дошло до того, что спустя годы Маяковский собирался устроить драку с Горьким, но конфликт уладила Лиля Брик. По другой версии, клевету распространил Корней Чуковский.
Элли Джонс. Фото из личного архива
«Он хотел заняться любовью. Я знала, что поцелуями это не ограничится, потому что перед ним невозможно было устоять! Даже в первый вечер он не отпустил меня домой. Ты была совсем маленькой. Ты заснула. Он положил тебя на свою кровать. Он сказал, удивленно посмотрев: «Она дышит!» Ты спала, а мы разговаривали. Потом мы оба легли на кровать, обнялись – и заплакали».
Татьяна Яковлева. Кадр из д/ф «Владимир Маяковский. Третий лишний»
Маяковский даже предлагал Татьяне жениться, посвятив ей сихотворение, прямо названное «Письмо Татьяне Яковлевой». Оно заканчивалось строками:
Одной из главных версий, почему брак всё-таки не состоялся, называют нежелание Яковлевой возвращаться в Россию, на чём Маяковский горячо настаивал. По другой версии, женщину обидел роман поэта с актрисой МХАТа Вероникой Полонской (с которой, по некоторым версиям, Маяковского опять же свела Лиля Брик).
Также в жизни поэта были две женщины, с которыми у него не было романа в привычном понимании слова. В 1921 году художница Елизавета Лавинская родила сына, названного Глебом-Никитой. Много лет спустя стало известно, что отцом мальчика является не её муж, скульптор и живописец Антон Лавинский, а именно Владимир Маяковский. Рассказывается, что сначала супруг художницы воспринял произошедшее негативно, но позже успокоился, так как в их окружении была широко распространена идея свободной любви.
Елизавета Лавинская. Кадр из д/ф «Владимир Маяковский. Третий лишний»
Тем не менее, периодические контакты, рабочие и любовные, продолжались у них до конца жизни Маяковского. Свою последнюю встречу с поэтом Брюханенко описывает так:
«Редакция поручила мне съездить к Маяковскому, чтобы тут же, при мне, он сделал исправления и подписал рукопись к печати. Я приехала к нему в Гендриков переулок.
«Поздно. Умер…» Как погиб Маяковский
«Он запер двери, спрятал ключ в карман, стал требовать, чтобы я не ходила в театр, и вообще ушла оттуда. Плакал… Я спросила, не проводит ли он меня. «Нет»,— сказал он, но обещал позвонить. И ещё спросил, есть ли у меня деньги на такси. Денег у меня не было, он дал двадцать рублей…
Я успела дойти до парадной двери и услышала выстрел. Заметалась, боялась вернуться. Потом вошла и увидела ещё не рассеявшийся дым от выстрела. На груди Маяковского было небольшое кровавое пятно. Я бросилась к нему, я повторяла: «Что вы сделали. «
Он пытался приподнять голову. Потом голова упала, и он стал страшно бледнеть… Появились люди, мне кто-то сказал: «Бегите, встречайте карету «Скорой помощи…» Выбежала, встретила. Вернулась, а на лестнице мне кто-то говорит: «Поздно. Умер…»»
Проводя обыск, в квартире поэта нашли предсмертное письмо, подготовленное два дня назад и содержавшее его последнее стихотворение:
«Как говорят-
«инцидент исперчен»,
любовная лодка
разбилась о быт.
Я с жизнью в расчёте
и не к чему перечень
взаимных болей,
бед
и обид».
Новое в блогах
За что арестовывали Владимира МАяковского
Владимира Маяковского, ещё когда он был совсем юным, несколько раз арестовывали: молодой человек распространял в Москве марксистскую литературу и общался с разными радикально настроенными гражданами. Впрочем, в заключении начинающий писатель не унывал – писал сестре Людмиле о том, чтобы она принесла ему целую кипу книг, по которым Маяковский собирался учиться.
Москва, вторая половина января 1909 г.
Арестовали меня в тот день, как я вышел из дому в 11 часов утра, на улице. Арестовали бог знает с чего, совершенно неожиданно схватили на улице, обыскали и отправили в участок. Сижу опять в Сущевке, в камере нас 3 человека (всего политических 9). Кормят или, вернее, кормимся очень хорошо. Немедленно начну готовиться по предметам и, если позволят, то усиленно рисовать.
