Дрейк шоу что такое
«В Америке важно только то, что ты сделал в Америке»
Вице-президент и креативный директор студии Sila Sveta Полина Захарова — об устройстве шоу-бизнеса в США, работе с Билли Айлиш, Дрейком и Александром Вангом.
Индустрия больших мероприятий, которыми занимается Sila Sveta, больше всего пострадала во время пандемии. Что происходит с шоу-бизнесом в Америке?
Было невесело. До лета все еще пытались любыми способами перейти в онлайн — делать трансляции и диджей-сеты с дивана. В марте – апреле это еще казалось классным: «Да ладно, я могу послушать Джона Майера, не выходя из дома?!» Но всем быстро надоело: «Что, еще одна онлайн-трансляция?! Спасибо, нет».
В целом государство нормально поддерживало ребят из индустрии интертеймента. Но все, кто мог, двинулись в смежные области. Например, ребята из PlayLab, которые создают шоу для Louis Vuitton и Вирджила Абло, сфокусировались на съемках. Креативный директор Уилло Перрон, с которым мы делали оформление тура Дрейка, говорит, что у него прилив интерьерных заказов — оформление магазинов, витрин, студий. Видимо, его топовые клиенты, сидя дома на карантине, тоже забеспокоились: «Хм, надо бы кухню что ли отремонтировать». Ха-ха.
А те, кто связан именно с большим продакшном, печалятся и надеются на 2022-й. Какие-то опен-эйры уже планируются на конец лета, несколько артистов видимо погонят в туры в конце сентября, когда Америку привьют. Другой вопрос, будут ли у людей деньги покупать билеты.
Как вы сами выкручивались?
Нас спасло то, что помимо классных сетапов мы занимаемся графикой — «пилим графон», как говорится. У нас в компании 70 человек, из которых около 40 — дизайнеры. Нам пришлось на время немного урезать штат, но в целом удалось сохранить команду и проскочить пандемию без больших потерь.
Наши клиенты, артисты, тоже сразу стали думать, что могут сделать в диджитал. Так, например, мы создали фэшн-фильм с прекрасным дизайнером Давидом Комой.
Как вам кажется, будут ли какие-то необратимые последствия в индустрии шоу-бизнеса из-за пандемии?
Благодаря пандемии серьезнее стали относиться к графике и новым технологиям. Выросла репутация мультимедиа в шоу-бизнесе. Те, кто занимался классическим театральным стейдж-дизайном, поняли, что нужно пускать к себе ребят из диджитала.
Приведу наш собственный пример — концерт Билли Айлиш в прямом эфире с дополненной реальностью, который она сделала в XR Studios. На этом проекте мы работали с Moment Factory — нашими конкурентами, с которыми у нас теперь дружба-любовь. Ребята изначально готовили весь креатив к живому шоу, но успели отыграть один концерт, и тут грянула пандемия. Но Moment Factory — красавчики, они не стали спешить, подождали полгода, за которые все технологии XR очень здорово подтянулись, а точнее адаптировались к сфере интертеймента, позвали нас на помощь — и сделали онлайн-трансляцию, в которой все снималось, рендерилось и стримилось в реальном времени.
То есть всего за полгода существенно изменились возможности технологий XR?
Да. Люди не могли проводить нормальные съемки, им нужно было выкручиваться, и тут они сообразили: есть же LED-экраны и есть трекинг. Киношная технология пришла в шоу и за полгода очень серьезно прокачалась. Первый клип с дополненной реальностью сделала Кэти Перри в конце мая на American Idol.
Расскажите, как возникла нью-йоркская студия Sila Sveta?
Я присоединилась к Sila Sveta пять лет назад. До этого я училась в Лондоне в Sotheby’s и работала потом в сфере искусства. В какой-то момент я поняла, что хочу уйти в диджитал. С Sila Sveta меня познакомила художница Марго Трушина, чей проект я курировала. Тогда у Sila Sveta уже был офис в Лос-Анджелесе, где в тот момент происходила перестановка кадров. Мы с Сашей Усом поехали в командировку в ЛА, и ребята спросили меня: «А ты не хочешь остаться?» А я очень хотела остаться!
