За счет чего живет польша
С польским «экономическим чудом» что-то не так: дефицит бюджета Польши приблизился к рекордным 30 млрд долларов
Когда говорят об экономике стран бывшего социалистического лагеря, то обычно приводят Польшу в качестве примера особой экономической успешности. В пример обычно приводится рост ВВП Польши, который страна демонстрирует с 1991 года. В некоторые годы (1997, 2007) рост польского ВВП превышал 7%. В 2018 году ВВП Польши вырос на 5 с лишним процентов.
Однако, приводя такие примеры, многие экономические эксперты занимались откровенным лукавством. Лукавство состояло хотя бы в том, что в таком случае обычно игнорировалась статистика по кредитным влияниям со стороны Евросоюза. Причём выплачивать свои долги по кредитам Польша по большому счёту начала лишь в 2019 году.
Необходимость выплат по кредитам на фоне получения новых кредитов из евросоюзной «кубышки» привела к тому, что дефицит бюджета Польши достиг рекордного значения за все последние годы. Сегодня крупная польская пресса пишет о том, что в уже утверждённый на 2020 год бюджет пришлось вносить поправки. Дефицит приблизился к отметке в 110 млрд злотых (30 млрд долларов). И это на фоне того, что изначально бюджет верстался с прицелом на нулевой дефицит. С польским «экономическим чудом» что-то не так.
Чтобы оправдать растущую экономическую дыру, в правительстве Польши винят во всём пандемию. Однако пандемия лишь обнажила те проблемы, решение которых польские власти предпочитали откладывать, надеясь, что их «всегда помогут решить партнёры по ЕС».
Чем платить по кредитам?
На этот вопрос представители экономического блока польского правительства предпочитают не отвечать. Видимо, вновь надеются на то, что Германия даст кредит под щадящий процент, чтобы погасить долги по прошлым кредитам. Но даже если Германия деньги вновь даст, то дефицит польского бюджета только продолжит расти.
Однако власти Польши в последние дни куда большую информационную активность проявляют в отношении соседней Белоруссии, а не в отношении нарастающего вороха собственных экономических проблем.
Экономика Польши — секрет стремительного развития
В чем кроется секрет успеха польской экономики, которая за 30 лет своего посткоммунистического периода развития смогла добиться таких высоких показателей? Можно выделить два глобальных фактора, оказавших решающее воздействие на преобразование государства:
На западе РП граничит с Германией, самой развитой экономикой в Евросоюзе. ВВП Германии в 4 раза больше, чем ВВП России. Финансовая мощь Германии прямо и непосредственно оказывает положительное влияние и на экономику Польши и является основополагающим катализатором ее прогресса. Немецкая промышленность, пользуясь налоговыми и административными послаблениями, более низкой стоимостью труда, близостью и соседством с польской территорией, выносит производственные мощности своих предприятий в РП или размещает заказы на производство компонентов товаров на местных предприятиях.
На экономику РП также влияет доля экспорта в ЕС, она составляет около 80% от всей внешней торговли. 30% всего экспорта направлено именно в Германию, а около 50% внешнеторговых экспортных поставок приходится на остальные страны Европейского союза. 20% экспорта приходится на рынки СНГ.
Скрытым же драйвером внутриэкономического роста также является приграничная торговля с Россией, Украиной и Беларусью. Пользуясь общим экономическим упадком и несовершенством таможенного законодательства этих государств, местные производители сумели наладить эффективную систему продажи своих высококачественных товаров гражданам вышеперечисленных государств на своей территории на десятки миллиардов долларов. И тем самым привлечь миллионы граждан этих стран к формированию и активному росту ВВП Польши.
О плюсах и минусах ведения бизнеса в Польше и Украине читайте здесь.
Польша в ловушке «экономического чуда», или Банкет за счет ЕС
Помните, когда в СССР начинался капитализм, для людей, научившихся делать деньги быстрее других, придумали специальный термин «новые русские»? Теперь, спустя три десятка лет, наш опыт перенимают в Европе: континентальная пресса ринулась писать о «новых поляках». Понятно, что подгадать все старались под выборы, прошедшие 13 октября, но голосование, в общем-то, явилось не более чем инфоповодом для размещения статей, выражающих не просто недовольство сохранением партией «Право и справедливость» в своих руках руля государства, но и возмущение «эти поляки так и продолжат сидеть на нашей шее».