А пока прошу у тебя следующее: принеси мне подушку, одеяло, полотенце, что есть из белья, простыню, наволочку, зубной порошок, щеточку, зеркальце, гребень, платков носовых и черную рубаху; затем следующие книги (поройся у меня, найди, которые есть, а которых нет, спроси у Сережи, Владимира, Хози или у других товарищей). Алгебру и геометрию Давидова, Цезаря, грамматику латинскую Никифорова, немецкую грамматику Кейзера, немецкий словарь, маленькую книжицу на немецком языке Ибсена (она лежит у меня на полке), физику Краевича, историю русской литературы Саводника и программу для готовящихся на аттестат зрелости. Из книг для чтения следующие: психологию Челпанова, логику Минто, историю новейшей русской литературы (чья — не помню, она лежит у меня на столе), «Введение в философию» Кюльпе, «Диалектические этюды» Унтермана и «Сущность головной работы человека» Дицгена. Все эти книги ты найдешь у меня в комнате.
Затем спроси, не найдется ли у Владимира или Сергея 1-го тома «Капитала» Маркса, «Введение в философию» Челпанова и сочинения Толстого или Достоевского. Все эти книги притащи сама или попроси кого-нибудь принести мне в Сущевку, приноси не все сразу, конечно, а понемногу. Затем спроси у Сергея адрес Виктора Михайловича, которому я рисовал плакат, сходи туда, спроси денег (проси 8 рублей), а если понадобится что-нибудь дорисовать, то сделай это, пожалуйста.
Ну, пока до свидания. Целую всех вас крепко, поцелуй за меня маму и Олю, за меня не беспокойтесь, т. к. по новому делу привлечь меня не могут, ибо невинен и чист аз есмь аки архангел. Поклон товарищам, пусть не забывают.
P. S. Если найдешь (постарайся), то принеси Гнедича «Историю искусств», Мутера «Историю живописи в 19 столетии», если есть, то принеси от кого-нибудь другого, а если нет, то в крайнем случае те, которые лежат у меня в сундучке, только оберни в бумагу.
Сейчас говорил со смотрителем. Разрешил принести краски и рисовать, только чтобы все принадлежности были небольших размеров, а то неудобно. Да принеси еще и две кисточки. Ну, примусь за занятия, обстановка подходящая. Я сижу сейчас с студентом-технологом 4-го курса, знающим немецкий язык и немного рисующим.
Книги приноси обязательно понемногу, иначе не пропустят. Приноси по 4−7.
yarodom
yarodomЛетопись: Люди, места, события, свидетельства
«Видите — гвоздями слов прибит к бумаге я»
Красная поэзия
125 лет назад, 19 июля 1893 года родился советский поэт-футурист Владимир Маяковский. © Ещё с Маяковским
Жизненный путь и литературное наследие драматурга, художника, редактора нескольких журналов, «агитатора» и «горлана-главаря»,— в фотогалерее «Ъ». Владимир Маяковский родился 19 (7 по старому стилю) июля 1893 года в Грузии в поселке Багдати, который в советское время назывался Маяковский. Он был младшим ребенком в семье, у него было две сестры: Людмила (1884—1972) и Ольга (1890—1949), а также братья Константин (умер в трехлетнем возрасте) и Александр (умер в младенчестве). С 1902 по 1906 год Маяковский учился в гимназии в Кутаиси, но после смерти отца переехал с матерью и сестрами в Москву.
— «Вышло ходульно и ревплаксиво. Исписал таким целую тетрадку. Спасибо надзирателям — при выходе отобрали. А то б еще напечатал!»
Когда семья переехала в Москву, Маяковский примкнул к революционно настроенным студентам и увлекся идеями марксизма, а в 1908 году вступил в РСДРП. Его неоднократно арестовывали (по делу о подпольной типографии, по подозрению в связи с группой анархистов-экспроприаторов, по подозрению в пособничестве побегу женщин-политкаторжанок из тюрьмы), но всегда освобождали за недостаточностью улик. Дольше всего Маяковский находился под арестом в Бутырской тюрьме, где, по собственному признанию, и начал писать. После освобождения из тюрьмы он вышел из партии, так как считал невозможным совмещать творчество и коммунистическую деятельность. Образование поэт получил в Строгановке и Училище живописи, ваяния и зодчества, единственном месте, куда отсидевшего в тюрьме Маяковского приняли без свидетельства о благонадежности.
В училище Маяковский познакомился с Давидом Бурлюком, основателем футуристической группы «Гилея», вошел в поэтический круг и примкнул к кубофутуристам. 30 ноября 1912 года состоялось его первое публичное выступление в артистическом подвале «Бродячая собака». Первый сборник стихотворений Маяковского — написанный от руки и размноженный в типографии тиражом в 300 экземпляров — вышел в 1913 году. Маяковский быстро стал известен, его стихи печатались в сборниках футуристов, он постоянно выступал в Москве, а в 1914 году, после исключения из училища за публичные выступления, отправился с гастролями в Баку в составе «знаменитых московских футуристов».
