Жить не по лжи о чем
Жить не по лжи (Солженицын А.И.)
Эссе «Жить не по лжи» (1974 г.) Александра Исаевича Солженицына (1918 – 2008).
Когда-то мы не смели и шепотом шелестеть. Теперь вот пишем и читаем Самиздат, а уж друг другу-то, сойдясь в курилках НИИ, от души нажалуемся: чего только они не накуролесят, куда только не тянут нас! И ненужное космическое хвастовство при разорении и бедности дома; и укрепление дальних диких режимов; и разжигание гражданских войн; и безрассудно вырастили Мао-Цзе-Дуна (на наши средства) и нас же на него погонят, и придется идти, куда денешься? И судят кого хотят, и здоровых загоняют в умалишенные — все они, а мы бессильны.
Уже до донышка доходит, уже всеобщая духовная гибель насунулась на нас всех, и физическая вот-вот запылает и сожжет и нас, и наших детей, — а мы по-прежнему все улыбаемся трусливо и лепечем косноязычно:
— А чем же мы помешаем? У нас нет сил. Мы так безнадежно расчеловечились, что за сегодняшнюю скромную кормушку отдадим все принципы, душу свою, все усилия наших предков, все возможности для потомков — только бы не расстроить своего утлого существования. Не осталось у нас ни твердости, ни гордости, ни сердечного жара. Мы даже всеобщей ядерной смерти не боимся (может, в щелочку спрячемся), — мы только боимся шагов гражданского мужества. Нам только бы не оторваться от стада, не сделать шага в одиночку — и вдруг оказаться без белых батонов, без газовой колонки, без московской прописки.
Уж как долбили нам на политкружках, так в нас и вросло, удобно жить, на весь век хорошо: среда, социальные условия, из них не выскочишь, бытие определяет сознание, мы-то причем? Мы ничего не можем!
А мы можем все! — но сами себе лжем, чтобы себя успокоить. Никакие не они во всем виноваты — мы сами, только мы! Чего не придумаешь! Нам закляпили рты, нас не слушают, не спрашивают. Как же заставишь их послушать нас?
Переубедить их — невозможно.
Естественно было бы их переизбрать! — но перевыборов не бывает в нашей стране.
На Западе люди знают забастовки, демонстрации протеста, — но мы слишком забиты, нам это страшно: как это вдруг — отказаться от работы, как это вдруг — выйти на улицу?
Все же другие роковые пути, за последний век опробованные в горькой русской истории, — тем более не для нас, и вправду — не надо! Теперь, когда все топоры своего дорубились, когда все посеянное взошло, — видно нам, как заблудились, как зачадились те молодые, самонадеянные, кто думали террором, кровавым восстанием и гражданской войной сделать страну справедливой и счастливой. Нет, спасибо, отцы просвещения! Теперь-то знаем мы, что гнусность методов распложается в гнусности результатов. Наши руки — да будут чистыми!
Так круг — замкнулся? И выхода — действительно нет? И остается нам только бездейственно ждать: вдруг случится что-нибудь само?
Но никогда оно от нас не отлипнет само, если все мы все дни будем его признавать, прославлять и упрочнять, если не оттолкнемся хотя бы от самой чувствительной его точки.
И здесь-то лежит пренебрегаемый нами, самый простой, самый доступный ключ к нашему освобождению: личное неучастие во лжи! Пусть ложь все покрыла, пусть ложь всем владеет, но в самом малом упремся: пусть владеет не через меня!
И это — прорез во мнимом кольце нашего бездействия! — самый легкий для нас и самый разрушительный для лжи. Ибо когда отшатываются люди ото лжи — она просто перестает существовать. Как зараза, она может существовать только на людях.
Не призываемся, не созрели мы идти на площадь и громогласить правду, высказывать вслух все, что думаем, — не надо, это страшно. Но хоть откажемся говорить то, что не думаем!
Вот это и есть наш путь, самый легкий и доступный при нашей проросшей человеческой трусости, гораздо легче (страшно выговорить) гражданского неповиновения по Ганди.
