За счет чего живет чеченская республика
Российский Кавказ
Понятно, что речь здесь идет не просто о больших деньгах, а об ОЧЕНЬ БОЛЬШИХ ДЕНЬГАХ. Возникает законный вопрос: так откуда же в Чечне, у которой нет ни мощной промышленности, ни развитого сельского хозяйства, и где население не в состоянии исправно платить за свет и газ, берутся такие фантастические средства?
Версия главы республики, профессора и дважды академика, Р. Кадырова, о том, что деньги чеченскому народу посылает Аллах, выглядит как-то не вполне убедительной:
То, что все эти средства идут в Чечню из федерального бюджета, и Аллах в данном случае выглядит как-то так:
тоже представляется маловероятным. Так как, еще раз повторяю: деньги на все эти стройки нужны ПРОСТО ГРОМАДНЫЕ! И здесь явно следует искать дополнительные источники финансирования.
В сети и на интернет-форумах не раз приходилось сталкиваться с версией, что средства на строительство идиллической «Республики-сада» собирают чеченские мафиозные кланы – ведь еще с девяностых чеченские бандиты крышуют чуть ли не половину прибыльных фирм, заводов и предприятий по всей России.
Версия, на мой взгляд, достаточно убедительная – братки из Чечни, действительно, всегда были одними из самых крутых и прикормленных в ельцинско-путинской России. Но и их общаков на создание искусственных морей и океанов, на мой взгляд, было бы не достаточно.
И информация об этом спонсоре постепенно начинает просачиваться. Это Саудовская Аравия. Есть подозрение, что во всех этих Грозных-Сити, Супер-мечетях и прочих кадыровских выпендрежных мега-стройках, саудиты через подставных лиц и фиктивные фирмы вполне могут иметь приличную долю акционерного капитала!
В связи с чем возникает еще один вопрос: а в Кремле вообще-то никого не смущает, что в один из субъектов Российской Федерации столь активно вкладывается государство, которое на Западе достаточно часто называют чуть ли не основным спонсором международного терроризма и ваххабизма?
Или кремлевским мойшам на все это наплевать? Лишь бы сегодня все было тихо – чтоб Абрамовичи, Вексельберги и Дерипаски могли спокойно «доить» Россию, а что будет завтра уже не важно?
В любом случае, нам, русским национал-патриотам, следует обо всем вышесказанном хорошенько задуматься!
«Феномен» экономики Чечни: экономические показатели республики сегодня
Российские федеральные СМИ, рассказывая о социально-экономической ситуации в Чечне, говорят об успехах республики в самых разных сферах, негатива обычно не встречается. Картина, которую можно наблюдать в ЧР, тоже соответствует этой информации. Постоянно строятся новые школы, больницы, дворцы культуры, бизнес-центры, жилые здания, мечети. Грозный выглядит более современным и ухоженным, чем любые другие столицы северокавказских республик, и даже чем главный город региона – Ставрополь.
Экономика Чеченской республики: данные статистики сегодня
Если погрузиться в статистические данные, касающиеся экономики ЧР, то можно наблюдать ее устойчивый рост. В этом можно убедиться, ознакомившись с социально-экономическими показателями республики за январь-август 2020 года, представленными Министерством экономического, территориального развития и торговли ЧР. Для понимания динамики, в отчете также представлены показатели за такой же период прошлого года.
Валовый региональный продукт республики вырос в этом году почти на 9 процентов. Стоимость товаров, работ и услуг поднялась более чем на 9 процентов. Общий рост промышленного производства увеличился на 24 процента. Показатели сельского хозяйства выросли с прошлого года почти на 10 процентов. Это существенно выше, чем в среднем по стране.
Но при этом объем розничной торговли упал примерно на 6,5 процента, а падение в сфере услуг составило почти 16 процентов.
Отмечается существенное падение объемов инвестиций в основной капитал – на 31 процент, причем внебюджетные инвестиции снизились более чем вдвое.
Это связывают с пандемией.