Тогда же Маяковский познакомился с литераторами Осипом (на фото — слева) и Лилей (в центре) Бриками. Почти сразу после знакомства у поэта завязался бурный роман с Лилей Брик, несмотря на ее замужество. С 1918 года Маяковский и Брики жили втроем. Отношения поэта и «музы русского авангарда» продлились 15 лет, до смерти Маяковского в 1930 году.
Маяковский относил себя к поэтам-футуристам, эпатировавшим читателей своими литературными манифестами, но при этом писал и стихи для детей. Как всякий футурист, Маяковский был известен своими грубыми выходками и необычным внешним видом. Он одевался ярко, говорил громко, не стесняясь в выражениях. В 1918 году он организовал группу «Комфут» (коммунистический футуризм), а первое собрание сочинений поэта вышло в 1919 году под незамысловатым названием «Все сочиненное Владимиром Маяковским. 1909–1919». Известно, что для того, чтобы найти идеальную рифму, которая вписывалась бы в стихотворения по всем параметрам, поэт мог пройти 15-20 км, пока не найдет именно то, что нужно.
Центром культурной жизни Москвы тогда была большая аудитория Политехнического музея. На поэтических вечерах зал был переполнен, а толпы безбилетников сдерживала милиция. Тогда и возникла идея концерта, во время которого зрители голосованием избирают лучшего поэта. В результате эстрада оказалась битком набита претендентами на звание короля поэзии. Ожидалось, что монарший титул достанется Маяковскому, однако в ситуации эстрадного конкурса с Игорем Северяниным никто сравниться не мог. Он и стал королем поэтов. Маяковский был шокирован, а футуристы устроили скандал, объявив выборы недействительными. Через десять дней Маяковский пытался сорвать выступление новоизбранного короля, но был изгнан с эстрады дружным свистом.
— «Мойте окна, /запомните это, /окна — источник /жизни и света»
В 1918 году Маяковский снялся в трех фильмах по собственным сценариям. В августе 1917 года он задумал написать «Мистерию Буфф», которая была закончена 25 октября 1918 года и поставлена к годовщине революции Мейерхольдом. Поэт также активно сотрудничал с Российский телеграфным агентством (РОСТА), для которого сочинял и оформлял агитационно-сатирические плакаты — «Окна РОСТА». Футурист в поэзии и живописи, поэт даже свою знаменитую строку лесенкой сделал произведением искусства. Из-за нее многие коллеги поэта обвиняли его в жульничестве: в то время газеты платили гонорары именно за количество строк, а не за знаки. В 1923 году Маяковский организовал группу ЛЕФ (Левый фронт искусств) и начал издавать одноименный журнал, в котором печатались Асеев, Пастернак, Осип Брик, Третьяков, Левидов, Шкловский и другие.
То, что Маяковский и Брики жили втроем, укладывалось в популярную после революции концепцию, известную как «Теория стакана воды». Содержал все семейство Осип Брик. Друзьям Маяковского Лиля Брик казалась монстром, многие считали, что она издевалась над ним. В узком кругу она рассказывала, что с Маяковским ей скучно, ей надоедают его постоянные «сцены ревности». Тем не менее, она утверждала, что «страдать Володе полезно, он помучается и напишет хорошие стихи». У Маяковского были и другие романы. В том числе с художницей Лилей Лавинской, в 1921 году у них родился сын Глеб-Никита. В 1926 году от русской эмигрантки Элли Джонс (Елизаветы Зиберт) в Нью-Йорке родилась дочь Маяковского Элен-Патрисия, которую поэт единственный раз увидел в 1928 году в Ницце. Другой известной «музой» Маяковского была русская эмигрантка Татьяна Яковлева. Он посвятил ей несколько стихотворений и предлагал переехать в Россию, но не смог забрать ее в 1929 году из-за проблем с выездом. Последним романом Маяковского стала молодая и красивая актриса МХАТа Вероника Полонская.
В начале 20-х Маяковский начал сотрудничать с изданиями «Известия», «Комсомольская правда», «Огонек», «Крокодил», «Новый мир» и неоднократно бывал за границей — во Франции, Германии, Латвии, о своих впечатлениях писал очерки и стихи. Продолжал писать киносценарии, снялся с Лилей Брик в фильме «Закованная фильмой» (кадр — на фото), который не сохранился полностью. В 1927 году Маяковский решает восстановить журнал ЛЕФ под названием «Новый ЛЕФ». Выпустив 24 номера, он разочаровался в журнале и ушел. В этом же году начал писать автобиографию «Я сам», выпустил сатирические пьесы «Клоп» (1928) и «Баня» (1929), которые были поставлены Мейерхольдом. Последняя пьеса привела к травле поэта.
