Докажите что в сельском хозяйстве первой половины 19 века нарастали кризисные отношения
Состояние сельского хозяйства. Крестьяне и помещики. Кризисные явления в крепостном хозяйстве
В ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ XIX ВЕКА
Социально-экономическое развитие России в первой половине XIX в. определялось процессами разложения феодально-крепостнических форм хозяйства и созреванием новых, капиталистических отношений. Это был важный период в переходе от феодализма к капитализму, в создании глубинных предпосылок для отмены впоследствии крепостного права.
К началу XIX в. Россия представляла собой огромную континентальную страну, занимавшую обширную территорию Восточной Европы, Северной Азии (Сибирь и Дальний Восток) и часть Северной Америки (Аляску). В первой половине XIX в. территория ее еще более расширилась — с 16 млн. до 18 млн. кв. км за счет присоединения Финляндии, части Польши, Бессарабии, Кавказа и Закавказья, Казахстана, Приамурья и Приморья. Население возросло (вследствие естественного прироста и в результате присоединения территорий) с 37 млн. до 74 млн. человек, т. е. вдвое.
Огромные пространства, большое разнообразие природных, экономических и этнических условий, даже местных традиций накладывали отпечаток на социальную структуру населения и на характер экономического развития страны.
Состояние сельского хозяйства. Крестьяне и помещики. Кризисные явления в крепостном хозяйстве.
Важнейшей отраслью сельского хозяйства являлось животноводство, скот разводился главным образом «для домашнего употребления». Но в ряде губерний (Ярославской, Тверской и Вологодской, а также в Прибалтике и степной полосе России) развивалось и товарное животноводство, продукция которого шла на внутренний и внешний рынок.
Однако в первой половине XIX в. в сельском хозяйстве России наблюдаются определенные сдвиги. Интенсивно осваиваются юг Украины, степное Предкавказье и Заволжье. Расширяются посевы технических культур — льна, конопли, табака и пр. Внедряются и различные технически более совершенные орудия труда и механизмы: молотилки, веялки, сеялки, жатки.
Складываются и очаги торгового земледелия и животноводства: в степной части юга России и Заволжье — зернового хозяйства и тонкорунного овцеводства, в Крыму и Закавказье — виноградарства и шелководства, около крупных городов — торгового огородничества. Крупным центром торгового огородничества являлся Ростовский уезд Ярославской губернии. Пойменные земли около озера Неро, вблизи Ростова, стали «колыбелью русского огородничества». Продукция ростовских огородников шла на внутренний и внешний рынок.
Крестьянство было основной производящей категорией населения страны. Оно подразделялось на три сословные группы: помещичьих, удельных и государственных. Помещичьи крестьяне составляли самую большую категорию крестьянства. Перед отменой крепостного права их насчитывалось более 23 млн. человек обоего пола, в том числе 1,5 млн. дворовых и 540 тыс. работавших на частных фабриках и заводах. Удельный вес крепостных крестьян по отношению ко всему населению страны в начале XIX в. составлял 40%, к середине XIX в. он несколько снизился — до 37%. Основная масса крепостных находилась в центральных губерниях страны, а также в Литве, Белоруссии и на Украине. Здесь они составляли от 50 до 70% населения, в то время как в северных и южных степных губерниях — только от 12 до 2%. Совсем не было крепостных в Архангельской губернии, а в Сибири их насчитывалось всего около 4 тыс. человек.
Формы и размеры феодальной эксплуатации крестьян в значительной мере определялись экономическим обликом региона и в силу этого характером крестьянского хозяйства. В центрально-промышленных губерниях с их относительно высоким развитием промысловых занятий крестьян помещики предпочитали отпускать своих крепостных на оброк. Здесь на оброке находилось в среднем 65% крестьян, а в некоторых губерниях (Ярославской и Костромской) — до 90%. В земледельческих губерниях, где помещики считали более выгодным расширять барскую запашку, крестьяне преимущественно находились на барщине. В целом же по стране находившиеся на барщине крестьяне к 1861 г. составляли 71%.
Численность второй значительной категории крестьян — государственных— к середине XIX в. составляла 19 млн. человек обоего пола. Положение их было лучше помещичьих. Они принадлежали казне и официально считались «свободными сельскими обывателями». Основная масса этих крестьян была сосредоточена в северных и центральных губерниях России, на Левобережной и Степной Украине, в Поволжье, Приуралье и Сибири. Государство предоставляло им в пользование земельные наделы, за которые крестьяне обязаны были помимо государственных податей и сборов нести и феодальные повинности в виде денежного оброка.
«Промежуточное» положение по своему правовому и хозяйственному статусу занимали удельные крестьяне, принадлежавшие императорской фамилии, или «уделу». Это бывшие дворцовые крестьяне, которые получили свое наименование удельных в 1797 г., когда для управления землями и крестьянами, принадлежавшими царствующему дому, был создан Департамент уделов. Удельных крестьян к середине XIX в. насчитывалось около 2 млн. человек обоего пола. Они несли в пользу царской семьи оброк помимо уплаты государственной подушной подати и отбывания натуральных повинностей. Основная часть удельных крестьян находилась в губерниях Среднего Поволжья и в Приуралье.
Главным привилегированным и господствующим сословием было дворянство. Оно было освобождено от всех податей и повинностей, даже от обязательной службы, имело преимущества в получении чинов и наград, занятии должностей в гражданской и военной службе, получении образования, но главная привилегия дворянства заключалась в его исключительном праве владеть крепостными крестьянами.
В начале 30-х годов XIX в. насчитывалось 127 тыс. дворянских семей, или около 500 тыс., человек (примерно 1% населения страны). Однако не все дворяне были помещиками, а лишь те, кто владел населенными поместьями. Таковых тогда насчитывалось 109 тыс. семей. Большинство их — 76 тыс. семей (70%) относилось к числу мелкопоместных, владевших каждый менее чем 100 душами мужского пола, а более половины мелкопоместных имели каждый около 7 душ в среднем на имение. Но с другой стороны выделялись крупные магнаты — Шереметевы, Юсуповы, Воронцовы, Голицыны, Гагарины, владевшие каждый десятками тысяч крепостных и сотнями тысяч десятин земли.