За первый год в ЛА я провела около 200 встреч, то есть примерно через день. Первый год в Америке ты выживаешь, второй — тебя уже узнают, и только на третий начинаешь делать классные проекты. Первый проект, к которому я была причастна, для Met Gala в музее «Метрополитен», дал нам хороший старт. Но ЛА больше подходит, если тебя в индустрии уже знают. А Нью-Йорк — про быстрый бизнес, там легче договориться о встрече. Когда мы это поняли, решили открыть офис в Нью-Йорке. The rest is history.
В последнее время было много попыток у разных российских профессионалов из мира медиа, дизайна и IT выйти на американский рынок. Но мало кому это удается. Почему так и что нужно, чтобы взломать эту систему?
Когда я приехала, то составила список всех людей, с которыми мечтала поработать. Я написала миллион писем на info@. забомбила миллион личных сообщений в соцсетях — я просто наяривала всем. В глубине души все время звучала мысль: «Я реально так могу?!» Но, что делать? За спрос денег не берут, надо попытаться.
Еще одна особенность местной индустрии — им важны только локальные проекты. Ты можешь нереально крутые штуки делать по всему миру, но в Америке важно только то, что ты сделал в Америке. Поэтому браться за любые заказы, вписываться в любые истории, чтобы наработать базу, и везде себя тегать! Мы-то привыкли вести себя скромно: «Ну вот, я тут что-то такое сделал…» Но там нужен настоящий селф-промоушн.
Мы привыкли относиться с недоверием, когда человек занимается неймдропингом, через слово упоминает знаменитостей, с которыми он якобы знаком. Я, например, постоянно встречаю людей, которые работали на туре Дрейка. Переставил стакан в столовке — уже поработал на туре Дрейка. Тем не менее так устроена культура, и это работает. Не нужно себя перехваливать, но и молчать не стоит — это вызывает вопросы: если такие классные проекты, чего ты про них не говоришь? Поначалу мне было тяжело это усвоить, но сейчас даже нравится. Круто, что люди не стесняются рассказывать о том, что они делают, и, в свою очередь, ждут твоего рассказа.
Как вы получили заказ на шоу Дрейка?
Я долго пыталась пробиться к режиссеру Уилло Перрону, но безрезультатно. В течение почти года мы списывались и созванивались с его командой, один раз я встретилась с его продюсером, без Уилло. В итоге на какой-то тусовке в доме знакомых мы познакомились лично и поболтали с ним за пивком о судьбах стейдж-дизайна. В Америке принято делать follow up — если ты встретился с кем-то, к кому у тебя есть дело, ты через две недели пишешь: «Привет! Как дела? Вот мы тут такой проект сделали, а что у вас новенького?» Я написала ему уже спустя месяц на всякий случай и без особых надежд. Но вдруг его ребята отвечают: «Слушай, а ты нам нужна, прилетай в ЛА на встречу». На вопрос, что за проект — говорят: «Не можем сказать, прилетай». Я мчу в ЛА, попадаю сразу на обсуждения каких-то деталей шоу, спрашиваю: «Ребят, а что за проект-то?», «Ой, а мы не сказали? Дрейк». Я помню, как я под столом пишу ребятам: «Дрейк!», и они такие: «Да ладно. »
Со стороны может показаться, что все легко и здорово, но на самом деле это тяжелая работа: ты ходишь на все встречи, всегда улыбаешься, всегда в тонусе, и на людях у тебя не бывает плохого настроения.
Как Дрейк стал величайшим рэпером десятилетия
15 марта 2020 года ровно десять лет исполнилось дебютному альбому Дрейка — Thank Me Later. Обри Дрейка Грэма можно не любить, но отрицать его важность для современной музыки бесполезно. Все пять его полноформатников стали мультиплатиновыми. Успеха добились и все остальные его релизы: синглы, коллабы, EP-альбомы, микстейпы — всё залетает в чарты «биллборда», приносит деньги и звучит из каждой машины в Штатах, родной Канаде, Европе и Азии. Юбилей дебютника — хороший повод быстро разобраться, почему Дрейк стал настолько популярным. И вспомнить, как звучит тот самый первый альбом.
Дрейк родился в Торонто в мультикультурной и мультирасовой семье.