«Был я весел —
толк веселым есть ли,
если горе наше непролазно?
Нынче
обнажают зубы если,
только, чтоб хватить,
чтоб лязгнуть»
Маяковский не раз говорил, что он — «пролетарский писатель». Тем временем критики называли его всего лишь «попутчиком». Поэт считал, что его притесняют, не оценивают по достоинству. Все чаще в его произведениях стали появляться трагические мотивы.
В 1930 году Маяковский (на фото — справа) организовал выставку, посвященную 20-летию творчества, но ему всячески мешали, а саму экспозицию никто из писателей и руководителей государства не посетил.
Конец жизни поэта омрачали многочисленные карточные долги. Маяковский был очень азартным, обожал бильярд и карты, играл в «русскую рулетку», в которую крупно проигрался незадолго до смерти.
«Уже сумасшествие.
Ничего не будет.
Ночь придёт,
перекусит
и съест»
В своей предсмертной записке поэт просил никого не винить и не сплетничать. «Как говорят — «инцидент исперчен», любовная лодка разбилась о быт. Я с жизнью в расчете и не к чему перечень взаимных болей, бед и обид. Счастливо оставаться. Владимир Маяковский», — написал поэт.
Катянян В. А.: Маяковский. Хроника жизни и деятельности
1909
1909
14 января — прошение на имя директора Строгановского училища — разрешить сдать экзамены за 5 классов по общеобразовательным предметам в мае.
16 января возобновилось наружное филерское наблюдение за Маяковским.
Маяковский попал в поле зрения полиции, когда она ликвидировала группу экспроприаторов партии социалистов-революционеров. При наблюдении за одним из подозреваемых в тесном контакте с группой — Г. А. Петровым (кличка «Котел») — была замечена его связь с Маяковским. 15 января в 4 часа филеры отметили, что «Котел» зашел в дом Бутюгиной № 47 по Долгоруковской ул., во двор (где жил Маяковский). «В 5 час. вечера «Котел» вышел вчетвером, т. е. «Котел» и «Горшок» (одетый в короткий черный пиджак), «Скорый» 1 и неизвестный, и все пошли в Газетный пер., в дом Маньковой № 5, во двор, последняя парадная налево, по-видимому, кв. 25 или 26. В 8 час. вечера «Скорый» вышел, переодетый в пиджак вместо пальто, с неизвестной барынькой; проводив до Триумфальной площади, расстались: барынька пошла без наблюдения, а «Скорый» вернулся обратно в дом Манькова (!) по Газетному пер. В 10 час. вечера вышли вместе все четверо и пошли в пивную Мамыриной — угол Тверской и Газетного пер., где пробыли 30 м., вышли, на Тверской расстались. «Скорый» и неизвестный, которому кличка будет «Блин», пошли в дом Бутюгиной № 47 по Долгоруковской ул., где были оставлены в 12 часов ночи».
В этот день филеры доносили:
«В 11 час. 30 м. утра вышли из дома втроем, т. н. «Скорый», «Блин» и «Горшок» (Блин был одет в енотке), и отправились в Московский городской ломбард по проезду Страстного бульвара, где заложили енотку, через 20 м. вышли и отправились к «Котлу» в д. Каштановой, угол Сивцев Вражек и Денежного пер. В 1 час 56 м. дня вышли «Скорый», «Блин», «Котел» и «Шпиль» и все вместе на Арбатской площади сели в трамвай, на Сретенке у Даева переулка «Скорый» и «Блин» слезли и были упущены из виду в 3 часа дня».
Наблюдавшие за «Котлом» (Г. Петровым) филеры «упустили» его и Маяковского; немного позже они видели еще, как те «сели в трамвай, у Тверской заставы пересели и поехали в Петровский парк, где были упущены из виду».
В этот день Маяковский, видимо, дома не ночевал. На следующий день (17-го) филеры начинают свое донесение о нем: «Выхода из дома не видали». Зато филеры, наблюдавшие за «Котлом», пишут: «Котел» проживает в доме Каштанова по Сивцеву Вражку. В 11 ч. 20 мин. утра «Скорый» вышел из дома Каштанова со свертком, завернутым в серую шаль; пошел в Пречистенский полицейский дом, в контору смотрителя, там оставил сверток, вышел и вернулся в дом Каштанова. В 12 часов 10 мин. дня вышли «Котел», «Горшок» и «Скорый», пошли в дом Бутюгиной по Долгоруковской улице, там пробыли 40 минут, вышли. » Дальше филеры, наблюдавшие за Маяковским, сообщали:
18 января — второй арест Маяковского.
В филерском донесении: «В 11 час. утра вышел из дома «Скорый», дойдя до Садовой, был арестован и препровожден в 1-й Сущевский участок».