Зарплаты жителей Чечни по сравнению с прошлым годом выросли на 7 процентов.
Значительно увеличился рост числа официально зарегистрированных безработных. Он увеличился с 50,7 тысячи человек в прошлом году до 163,1 тысячи в этом, то есть в 3,2 раза. Таким образом, уровень безработицы в Чечне вырос с 8,1 процента до 25,8 процента.
Доходная и расходная части бюджета республики за 8 месяцев 2020 года примерно равны и составляют 73 миллиарда рублей. Для сравнения, э это, например, в 1,5 раза меньше суммы предоставленного кредита Белоруссии. Доходная часть состоит из налоговых и неналоговых поступлений, а также из безвозмездных перечислений. Именно последние и составляют почти весь бюджет республики – почти 62 миллиарда рублей.
Откуда деньги?
В республике есть организация, которая является главным работодателем и застройщиком Чечни, причем какой-либо финансовой отчетности она не ведет. Ее знают как Фонд Ахмата-Хаджи Кадырова.
Когда у президента ЧР Рамзана Кадырова спрашивают, откуда фонд получает средства, он чаще всего отвечает, что «Аллах дает». А бывает, говорит: «Деньги дают мои друзья и друзья моего отца».
В ряде оппозиционных СМИ пишут, что каждый гражданин республики, получающий зарплату из госбюджета, обязан отдать Фонду 10 процентов от нее. Предприниматели платят больше – от 30 до 50 процентов. Насколько точны эти данные, трудно судить. Только на уровеня слухов. Но не исключено, что Фонд Ахмата-Хаджи Кадырова играет в экономике ЧР менее значительную роль, чем может показаться на первый взгляд.
Конечно, Чечня в Российской Федерации имеет особый статус, не похожий на статус других регионов. Это почти государство в государстве.
Но известно также, что Чеченская Республика считается одним из самых дотируемых регионов России. Объемы дотаций превышают даже суммы, вкладываемые в Крым. А главная «прелесть» государственных дотаций состоит в том, что их не придется возвращать.
Согласно исследованию РБК, проведенному в 2016 году и охватывающему период с 2007 по 2015 год, доля дотаций в бюджете республики составляла от 81 до 87 процентов доходной части.
Таким образом, секрет «феномена» чеченской экономики, видимо, не так уж и сложно раскрыть. Крупные федеральные дотации, скромный, но стабильный рост собственных производств и грамотное распределение средств позволяют создать в Чечне условия, максимально благоприятные для развития. Если удастся победить безработицу, то перспективы могут оказаться впечатляющими.
Нестроевые командиры Чем на самом деле живет Чечня: женщины, алкоголь и автомобили
Фото: Магомед Чабаев / «Коммерсантъ»
Чечня — один из самых медийных и при этом загадочных регионов. Республика регулярно упоминается в СМИ, но при этом овеяна ореолом мифов. Бесправные женщины и агрессивные мужчины, сухой закон и несметные богатства. Корреспондент «Ленты.ру» провел выходные в Грозном, чтобы разобраться в некоторых из них.
В глазах общественности Чеченская Республика по-прежнему ассоциируется с цинковыми гробами, терроризмом, нарушением прав человека и средневековыми нравами. Россияне готовы с радостью отправиться в Египет и Турцию, несмотря на террористические атаки на туристов в этих странах, но откровенно боятся ездить в Чечню. Между тем руководство республики не скрывает, что мечтает превратить Грозный в этакий кавказский Дубай — центр туризма и торговли.
Эмират давно нашел удачный баланс между исламскими традициями и восточным колоритом с одной стороны и европейскими свободами и высоким уровнем сервиса — с другой. Чечня пока только в начале пути. По большому счету, Грозный пока не является самостоятельным туристическим центром — осмотреть все достопримечательности можно за два дня, а наибольший интерес представляет бытовая экзотика местной жизни.