Отец Дрейка — гражданин США Деннис Грэм — чернокожий католик. А мать — Сандра Шер — канадская еврейка. Это важнее, чем может показаться, ведь в итоге Дрейк — свой парень и для чернокожих, и для белых. Еще его отец был барабанщиком, так что музыка в некотором роде у Дрейка в крови. Но как бы то ни было, когда рэперу был пять, его родители развелись — и Деннис уехал в США.
В некоторых песнях можно услышать, как Дрейк нелестно отзывается о своем отце: сам отец в интервью говорил, что это лишь преувеличения, чтобы продавать пластинки. Его сын с этим, правда, не согласен. И это еще один важный момент в популярности рэпера — он всегда пишет о себе и делает это очень «киношно». Реальные факты, но поданные так, будто Дрейк — герой драматического фильма.
В 15 лет Дрейк начал сниматься в популярном канадском сериале.
Это был «Деграсси: Следующее поколение» — очередной перезапуск культового сериала 70-х. Подростковая драма, открыто показывающая табуированные проблемы подростков — от изнасилований и ранней беременности до суицида. Дрейк играл в нем персонажа по имени Джимми Брукс и снимался с самого первого сезона, с 2001 по 2007 годы.
Сериал был довольно популярен в Канаде и США (а ранние версии — и у нас), так что съемки в нем определенно добавили Дрейку известности на раннем этапе его карьеры. Возможно, актерская работа помогла и формированию харизмы артиста. Дрейк умеет располагать к себе, говорить так, чтобы его слушали, знает, когда нужно быть серьезным, а когда можно подурачиться.
В 2006 году Дрейк выпустил свой первый микстейп — Room for Improvement, запрыгнув на разгоняющийся поезд грустных поющих рэперов.
Поп-музыка (а хип-хоп в широком смысле давно стал ее частью) стабильно «грустнеет» с самого начала нулевых. Пик этой грусти случился во второй половине десятых — тогда же прогремели Лил Пип, Пост Малоун и XXXTentacion и прочий эмо-рэп.
У Дрейка репутация артиста, который чувствует тренды тонко, как никто другой. Его первый микстейп это доказывает. Размеренные, грустные биты, личные темы в текстах, хардкорная читка, перемешанные с мелодичным R&B-пением — Дрейк видел, куда движется хип-хоп. Он четко знал, что делает. Но что особенно важно: грусть в его музыке — не значит депрессия. Атмосфера у песен Дрейка, скорее, «томная». Но в то же время они сохраняют сильную танцевальную энергию. И это тоже ключевой момент — ведь ритмичность популярной музыки с 2011 года растет, несмотря на «грустный» тренд. В итоге Дрейк продал шесть тысяч экземпляров своего дебютника: без лейбла и серьезной промо-кампании.
Второй микстейп — Comeback Season — Дрейк выпустил в 2007 году. К этому моменту рэпер уже привлек к себе внимание — у него были как ярые фанаты, так и ненавистники. Критиковали его в основном за сильный перекос в сторону R&B и поп-музыки — дескать, никакой это не рэп. Но история показала, что Дрейк лишь увидел вектор развития рэп-музыки раньше многих других. В то же время Лил Уэйн пригласил Дрейка присоединиться к его туру Tha Cartel III. Дружба с Уэйном сыграет большую роль в карьере канадца.
В 2009 году Дрейк выпустил поворотный для его карьеры микстейп — So Far Gone.
Дрейк все еще не был связан с каким-либо лейблом — третий микстейп он снова выпустил сам. Но теперь это был «официальный» успех: с двумя хитовыми синглами Best I Ever Had и Successful (оба залетели в горячий чарт «биллборд»). В честь релиза микстейпа в Торонто устроили вечеринку, на которой присутствовал ЛеБрон Джеймс — на таком уровне Дрейк находился, не выпустив еще ни одного полноценного альбома. Впрочем, «за кулисами» мейджоры уже воевали за Дрейка, и было понятно, что в ближайшие годы он выстрелит еще сильнее. Микстейпы — лишь разгон.
Тогда же за Дрейком закрепилась слава главного поп-рэпера, который пишет музыку, в который каждый найдет что-то для себя. Субъективно я готов с этим согласиться — в его дискографии можно найти и довольно хардкорные рэп-треки, и мелодичную попсу, и всякие эксперименты под джазец, рок или синты, и танцевальную музыку с карибскими мотивами. К слову, микстейп So Far Gone можно было бесплатно скачать с сайта личного лейбла Дрейка — October’s Very Own. В то время такое еще не было распространено, так что и здесь Дрейк смотрел в будущее. Речь ведь не о новичке-ноунейме — о большом артисте.