Наш путь: ни в чем не поддерживать лжи сознательно! Осознав, что граница лжи (для каждого она еще по-разному видна) — отступиться от этой гангренной границы! Не подклеивать мертвых косточек и чешуек Идеологии, не сшивать гнилого тряпья — и мы поражены будем, как быстро и беспомощно ложь опадет, и чему надлежит быть голым — то явится миру голым.
Итак, через робость нашу пусть каждый выберет: остается ли он сознательным слугой лжи (о, разумеется, не по склонности, но для прокормления семьи, для воспитания детей в духе лжи!), или пришла ему пора отряхнуться честным человеком, достойным уважения и детей своих, и соплеменников. И с этого дня он:
— впредь не напишет, не подпишет, не напечатает никаким способом ни единой фразы, искривляющей, по его мнению, правду;
— такой фразы ни в частной беседе, ни многолюдно не выскажет ни от себя, ни по шпаргалке, ни в роли агитатора, учителя, воспитателя, ни по театральной роли;
— живописно, скульптурно, фотографически, технически, музыкально не изобразит, не сопроводит, не протранслирует ни одной ложной мысли, ни одного искажения истины, которое различает;
— не приведет ни устно, ни письменно ни одной «руководящей» цитаты из угождения, для страховки, для успеха своей работы, если цитируемой мысли не разделяет полностью или она не относится точно сюда;
— не даст принудить себя идти на демонстрацию или митинг, если это против его воли; не возьмет в руки, не подымет транспаранта, которого не разделяет полностью;
— не поднимет голосующей руки за предложение, которому не сочувствует искренно; не проголосует ни явно, ни тайно за лицо, которое считает недостойным или сомнительным;
— не даст загнать себя на собрание, где ожидается принудительное искаженное обсуждение вопроса;
— тотчас покинет собрание, заседание, лекцию, спектакль, киносеанс, как только услышит от оратора ложь, идеологический вздор или беззастенчивую пропаганду;
— не подпишется и не купит в розницу такую газету или журнал, где информация искажается, первосущные факты скрываются.
Мы перечислили, разумеется, не все возможные и необходимые уклонения от лжи. Но тот, кто станет очищаться, — взором очищенным легко различит и другие случаи.
Да, на первых порах выйдет не все равно. Кому-то на время лишиться работы. Молодым, желающим жить по правде, это очень осложнит их молодую жизнь при начале: ведь и отвечаемые уроки набиты ложью, надо выбирать. Но ни для кого, кто хочет быть честным, здесь не осталось лазейки: никакой день никому из нас даже в самых безопасных технических науках не обмануть хоть одного из названных шагов — в сторону правды или в сторону лжи; в сторону духовной независимости или духовного лакейства. И тот, у кого не достанет смелости даже на защиту своей души, — пусть не гордится своими передовыми взглядами, не кичится, что он академик или народный артист, заслуженный деятель или генерал, — пусть так и скажет себе: я — быдло и трус, мне лишь бы сытно и тепло.
Даже этот путь — самый умеренный изо всех путей сопротивления — для засидевшихся нас будет нелегок. Но насколько же легче самосожжения или даже голодовки: пламя не охватит твоего туловища, глаза не лопнут от жара, и черный-то хлеб с чистой водою всегда найдется для твоей семьи.
Преданный нами, обманутый нами великий народ Европы — чехословацкий, неужели не показал нам, как даже против танков выстаивает незащищенная грудь, если в ней достойное сердце?
Это будет нелегкий путь! — но самый легкий из возможных. Нелегкий выбор для тела, — но единственный для души. Нелегкий путь, — однако есть уже у нас люди, даже десятки их, кто годами выдерживает все эти пункты, живет по правде.
Итак: не первым вступить на этот путь, а — присоединиться! Тем легче и тем короче окажется всем нам этот путь, чем дружнее, чем гуще мы все на него вступим! Будут нас тысячи — и не управятся ни с кем ничего поделать. Станут нас десятки тысяч — и мы не узнаем нашей страны!
Если ж мы струсим, то довольно жаловаться, что кто-то нам не дает дышать — это мы сами себе не даем! Пригнемся еще, подождем, а наши братья биологи помогут приблизить чтение наших мыслей и переделку наших генов.
Если и в этом мы струсим, то мы — ничтожны, безнадежны, и это к нам пушкинское презрение:
Жить не по лжи о чем
А.И.СОЛЖЕНИЦЫН. ЖИТЬ НЕ ПО ЛЖИ!