В тот же день обыск на квартире Маяковских (в отсутствие В. В. Маяковского).
«При обыске в принадлежащем мне сундуке, но незанятом и стоящем в общем коридоре, близ выходной парадной двери, оказался револьвер системы «браунинг», кому принадлежит револьвер, я не знаю.
Александра Алексеевна Маяковская».
18 и 19 января на квартире Маяковских полицией была устроена засада, в которую попали знакомые семьи Маяковских — Николай Хлестов, Сергей Махмуд-Беков, Исидор Морчадзе и другие.
Одних полиция после личного обыска и проверки документов тут же освобождала, других отправляла в Сущевскую часть.
Около 20 января — письмо из Сущевского полицейского дома к сестре, Л. В. Маяковской:
Целую всех вас крепко, поцелуй за меня маму и Олю, за меня не беспокойтесь, так как по новому делу привлечь меня не могут, ибо невинен и чист, аз есмь аки архангел. Поклон товарищам, пусть не забывают.
P. S. Если найдешь (постарайся), то принеси Гнедича «Историю искусств», Мутера «Историю живописи в 19 столетии», если есть, то принеси от кого-нибудь другого, а если нет, то в крайнем случае те, которые лежат у меня в сундучке, только оберни в бумагу.
Сейчас говорил со смотрителем. Разрешил принести краски и рисовать, только чтобы все принадлежности были небольших размеров, а то неудобно. Да, принеси еще и две кисточки. Ну, примусь за занятия, обстановка подходящая. Я сижу сейчас со студентом-технологом 4 курса, знающим немецкий язык и немного рисующим.
21 января — допрос Маяковского жандармским поручиком Офросимовым.
12 февраля — заявление А. А. Маяковской на имя Московского градоначальника с просьбой о выдаче ей сына на поруки.
«что сын ее Владимир будет содержаться под стражей впредь до выяснения обстоятельств дела о нем и ранее этого освобожден быть не может».
16 февраля Маяковскому объявлено, что министр разрешил продлить срок его содержания под стражей «впредь до разрешения вопроса о высылке его».
Об этом аресте в автобиографии говорится:
«И опять кратковременная сидка. Взяли револьвер. Махмудбеков, друг отца, тогда помощник начальника Крестов, арестованный случайно у меня в засаде, заявил, что револьвер его, и меня выпустили».
По выходе из тюрьмы возобновил свои занятия в Строгановском училище.
28 апреля Маяковскому была вручена копия обвинительного акта по обвинению его в преступлении, предусмотренном в 1 ч. 102 статьи Уголовного уложения («в насильственном посягательстве на изменение в России или в какой-либо ее части установленного законами основными образа правления. »).
4 мая — заявление в Московскую судебную палату:
— третий арест Маяковского — на кв. жены И. Морчадзе Е. А. Тихомировой по подозрению в причастности к организации побега тринадцати политических каторжных из женской Новинской тюрьмы (1 июля). Был заключен в полицейский дом Мещанской части. Оттуда переведен в Басманный полицейский дом.
«Во время составления протокола, когда Владимиру Маяковскому пристав задал вопрос, кто он такой и почему пришел сюда, Маяковский ответил ему каламбуром:
— Я, Владимир Маяковский, пришел сюда по рисовальной части, отчего я, пристав Мещанской части, нахожу, что Вл. Маяковский виноват отчасти, а посему надо разорвать его на части.
В протоколе ареста, составленном помощником пристава Мещанской части поручиком Якубовским: «При личном обыске у него (Маяковского) найдена записка с адресом Лидова, каковая при сем прилагается, другого у него ничего не оказалось. Спрошенный Маяковский объяснил, что он пришел к проживающей в кв. № 9 дочери надворного советника Елене Алексеевне Тихомировой рисовать тарелочки, а также получить какую-либо другую работу по рисовальной части».
В протоколе обыска, произведенного в тот же день в квартире Маяковских: «В комнате, занимаемой Маяковским, никаких предметов, свидетельствующих о принадлежности его к преступному сообщничеству, не оказалось, о чем положено записать в протокол».
3 июля — допрос Маяковского жандармским ротмистром Озеровским.
«На предложенные мне вопросы отвечаю: 2 июля сего года около 1 часа 20 мин. дня я пришел к Елене Алексеевне Тихомировой просить работы по рисованию, так как я знал, что там могу найти работу. С проживающим у госпожи Тихомировой Сергеем Семеновичем Коридзе я знаком, познакомился я с ним у госпожи Сиверс — зубного врача. Во вторник 30 июня с. г. до 4 часов дня я был дома; потом пошел к знакомым, по Долгоруковской улице д. № 51, где живет ученик Строгановского училища Бронштейн; там пробыл до 11—11½ вечера, а потом, прогулявшись минут 15, пошел домой. О побеге из Московской женской тюрьмы заключенных я знаю из газет, других сведений о побеге я не имею. Из заключенных в Московской женской тюрьме я никого не знаю». 10
«Сидеть не хотел. Скандалил. Переводили из части в часть — Басманная, Мещанская, Мясницкая и т. д.» (автобиография).