Ко второй четверти XIX в. уже со всей очевидностью определилось, что возможности развития помещичьего хозяйства, основанного на крепостном труде, были исчерпаны. С этого времени наблюдаются кризисные явления в помещичьем хозяйстве. В первую очередь они проявились в заметном падении производительности барщинного труда. Это было обусловлено рядом причин. По мере превращения крестьянского хозяйства из натурального в мелкотоварное, вследствие роста его рыночных связей, крестьянин все сильнее ощущал на себе тяготы барщины и всеми способами саботировал ее. Усилились жалобы помещиков на «нерадение» и «лень мужика» на барской работе. «Взглянем на барщинскую работу. Придет крестьянин сколько возможно позже, осматривается и оглядывается сколь возможно чаще и дальше, а работает сколь возможно меньше, — ему не дело делать, а день убить», — писал видный публицист и крупный помещик А. И. Кошелев. Другая причина — возрастание сопротивления крестьян расширению барщины в связи со стремлением помещика увеличить производство хлеба на продажу. Таким образом, крепостное хозяйство, базировавшееся ранее на натуральном своем характере, в новых рыночных условиях уже не могло нормально функционировать.
Серьезные трудности переживали и оброчные помещичьи имения. Ранее, при отсутствии конкуренции, крестьянские промыслы, с которых и уплачивался оброк, были выгодны и давали возраставший доход помещику. Но по мере развития этих промыслов, породивших конкурентную борьбу и падение заработков крестьян-промысловиков, сократились и оброчные поступления. Это проявилось в росте крестьянской недоимочности по оброчным платежам. Показателем упадка помещичьего хозяйства был и рост задолженности помещиков, особенно характерный для второй четверти XIX в. Если к началу XIX в. в залоге в кредитных учреждениях было всего 5% крепостных крестьян, то к 50-м годам — уже свыше 65%. Многие помещичьи имения, обремененные долгами, шли с молотка.
Следует иметь в виду, что речь идет о кризисе лишь помещичьего хозяйства, основанного на крепостном труде, а не экономики вообще, которая продолжала развиваться, но уже совершенно на иной основе — с применением найма или в форме мелкого товарного производства крестьян и горожан. Более успешно развивались промышленность и торговля. Именно в них раньше и интенсивнее формировались новые, капиталистические отношения. Однако крепостное право оказывало тормозящее влияние и на сельское хозяйство, и на торговлю и промышленность. Крепостная зависимость крестьян существенно ограничивала их предпринимательство и тормозила развитие рынка наемной рабочей силы.
Кризис крепостнической системы хозяйства в первой половине 19 века
Кризисом феодально-крепостнической системы мы называем прогрессивный по своему содержанию процесс — переход от феодально-крепостнического хозяйства к капиталистическому. Капитализм рождается в недрах феодального хозяйства, но его свободному развитию препятствует феодальная оболочка. Происходит борьба между феодальным и капиталистическим в экономике, которая, конечно, кончается победой капиталистического хозяйства. Но если бы дело исчерпывалось прогрессивным поступательным движением, слово «кризис» было бы неуместным. Кризисом было столкновение двух систем, острейшая борьба между ними. Тормозя развитие буржуазных элементов в хозяйстве, феодальная оболочка тормозила развитие всего хозяйства страны.
Кризис феодально-крепостнической системы в сельском хозяйстве
1. С 20-х гг. XIX в. в России усиленно росли сельскохозяйственные общества, появилась обширная агрономическая литература. Все новое в сельском хозяйстве, что появляется за границей, в России обсуждается и пропагандируется. Здесь испытываются новинки европейской сельскохозяйственной техники. В ряде городов появляются сельскохозяйственные выставки. Некоторые помещики вводят научные севообороты, разводят породистый скот, устраивают в именьях мастерские по изготовлению машин. В тамбовском имении помещика Гагарина действовала паровая машина, которая молотила, веяла и сортировала по 200 копен пшеницы в день.
Но новая техника оставалась делом энтузиастов. Один помещик писал: «Если весь хлеб обмолотился с осени, то что же будут делать крестьяне и их жены зимой? Молотильная машина стоит денег, требует ремонта и содержания лошадей, а работа крестьян ничего не стоит». Именно то обстоятельство, что работа крепостных ничего не стоила помещику, и делало невыгодным применение машин.
2. Сельское хозяйство из натурального, каким ему положено быть при «чистом» феодализме, становится все более товарным. В середине XIX в. товарность земледелия достигла 18%.
Но рост товарности означал увеличение ренты. При натуральном хозяйстве рента была ограничена естественными пределами потребления феодала и его челяди. А для продажи требуется больше продукции, чем для своего потребления: теперь дополнительная продукция давала деньги. Втянувшись в товарно-денежные отношения, помещики настолько увеличивают эксплуатацию крестьян, что выводят ее за рамки феодализма.
На черноземном юге барщина иногда увеличивается настолько, что не оставляет крестьянину времени для работы в своем хозяйстве. Тогда помещик переводит крестьян на «месячину», т. е. принимает на себя их содержание, выдавая ежемесячно продукты питания. Поскольку крестьянин в этом случае уже не ведет хозяйства, то такая эксплуатация уже не может считаться феодальной. Это уродливая, смешанная полуфеодальная-полукапиталистическая форма.
В северных районах страны где преобладал оброк, помещики увеличивали его. За первую половину XIX в. средний размер оброка вырос в 2—3 раза. Такого роста крестьянское хозяйство обеспечить не могло. И теперь крестьяне все чаще занимались промыслами, нанимались в промышленность, и оброк платили не столько из доходов от сельского хозяйства, сколько из неземледельческого заработка. Не вычет из промышленного заработка не может считаться феодальной рентой.