Почти 30 лет непрерывного подъема
В то время как многие европейские правительства или увеличивают свой дефицит бюджета для того, чтобы выкроить деньги на выплаты пенсий, польское правительство пообещало освободить от пенсионных взносов налогоплательщиков в возрасте до 26 лет, предоставить ежегодный бонус пенсионерам и платить семьям около 120 евро (в пересчете со злотых) в месяц на ребенка в целях содействия рождаемости в стране. Кроме того, в 2022 году планируется удвоить минимальную заработную плату, чтобы она достигла 4000 злотых, то есть около 900 евро в месяц. Экономисты сравнивают польскую экономику с пышным лесом, где все деревья растут крепкими и здоровыми.
Менее года назад Польша стала частью «первого подразделения» FTSE Russell (неофициальный индекс самых развитых фондовых рынков в мире), а GPW (Варшавская фондовая биржа) стала частью группы из 29 фондовых рынков, считающихся самыми важными на планете. В последний раз до этого «лига великих», сформированная в 2004 году, пополнялась аж в 2009-м, когда в нее был принят Израиль.
В то время как в Соединенных Штатах, Великобритании, Франции или Германии количество ценных бумаг, зарегистрированных на фондовом рынке, за последние десятилетия сократилось, в Польше это число увеличилось. И даже больше, чем в Китае, России или Индонезии, которые, кстати, находятся в более низких категориях — «B» или «C» — индекса FTSE Russell.
Европейские экономисты без устали говорят о «чуде польского фондового рынка», а также об «экономическом чуде». Причем недавно, учитывая, что предполагаемое чудо длится почти три десятилетия, его постепенно переименовали в «золотой век польской экономики».
Раздача «слонов»
Чтобы превратить экономический капитал в политический, популистское правительство партии PiS («Правосудие и справедливость») разработало программу щедрых социальных расходов. Меры выглядят весьма привлекательно:
— пенсионный возраст снижается с 67 до 65 лет для мужчин и 60 лет для женщин;
— большинство вновь зарегистрированных предприятий не должны платить налоги в течение первых двух лет. Прибавьте сюда принимаемые на себя правительством обязательства выплачивать фермерам дополнительную «зарплату» в эквиваленте 23 евро за каждую свинью и 120 евро — за корову. Приплюсуйте сюда упомянутые выше выплаты на детей и дополните это информацией о том, что в декабре прошлого года служащим национальной полиции увеличили жалование на сумму в злотых, эквивалентную 250 евро в месяц.
Глава PiS Ярослав Качиньский заявил, что его страна примет евро (не перейдет на евро, а примет его — в этой игре терминами сквозит желание Польши подавать себя в качестве одной из ведущих держав ЕС) только тогда, когда польская экономика будет такой же мощной, развитой и денежной, как германская. Этот нюанс Качиньский подчеркивал и повторял, как заклинание по нескольку раз на каждой встрече с избирателями в ходе предвыборной кампании.
Эксперты обращают внимание, что вместо того, чтобы разрабатывать социальную программу, которая предоставляет такую помощь тем, кто в ней больше всего нуждается, PiS сосредоточена на «инъекциях денег» группам, которые за совершенные добрые дела могут отплатить своими голосами на избирательных участках. Этим объясняется, например, что деньги в предвыборный период получили такие отрасли, как притесняемая зелеными угольная (профсоюз горняков только что получил 10 миллионов евро) или аграрная (фермерам выделили 210 миллионов евро перед муниципальными выборами).
Злотые в обмен на голоса
Марек Белка, бывший министр финансов Польши, называет такой способ действий «фестивалем безответственности», цель которого состоит в том, чтобы граждане отождествляли свои экономические блага с мандатом PiS.
«Вместо инвестирования в развитие инфраструктуры или улучшение сферы услуг правящая партия предпочитает тупо платить определенным группам населения в расчете на ответную любезность в виде поддержки, — отмечает экс-чиновник. — Таким образом, субсидии от ЕС просто проедаются. Когда-то этот мыльный пузырь показного благосостояния должен лопнуть».
Дополнительные бюджетные деньги у польского правительства действительно появляются, благодаря различным фондам Европейского союза. Польша годами была и является сейчас их крупнейшим бенефициаром. За 15 лет нахождения в ЕС Варшава выкачала из Брюсселя субсидии в объеме, составляющем 1,2 суммы польского годового ВВП.
«Польских руководителей устраивает роль Евросоюза в качестве дойной коровы для Польши, — возмущается испанское издание El Confidencial. — Премьер Моравецкий недавно заявил, что ЕС должен заполнить карманы поляков, а не производить над ними социальные эксперименты или навязывать иностранные ценности».