В 2009 году Дрейк подписал контракт с Cash Money Records и годом позже выпустил свою дебютный альбом — Thank Me Later.
А если точнее — с его дочкой Young Money, на которой издавался Лил Уэйн (он компанией какое-то время даже управлял). К 2010 году Дрейк уже был сенсацией: кроме микстейпа он записался совместно с Уэйном, Канье Уэстом, Ашером и другими звездами.
До выхода диска Дрейк заявлял, что альбом будет «настоящим хип-хопом», не похожим на его предыдущие записи. На деле же Thank Me Later соответствовал уже сформированному мягкому поп-стилю канадца. Хотя и более олдскульные треки там тоже были — например Over, Light Up и Miss Me. Из заметных гостей на релизе засветилась Ники Минаж (подписавшаяся на Cash Money в том же году), JAY-Z и, конечно, Лил Уэйн.
Дрейк — яркий и очень контрастный персонаж; живой мем, который до сих пор чутко чувствует тренды.
Лейбл Cash Money сейчас испытывает некоторые проблемы, но это все еще глыба, способная из любого новичка сделать международную звезду. А у Дрейка и так был бэкграунд. Все, что ему нужно было делать после выпуска дебютника — не терять хватку. А уж виральность новых релизов лейбл обеспечит. Но Дрейк сделал даже больше. Ему мало быть просто успешным: он хочет быть величайшим — об этом он заявлял не раз.
Дрейк бесконечно харизматичен и заработал себе репутацию искреннего и добродушного человека. Но в то же время он постоянно светится в скандалах. То он поругается (и помирится) с Канье. То отбивается от обвинений в том, что текст ему пишет гострайтер. А потом Пуша-Ти начинает рассказывать, что у Дрейка есть сын, которого он скрывает (и это оказалось правдой). Все эти публичные драмы нужны поп-звездам — ты на вершине, пока о тебе говорят. А из-за одной только музыки долго говорить, к сожалению, не будут. Да и с имиджем «хорошего парня» скандалы сочетаются отлично — все мы не идеальны, но стараемся быть лучше, правда ведь?
Как настоящая звезда нашего времени, Дрейк быстро превратился в живой мем. Где-то он помогал процессу сам, например, играя в Fortnite на стриме с Ninja. А где-то все происходило само собой. Лучший пример, конечно же, главный хит рэпера — Hotline Bling. Оттуда замемасились и отдельные кадры, и стал вирусным сам танец. Позже мемом стал эмоциональный кадр с объятиями из клипа God’s Plan, в котором Дрейк раздает людям деньги. Ну и про Kiki Challenge забывать нельзя. Люди, на ходу выходящие из медленно движущейся машины, чтобы станцевать под In My Feelings и запрыгнуть обратно — самый опасный мем, связанный с Дрейком. Но забавный, этого не отнять. А ведь началось все с безобидного танца комика Шигги, никаких движущихся машин там не было! Ну а с популярностью треков Дрейка в «ТикТоке» все понятно — песню Toosie Slide он написал специально для это соцсети. This is our reality, что поделать.
Дрейк — талантливый музыкант, но еще более талантливый бизнесмен. Он всегда знает, откуда дует ветер и где сейчас деньги. Поэтому он постоянно расширяет палитру жанров в своих треках — он всегда на волне. Для кого-то все это продажность, а для кого-то — гениальность. К тому же Дрейк — один из немногих артистов, не потерявших, а выигравших с развитием стриминга. Его альбомы запросто целиком захватывают топы стриминговых сервисов и Дрейк это знает — поэтому Scorpion 2018 года состоит из двух частей и двадцати пяти треков. Если Канье Уэст — символ хип-хопа конца нулевых, то Дрейк — икона жанра в десятых годах. И у него есть все шансы остаться ей и в двадцатых.