Однако такое усиление эксплуатации крестьян не давалась помещикам нужного экономического эффекта. Крепостной тру; на барщине был непроизводительным: крестьянин не был заинтересован в результатах этого труда. Как писал один помещик на барщине «крестьянин выходит на работу как можно позже работает как можно меньше и отдыхает как можно больше». По подсчетам статистиков того времени, наемный труд в сель хозяйстве был в 6 раз производительнее крепостного. И поэтому помещичьи имения без крепостных в черноземной полосе при продаже оценивались дороже, чем с крепостными.
Оброк тоже не стимулировал развития сельского хозяйства, Поскольку рента в России не была регламентирована, крестьянин знал, что с увеличением его доходов помещик увеличит оброк и дополнительный доход будет снимать оброком.
3. Видя недостатки барщины и оброка, помещики начали применять и наемный труд. В степях юга России, где помещики увеличивали товарное производство пшеницы, своих крепостных им для этого уже не хватало. И ко времени жатвы тянулись сотни тысяч крестьян с косами из северных губерний наниматься для уборки урожая. Наем теперь был постоянным явлением и в других губерниях, причем часто приобретал уродливые полуфеодальные формы. Например, теперь зажиточные крестьяне уже сами не ходили на барщину, а нанимали вместо себя других. Иногда помещик собирал со своих крепостных оброк деньгами, а на эти деньги нанимал их же в качестве наемных рабочих.
Рост наемного труда тормозил недостаток наемных рабочих в условиях крепостничества. Поэтому и рождались такие смешанные, уродливые формы найма.
4. Развитие товарно-денежных отношений подрывало монополию дворян на землю. Если прежде иметь землю в собственности могли только дворяне, то начале XIX в. было разрешено землевладение не дворян. С 1801 г. допускала свободная торговля землей без крепостных. Земля стала товаром. Имения разорявшихся помещиков начали скупать купцы и разбогатевшие государственные крестьяне.В таких капиталистических, по существу, явлениях, как рождение новой техники, рост товарности, наемный труд, не помещичье землевладение, и выражался прогресс в сельском хозяйстве. Но их развитие тормозила феодально-крепостническая система, и поэтому прогрессивные явления получали уродливую полуфеодальную форму.
В этих условиях наиболее дальновидная часть дворянства начинает понимать, что крепостное право тормозит развитие хозяйства России. Наиболее радикально выступили против крепостничества дворянские революционеры — декабристы. Но не только они. Если заглянуть в журналы 30—40-х годов, создается впечатление, что необходимость ликвидации крепостного права была очевидна для всех — об этом писали открыто.
Уже в первые годы XIX в. в письменных столах крупнейших сановников лежали заготовленные проекты ликвидации крепостного права. Все лишь ждали сигнала со стороны царя, чтобы представить эти проекта на конкурс. Свой проект был даже у реакционера Аракчеева. Правда, Аракчеев составил свой проект по приказанию царя.
Кризис крепостной промышленности
Противоречия между старым и новым в промышленности проявлялись сильнее, чем в сельском хозяйстве, — крупное производство в форме мануфактуры не соответствовало феодализму.
В первой половине XIX в. в России начинается промышленный переворот. Об этом свидетельствует, например, рост импорта машин. Если в начале столетия за год ввозилось машин на 80 тыс. руб., то в 50-х гг. —1 на 8 млн. руб. Возникло машиностроение. В 1860 г. в одном только Петербурге действовало 15 машиностроительных предприятий. Паровой двигатель в России был сконструирован Ползуновым еще в 1763 г. Но паровые двигатели, как и вообще машины, в России не вытеснили ручного труда, не охватили всю промышленность. Промышленный переворот затормозила феодально-крепостническая система, и закончиться он мог только после ликвидации крепостного права.
Как уже сказано, наша промышленность, приспособленная \ к условиям феодализма, приняла форму крепостной мануфактуры. Эта приспособленность в XVIII в. обеспечила ее Подъем, но в первой половине XIX в. по той же причине она начинает испытывать депрессию.
1. Производительность крепостного труда была значительно ниже производительности наемного. По подсчетам статистиков того времени, наемный рабочий в разных отраслях промышленности давал в 2, 3 и 4 раза больше продукции, чем крепостной. Это должно было стимулировать внедрение; машин, потому что машина не только повышает производительность труда, но и подчиняет рабочего своему темпу. Как известно, при машинном производстве скорость процесса определяет машина, а не рабочий.
2. Крепостной труд делал невыгодным применение машин. Ставя машину, заменяющую сколько-то рабочих, заводчик не I мог их уволить, потому что они были его собственностью. Поэтому машина не сокращала, а только увеличивала производственные затраты. Начавшаяся на крепостных предприятиях техническая революция лишь повышала стоимость продукции.
3. Крепостное право заставляло хозяина содержать (за счет производства) безработных, т. е. резервная армия тру- 1 да была не за воротами предприятия, а на его содержании. Заработная плата крепостных рабочих обычно состояла из двух частей: денежная, «задельная» плата, которая выдавалась непосредственно за работу, и «провиант», т. е. бесплатный паек, который выдавался всем членам семей рабочих, числившихся при предприятии, в том числе и семей крепостных безработных. Так, на казенных и посессионных заводах каждому взрослому полагалось в месяц 2 пуда муки, ребенку или подростку —1 пуд.
А между тем число крепостных работников постепенно увеличивалось путем естественного прироста. На уральских горных заводах к середине XIX в. уже до трети всех рабочих оказались лишними, безработными, «пустыми хлебоедами», как называли их заводчики. Не занятые в производстве мастеровые занимались своими промыслами и торговлей. Поэтому именно на уральских заводах оказались центры сундучных, подносных и иных промыслов.Некоторые хозяева заводов пытались лишних мастеровых посадить на землю, но безуспешно: мастеровые были уже потомственными рабочими, считали свое положение выше положения крестьян и отвыкли от «хлебопашества».