Пока государственная казна с учетом субсидий из Брюсселя (а Польша только от перераспределения перечисляемых в Европейскую комиссию членами блока налоговых квот находится в хорошем плюсе: выплаты в Брюссель составляют 3 млрд евро, приход — 10 млрд) способна покрыть эти расходы. Но источники в правительстве согласны с тем, что хотя экономика продолжает расти нынешними темпами, программы социальных расходов будут тяжелым бременем в среднесрочной перспективе. В отчете Министерства экономики говорится, что удвоение минимальной заработной платы спровоцирует и без того скачущую инфляцию и вызовет рост безработицы и теневой экономики.
Опасность инфляции
Высокая инфляция, первый признак дисбаланса в экономике, затрагивает все сектора и составляет около 3% (для сравнения, в Испании она составляет менее 0,3%, а некоторые страны ЕС и вовсе ломают голову, как победить дефляцию). В недавнем избирательном акте оппозиция сравнила холодильник с продуктами питания на 20 евро — что можно было купить на эту сумму в 2015 году и в 2019-м. Выяснилось, что средняя цена на куриное мясо выросла на 10% за два года, общественный транспорт подорожал на 20% за три года, а цены на жилье растут темпами, как во времена предкризисного надувания мыльного пузыря недвижимости: 11% в год в Кракове, 12% в Варшаве и 21% в Гданьске.
Заработная плата в частном секторе, несмотря на стабильный рост, остается, по европейским меркам, низкой (в среднем 800 евро брутто, то есть до уплаты налогов). Для государственных служащих ситуация намного хуже. Забастовка учителей, которая парализовала польские школы несколько месяцев назад, имела в качестве основного требования повышение заработной платы. Которого в итоге педагоги не добились и сегодня учитель государственной школы зарабатывает меньше, чем кассир супермаркета.
Реальность такова, что инвестиции в государственные услуги — это «большое забытое» в бюджетах правительства PiS. Расходы на здравоохранение в Польше меньше, чем в остальной Европе, 10 000 рабочих мест в государственном образовании были ликвидированы, и в 2018 году процент граждан, живущих в условиях крайней нищеты, у черты бедности и на уровне риска бедности, снова вырос.
Ипотека: франки швейцарские, проценты польские
Кроме того, в крупных польских городах ощутим процесс «джентрификации», вызванный увеличением стоимости жилья. Цена за квадратный метр в Варшаве не опускается ниже 2500 евро. В течение долгих лет многие поляки покупали свои дома с ипотекой в швейцарских франках. Интерес был обеспечен низкими процентными ставками. Однако только за прошлый год швейцарская валюта выросла на 6% по отношению к польскому злотому и не менее чем на 85% в последнее десятилетие. Поэтому теперь треть польских семей имеет настолько «распухшую» ипотеку, что не в состоянии ее выплатить. В целом, по разным оценкам, граждане Польши должны вернуть в швейцарские банки от 15 до 25 миллиардов кредитных евро.
Страницу перевернули. А дальше тот же текст
Воскресные, 13 октября, выборы в Польше прошли под знаком преимущества стоящей у руля партии. Попытки коллег по Евросоюзу вразумить через свою прессу польский народ воплями «так больше нельзя, прекратите жить за наш счет» успеха не принесли — Польше снова пришел PiS. А значит, «дойка» ЕС продолжится. Польша хочет быть богатой. А за чей счет — это уже детали, недостойные внимания.
Польский рецепт экономического счастья
После формирования в 1989 году в Польше первого некоммунистического правительства и сочной «шоковой терапии» экономическая политика страны не привлекала большого внимания. Понятно, что читать про греческие буйства или французские забастовки — захватывает. Растущая безработица в Германии или США тоже привлекает внимание и вызывает некоторое сочувствие к «простому человеку с Пятой авеню». Но для разнообразия стоит посмотреть на страну, у которой (с точки зрения экономики) все достаточно хорошо, а именно на нашу «любимую» Польшу.
За прошедшие 20 лет Польша оказалась лидером региона по скорости и устойчивости экономического роста. Реальный ВВП удвоился, на фоне 70% роста слаборазвитой изначально Словакии и 45% роста в Венгрии и Чехии. При регулярно сменявшихся кабинетах и смене политического курса после каждых парламентских выборов, вне зависимости от состава конкретной коалиции у руля страны, польские власти проводили на удивление взвешенную политику по выращиванию экономических институтов. Пенсионная реформа, которая проходила с 1997-го по 2009 год (многоэтапно) при пяти разных составах парламента — один из самых удачных примеров. Она была разработана с участием профсоюзов, влиятельной католической церкви и всех политических партий. После того как первоначальный и излишне радикальный план реформы был скорректирован, населению удалось продать даже такие малоприятные вещи, как повышение пенсионного возраста и ограничение льготного выхода на пенсию. Пришлось предлагать «пряники» в виде наследуемых сбережений. При этом реформа не только снизила примерно на 25% обязательства государства на ближайшие десятилетия (когда демографическая ситуация должна резко ухудшиться), но и создала предпосылки для развития финансовой индустрии и появления «длинных денег». Местные пенсионные фонды — крупнейшие покупатели государственного и корпоративного долга, низкий уровень процентных ставок препятствует наращиванию внешнего долга компаний, а в кризис все это стало хорошей «подушкой безопасности».