Российская дизайн-студия Sila Sveta оформила тур Дрейку. Вот как это было
18 ноября выступлением в Атланте завершился пятимесячный американский тур рэпера Дрейка в поддержку альбома «Scorpion». Оформление для этих концертов разработала российская дизайн-студия Sila Sveta. На языке компьютерной арифметики это 15,6 терабайт контента. «Афиша Daily» рассказывает, как начиналась эта история и во что она в итоге реализовалась.
Кто познакомил русских с Дрейком
Захарова: Есть несколько продюсеров и режиссеров, с которыми нам хотелось поработать. Среди них был Вилло Перрон 
, который активно сотрудничает с Дрейком, дружит с Канье Уэстом, работал с Рианной. Решили, что надо с ним законнектиться. Первая наша встреча ничего не дала, а через год (это было в мае 2018 года) я снова позвонила ребятам и спросила: «Ну, как у вас дела, что нового?» Они: «Слушайте: есть проект. Прилетайте в Лос-Анджелес — давайте пообщаемся». С кем придется работать, не сказали.
Я прилетела — мне показывают дизайн сцены, что и где [будет располагаться]. Спрашиваю: «А кто это вообще?» Они: «А, да! Точно, ты же не знаешь. Это Дрейк». Я звоню Саше и кричу в телефон: «Это Дрейк!» Так мы и оказались в проекте.
«У нас маленькая проблемка — Дрейк решил переделать сцену»
Ус: Когда мы отправляли сториборд — это когда ты к каждому треку прилагаешь его визуализацию, — то получили от Дрейка самый позитивный в мире отклик на презентацию. Он писал на всех полях: «Awesome», «Cool», «Love that shit». Мы подумали: «Это клиент мечты, вот он!» Но все оказалось намного сложнее.
Захарова: Он все равно остался клиентом мечты. Вообще, Дрейк супермилый — он со всеми обнимался. Периодически приходил в наш контент-рум, смотрел все и комментировал. При этом он не из тех артистов, которые все время на площадке. Есть те, кто постоянно участвует в разработке контента, и из-за этого иногда возникают конфликты с режиссером. Есть артисты, которые нанимают режиссера, чтобы он все делал за них. А Дрейк нанял режиссера — он был главным, но в какие-то моменты артист мог прийти и сказать, что ему не нравится. Так, например, было со сценой: он вышел и сказал: «I donʼt feel it». Пришлось переделывать все заново. В результате первый концерт, который должен был состояться 26 июля в Солт-Лейк-Сити, отменили.
Ус: Да, мне звонит Полина и говорит: «У нас маленькая проблемка — Дрейк решил переделать сцену».
Захарова: А если переделывать сцену, значит, наш контент уже не подходит. Надо понимать, что работа с артистом это не работа с коммерческим клиентом: «Artist — itʼs still art». Он может прийти и сказать: «А я не чувствую это!» И в этот момент ты не можешь спросить: «Чувак, мы же это согласовали, ты чего?!» Он знает свою публику, знает, что работает. Рэп-индустрия — это такой большой гэнг, куча народу вокруг артиста — всякие «homies» и «groupies».
Ус: Как он сам говорит — «young money». Они дорвались до огромных денег, крыша не поехала, но они поняли, что слова «нет» не существует.
Захарова: И нет лимитов. Во-первых, ты можешь получить вообще все, что хочешь. А во–вторых, ты всегда хочешь запредельный уровень. Понятное дело, что они «we started from the bottom — now weʼre here», то есть «мы начали с низов — теперь мы в топе». Мы над этой фразой смеялись все время и по отношению к себе говорили: «We started from the bottom — now weʼre still here» (мы начинали с низов — мы все еще здесь. — Прим. ред.). И шли переделывать.
«Прихожу к директору тура в худи с надписью «КГБ» на всю спину и говорю: «Что за херня?»
Ус: В нашем плане было отмечено, что проект по производству оформления заканчивается 26 июля, и мы понимали, что плюс-минус вылетаем за сроки. Но мы поверить не могли, что артист может отменить концерты. В итоге сначала отменился Солт-Лейк-Сити, за ним — Хьюстон.
Захарова: Первый концерт поставили на 10 августа — Канзас.
Ус: И вот в Канзасе команда приезжает на место, и начинается День сурка. Артист экспериментирует: в один день он хочет одно, в другой — диаметрально противоположное. Это была такая русская рулетка, страшный сон дизайнера: ты еще не успел доделать до конца, а тебе говорят «давай новое».