Отец, сын и святой дух
Фотографии Кадырова-отца почти всегда сопровождаются цитатами. С фасадов школ Ахмат-Хаджи рекомендует хорошо учиться, на территории больниц и поликлиник — заботиться о здоровье, а с билбордов улиц и площадей — беречь родной город, историю и честь народа. Для не заставших СССР все это отдает азиатчиной, но ностальгирующие по советскому строю почувствуют себя как дома. Только вместо Ленина общенародным добрым дедушкой стал Кадыров. Если в Стране Советов именем Ильича называли все, что движется и не движется, от ледокола до совхоза, то в современной Чечне универсальным именем для важнейших объектов является Ахмат.
В Грозном именем Ахмата Кадырова названы: главная площадь, проспект, сквер, парк культуры и отдыха, Суворовское училище, гимназия №1, центр образования и музей, а в комплексе небоскребов «Грозный-Сити 2» строится 435-метровое здание «Ахмат Тауэр». В честь президента в 2017 году был переименован футбольный клуб «Терек», а его домашний стадион называется «Ахмат Арена» с момента открытия в 2011 году. В Российской серии кольцевых гонок участвует Akhmat Racing Team, на трассе «Крепость Грозная» проводится гонка на выносливость Akhmat Race с самым большим призовым фондом в отечественном автоспорте. Даже мечеть «Сердце Чечни» названа в честь Ахмата Кадырова.
Фото: Кирилл Каллиников / РИА Новости
Если же в названии не упоминается имя Ахмата-Хаджи, то, вероятно, в нем значатся имена других представителей клана Кадыровых. В республике действует клуб дзюдо «Эдельвейс» имени Турпал-Али Кадырова и школа хафизов его имени, а в Аргуне построена красивейшая мечеть имени Аймани Кадыровой — жены Ахмата-Хаджи и матери Рамзана, И если Турпал-Али скончался в 2008 году, то Аймани находится в добром здравии. В остальной России в XXI веке имена живых людей зданиям и улицам не присваивают, но в Чечне своя специфика. Главная улица Грозного называется проспект Путина, есть улица Назарбаева и Богаткиной — ветерана Великой Отечественной, которая на момент присвоения ее имени улице была жива.
Священная Priora
Наверняка, вы даже не знаете о том, что «АвтоВАЗ» продолжает выпуск Lada Priora, проводит рестайлинги этой модели и выпускает ее спецверсии — на большей части российских дорог модель можно встретить лишь в виде подержанного автомобиля. Чечня — совсем другое дело. В Тольятти и не скрывают, что выпуск Priora продолжается исключительно ради двух регионов: помимо Чеченской Республики, самую старую модель в гамме Lada нежно любят еще и в Дагестане.
Здесь шутка о том, что чем выше горы, тем ниже «Приоры», и не шутка вовсе. Priora в Грозном повсюду. На них ездят полицейские и гражданские, молодежь и старики, их можно встретить на окраинах города и в самом центре. Настоящая чеченская Priora может быть черной или белой (в худшем случае серебристой) и обязательно заниженной. Дорожный просвет уменьшен даже у машин полиции!
Помимо Lada Priora, у чеченцев в почете машины только двух марок: Toyota и Mercedes-Benz. «Люди на Camry», — так в городе называют «кадыровцев». Черные седаны Toyota с номерами КРА в топовой комплектации с двигателями V6 3.5 регулярно мелькают в городском потоке, а на мероприятиях, где потенциально может появиться Рамзан Кадыров, ими и вовсе заставлены стоянки. Mercedes-Benz же — настоящая машина чеченской мечты. Никакие Audi и BMW, не говоря уже о Lexus, Infiniti и Jaguar, не пользуются такой популярностью и уважением, как машины с трехлучевой звездой на капоте.
Причем чеченцы отдают предпочтение большим Mercedes, вроде флагманского S-класса, а также внедорожников GLE, GLS и G-классов. Конечно, новые Mercedes-Benz встречаются только в самом центре города возле небоскребов «Грозный-Сити» и «дворца Кадырова», а на окраинах абсолютное большинство этих машин достаточно старые. Но даже 10-летний Mercedes-Benz будет непременно чистым и с красивыми номерами. Автомобильные номера — особенно важная для чеченцев тема.