11 декабря Александру Исаевичу Солженицыну, лауреату Нобелевской премии по литературе, великому правозащитнику и гражданину России, исполняется 80 лет. Его страстный призыв «Жить не по лжи» не потерял актуальность и в наши дни.
Уж как долбили нам на политкружках, так в нас и вросло, удобно жить, на весь век хорошо: среда, социальные условия, из них не выскочишь, бытие определяет сознание, мы-то причем? Мы ничего не можем!
Но никогда оно от нас не отлипнет само, если все мы все дни будем его признавать, прославлять и упрочнять, если не оттолкнемся хотя бы от самой чувствительной его точки.
И здесь-то лежит пренебрегаемый нами, самый простой, самый доступный ключ к нашему освобождению: личное неучастие во лжи! Пусть ложь все покрыла, пусть ложь всем владеет, но в самом малом упремся: пусть владеет не через меня!
Вот это и есть наш путь, самый легкий и доступный при нашей проросшей человеческой трусости, гораздо легче (страшно выговорить) гражданского неповиновения по Ганди.
Итак, через робость нашу пусть каждый выберет: остается ли он сознательным слугой лжи (о, разумеется, не по склонности, но для прокормления семьи, для воспитания детей в духе лжи!), или пришла ему пора отряхнуться честным человеком, достойным уважения и детей своих, и соплеменников. И с этого дня он:
— впредь не напишет, не подпишет, не напечатает никаким способом ни единой фразы, искривляющей, по его мнению, правду;
— такой фразы ни в частной беседе, ни многолюдно не выскажет ни от себя, ни по шпаргалке, ни в роли агитатора, учителя, воспитателя, ни по театральной роли;
— живописно, скульптурно, фотографически, технически, музыкально не изобразит, не сопроводит, не протранслирует ни одной ложной мысли, ни одного искажения истины, которое различает;
— не приведет ни устно, ни письменно ни одной «руководящей» цитаты из угождения, для страховки, для успеха своей работы, если цитируемой мысли не разделяет полностью или она не относится точно сюда;
— не даст принудить себя идти на демонстрацию или митинг, если это против его воли; не возьмет в руки, не подымет транспаранта, которого не разделяет полностью;
— не поднимет голосующей руки за предложение, которому не сочувствует искренно; не проголосует ни явно, ни тайно за лицо, которое считает недостойным или сомнительным;
— не даст загнать себя на собрание, где ожидается принудительное искаженное обсуждение вопроса;
— тотчас покинет собрание, заседание, лекцию, спектакль, киносеанс, как только услышит от оратора ложь, идеологический вздор или беззастенчивую пропаганду;
— не подпишется и не купит в розницу такую газету или журнал, где информация искажается, первосущные факты скрываются.
. К чему стадам дары свободы?
.
Наследство их из рода в роды
Ярмо с гремушками да бич.
Жить по лжи?
В наши дни, окутанные невпродых плотной, хорошо организованной ложью, закономерно вспомнилось мне небольшое эссе Александра Солженицына «Жить не по лжи». В свое время оно сильно повлияло на мировоззрение моего поколения. Мощная, напористая публицистика-прокламация, адресованная интеллигенции : «Итак, через робость нашу пусть каждый выберет: остаётся ли он сознательным слугою лжи (о, разумеется, не по склонности, но для прокормления семьи, для воспитания детей в духе лжи!), или пришла ему пора отряхнуться честным человеком, достойным уважения и детей своих, и современников… И тот, у кого недостанет смелости даже на защиту своей души, — пусть не гордится своими передовыми взглядами, не кичится, что он академик или народный артист, заслуженный деятель или генерал, — так пусть и скажет себе: я — быдло и трус, мне лишь бы сытно и тепло».
Увы, Солженицына в наши дни читают мало. Я поспрашивал людей образованных и читающих, молодых и не очень, и убедился, что «Жить не по лжи» если кто и помнит, то только по названию (очень немногие), а сам текст, его пафос вспомнить никто не в силах… И вот, выяснив это и посожалев, я решился на некий рискованный эксперимент или, если угодно, на игру-мистификацию. Я взял эссе и заменил пару его начальных абзацев, где изложена общественно-политическая ситуация 70 годов прошлого века (когда эссе и написано), на чуть стилизованное под солженицынскую речь изложение ситуации нынешней. А основной, конструктивный, призывный текст оставил без изменения, только чуть сократил. И здорово получилось, на мой взгляд. (В конце я, конечно, разоблачал собственную мистификацию.)