Ус: Как делается графика: 80% времени она выглядит непрезентабельно, а в последние 20% — становится конфеткой. Это как суп готовить: вот лежат заготовки — мясо, зелень, овощи, вода, а рядом стоит плита. Ты на это все смотришь и говоришь: «Ерунда какая! Где же суп?» И Дрейк как раз на этих 80% приходил со своей бандой, или за него приходил продюсер вместе с режиссером и требовали переделать. Мы выбились из графика, все нервничали. Работали круглосуточно: днем ребята трудились в Москве, а ночью эстафету принимала команда в Штатах. Параллельно продюсеры просили дизайнеров на другие коммерческие проекты, а большинство уже было на Дрейке.
В общем, я лечу туда, думаю, что сейчас на белом коне приеду и разберусь с ситуацией. Прихожу к директору тура в худи с надписью «КГБ» на всю спину и говорю: «Что за херня? Мы вам тут уже пять шоу нарисовали. Остановитесь». На что он мне отвечает: «Слушай, ты видишь вот это все? Знаешь, сколько стоит один концерт? Миллионы! Ты знаешь, почему ничего не работает? У нас нет контента. Я сейчас могу подойти к Дрейку, и если ты с ним договоришься, что контент подходит, — пожалуйста, мы начнем. Если у тебя проблемы с этим, вы можете собрать свои вещи и ********* [уехать]. У меня очередь стоит из желающих работать с нами — мы выбрали вас». Такой чисто голливудский сценарий — игра на выбывание. Зато это было честно! Ну и мы пошли работать дальше.
Ермолаева: И в итоге все сошлось, хотя нам даже на генеральной репетиции казалось, что мы видим набор не связанных между собой вещей. Мы, конечно, еще навалили бы графического жира, но Вилло посмотрел и сказал: «Класс, ребят! Шоу есть». Они с Дрейком смотрят на все со стороны массового зрителя. На финальном прогоне, когда доделали свет, звук, треклист, когда в воздухе оказались дроны, — вот тут мы тоже поняли, что все сложилось.
«Itʼs a show time!»
Ус: Был невероятный момент, который останется в наших сердцах. Дрейк и его банда стоят в коридоре обнявшись. Вокруг пахнет травой, все в дыму. Он минут на десять дает речь, благодарит всех, кто принимал участие в работе над шоу. Начал с мамы, а закончил криком: «Itʼs a show time!» Затем весь гэнг пошел на сцену — и мы вместе с ними. До сих пор этот коридор перед глазами! Он стоит перед занавесом, поправляет наушник, нервничает — мы видим, как он потирает ладошки. Видим через тряпочное полотно весь этот стадион. Наконец он выходит, и понеслось. Бум!
Искусство сделки
Монте Липман, гендиректор Republic Records — компании-дистрибьютора Cash Money, отмечает: «У них невероятное чутье на талант. Из начинающих исполнителей они делают настоящих суперзвезд. В нашем бизнесе редко встретишь руководителей, которые оставляют в культуре настолько глубокий след».
Однако сейчас положению основателей не позавидуешь. Лил Уэйн, которого Бердман называет «сыном», официально ушел из Cash Money. Дрейк, самый популярный исполнитель на стриминговых сервисах, тоже, кажется, скоро хлопнет дверью. Из большой тройки контракт не собирается разрывать одна Минаж. Залог финансового благополучия братьев Уильямс — обширный каталог музыки Cash Money, ежегодно приносящий студии десятки миллионов долларов. Но чтобы развивать бизнес и не оказаться среди догоняющих, руководителям компании нужно обратиться к истокам — вспомнить о своем таланте по отбору перспективных артистов и научить их правилам, царящим в постоянно меняющемся мире музыки.
Вернон Браун, юрист и коммерческий директор Cash Money, подчеркивает: «Шоу-бизнес изменился до неузнаваемости. Но братья Уильямс к переменам удачно адаптировались».
Деньги с неба
Хоть Бердману и пришлось подсократить расходы или по крайней мере разнообразить портфель активов, он все еще испытывает слабость к автомобилям. После покупки картины в галерее он выходит на улицу — к двум близнецам Mercedes-Maybach, по одному на брата. Бердман говорит: «Нищим я был, только когда родился». Худощавый и немногословный Слим с характерным южным акцентом неспешно объясняет, как они делят обязанности: «Я занимаюсь деловыми вопросами, а он часто работает в самой студии».