Долговая и бюджетная политика страны также является исключением на фоне всеобщего расточительства еврососедей. Составляя Конституцию 1997 года, Польша уже прицеливалась к вступлению в будущую еврозону — и авторы, хорошо понимая стимулы своих будущих коллег, вписали в основной закон требования к уровню государственного долга (не выше 60%, при достижении 55% от ВВП — принудительный секвестр) и дефицита. В результате в нынешний кризис Польша имела материальную возможность запуска программ стимулирования экономики без выхода на долговой рынок. Сделано было обратное — расходы снизили на 1% ВВП, чтобы избежать раздувания дефицита и долга (около трети которого номинировано в евро и долларах).
При этом, несмотря на кризис, продолжалась приватизация госсобственности — медленная, но разумная. Фактически ее пришлось запускать заново (при кабинете братьев Качиньских в 2005–2007 годах она была фактически заморожена) и в 2009 году принесла всего €3 млрд, но на этот год запланировано уже €9 млрд, или 2,4% ВВП. В общем, не просто «еще Польска не сгинела», но демонстрирует чудеса долговой и бюджетной стабильности. Налоговая реформа привела к снижению ставок подоходного налога с 19% и 30% до 18% и «прогрессивной» ставки — с 40% до 32%. Бурный рост экономики вкупе со снижением уровней налогообложения начиная с 2008 года (когда был урезан налог на прибыль) уже в прошлом году привел к росту доходов бюджета на 0,8%. Отдельного упоминания заслуживает независимость Национального банка. Она практически абсолютна — ключевые решения о валютной и процентной политике принимает специальный Совет по денежной политике, состоящий из профессоров, назначенных президентом и парламентом по квотам. При принятии решений в СДП состоящий в нем по должности управляющий нацбанком часто оказывается в меньшинстве. Да и сами решения нацбанка регулярно бывают приняты наперекор краткосрочным интересам банков — как, например, радикальные ограничения на выдачу валютной ипотеки, введенные в 2006 году и спасшие банковскую систему и рынок недвижимости в кризис.
Девальвация злотого существенно улучшила положение Польши и способствовала перетоку покупателей из стран еврозоны и жестко привязанных к ней стран (Литвы и Эстонии в первую очередь). Но те же Швеция и Чехия пострадали от рецессии значительно больше — притом что их экономики более ориентированы на экспорт (77% и 54% ВВП), чем Польша с ее развитым внутренним рынком и 40% экспорта. Важным дополнительным фактором был приток фондов развития ЕС, которые были грамотно конвертированы в злотые на пике девальвации в марте 2009 года, чем пополнили бюджет и стабилизировали резервы и валютный рынок. Естественно, что даже самая разумная экономическая политика не полностью удалила влияние кризиса. Уровень безработицы впервые за много лет вырос с 7,4% до 8,9%, но для сравнения: еще в 2003–2004 годах он колебался в районе 18–19%. Долг вырос до 51% ВВП, что меньше, чем у соседей.
За счет чего это произошло. Во-первых, это опора на консенсус политических кругов, профсоюзов, церкви — то есть всех заинтересованных групп. Работа над реформами обычно идет годами, но после их запуска серьезные претензии бывают только у местных политических фриков. Главный польский урок: реформы необязательно должны быть непопулярными. Но для этого нужно разумно их готовить и плотно работать с населением, а не сваливать их без объявления войны, как это принято к востоку от Варшавы. Во-вторых, евроинтеграция и иные внешние ограничители (например, конституционные запреты на раздувание долга) препятствуют большим глупостям, а приток евроденег способствует большей финансовой подвижности. Деньги ЕС идут по большей части на инфраструктуру, через консорциумы европейских и польских компаний, и разворовываются довольно умеренно. В-третьих, польская смирительная рубашка сшита по уму — без самых суровых ограничителей. Страны, лишившие себя свободы в валютной политике, завидуют товарищам в Варшаве, имеющим более широкие возможности. Наконец, хорошо диверсифицированная (между производством и сферой услуг, экспортом и внутренним рынком, с развитым, но не раздувшимся финансовым сектором) экономика поддерживает все эти успехи.