Действительно, казалось бы, уж как современен призыв не поддерживать ложь никакими своими словами и действиями: «Будут нас тысячи — и не управятся ни с кем ничего поделать. Станут нас десятки тысяч — и мы не узнаем нашей страны!
Если ж мы струсим, то довольно жаловаться, что кто-то нам не даёт дышать — это мы сами себе не даём! Пригнёмся ещё, подождём, а наши братья биологи помогут приблизить чтение наших мыслей и переделку наших генов.
Если и в этом мы струсим, то мы — ничтожны, безнадёжны, и это к нам пушкинское презрение:
К чему стадам дары свободы?
………………………………..
Наследство их из рода в роды
Ярмо с гремушками да бич».
Ах, как доволен собой был я, сделав эту работу! Ай да Тимофеев! ай да сукин сын! Придумал, как сегодня оживить, запустить в работу великие солженицынские слова! Может, и на современников они так же подействуют, как некогда на наше поколение?
Счастливым ходил я целых два дня, пока по обыкновению текст отлёживался, остывал, прежде чем быть ему опубликованным. На третий день перечитал и понял, что всё это… никуда не годится. В принципе! Да потому что сегодня в России некого призывать «жить не по лжи». Никто у нас по лжи и не живет.
«Не призываемся, не созрели мы идти на площади и громогласить правду, высказывать вслух, что думаем, — не надо, это страшно.» Так писал Александр Солженицын в начале семидесятых. С тех пор российское общество сильно изменилось. Созрели! Одни – сотни и тысячи! — идут, и «громогласят», не боятся. Другие – сотни и тысячи! — высказывают вслух, что думают, и оказывают поддержку выходящим на площадь – тоже без страха. Очевидно, что для этих людей призыв «жить не по лжи» сильно устарел. Достаточно ли их усилий, чтобы вернуть страну на путь демократического развития, – покажет время.
Пробуждение – пробуждением… Но и сикофанты свою работу знают, не зря хлеб едят. Неустанно продолжают они совершенствовать словесное, терминологическое обеспечение происходившего в последние двадцать лет и теперь еще продолжающегося «латентного путча», ползучего антиконституционного переворота. И, отдадим должное, в чем-то преуспели. Например, запустили понятие «диктатура закона». Это когда в условиях предельного ограничения (или полного запрета) гражданских прав и свобод имитируются выборы представительной власти и «избранный» при этом квазипарламент принимает «законы» по сути своей антиконституционные (устанешь тут в кавычки брать – всё у них липа). А то и вовсе произвольно меняют статьи Конституции в личных интересах правящих страной персон (или одной Персоны) – как это случилось с манипуляцией сроками президентской власти.
И все-таки «диктатура» эта работает пока недостаточно хорошо. Люди позволяют себе жить не по лжи. На улицы выходят. Говорят и пишут невесть что. Разоблачают ложь. За руку воров хватают. В Интернете вообще разгул свободы слова. Колеблют устои порядка… Ничего, привести всех к единомыслию, довести «диктатуру закона» до каждого без исключения технически совсем не сложно. Достаточно изъять из Конституции «Статью 13», гарантирующую (пусть хотя бы на словах) идеологическое и политическое многообразие, и заменить ее положением о Единой, обязательной для всех и каждого государственной Идеологии. И установить жесткую диктатуру этого Закона.
Мысль о желательности и даже насущной необходимости Единой государственной Идеологии время от времени громко озвучивается деятелями (сикофантами) различного уровня. Идеологии пока нет, но это не беда: дайте распоряжение, и сикофанты быстренько изобретут что-нибудь подходящее. А надо будет – и Дума примет хоть сразу в третьем чтении. И попробуйте тогда жить не по лжи.