17 августа — заявление смотрителя Мясницкого полицейского дома в Охранное отделение с просьбой перевести Маяковского в другое место заключения.
«. Владимир Владимиров Маяковский своим поведением возмущает политических заключенных к неповиновению чинам полицейского дома, настойчиво требует от часовых служителей свободного входа во все камеры, называя себя старостой арестованных: при выпуске его из камеры в клозет или умываться к крану не входит более получаса в камеру, прохаживается по коридору. На все мои просьбы относительно порядка Маяковский не обращает внимания. С получением повестки 7 сего августа Московской судебной палаты, коей он вызывается в палату в качестве обвиняемого по 1 ч. 102 ст. Угол. Улож., Маяковский более усилил свои неосновательные требования и неподчинения. 16 сего августа в 7 часов вечера был выпущен из камеры в клозет, он стал прохаживаться по коридору, подходя к другим камерам и требуя от часового таковые отворить, на просьбы часового войти в камеру — отказался, почему часовой, дабы дать возможность выпустить других поодиночке в клозет, стал убедительно просить его войти в камеру. Маяковский, обозвав часового «холуем», стал кричать по коридору, дабы слышали все арестованные, выражаясь: «Товарищи, старосту холуй гонит в камеру», чем возмутил всех арестованных, кои, в свою очередь стали шуметь. Сообщая о сем Охранному отделению, покорно прошу не отказать сделать распоряжение о переводе Маяковского в другое место заключения; при этом присовокупляю, что он и был ко мне переведен из Басманного полицейского дома за возмущение».
24 августа обратился с заявлением в Московское охранное отделение.
«Ввиду того, что у Охранного отделения нет и, конечно, не может быть никаких фактов, ни даже улик, указывающих на мою прикосновенность к деяниям, приписываемым мне Охранным отделением, что в моей полной неприкосновенности к приписываемому мне легко убедиться, проверивши факты, которые были приведены мною при допросе как доказательство моей невиновности, — покорнейше прошу вас рассмотреть мое дело и отпустить меня на свободу.
Прошу также Охранное отделение на время моего пребывания в Центральной пересыльной тюрьме разрешить мне общую прогулку».
— судебное заседание Московской судебной палаты по делу о тайной типографии МК РСДРП (большевиков). Маяковского защищал помощник присяжного поверенного П. Лидов. 19
На вопрос — виновен ли Маяковский в том, что, «проживая в марте месяце 1908 г. в Москве, принимал участие в преступном сообществе московской организации Российской Социал-Демократической партии, заведомо для него, подсудимого, поставившей ближайшей целью своей деятельности насильственное посягательство на изменение в России установленного законами основными образа правления путем организации вооруженного восстания, причем, будучи задержан во время прихода в означенную типографию, имел у себя с целью распространения партийные издания, а именно. и т. д.» — суд ответил: «Да, виновен, но участия в преступном сообществе не принимал, сношения с членами сообщества не поддерживал и поручения членов сообщества не исполнял».
На второй вопрос — если подсудимый Маяковский виновен в преступлении, описанном в предыдущем вопросе, «то совершил ли он таковое с разумением, то есть мог ли он понимать свойство и значение им совершаемого или руководить своими поступками?» — суд ответил: «Совершил без разумения».
На основании этих ответов сословных представителей Московская судебная палата постановила Маяковского «отдать под ответственный надзор родителям». 20
«Перед судом Володя уговаривал маму не ходить на разбор дела, а сестру и меня просил не пускать маму, так как беспокоился, что она будет чересчур нервничать и тяжело переживать обстановку суда. Володю ввели под конвоем. Он был худ и бледен, в своей неизменной черной сатиновой рубахе. На суде он держал себя внешне спокойно, и только горящие глаза выдавали его состояние. Он улыбался мне и знакомым, которые были на суде. » ( )
«В Особом присутствии Московской судебной палаты, с участием гг. сословных представителей рассматривалось при закрытых дверях дело о мещанине Иванове, крестьянине Трифонове и 14-летнем дворянине Маяковском по обвинению их в принадлежности к социал-демократической партии и оборудовании для партийных целей тайной типографии, в которой ими печатались революционные издания. Особым присутствием Московской судебной палаты все трое обвиняемых признаны виновными и Трифонов приговорен к шестилетней каторге, а несовершеннолетние Иванов и Маяковский — к отдаче родителям на исправление» («Московские ведомости», 1909, 10 сентября).