Почему растет экономика Польши — страны, которую не все считают развитой
Развитая страна Польша или нет? Почему в ее экономику идут деньги? Одно время Польшу даже называли «Европейским Китаем». В страну активно шли инвестиции, росли зарплаты и уровень жизни, развивалась социальная сфера. К чему пришла польская экономика — давайте смотреть.
Польша — развитая страна или нет?
По классификации Всемирного банка Польша считается страной с высоким уровнем дохода. По итогам 2019 года ВВП на душу населения там составил 17387 долларов. У России, для сравнения, 12012 долларов.
Вклад Польши в мировой ВВП тоже впечатляет: 0,5% по данным того же ВБ. Для сравнения, у России 1,4%, а у Чехии, которую все признают развитой страной, всего 0,2%.
У ВБ нет своего классификатора развитых и развивающихся стран. Но если опираться на их цифры, Польша относится к первой группе и вполне может стоять в одном ряду с Португалией, Италией или Литвой.
У МВФ иное мнение: в перечень стран с развитой экономикой Польша не входит. Ее относят к государствам с формирующимся рынком, к развивающимся. По итогам сложного 2020 года Международный валютный фонд насчитал Польше 15,65 тысячи долларов подушевого ВВП — меньше, чем у соседних Чехии, Словакии, Литвы и даже Венгрии.
В динамике это выглядит так:
По графикам видно, что глобальные экономические кризисы, в том числе Великую рецессию 2008-2009, Польша переносила легче, чем Россия. Но повторения успеха Чехии, простите, не просматривается.
Впрочем, для стабильного роста быть развитой страной совершенно не обязательно. По ВВП в текущих ценах Польша остается самой крупной из развивающихся стран экономикой Европы.
Я сначала решил, что дело тут не в производственной мощи польского бизнеса, а в подборе конкурентов. На фоне Сербии и Болгарии легко выглядеть по-богатырски:
Но если быть объективным, прошлогодний ВВП Польши — 594,18 млрд долларов — неплохо смотрится не только на фоне других развивающихся стран. Это уровень Бельгии (513 млрд, оценка МВФ за 2020 год) или Швеции (537 млрд).
Польская экономика в 1,5 раза больше, чем экономика Аргентины, но пока в 2 раза меньше, чем Мексики. Скоро догонит Тайвань (у них 668,5 млрд долларов ВВП).
Почему растет экономика Польши?
Все просто: поляки умеют себя продать. Польша преподносит свою инвестиционную привлекательность, как вкусный красивый тортик, который так и хочется съесть!
Вот 6 преимуществ, описанных на www.paih.gov.pl, с помощью которых Польша привлекает инвесторов:
Вот как надо бизнес заманивать, чтоб он приходил и деньги приносил. О том, что от экономического роста страны достается простым полякам в виде зарплаты, поговорим в следующий раз.
2 thoughts on “ Почему растет экономика Польши — страны, которую не все считают развитой ”
Следующий скачок был до уровня 50 долларов за баррель — это 1982 год. Были взлеты и до 100, но буквально на один день, если мне память не изменяет, при вторжении Саддама Хусейна в Кувейт. 50 долларов 1982 года в пересчете по инфляции на нынешние времена — это примерно 80 долларов сегодня. Реальные цены на мировом рынки все ещё не дошли до того потолка, в котором они были 24 года назад. Поэтому, учитывая, что за время высоких цен снизилась энергоёмкость национальных продуктов развитых стран за двадцать лет раза в два, то мы сейчас не наблюдаем никакого кризиса, люди и фирмы к экономике привыкли. Но главное то, что страны, которые получили большие доходы, в том числе и Россия, предъявили огромный спрос на промышленные товары в мире. США сейчас увеличивают экспорт в Мексику и Канаду, Германия — к нам и по всему миру, китайцы — по всему миру. И экономический рост 2004-2005 годов не остановлен высокими энергетическими ценами, вопреки прогнозам, основанным на опыте 70- и 80-х годов. Происходит такой эффект, строго говоря, схожий с последствиями девальвации: приходится больше вывозить товаров, чтобы получить то же количество нефти и газа. В этой ситуации можно было бы спокойно жить, если бы не нервы – ведь нет нехватки нефти, нет нехватки газа. По количеству можно было бы не нервничать. Но взлетели цены – как говорят все мои знакомые – топим долларами. Почему они взлетели? Надо закончить с этой темой, потому что иначе мы не разберемся, почему мир нервничает и кто какую безопасность себе хочет.