Опасность принятия в России Единой, обязательной для всех Идеологии и закономерного превращения криминального авторитарного режима в режим тоталитарный очевидна. Я подробно писал об этом несколько месяцев назад, и мы с публицистом Александром Подрабинеком даже выпустили соответствующее Заявление. Оно было многими прочитано, и наша позиция тогда нашла довольно широкую общественную поддержку… Здесь же я хочу сказать о тех опасностях, о каких мы тогда не успели сказать и о каких пока вообще мало говорят. Может быть, потому, что считают их несерьезными.
Великий мыслитель Александр Солженицын прекрасно представлял себе возможности тоталитарной системы, задавшейся целью «переделать человека». И относился к опасностям такого рода с полной серьезностью. И я, пожалуй, повторю его слова еще раз: «Если ж мы струсим, то довольно жаловаться, что кто-то нам не даёт дышать — это мы сами себе не даём! Пригнёмся ещё, подождём, а наши братья биологи помогут приблизить чтение наших мыслей и переделку наших генов».
В тоталитарной нацистской Германии, как известно, были запущены исследования по генной инженерии. В тоталитарном Советском Союзе, где цель «переделать человека» была официально прокламирована, таких исследований не было, думаю, только потому, что, по слепому невежеству своему, руководители страны и «ученые-марксисты» (тогдашние сикофанты) запретили генетику как «науку идеалистическую». Сегодня прозрели. И вот если теперь, в ХХI веке, с его возможностями, в такой стране, как Россия, утвердится тоталитарный режим, кто даст гарантии, что его будущим (хорошо, пусть пока еще не сегодняшним – будущим) правителям и сикофантам в голову не придут самые бредовые идеи.
Вы скажете, что я ушел в сферу научной фантастики? Да ничуть. Понятие «генетический» в связи с единой Идеологией уже прозвучало. В мае этого года одна сильно ученая дама-академик из числа сикофантов, которым, видимо, поручена разработка вопроса, призвала (не где-нибудь, а в Конституционном суде) вспомнить при конструировании Идеологии о «генетически присущих российскому народу ценностях, которые составляют основу его идентичности». Это ничего, что серьезные ученые смеются над этим невежественным призывом. Прикажут – и пойдут прививать нам эти «ценности» – такими, какими хотели бы видеть их нынешние или будущие предержатели власти в России…
Будем ли мы жить не по лжи или канет страна вместе с нашими детьми и внуками в бездну нового вранья, невежества и темных инстинктов, зависит от нас самих. И сегодняшние протестанты, пожалуй, как раз и выступают не только по конкретным поводам (скажем, выборы в мосгордуму), но и по поводу принципиальному – против самой угрозы снова жить по лжи. Если же их выступления, если наши общие усилия окончатся неудачей, то… Впрочем, тут я снова вернусь к словам великого русского пророка, каким, безусловно, был Александр Исаевич Солженицын:
«Уже до донышка доходит, уже всеобщая духовная гибель насунулась на всех нас, и физическая вот-вот запылает и сожжёт и нас, и наших детей, — а мы по-прежнему всё улыбаемся трусливо и лепечем косноязычно:
— А чем же мы помешаем? У нас нет сил. Мы так безнадёжно расчеловечились, что за сегодняшнюю скромную кормушку отдадим все принципы, душу свою, все усилия наших предков, все возможности для потомков — только бы не расстроить своего утлого существования. Не осталось у нас ни твердости, ни гордости, ни сердечного жара. Мы даже всеобщей атомной смерти не боимся, третьей мировой войны не боимся (может, в щёлочку спрячемся), — мы только боимся шагов гражданского мужества. »
Таково наше прошлое… Или будущее? Или настоящее?
Через год после этого интервью Солженицын произнес свою знаменитую речь «Предостережение Западу», наполненную не менее ошеломляющими высказываниями. Я просто приведу некоторые из них здесь. И пусть всяк по своему уму их оценит и взвесит:
«При первой же угрозе гитлеризма вы протянули руки к Сталину. Вы называете это поддержкой демократии?»;
«. я возьму на себя смелость сделать короткий исторический обзор истории отношений, которые в разные периоды были названы «торговля», «стабилизация ситуации», «признание реалий», а теперь «разрядка». Этим отношениям по меньшей мере 40 лет.Позвольте мне напомнить вам, с какого рода строем они начались.