Уильямсы основали Cash Money в родном Новом Орлеане. Студия звукозаписи задумывалась как обитель хип-хопа и его шумного поджанра баунса. Мать умерла, когда братья еще были детьми, поэтому почти всю юность они провели в детских домах. По словам Слима, после попыток пойти по стопам отца, который был уличным дельцом, они решили зарабатывать на жизнь музыкой.
Среди первых новичков студии были продюсер Мэнни Фреш и рэпер Пимп Дэдди, но лучшей находкой Cash Money, пожалуй, стал 11-летний рэп-вундеркинд, называвший себя Шримп Дэдди, а позднее — Лил Уэйном. Потенциал юного рэпера нельзя было не заметить еще в 1990-х, а его коронное слово «побрякушки» (англ. bling-bling) стало безумно популярным. Слим с гордостью заявляет: «Оно есть даже в словаре!»
Время — деньги
Так же, как Горди из Motown Records, братья Уильямс стали принимать в процессе записи активное участие, вырабатывая фирменное звучание и обучая молодые дарования вертеться в мире музыки. Пока конкуренты месяц возились с одним куплетом, Cash Money выпускали целый альбом, а то и не один. Хит сменялся хитом, и среди них особо отметилась песня Back That Azz Up в исполнении Джувенайла. Беспокоясь, что массовый слушатель не поймет акцент рэпера, Слим и Бердман распечатали сотни тысяч листовок с текстом композиции. К концу 90-х студия не успевала считать миллионы с ежемесячных продаж, а местные дистрибьюторы при реализации дисков просто сбивались с ног.
Дэй вспоминает: «Я была приятно удивлена тем, насколько выгодной сделка оказалась для Cash Money. Менеджеры Universal тогда объяснили мне, что объем музыкального материала, который лейбл доверит дистрибьютору, позволит увеличить столь важную для корпорации долю на рынке».
Продюсеры в Майами
В начале 2000-х Cash Money продолжали выпускать музыку, но на протяжении нескольких лет создавалось впечатление, будто студии не под силу дать миру новых суперзвезд. Композиции Still Fly в исполнении Big Tymers, дуэта самого Бердмана и Мэнни Фреша, удалось подняться до 11-й строчки чарта Billboard, однако это был максимум, переплюнуть который не получалось. Джувенайл тоже не мог превзойти первоначальный успех и ушел из Cash Money в 2003 году. Что касается Лил Уэйна, то после дебютной пластинки 1999 года второй платиновый альбом он выпустил лишь в 2005-м. В том же году на Новый Орлеан обрушился ураган Катрина. По словам Бердмана, тогда он потерял «20 домов, 50 автомобилей и множество воспоминаний».
Наличность ва-банк
Многие из первых исполнителей покинули Cash Money из-за разногласий по поводу авторских отчислений, которых, как они заявляли, их лишили обманным путем. Например, в 2005-м примерно с такой формулировкой со студии ушел Мэнни Фреш (на запрос Forbes он не ответил). Лил Уэйн последние несколько лет судился с Cash Money за ущерб от постоянного переноса сроков выпуска альбома Tha Carter V и отдельных эпизодов с применением силы. В конечном счете он покинул лейбл в 2018 году, как только иск был урегулирован во внесудебном порядке (сумма не разглашается) и альбом наконец увидел свет. Добиться комментариев от Лил Уэйна через его представителя Forbes также не удалось.
Основатели Cash Money все обвинения в противоправных действиях отвергают: по их версии, конфликты вокруг контрактов разгораются из-за неопытности новых исполнителей — те якобы попросту не понимают принципов, по которым функционирует шоу-бизнес. Браун объясняет: «Они думают, будто не надо не платить ни за заключение контрактов, ни за оформление соглашений с продюсерами, ни за отбор и покупку сэмплов. В 90% случаев оказывается, что это не мы им должны, а что нужно было заплатить другим людям, о работе которых они почему-то даже не подозревали».