«Сегодня в Московской судебной палате при закрытых дверях слушалось дело гимназиста Пятой московской гимназии Маяковского по обвинению в принадлежности к противоправительственной партии по 102 ст. Уголовного уложения. Во время обыска у Маяковского были найдены нелегальные брошюры и воззвания. Обвиняемому в момент совершения преступления было всего 13 лет» («Биржевые ведомости», 1909, ).
После судебного заседания Маяковский был отправлен обратно в Бутырскую тюрьму. Охранное отделение задержало исполнение приговора палаты, продолжая допрашивать Маяковского по делу о побеге политкаторжанок из Новинской тюрьмы. 17 сентября предложено было начальнику тюрьмы произвести еще одно медицинское освидетельствование Маяковского «на предмет определения его возраста».
После приговора Маяковский имел несколько свиданий с матерью и сестрами.
19 сентября состоялось оглашение судебных приговоров. Маяковского в числе других обвиняемых доставили из Бутырской тюрьмы в судебную палату.
21 сентября врач Бутырской тюрьмы осматривал Маяковского и дал в рапорте начальнику тюрьмы заключение: «По данным этого осмотра мною определен его возраст приблизительно в 16—19 лет».
Маяковский был отнесен к первой группе обвиняемых («лица, принимавшие то или иное участие в организации побега»), и, в частности, о нем было сказано, что он «знал заранее о готовившемся побеге и обещал свою помощь по дальнейшему устройству беглянок, но на другой же день после побега был арестован».
По представлению градоначальника Маяковский (в числе других десяти лиц) подлежал высылке в административном порядке.
— заявление Маяковского на имя московского градоначальника.
24 октября Московское охранное отделение предложило начальнику тюрьмы объявить Маяковскому, что «29 минувшего сентября за № 11266 возбуждена перед министром внутренних дел переписка о высылке его под гласный надзор полиции в Нарымский край на три года и до получения ответа он из-под стражи освобожден быть не может».
20 и 27 октября — свидание в тюрьме с семьей — А. А., Л. В. и О. В. Маяковскими.
27 октября заявление в Московское охранное отделение:
«Ввиду того, что, по сообщению мне Охранным отделением от 27 октября, мое дело перешло в Министерство внутренних дел, покорнейше прошу вас разрешить мне общую прогулку, так как в баню водят заключенных в количестве 10 (десяти) человек, и, следовательно, видится гораздо большее число лиц, чем на общей прогулке, на которую выводят всего четыре человека».
«общей прогулки со стороны отделения препятствий не встречается». Однако заключенному об этом не торопились сообщать, и 18 ноября Маяковский повторяет просьбу в новом заявлении:
3, 10 и 17 ноября — свидания в тюрьме с семьей — А. А., Л. В. и О. В. Маяковскими.
«заявила, что в переписке о Владимире Маяковском упоминается, что он совершеннолетний. Она просит иметь в виду в подлежащих случаях, что ему всего 16 лет, в подтверждение чего она предоставила метрическое свидетельство».
В автобиографии Маяковский говорит, что его «отхлопотал у Курлова» (товарища министра внутренних дел) Махмуд-Беков (тогда чиновник московского почтамта, раньше служивший в петербургской тюрьме «Кресты»). В связи с этими хлопотами А. А. Маяковская поехала в Петербург. Полное отсутствие улик не давало возможности полиции формально привлечь Маяковского к делу о побеге из Новинской тюрьмы, но угроза административной высылки была вполне реальна. Ходатайства об отмене высылки мотивировались прежде всего несовершеннолетием.
Из Петербурга были затребованы дополнительные сведения — «какими именно данными подтверждается приписываемая дворянину Владимиру Владимировичу Маяковскому преступная в политическом отношении деятельность».
В последних числах декабря Особое совещание при министре внутренних дел, «рассмотрев обстоятельства дела о содержащемся под стражею в Московской центральной пересыльной тюрьме. заподозренном в способствовании побегу каторжанок из женской тюрьмы», предложило «переписку о Маяковском, в порядке, указанном ст. 34 Положения об охране, прекратить».
— свидания в тюрьме с семьей: А. А., Л. В. и О. В. Маяковскими.
14 января. — Сб. «Маяковский». М., 1940, с. 339.
. — Блин, Горшок — под этими кличками в филерских донесениях фигурируют И. И. Морчадзе и И. М. Герулайтис.
Земсков В. —1910). — «Литературное наследство», т. 65. В частности — встречи и связи Маяковского с людьми, которые находились под пристальным наблюдением полиции и соприкосновение с которыми и явилось непосредственной причиной ареста.