Получить номера «кадыровских» серий КРА и ЕЕЕ простому смертному невозможно, поэтому чеченцы используют проверенные комбинации, популярные по всей стране: ООО, ААА, АМР, КМР, ЕКХ, зеркальные цифровые сочетания, числа из первой сотни и тому подобное. Удивительно то, что в Чечне очень много машин с номерами других регионов. Дело в том, что официальных дилеров в республике до недавнего времени не было вовсе, да и рынок подержанных машин невелик. Поэтому чеченцы вынуждены покупать автомобили по всей России. На учет машина часто ставится там, где покупается, ведь к пензенским или ростовским номерам у полицейских по всей стране меньше вопросов, чем к чеченским.
Еще одно отличие автомобильной Чечни от остальной провинциальной России — большое количество по-настоящему дорогих машин. Rolls-Royce Phantom и Ghost, Bentley Continental GT и Flying Spur, Mercedes-Benz от отделения AMG разных поколений и, конечно же, Porsche Cayenne — в какой еще столице российского региона встретишь такое? Последний тренд чеченской автомобильной моды — Range Rover Sport SVR. Чеченцы вообще любят мощные внедорожники и кроссоверы, ведь транспортный налог в республике невелик, а бензин на 3-5 рублей дешевле, чем в Москве, так что содержать большой табун под капотом не столь накладно, как в столице. Набор цветов у машин богатых чеченцев такой же, как и у Priora: черный, белый, серебристый.
Фото: Валерий Шарифулин / ТАСС
Обладатель самой представительной коллекции, по слухам, — Рамзан Кадыров. Главу республики видели за рулем Bugatti Veyron, Ferrari F430, Mercedes-AMG GLE 63S, SLR McLaren и SL63 AMG, Rolls-Royce Phantom Drophead Coupe и многих других премиальных и люксовых автомобилей. Также на территории республики неоднократно замечали представителей едва ли не всего модельного ряда Ferrari и Lamborghini, включая выпущенные ограниченным тиражом модели вроде Reventon. О том, кто их владелец, остается только догадываться.
Трудная дорога к спирту
Один из самых популярных вопросов о Чечне касается алкоголя. Есть ли он в республике и можно ли его пить, если привезти с собой? В 2016 году в СМИ появилась информация о полном запрете на продажу алкоголя в республике, которую Рамзан Кадыров лично опроверг. Сухой закон даже в отдельных частях России нельзя ввести по действующему федеральному законодательству. Однако запить шашлык вином или пивом удастся, только если приложить определенные усилия: в кафе и ресторанах алкоголя нет вовсе.
Исключение составляет расположенный на 32-м этаже одной из башен комплекса «Грозный-Сити» ресторан «Купол». Правда, цены отбивают все желание промочить горло — за чилийское вино сомнительного вкуса просят три тысячи рублей. Более дешевый способ выпить — пойти в алкогольный отдел многочисленных магазинов «Лента». Тут вам и пиво, и вино, и что покрепче, но только с 8 до 10 утра. Если вы внешне не похожи на чеченца, то проблем с покупкой не будет. Для местных же все не так просто.
— Опять эти м****и! — ворчит себе под нос наш таксист, глядя на молодых людей, снимающих на камеру телефона всех выходящих из магазина. Они снимают всех чеченцев, которые покупают алкоголь, а затем вымогают деньги, угрожая выложить видео в различные чеченские паблики «ВКонтакте». Никто не говорит, что рискнувшего купить алкоголь чеченца сразу вывезут в лес или горы, но проблемы на работе быть могут. В небогатой и лишь недавно оправившейся от войны республике лишние проблемы не нужны никому.