Когда заводчик Лазарев, хозяин четырех уральских заводов, в начале XIX в. попытался посадить лишних мастеровых на землю, они подняли бунт, и попытку пришлось оставить. После этого было решено уговорить их переселиться в деревню добровольно. По заводам, при которых было несколько тысяч мастеровых, было объявлено, что согласившимся переселиться в деревню будет дана крупная денежная сумма, им помогут обзавестись хозяйствами и на несколько лет освободят от повинностей. Уговаривали 10 лет. В результате нашелся один желающий переселиться в деревню, но лишь в качестве деревенского кузнеца.
Мануфактура еще могла быть крепостной, но крепостная фабрика была уже невозможна. Машины оказались несовместимыми с крепостным трудом.
4 Крепостничество тормозило развитие и той части промышленности, в которой крепостной труд не применялся. Оно повышало стоимость рабочей силы. Свободных рабочих не хватало. К тому же контингент наемных рабочих составляли в основном оброчные крестьяне, но они могли быть только сезонными, причем преимущественно неквалифицированными рабочими.
5. Крепостничество сужало внутренний рынок. Оно закрепляло такой порядок, при котором подавляющую массу на селения составляли крестьяне, прикрепленные к земле. А крестьяне вели натуральное хозяйство и покупали очень промышленных изделий. Они сами ткали полотно и готов из него одежду. Они мало покупали железных изделий: деревенские кузнецы перековывали сломанные железные изделия на новые. Так, крепостное право затормозило развитие русской промышленности. Европейские страны, в которых заканчивался промышленный переворот, обгоняли Россию.
Но разные отрасли крепостничество тормозило в разной степени. Относительно успешно развивалось хлопчатобумажное производство. Переворот здесь начался уже в первые го; XIX в., в 1805 г. возникла первая фабрика (казенная Алекса» дровская мануфактура), а к середине века переворот в прядильном производстве уже закончился. Хлопчатобумажное производство за первую половину* XIX в. выросло в 50 раз, Россия не только обеспечивала себя хлопчатобумажными тканями, но и вывозила их в страны Ближнего Востока.
Дело в том, что в хлопчатобумажной промышленное крепостной труд вообще не применялся. Набирать силу эта отрасль стала тогда, когда уже не допускалось открытие новых посессионных мануфактур. Помещики хлопчатобумажных предприятий не заводили, потому что новая отрасль работала на импортном сырье (следовательно, нельзя это сырье было получить в своем имении), не работала на казну (следовательно, никаких привилегий не давала). Наемный труд и работа на широкий народный рынок ускоряли развитие отрасли.
Сильнее всего кризис феодально-крепостнической системы затронул горно-металлургическую промышленность. Если! во второй половине XVIII в. Россия занимала первое место в: мире по производству железа, то на рубеже XIX в. ее догнала Англия, а к началу 60-х гг. Россия производила в 10 раз меньше железа, чем Англия. Почему? Крепостнический труд здесь сохранялся до 1861 г. Горные заводы было невозможно обеспечить наемным трудом. Если текстильная промышленность I располагалась в густонаселенном центре, то металлургия развивалась на месте рудных месторождений. На Урале было сконцентрировано 80% российской металлургии. Там продолжалась колонизация, земли было много, и крестьянам незачем было наниматься в рабочие. Да и не годились эти крестьяне для работ на заводах. Работа в металлургическом производстве требовала высокой квалификации, выучки с детских лет, а сезонные рабочие, конечно, такой квалификации иметь не могли.
Вторая причина застоя — особый контроль и покровительство государства. Эта отрасль выполняла государственные заказы и подчинялась административному управлению. От конкуренции с заграницей государство защищало ее пошлинами, которые были вдвое выше цен металла. Если предприятие терпело убытки, государство поддерживало его субсидиями. «Систематическая правительственная поддержка несостоятельных заводов развратила этот промысел», — писал в то время академик Безобразов.
Поэтому и состав уральских заводчиков был особым. Предприимчивых основателей заводов сменили их потомки, для которых заводы были лишь источником доходов.
Хозяйство заводов оказывалось в руках управляющих и приказчиков; процветали воровство, взяточничество, приписки.
Таким образом, крепостничество затормозило промышленный переворот и развитие промышленности в России, причем в большей степени развитие тех отраслей, в которых господствовал крепостной труд.
Докажите что в сельском хозяйстве первой половины 19 века нарастали кризисные отношения
Сельское хозяйство России в 80—90-х годах 19 века. Мировой аграрный кризис конца 19 века и русский сельскохозяйственный рынок
В последней четверти ХIХ в. сельское хозяйство Европы находилось в состоянии депрессии. В экономической литературе того времени это состояние характеризовалось как мировой аграрный кризис. Его основным проявлением было падение хлебных цен, которое началось со второй половины 70-х годов и продолжалось в течение двух десятилетий. За это время цены на хлеб упали примерно вдвое. Это было вызвано главным образом увеличением ввоза в импортирующие государства Европы дешевого хлеба из заокеанских стран, прежде всего из США. Таким образом, мировой аграрный кризис по существу был не мировым, а европейским, так как заокеанские страны серьезных затруднений от снижения цен не испытывали.
В США, а также Канаде, Аргентине, Австралии в то время было много еще не вовлеченных в обработку плодородных целинных земель. Их использование не было обременено высокой земельной рентой, как в Европе. Обширные участки земли, находившиеся во владении заокеанских фермеров, позволяли в больших масштабах, чем в Европе, применять сельскохозяйственные машины на конной тяге. Поэтому себестоимость хлеба здесь была намного ниже, чем в хозяйствах европейских крестьян и помещиков, несмотря на более высокий по сравнению с Европой уровень заработной платы в сельском хозяйстве. Кроме того, вследствие технического прогресса в морском транспорте снизились фрахты на перевозку грузов через океан. Этими обстоятельствами и объясняется падение хлебных цен на мировом рынке.