18 января. — В описи отобранных у Маяковского документов указано:
«1. Карманный блокнот с двумя адресами: Божедомский пер., дом Маркевича, кв. 4; Сретенка, Просвирный пер., дом Журавлевых, кв. № 56, Елена Алексеевна.
дела на службе, похлопотать о свидании (Евсеенко с Маяковским). В письме описывается порядок содержания при Охранном отделении и при Пречистенском полицейском доме» (ЦГИА).
Второй адрес, видимо, — Е. А. Тихомировой (жены И. Морчадзе). См. дальше, 2 июля 1909 г. Письмо Евсеенко в деле не сохранилось.
В указанной публикации В. Земскова сообщается, что Пелагея Федоровна Евсеенко была близка к лицам, принадлежавшим к партии эсеров, и арестована 31 декабря 1908 года за укрывательство некоей К. Г. Веригиной, которую полиция искала в связи с ликвидацией группы экспроприаторов. Там же приводится и сохранившаяся в деле Евсеенко записка Маяковского о передаче ей вещей («2 простыни, 2 полотенца, мыло и гребень, 3 рубля денег»), видимо, 17 января, когда, по филерскому донесению, Скорый (Маяковский) «со свертком, завернутым в серую шаль, пошел в Пречистенский полицейский дом» (см. «Литературное наследство», т. 65, с. 496—498). Там же, на с. 508—509 см. о документах 12 и 16 февраля.
13 февраля— «Каторга и ссылка», 1931, № 4, с. 71.
27 февраля. — По справке Московского охранного отделения от 29 сентября 1909 года: «18 января 1909 г. Маяковский был обыскан по связям с ликвидировавшейся в это время группой грабителей. 27 февраля сего года Маяковский освобожден из-под стражи без всяких для него последствий» (ЦГИА).
4 мая. — Секретарь 3-го уголовного департамента палаты 15 мая известил пристава Сущевской части, что защитником В. В. Маяковского допущен П. П. Лидов. 28 мая Маяковскому было об этом объявлено (ЦГИА).
— «Каторга и ссылка», 1931, № 4, с. 74—77; «Молодая гвардия», 1937, № 2, с. 96.
Морчадзе И. И. Организация побега 13 политкаторжанок в 1909 г. — «Каторга и ссылка», 1929, № 7; см. также: сб. Перед вами, багдадские небеса. Тб., 1973, с. 188—189.
— во 2-м сборнике Общества бывших политкаторжан и ссыльнопоселенцев «Каторга и ссылка», 1921. Сборник этот был известен Маяковскому — на его обложке рукой Маяковского записан адрес автора публикации А. А. Трояновского.
Протоколы ареста и обыска на квартире — в ЦГИА.
. — См. об этом ниже в заявлении в Московское охранное отделение смотрителя Мясницкого полицейского дома от 17 августа 1909 г. (ЦГИА).
25 июля— «Каторга и ссылка», 1931, № 4, с. 77.
. — «Литературное наследство», т. 65, с. 522.
7 августа. — См. об этом в приведенном здесь заявлении смотрителя от 17 августа 1909 года (основной текст).
. — По фотокопии документа. Оригинал в ЦГИА.
18 августа. — Пометка об исполнении на заявлении смотрителя Мясницкого полицейского дома от 17 августа 1909 года (ЦГИА).
— По фотокопии документа. Оригинал там же.
В публикации В. Земскова указывается, что имя Маяковского стояло в ведомостях на получение улучшенных обедов за плату 10 коп. в день — с 21 сентября по 20 октября и с 25 декабря по 9 января 1910 года. («Литературное наследство», т. 65, с. 524).
9 сентября— Объявление приговора в окончательной форме подсудимым состоялось 19 сентября. Маяковский получил копию приговора 23 сентября.
Публикации документов о заседании палаты см.: «Каторга и ссылка», 1931, № 4, с. 71—73; «Литературное наследство», т. 65, с. 481—484.
Маяковский под судом. — «Литературная газета», 1931, 10 июня.
. — «Каторга и ссылка», 1931, № 4, с. 77; «Литературное наследство», т. 65, с. 527.
6 октября— Московское охранное отделение 24 сентября выдало А. А., Л. В. и О. В. Маяковским свидетельство о том, что «им разрешено московским градоначальником иметь свидание с содержащимся под стражей. Владимиром Маяковским». Даты десяти свиданий в октябре — декабре см. в публикации Земскова (там же, с. 530).
. — Заявление Маяковского, помеченное этим днем, и отношение Московского охранного отделения от 24 октября 1909 года (ЦГИА).
27 октября. — Оба заявления в т. 13, с. 14, 15.