Поэтому желающие выпить чеченцы достают алкоголь через третий канал: по давней советской традиции покупают его у таксистов. Естественно, публично пить пиво на скамеечке вам никто не позволит, но в номере отеля — сколько угодно. Официант, принесший нам еду в номер, молча покосился на несколько бутылок вина и коньяка, стоявших на столе. И я не сказал бы, что в его глазах читалось осуждение. Чеченцы отлично скрывают свое недовольство гостями. Покосятся на брояницу — сербский нательный крест, надетый на мое запястье поверх одежды, — и как ни в чем не бывало продолжат разговор. Местные вообще куда дружелюбнее, чем кажется из Москвы.
Не хиджабом единым
Если вы думаете, что все чеченки одеты, как на показе модельного дома Firdaws Айшат Кадыровой, то ошибаетесь. Платья в пол и хиджаб — далеко не самый популярный выбор, хотя девушек с полностью скрытыми волосами и телом до кистей рук много. Но есть и те, кто ограничиваются платком и даже косынкой. Особенно либерально одеваются представительницы старшего поколения, заставшие советскую власть. Молодежь выглядит более религиозной, но и тут есть исключения.
Инвестиции в Чечню: денег все больше, но результаты не очевидны
Виктория Павлова
Экономическое «чудо» Чечни
Для начала стоит признать: судя по цифрам, Чечня развивается. В октябре 2021 года SberCIB признал экономику Чечни самой быстрорастущей за последние 2 года. Цифрами подтверждает этот факт и доцент кафедры корпоративного управления Высшей школы корпоративного управления РАНХиГС Виктор Солнцев:
Как отмечает профессор МГУ, доктор эконмических наук Наталья Зубаревич, Чечня радикально отличается от других регионов России ростом инвестиций, которым даже коронакризис не помешал:
— Да, объем инвестиций туда растет. Более того, если мы берем инвестиции 2020 год к 2019 году, то по всей стране они падали, а в Чечне – нет. Тот же объем. Потому что федеральный центр помог. А если мы берем совокупный объем инвестиций 2019 год к 2013 году нарастающим итогом, то в Чечне инвестиции выросли на треть. А по стране они сократились.
Деньги в Чечне закопаны в землю
Но одно дело объём инвестиций, и совсем другое – источник этих вложений, их эффективность. Здесь уже много вопросов. Министерство экономического, территориального развития и торговли ЧР опубликовало справку об инвестиционной активности в регионе по состоянию на 1 июля 2021 года. Вложения в основной капитал выросли в I кв. 2021 года на 55% по сравнению с аналогичным периодом прошлого года. Это очень хорошо, но в списке крупнейших завершённых инвестпроектов числятся отделение Пенсионного фонда РФ, строительство забора ОЭЗ «Грозный» с подготовкой и изысканиями территории, 4 многоквартирных жилых дома и только один промышленный объект – солнечная электростанция ООО «Хевел РГ» в Наурском районе, которая дала только 10 рабочих мест. Среди крупнейших незавершённых инвест-проектов – многофункциональный комплекс «Башня Ахмат», ТРЦ «Грозный Молл», жилой микрорайон в Ленинском районе Грозного, многофункциональный комплекс «Минутка», Грозненский международный университет, создание строительного технопарка «Казбек» и расширение действующего цементного завода в пос. Чири-Юрт. Как видно, промышленность, создающая добавленную стоимость, в Чечне не в приоритете.
Наталья Зубаревич делает вывод, что успехи региона, да и всего Северокавказского федерального округа на инвестиционном поприще связаны в первую очередь именно с щедрыми вливаниями государственных денег:
— Если брать все инвестиции в Российской Федерации за 100%, то на республику Чеченскую приходилось в 2020 году 0,4%. Но – речь в основном о бюджетных инвестициях, бизнес-то туда не инвестирует. Если взять все республики Северного Кавказа, то их доля во всех инвестициях в стране меньше 3%. А вот в бюджетных инвестициях – 10%. Чего бы не инвестировать, когда вам дают все время много денег в виде трансфертов из федерального бюджета?