Падение мировых хлебных цен повлекло за собой падение цен на хлеб и в России. Между тем, товарность земледелия в России продолжала расти, и, следовательно, мировой аграрный кризис оказывал все более и более угнетающее воздействие как на помещичье, так и на крестьянское хозяйство.
В 80—90-х годах сельскохозяйственный экспорт продолжал увеличиваться, но медленнее, чем в 60—70-х годах. В 80—90-х годах сильно увеличился экспорт яиц, коровьего масла и жмыхов, которые раньше вывозились в очень небольших количествах. Однако главным предметом сельскохозяйственного вывоза остался все же хлеб. За 20 лет экспорт хлеба возрос примерно в полтора раза — с 287 млн. пудов в среднем в год в 1876— 1880 гг. до 444 млн. пудов в 1896—1900 гг. При этом почти все увеличение вывоза приходится на 80-е годы, в 90-х годах рост экспорта хлеба приостановился. Экспорт льна, наоборот, был стабильным в 80-х годах и вырос на 30% в!Ю-х годах. Доля экспорта по отношению к чистому сбору хлебов в Европейской России составляла в 80—90-х годах около Vs. Пшеницы вывозилось в 90-х годах около 2/s ее чистого сбора, ячменя — около трети. Роль внешнего рынка для сельского хозяйства России росла.
Правительство считало развитие хлебного экспорта одним из основных средств поддержания активного баланса внешней торговли и курса кредитного рубля. «Сами недоедим, а вывезем»,— говорил один из министров финансов того времени И. А. Вышнеградский.
Спрос внутреннего рынка на хлеб рос в 80—90-х годах, в противоположность 60—80-м годам быстрее, чем экспорт.
Увеличение посевных площадей е 80—90-х годах является продолжением тенденции, наметившейся еще в 60—70-е годы.
Но рост земледелия в производящих районах был более медленным, чем раньше.
Посевная площадь особенно значительно возросла на южных и восточных окраинах. Этот рост был достигнут главным образом освоением под земледелие еще сохранившихся здесь целинных земель, а отчасти вследствие начавшегося вытеснения залежной системы полеводства трехпольем. Расширению посевов в этих районах содействовала постройка железных дорог. Самаро-Златоустовская железная дорога, доведенная в начале 90-х годов до Челябинска, и линия Уральск — Покровская слобода (ныне г. Энгельс на Волге) имели большое значение для расширения хлебопашества в Заволжье и Южном Приуралье. Линии Тихорецкая — Новороссийск и Ставрополь — Екатеринодар (ныне Краснодар) дали хлебу Предкавказья удобный выход к Черному морю. Продолжение железной дороги от Тихорецкой к Царицыну (Волгограду) предоставило этот выход также и хлебу Нижнего Поволжья. Ряд железнодорожных линий местного значения был построен в Степной Украине. На юге рост посевов был больше, чем на востоке, так как юг был ближе к рынкам сбыта.
В старой житнице России — в Черноземном центре и Среднем Поволжье уже раньше было распахано едва ли не все, что можно было распахать. В Среднем Поволжье посевная площадь почти не изменилась за 1881 — 1900 гг., а в центральных черноземных губерниях она даже сократилась на 4% вследствие эрозии почвы и обнищания местного крестьянства. В лесостепной Украине посевы немного увеличились. В черноземной полосе, включая южные и восточные окраины Европейской России, посевная площадь выросла на 14%.
В нечерноземной полосе увеличение посевной площади составило всего 7%. Большая часть этого прироста приходилась на долю западных губерний. В Центрально-промышленном районе посевы продолжали в 80—90-х годах уменьшаться в силу тех же причин, что и раньше.
Территория, где своего хлеба недоставало, в 80—90-х годах продолжала расширяться и к концу XIX в. охватила почти всю нечерноземную полосу.
Начавшаяся еще в 60—70-х годах районная специализация сельского хозяйства продолжала углубляться. В центре, на севере и частично на западе нечерноземной полосы развивалось молочное животноводство. В Прибалтике и Западной Белоруссии к нему присоединилось свиноводство. В Ярославской, Тверской, Смоленской, Псковской губерниях и прилежащих к этой территории уездах Вологодской, Новгородской и Московской губерний крестьянское хозяйство специализировалось на льноводстве в сочетании с молочным животноводством. В большей части Белоруссии, а также в прилегающих к ней северных частях Волынской и Черниговской губерний, северо-западных уездах Орловской губернии и в Калужской губернии занимались преимущественно разведением картофеля и свиноводством.
Во всех этих районах посевы зерновых все же играли большую роль в местном земледелии, удовлетворяя основную потребность крестьянства в хлебе. Во всех почти местностях нечерноземной полосы, за исключением столичных губерний и территории Крайнего Севера, привозной хлеб был лишь добавлением к хлебу местного производства.
На востоке нечерноземной полосы — в Вятской и Пермской губерниях земледелие имело (за исключением отдельных уездов) потребительский характер. Здесь были небольшие избытки хлеба. Лен крестьяне этих губерний сеяли преимущественно для собственного потребления и частично для продажи.
В черноземной полосе главный центр производства зерна в 80-х годах передвинулся из Черноземного центра и Среднего Поволжья на южные и восточные степные окраины Европейской России, включая Предкавказье, сделавшиеся основным поставщиком хлеба для внешнего и внутреннего рынка. В эти’; районах было развито также разведение крупного рогатого скота на мясо, и, кроме того, в южных степях разводили в большом количестве свиней, а в восточных — овен. Прежняя житница России сохранила зерновую специализацию. Но роль ее в хлебном балансе страны уменьшилась. В Черноземном центре некоторое развитие получили посевы картофеля и свиноводство, в Среднем Поволжье развивалось овцеводство.
Лесостенная Украина вследствие густого населения имела, подобно Черноземному центру, умеренные избытки хлеба, но она сделалась главным в России районом разведения сахарной свеклы.
Кроме того, здесь исстари было развито свиноводство и выращивалось много мясного рогатого скота.