По словам Брауна, ради оптимизации выплат исполнителям студия немного повысила процент за распространение продукции через Universal и предоставила дистрибьютору право заниматься всеми административными вопросами. Если верить пресс-секретарю Cash Money, к сотрудничеству с лейблом вернулись некоторые исполнители, включая Мэнни Фреша и Джувенайла.
Вопрос об уходе Дрейка остается открытым. В одной из композиций с альбома Scorpion 2018 года он заявил, что «выходит из игры», как только выполнит обязательства по контракту. Однако представитель студии утверждает, что артист должен выпустить еще один диск. Ни сам Дрейк, ни Universal текущую ситуацию прояснять не спешат. Уильямсы лишь говорят, что они с Дрейком «партнеры на всю жизнь». Вероятно, основатели лейбла намекают на то, что и так получают внушительные отчисления за предыдущие пластинки звезды; то же самое относится к работам других артистов, порвавших со студией. Даже если никто из нынешних звезд лейбла больше не выпустит под его началом ни одного альбома, их предыдущий материал долгие годы будет приносить Уильямсам десятки миллионов долларов.
«Рэперы по-прежнему мечтают подписать контракт с Уильямсами, даже несмотря на их деловую репутацию и скандалы со многими исполнителями, — подчеркивает Дэй, которая и сама 20 лет назад судилась за гонорар с братьями-продюсерами. — Буду ли я снова вести с ними дела? Не дай бог! Но отрицать их историю и след в культуре нет смысла. Они настоящие гении».
Новый путь к богатству
Когда Слим колесит по Майами следом за Бердманом, то на полную громкость любит включать песню об автомобилях Maybach. Исполняет ее Джаквиз, «наследный принц» лейбла, который встречает продюсеров в студии. 24-летний парень из Атланты подписался на Cash Money в 2014-м. Он вместе с рэперами Каски и Блуфейсом — будущее лейбла. Джаквиз вспоминает: «Когда Бердман позвонил мне впервые, я прослезился».
Бердман сразу начинает давать многообещающему рэперу советы. У Джаквиза недавно было большое выступление, и перед ним он изрядно нервничал. Бердман просит исполнителя относиться к концертам философски: «Отбрось страх. Просто выйди и покажи им всем!» Подобно тому, как Motown Records явил миру такие успешные коллективы, как the Miracles, the Temptations, the Supremes, а затем и Jackson 5, так и Cash Money готовит Джаквиза к тому, чтобы стать настоящей суперзвездой.
Рэпера такое доверие очень вдохновляет. Несколько месяцев назад певец назвал себя королем R&B нового поколения, хотя многих такое заявление смутило, ведь песни исполнителя никогда даже не попадали в чарт Billboard Top 40. С другой стороны, в лице братьев Уильямс у него очень влиятельная группа поддержки. Кому как не им знать, что зачастую таланту нужны годы, чтобы раскрыться полностью?
Наследие
«Для меня Джаквиз — король R&B, — с вызовом заявляет Бердман. — Помню, как Уэйн говорил, что он «лучший рэпер в мире», и все думали, что он бредит. Но он стоял на своем и действительно стал лучшим».
Бердман давно привык проводить все свое время в студии, чтобы пророчества сбывались. По его словам, иногда приходится жертвовать личной жизнью. Но даже готовя к славе новое поколение Cash Money, он успевает уделить время себе. В начале 2018 года Бердман обручился с певицей Тони Брэкстон (в январе 2019 года пара рассталась. — Forbes). Также продюсер утверждает, что помирился с Лил Уэйном и подумывает свести с лица многочисленные татуировки. Он объясняет неожиданную затею: «Мне кажется, что теперь они мне не нужны. Из-за них я сталкиваюсь с предрассудками, которые мешают в бизнесе и обычной жизни».
После часа в студии вместе с Джаквизом Слим проголодался и направляется к своему Maybach. Он сидит на особой диете: можно есть все, что захочется, но только в течение двух часов вечером один раз в день. Сначала он ждет 15 минут, наблюдая за вечерним Майами, а потом просит водителя отвезти его домой. К ужину Бердман так и не появился — все еще сидит в студии с Джаквизом. Слим все понимает, ведь это часть их работы. «Эти новые молодые артисты — я от них просто в восторге, — признается Слим. — Для меня и моего брата работа с ними — шанс повторить то, что мы делали уже не раз».