Поток денег в Чеченскую Республику действительно не иссякает. По данным федерального казначейства, доходы республиканского бюджета за 8 месяцев 2021 года составили 97,13 млрд рублей, из них на собственные налоговые и неналоговые доходы пришлось только 13,68 млрд рублей, а 81,95 млрд рублей – бюджетные трансферты. И это не уникальная ситуация: за январь-август 2020 года бюджетные трансферты дали 73,81 млрд рублей из 85,46 млрд рублей всех доходов.
Такой подход, по мнению Натальи Зубаревич, негативно сказывается на эффективности вложений:
— Эффективность этих инвестиций вызывает очень большие вопросы. Если вам денег надают, вы можете проинвестировать все, что хотите, вы можете нарыть кучу котлованов и кучу фундаментов поставить. Какой будет экономический эффект от всего этого – очень большой вопрос. Если федеральный бюджет дает кучу денег – ну вот и инвестиции. И это не про экономику, это про освоение средств.
Михаил Чернышов, правда, отмечает, что, если верить исследованиям РАН, с точки зрения эффективности инвестиций в России есть регионы ещё хуже:
Едва ли такие позиции могут служить оправданием. «Не самые худшие» при таких денежных вливаниях – сомнительный показатель.
Золотые рабочие места
Может быть, будущие инвестиции на 100 млрд рублей, сулящие создание 5835 рабочих мест, помогут исправить ситуацию и создадут условия для будущего успешного самостоятельного развития? Всё-таки на каждое рабочее место приходится по 17 млн рублей – сумма немаленькая. Но у экспертов есть большие сомнения. Виктор Солнцев указывает на проблемы с окупаемостью таких вложений:
— Создание рабочего места само по себе требует по крайней мере трех годовых зарплат, это терпимо. Но когда сумма зашкаливает за десятки миллионов, это уже невыносимо. Никогда не окупаются проекты, если на одно рабочее место будет потрачено 17 миллионов. И всего 5800 рабочих мест – это, конечно, мягко выражаясь, очень мало. Они не коснутся широких масс населения с очень низкими сравнительно всей страны доходами. Регион может получить убытки от эксплуатации дорогостоящих объектов, а если нет окупаемости, но и нет развития. Придется просить еще больше денег на поддержание этих объектов, как это случилось с олимпийскими объектами.
Наталья Зубаревич также не видит экономического смысла в таком соотношении вложений и рабочих мест:
— Рабочие места в количестве 5800 мест по 17 млн рублей на каждое – это экономическое безумие. Вообще в республике, по их официальной статистике, которая скорее всего завышена, проживает почти 1 млн 479 тыс человек на начало 2020 года. Почти 1,5 млн человек. Минус дети, старики, примерно 750 тыс человек – это работоспособное население. А тут 5800 рабочих мест. Где 750 и где 5 тысяч?
Михаил Чернышов видит основную проблему в целеполагании и выборе приоритетов:
— Высокопроизводительное рабочее место требует больших капитальных вложений. Поэтому, когда для Северного Кавказа в качестве приоритетов определяют туризм и сельское хозяйство, то у серьезных экономистов это вызывает лишь горькую усмешку. Для современного сельского хозяйства у республик СКФО слишком мало пригодных земель. Для того, чтобы жить за счет туризма, нужно много туристов и мало населения. Обе этих отрасли имеют свои перспективы, но бюджет они не наполнят и большинство населения не накормят. Нужны другие, более реальные приоритеты.
Эксперт приводит наглядный пример «эффективности» инвестиций с господдержкой по-кавказски:
— Например, несколько лет назад в Дагестане построили Каспийский завод листового стекла. Построили за кредитные средства в два раза дороже, чем американцы за свой счет аналогичный завод в Рязани. Более 10 млрд рублей выделил ВЭБ под гарантии Минфина России. Сразу же после начала работы долги завода превысили его активы. В 2016 году завод перешел в собственность ВЭБа, затем в 2019 году пережил банкротство, и в начале текущего года был выкуплен АО «Салаватстекло» за 3,16 млрд рублей. Показатели объема инвестиций – хорошие, но эффективность – низкая. С учетом инфляции убытки государство по проекту составили выше 80%.