Обширная территория Астраханской губернии, обычно включавшаяся в экономической литературе в черноземную полосу, в действительности по своим почвенно-климатическим условиям была пригодна лишь для пастбищного скотоводства мясного направления.
Несмотря на развитие во многих местностях посевов незерновых культур, их удельный вес был все же невелик. В конце XIX в. около 9/,о всей посевной площади Европейской России было занято зерновыми.
Сельскохозяйственная техника продолжала улучшаться в тех же направлениях, что и в 60—70-х годах. Этот прогресс по-прежнему был медленным, но все же немного ускорился. Поэтому урожайность выросла несколько больше, чем в предыдущем двадцатилетии. В 90-х годах средняя урожайность хлебов на крестьянских полях Европейской России была на треть выше, чем в 60-х. В помещичьем хозяйстве урожайность поднялась немного больше — на 40%.
Все же к концу XIX в. урожайность оставалась очень низкой — около 6 ц с гектара на крестьянских землях и около 7 ц на помещичьих. Более высокий уровень ее в помещичьих хозяйствах был следствием лучшего качества земель, а отчасти и лучшей их обработки. Как и до реформы 1861 г., урожайность хлебов резко колебалась по отдельным годам в зависимости от условий погоды.
Под влиянием аграрного кризиса увеличилась задолженность помещиков земельным банкам и продажа дворянами земли; за двадцатилетие — 1882—1902 гг.— дворянство потеряло около четверти своих земельных владений. Как и раньше, наиболее устойчивым оказалось дворянское землевладение прибалтийских и западных губерний.
Правительство, желая помочь поместному дворянству, учредило два банка — в 1885 г. Дворянский банк и тремя годами ранее Крестьянский банк. Задачей Дворянского банка было предоставление дворянам-помещикам под залог имений более льготного, чем в земельных банках, кредита. Крестьянский банк, согласно его уставу, должен был помогать крестьянству в покупке помещичьей земли мелкими участками. Банк предоставлял крестьянам-покупателям кредит, который обеспечивался купленной землей. Но фактически Крестьянский байк больше помогал дворянству, чем крестьянству. Земельные цены в пореформенную эпоху систематически росли. Крестьянский банк помогал тем помещикам, которые уже не могли держать землю при помощи льготного кредита Дворянского банка и должны были продать ее крестьянину-покупателю, согласному дать наиболее высокую цену.
Таким образом, сохранение в пореформенную эпоху помещичьего землевладения и политика правительства, направленная на всемерную поддержку помещичьих привилегий, были большим тормозом для развития крестьянского хозяйства и налагали на крестьянство тяжелое бремя платежей в пользу крупного землевладения.
Для 80—90-х годов имеются материалы земской статистики и военно-конских переписей, на основании которых В. И. Ленин в труде «Развитие капитализма в России» нарисовал картину разложения крестьянства в конце XIX в. По подсчетам В. И. Ленина, бедняцкие хозяйства составляли не менее половины общего числа крестьянских дворов, на долю которых приходилось около 2/& всего крестьянского населения. В их руках находилось нередко менее Vs и даже в наиболее благоприятных случаях — менее трети всей площади посевов и количества рабочего скота. Многие бедняки, не имевшие рабочего скота, не могли обработать свои наделы и были вынуждены сдавать их в аренду зажиточным односельчанам. Площадь
сданной в аренду надельной земли у крестьян этой группы была больше находившейся в их руках площади купчей и арендованной земли.
С другой стороны, зажиточные по численности дворов составляли, вероятно, не более 7б, а по количеству населения примерно около 3/ю всего крестьянства. Они имели подавляющую часть купчей и половину или более арендованной земли, вследствие чего в их распоряжении находилось более трети, а нередко и более половины всей посевной площади и всего рабочего скота, более 70% всех улучшенных сельскохозяйственных орудий. От половины до трех четвертей числа дворов, нанимавших батраков, были зажиточными дворами. Но из этого не следует, что все зажиточные дворы пользовались наемным трудом. Им пользовалось лишь меньшинство их.
Разложение крестьянства порождало противоречие между бедняцкой и зажиточной частями деревни. Но основным классовым противоречием в деревне все же было противоречие между всем крестьянством, с одной стороны, и помещиками — с другой.
Для широких масс бедняков и середняков 80—90-е годы были тяжелым временем. Вследствие роста сельского населения увеличивалось малоземелье. Крестьянство стремилось расширять свое землепользование путем аренды и покупки помещичьей земли. Возрастание земельных цен делало все более и более трудным достижение этой цели. Из-за снижения хлебных цен уменьшилась денежная выручка крестьян от реализации урожая, а налоги, падавшие на крестьянство, увеличивались. Особенно тяжелым было экономическое положение крестьян Черноземного центра, где условия ликвидации крепостного права создали острое малоземелье и сохранили сильные пережитки крепостничества.
Сельское хозяйство окраин
Развитие сельского хозяйства на окраинах имело существенные особенности.
В Латвии и Эстонии помещичьи имения, принадлежавшие немецким баронам, в большинстве случаев были значительно крупнее имений помещиков внутренних губерний России. Крестьяне латыши в Курляндской и южной половине Лифляндской и эстонцы в северной половине Лифляндской и Эстляндской губерний жили хуторами. Крестьяне разделялись на две группы: дворохозяев, арендовавших в первой половине XIX в. у помещиков хуторские участки (имевшие обычно гораздо более крупные размеры, чем наделы крестьян остальной России), гг прочую массу сельского населения, которая по численности превосходила дворохозяев примерно втрое. К этой части сельского населения принадлежали прежде всего батраки, работавшие в имениях помещиков и на хуторах дворохозяев, и разного рода издольщики и бобыли.