Строй был установлен вооруженным восстанием.
Он разогнал Учредительное собрание.
Он капитулировал перед Германией — общий враг.
Он ввел исполнение наказаний без суда.
Он подавил забастовки рабочих.
Он ограбил крестьян до столь невероятной степени, что крестьяне восстали, а когда это произошло, он подавил их самым кровавым образом.
Он разрушил Церковь.
Он привел 20 провинций нашей страны в состояние голода»
«Позвольте напомнить вам, что в 1904 году американская пресса была в восторге от японских побед и каждый желал поражения России, потому что это была консервативная страна. Я хочу напомнить вам, что в 1914 году упреки были направлены на Францию и Англию за вступление в союз с такой консервативной страной, как Россия».
«На нашей перенаселенной планете больше нет внутренних дел. Коммунистические лидеры говорят: «Не вмешивайтесь в наши внутренние дела. Позвольте нам душить наших граждан в тишине и покое». Но я говорю вам: вмешивайтесь больше и больше, вмешивайтесь столько, сколько вы можете. Мы просим вас прийти и вмешаться. Понимая свою задачу таким образом, я, возможно, вмешался сегодня в ваши внутренние дела или, по крайней мере, коснулся их, и я прошу прощения за это. Я много путешествовал по Соединенным Штатам, и это прибавилось к моим прошлым представлениям о них, которые я почерпнул из прослушивания радио, из разговоров с опытными людьми».
Жить не по лжи!
Уж как долбили нам на политкружках, так в нас и вросло, удобно жить, на весь век хорошо: среда, социальные условия, из них не выскочишь, бытие определяет сознание, мы-то при чём? мы ничего не можем.
Возразят: но ведь действительно ничего не придумаешь! Нам закляпили рты, нас не слушают, не спрашивают. Как же заставить их послушать нас?
Но никогда оно от нас не отлипнет само, если все мы все дни будем его признавать, прославлять и упрочнять, если не оттолкнёмся хотя б от самой его чувствительной точки.
И здесь-то лежит пренебрегаемый нами, самый простой, самый доступный ключ к нашему освобождению: личное неучастие во лжи! Пусть ложь всё покрыла, пусть ложь всем владеет, но в самом малом упрёмся: пусть владеет не через меня!
Вот это и есть наш путь, самый лёгкий и доступный при нашей проросшей органической трусости, гораздо легче (страшно выговорить) гражданского неповиновения по Ганди.
Итак, через робость нашу пусть каждый выберет: остаётся ли он сознательным слугою лжи (о, разумеется, не по склонности, но для прокормления семьи, для воспитания детей в духе лжи!), или пришла ему пора отряхнуться честным человеком, достойным уважения и детей своих и современников. И с этого дня он:
— впредь не напишет, не подпишет, не напечатает никаким способом ни единой фразы, искривляющей, по его мнению, правду;
— такой фразы ни в частной беседе, ни многолюдно не выскажет ни от себя, ни по шпаргалке, ни в роли агитатора, учителя, воспитателя, ни по театральной роли;
— живописно, скульптурно, фотографически, технически, музыкально не изобразит, не сопроводит, не протранслирует ни одной ложной мысли, ни одного искажения истины, которое различает;
— не приведёт ни устно, ни письменно ни одной «руководящей» цитаты из угождения, для страховки, для успеха своей работы, если цитируемой мысли не разделяет полностью или она не относится точно сюда;
— не даст принудить себя идти на демонстрацию или митинг, если это против его желания и воли; не возьмёт в руки, не подымет транспаранта, лозунга, которого не разделяет полностью;
— не поднимет голосующей руки за предложение, которому не сочувствует искренне; не проголосует ни явно, ни тайно за лицо, которое считает недостойным или сомнительным;
— не даст загнать себя на собрание, где ожидается принудительное, искажённое обсуждение вопроса;
— тотчас покинет заседание, собрание, лекцию, спектакль, киносеанс, как только услышит от оратора ложь, идеологический вздор или беззастенчивую пропаганду;
— не подпишется и не купит в рознице такую газету или журнал, где информация искажается, первосущные факты скрываются.
К чему стадам дары свободы?
Наследство их из рода в роды
Ярмо с гремушками да бич.