Редакция «Новых Известия» направила в Минэкономтерразвития Чечни официальный запрос с вопросами о том, как ведомство оценивает эффективность инвестиций, каковы источники финансирования по программе до 2030 года, какие они видят возможности для повышения эффективности вложенных средств. Однако на момент публикации материала ответа не поступило.
Последняя надежда на то, что новый единый институт развития Кавказ.РФ, который получился в результате присоединился к АО «Курорты Северного Кавказа» АО «Корпорация развития Северного Кавказа» и АО «Курорт Эльбрус», сможет затащить частных инвесторов в регион. Но, судя по комментариям экспертов, какие-то шансы на развитие есть лишь у местного бизнеса: корпорация приобрела исключительно прочеченский уклон, да и то со своими особенностями.
Но при этом, несмотря на плохие экономические перспективы горнолыжных курортов (по данным Михаила Чернышова, по первоначальному проекту АО «Курорты Северного Кавказа», чтобы быть прибыльными необходимо было обслуживать в год около 20 млн туристов, хотя в России этим видом спорта занимается порядка 200 тыс. человек) поддержку от Кавказ.РФ получает столь любимый Кадыровым курорт «Ведучи», способный принять только пару сотен человек.
Платить нельзя прекратить.
А может стоит вообще лишить Чечню финансирования по федеральным программам, оставив лишь необходимую поддержку социальной сферы?
Михаил Чернышов считает, что именно частное предпринимательство с низов и может поднять экономику региона, поскольку самый ценный ресурс Кавказа – это проживающие там люди. Но проблема в том, что предпринимательская активность ограничена неблагоприятным деловым климатом:
— Выход, на мой взгляд, в том, чтобы дать бизнесу нормально работать, расти без угрозы «отъема», недорого кредитоваться, иметь свободный доступ на рынки. Государству нужно больше уделять внимание административной среде, чем «лезть в бизнес». Жители регионов Северного Кавказа не особо заинтересованы в том, чтобы нефтегазовые миллиарды шли на поддержание их бедности. Учителя, врачи и даже госслужащие в кавказских регионах получают в разы меньше, чем во многих других регионах. К счастью, в республиках многие сельские жители еще не разучились работать и мало употребляют спиртного. Сильны социальные связи, родственники помогают друг другу. Наблюдается позитивная демографическая динамика. Много детей, молодежи. Люди – главный ресурс Кавказа. Они хотят зарабатывать, не боятся брать на себя ответственность, создавать свой бизнес. Кавказ не растерял пассионарность и обладает огромным предпринимательским потенциалом. Не мегапроекты сверху превратят Северный Кавказ из дотационных регионов в доноров, а предпринимательский успех десятков тысяч «бизнес-проектов» снизу.
Но в реальности самостоятельное развитие Кавказа с низов едва ли возможно. По мнению Натальи Зубаревич, в обозримой перспективе ничего не изменится, сотни миллиардов рублей продолжат вливаться в регион и тратиться не на предоставление налоговых льгот и субсидий широкому кругу предпринимателей, не на защиту их интересов, а на отдельно взятые крупные проекты, которые не окажут существенного влияния на благосостояние полутора миллионов человек.
— Это в том числе решение политических задач таким способом. Так может продолжаться долго, пока у федерального бюджета есть деньги и пока в нашей системе сохраняется тот ареопаг власти, который у нее уже сохраняется третий десяток лет.
Государственные инвестиции могут быть мощным инструментом. Турция, например, таким способом в формате государственного-частного партнёрства подняла туристическую отрасль на недосягаемую высоту. Но когда вся государственная система противится поддержке предпринимательства как такового, делая акцент на избранные проекты, то инвестиции превращаются в кормушку для тех, кто или находится очень близко к власти, или эту самую власть представляет.