После отмены в Прибалтике в первой четверти XIX в. личной крепостной зависимости дворохозяева в качестве арендной платы за свои участки отбывали барщину на земле помещика. В барщинной работе принимали участие и жившие у них батраки. Позже аренда в виде барщинной повинности начинает сменяться денежной арендой, но до 60-х годов преобладала барщинная аренда. В 60-х годах помещики в целях перестройки своего хозяйства на капиталистический лад усиленно переводят дворохозяев на денежную аренду и начинают продавать им арендуемые ими хуторские участки в собственность. К началу XX в. в Латвии и Южной Эстонии большинство, а в Северной Эстонии около 40% хуторов стали собственностью дворохозяев.
Большая часть крестьянской земли в Латвии и Эстонии была в руках крупных хуторян, владевших участками по 30— 50 га. Такие участки нельзя было обработать силами одной семьи. Крупные хуторяне держали трех-четырех и больше батраков, имели по 20 и более голов крупного рогатого скота, нескольких лошадей, приобретали сельскохозяйственные машины. Они стали превращаться в сельскохозяйственную буржуазию, более мощную, чем верхушка русской деревни (в народе они получили насмешливое прозвище «серых баронов»). Владельцы же мелких участков постепенно пролетаризировались. Таким образом, в Латвии и Эстонии капиталистическое расслоение крестьянства было выражено гораздо сильнее, чем во внутренних губерниях России. Помещики Прибалтики перестроили свои хозяйства в крупные сельскохозяйственные предприятия капиталистического типа.
В техническом отношении как помещичьи имения, так и крестьянские хутора стояли много выше уровня сельского хозяйства внутренней России. Многопольные севообороты вытесняли традиционное трехполье. Широкие размеры приняла мелиорация заболоченных земель. На дерново-подзолистых почвах Прибалтики урожайность хлеба была выше, чем в большинстве черноземных губерний России. Сельское хозяйство как у крестьян, так и у помещиков приняло молочное направление. Значительно развилось также свиноводство. Рынком сбыта, кроме городов самой Прибалтики, служил Петербург. Масло шло отсюда также и на внешний рынок.
Кавказ разделялся в пореформенную эпоху на три основные части: равнинное Предкавказье, заселенное русскими, Кавказский хребет и Дагестан и Закавказье.
Предкавказье имело редкое население, состоявшее из казаков в Кубанской и Терской областях и крестьян в Ставропольской губернии. Помещичьего землевладения там почти не было. Земледелие обслуживало только местные нужды. Животноводство, главным образом разведение овец, имело товарный характер. Распашка целинных земель Степной Украины в первом двадцатилетии после отмены крепостного права вызвала переселение оттуда части крупных овцеводов в Предкавказье и дальнейший рост животноводства в крае. С другой стороны, уже в середине 70-х годов Предкавказье было прорезано железной дорогой Ростов — Владикавказ (ныне Орджоникидзе), которая стимулировала развитие в крае товарного земледелия. Железнодорожное строительство 80—90-х годов дало выход хлебу Предкавказья на внешний рынок. Животноводство постепенно оттеснялось на восток, в местности, менее благоприятные или совсем неудобные для земледелия. Целинные земли давали хорошие урожаи пшеницы, ячменя и кукурузы. К началу XX в. Предкавказье стало одним из крупных сельскохозяйственных районов России с большими избытками товарного зерна.
Развитие земледелия требовало рабочих рук. В край устремился поток населения из Европейской России. Но переселенцы не могли получить здесь землю в собственность, так как в казачьих областях она была закреплена за казачеством, а в Ставропольской губернии находилась в руках местного крестьянства. Пришлым крестьянам приходилось наниматься в батраки или снимать землю в аренду. Поселившееся на Кубани и в Терской области пришлое население получило, как и в расположенной рядом Донской области, название «иногородних». На Кубани иногородние к концу XIX в. составляли треть населения, и их численность продолжала увеличиваться. Социальные противоречия между казачеством и иногородними в Предкавказье и на Дону были очень значительными.
В хозяйстве горских народов Кавказского хребта и Дагестана, ранее почти исключительно натуральном, складывались товарно-денежные отношения. Росла численность бедноты, сдавленной малоземельем. Многие дагестанцы, не будучи в состоянии прокормиться у себя в горах, шли работать на нефтяные промыслы Баку.
В Закавказье ликвидация крепостного права произошла позже, чем в Европейской России. Пореформенная эпоха для большей части Грузии начинается лишь со второй половины 60-х, а для Азербайджана, Армении и Абхазии — с 70-х годов.
После крестьянской реформы помещики Закавказья стали сдавать землю крестьянам в аренду из доли урожая и к капиталистическому хозяйству в полеводстве не перешли. Среди крестьянства исстари существовало неравенство, в пореформениую эпоху упрочились товарно-денежные отношения, но земледельческий капитализм еще не получил заметного развития.
Основными отраслями сельского хозяйства в пореформенную эпоху оставались производство зерновых хлебов (кукуруза в Западной Грузии и Абхазии, пшеница и ячмень в остальной части Закавказья и в сравнительно небольших размерах рис, главным образом в Азербайджане, отчасти в Армении) и пастбищное (в Азербайджане в значительной мере кочевое) скотоводство, частично сочетавшееся с земледелием. Их размещение определялось природными условиями — характером рельефа местности и количеством осадков.
Сельскохозяйственная техника в 60—70-х годах по-прежнему была примитивна. В 80—90-х годах в Закавказье стали ввозиться улучшенные сельскохозяйственные орудия, но распространялись они очень медленно. Урожайность полей не только не росла, но в 80—90-х годах даже несколько снизилась. В скотоводстве прогрессивным явлением был усилившийся в 70-х годах переход к оседлости части кочевого населения Азербайджана. Вызванный ростом городского населения Закавказья спрос на хлеб настолько увеличился, что удовлетворить его местное производство в крае не могло. Хлеб начали ввозить из Предкавказья и Нижнего Поволжья.
Виноградарство и садоводство всегда занимали видное место в сельском хозяйстве Закавказья. Вино исстари было необходимой частью в пищевом рационе грузинского и армянского населения. В этой отрасли, если не считать шелководства в Азербайджане, которое имело товарный характер еще в дореформенные времена, стала прежде всего развиваться торговая специализация.
Виноградники большей частью находились в руках крестьян. Некоторые помещики в 60—70-х годах организовывали капиталистические винодельческие хозяйства, особенно в Кахе-тии. Наиболее крупные винодельческие хозяйства капиталистического типа принадлежали удельному ведомству, купившему в 1886 г. громадное имение Чавчавадзе в Кахетии с виноградниками в селениях Цинандали, Мукузани, Напареули и в 1894 н 1899 гг. большие имения Багратион-Мухранских в Карталинии.
Высокотоварной культурой в Закавказье сделался хлопок, хотя удельный вес его был небольшой. В Армении разведение хлопка американских сортов началось в 80-х годах. В 90-х годах эта культура распространилась в Азербайджане, который в дальнейшем превратился в главный район хлопководства в Закавказье. Хлопок вывозился на фабрики центральной России, а в самом конце XIX в. частично стал перерабатываться и на местных фабриках. По сравнению со Средней Азией роль Закавказья в снабжении русских фабрик хлопком была невелика.
В Западной Грузии, Азербайджане, а особенно в Абхазии широкое распространение получило разведение табака.
Торговая специализация в сельском хозяйстве Закавказья в 80—90-х годах заметно продвинулась вперед. Сельское хозяйство края теснее связывалось с рынком России.
Сибирь по сравнению с Европейской Россией имела в сельскохозяйственном отношении две отличительные особенности: отсутствие в ней помещиков и наличие свободных, еще не освоенных земель. Но все же до 80-х годов количество переселенцев там было небольшим. В 60—70-х и первой половине 80-х годов в среднем в Сибирь переселялось из Европейской России окоЛЪ 12 тыс. человек в год. Эта цифра в несколько раз меньше естественного прироста населения Сибири в то время.
Путь в Сибирь был дорог и труден. Правительство, желая обеспечить помещиков Европейской России дешевыми рабочими, не оказывало действенной помощи переселенцам и старалось вообще ограничить переселение. Кроме того, Новороссия я Заволжье, расположенные гораздо ближе к внутренним губерниям Европейской России, еще могли поглощать пришлое население. Но в 80—90-х годах переселение за Урал сделалось основным направлением переселенческого движения крестьянства.
В 90-х годах была построена Сибирская железная дорога. Она начиналась от Челябинска и прорезала наиболее заселенную часть Сибири, проходя через Омск, Красноярск, Иркутск и далее через Верхнеудинск (теперь Улан-Удэ) и Читу. Томск остался к северу от магистрали и был соединен с нею веткой. На пересечении железной дорогой р. Оби возник город, названный по имени наследника престола Ново-Николаевском и получивший после Октябрьской революции имя Новосибирска. Из Забайкалья дорога была проведена к Владивостоку через территорию Китая. Такое направление было связано с захватнической политикой царского правительства в Маньчжурии. Владивосток был соединен железной дорогой с Хабаровском, расположенным на Амуре. Очень трудным было сооружение пути вдоль Байкала. Дорогу приходилось вырубать в скалах. Этот участок был закончен в начале XX в., во время войны с Японией.
Еще до постройки железной дороги переселение в Сибирь стало усиливаться. Сооружение дороги сделало путь в Сибирь гораздо более легким. Во второй половине 90-х годов сюда ежегодно переселялось более 100 тыс. человек, что было уже значительно больше естественного прироста населения в крае. Всего за последние 20 лот XIX в. в губернии Сибири и Дальнего Востока переселилось около миллиона крестьян. Переселенцы шли преимущественно в Западную Сибирь, особенно в южную часть тогдашней Томской губернии (в современные Алтайский край и Новосибирскую область), где природные условия были наиболее благоприятны для земледелия.
Железная дорога имела большое значение для развития сельского хозяйства Сибири и его связей с рынком Европейской России и Западной Европы. Она вызвала в Сибири развитие товарного маслоделия, — сибирское соленое масло пошло на экспорт в Англию и на внутренний рынок.
Приамурье и Приморье в 50-х годах были слабо заселены. С конца 50-х годов начали возникать станицы вдоль Амура. Позже они появляются на р. Уссури. Создаются два новых казачьих войска — Амурское и Уссурийское для охраны границы и хозяйственного освоения пограничной полосы.
К началу XX в. па Дальнем Востоке образовалось два основных сельскохозяйственных района с русским населением — один в Приамурье по нижнему течению рек Зеи и Бурей с центром в Благовещенске и другой в Приморье, около озера Ханка с центром в г. Никольске-Уссурийском (ныне Уссурийск).
Присоединение Казахстана к России было завершено в середине 60-х годов, когда в ее состав была включена его южная часть. По «Временному положению» 1868 г., вся земля в Казахстане была объявлена собственностью казны и передавалась в пользование казахских общин. Объявление земли государственной собственностью дало правительству в 80—90-х годах и позднее юридическое основание для изъятия земли под переселенческие участки.
Казахское население в это время продолжало заниматься почти исключительно кочевым скотоводством. Хотя площадь под посевами в крае увеличивалась, ее размеры продолжали оставаться небольшими. Казахские скотоводы усиливали связи с русским рынком, участвуя в ярмарках, куда они пригоняли скот для продажи русским купцам.
В 80—90-х годах в Казахстане заметно выросло земледелие, что было следствием переселения в край русского и украинского крестьянства. Переселенческое движение в Казахстан, незначительное до 80-х годов, в этом десятилетии сильно увеличилось и еще более возросло в 90-х годах. Этому способствовала Сибирская железная дорога, прошедшая через крайний север Казахстана. Переселенцы направлялись преимущественно в северную часть Казахстана и на юго-восток страны. Под влиянием примера переселенцев казахское население стало расширять свои посевы. Основной культурой у казахов было просо, у переселенцев — яровая пшеница. Но кочевое скотоводство продолжало преобладать. По данным 1900 г., кочевники составляли три четверти населения Казахстана.