Жена калинина сидела за что
Жена Калинина М. И. или она его сестра?
По традиционной истории Калинин М.И. воплотил в жизнь американскую мечту: крестьянин стал главой государства. В 30 километрах от г. Кашина Тверской области находится деревня Верхняя Троица — родина Михаила Ивановича, где по улице
Центральной, д.8 – находится дом-музей М. И. Калинина.
Википедия: «В 1906 году женился на Екатерине Ивановне (Иоганновне) Лорберг, 1882-1960), работнице Хлопчатобумажной фабрики из Ревеля, эстонке по национальности. В браке родились трое детей: дочери Юлия и Лидия (1912-1961) и сын Александр (1908-1988). До брака с Калининым Екатерина родила сына Валериана (1904-1947). Благодаря женитьбе Калинин смог получать в тюрьме партийную прессу.
Удивляет история с арестом и осуждением его жены.
http://tatianis.ucoz.ru/publ/4-1-0-54: «14 мая 1938 года арестован племянник Екатерины, Михаил Константинович Лорберг, обвиненный в шпионаже и контрреволюционной деятельности (14 апреля 1939 года расстрелян). 25 октября 1938 года арестована сама Екатерина Калинина, жена Председателя Президиума Верховного Совета СССР по антитеррористическому закону, подписанному после нелепой смерти Кирова самим Калининым.
22 апреля 1939 года коллегией ВС СССР осуждена по статьям 17-58-6, 17-58-8 и 58-11 УК РСФСР к заключению в ИТЛ сроком на 15 лет с поражением в правах на 5 лет. В сопроводительном письме Берия также указывал, что «от Калининой Е.И. в НКВД СССР заявления о пересмотре дела не поступало».
Так «Кремлевская Золушка» превратилась в самую обыкновенную зечку. Правда, благодаря заступничеству мужа, Екатерина все-таки получила некоторые послабления. Медицинская комиссия присвоила ей «слабую категорию», благодаря которой она получила работу в бане – счищать гнид с белья заключенных. Жила она тут же, в бельевой, условия в которой, конечно, были не такие, как в камере. Вскоре ей разрешили свидания с детьми. Проходили они в специально отведенной для этого комнате, обставленной хорошей мебелью, где заключенной разрешалось жить с детьми в течение трех дней, даже без конвоя. В День Победы в Великой Отечественной Войне, 9 мая 1945 года Екатерина Ивановна письменно обратилась к Сталину за помилованием: «»Я, Калинина Екатерина Ивановна, была арестована и осуждена по ст. 58 к заключению в ИТЛ в 1938 году сроком на 15 лет. Я совершила тяжелую ошибку, усугубленную тем, что Вы своевременно мне на нее указывали, а я эти указания не учла. Такое несознательное отношение к своему положению и к окружающим людям повлекло за собой тяжкие проступки, за которые я несу суровое наказание. Я полностью сознаю свою вину и глубоко раскаиваюсь. Эти проступки совершены мной не из сознательной враждебности, а из-за непонимания обстановки и некритического отношения к окружавшим меня людям. Уже несколько лет я нахожусь на полной инвалидности. Моя единственная надежда на Ваше великодушие: что Вы простите мне мои ошибки и проступки и дадите возможность провести остаток жизни у своих детей». Второе письмо 12 мая 1945 года она направила на имя первого заместителя председателя ПВС Н.М. Шверника. Сталин поставил на письме резолюцию: «Нужно помиловать и немедля освободить, обеспечив помилованной проезд в Москву. И. Сталин». 11 июня 1945 года Президиум ВС СССР заслушал «ходатайство о помиловании» и постановил: «Помиловать, досрочно освободить от отбывания наказания, снять поражение в правах и судимость». После освобождения Екатерина Калинина в Кремль не вернулась, а жила на даче у дочери. С мужем она практически не виделась – он был слишком занят работой. Вскоре, 3 июня 1946 года Михаил Иванович Калинин умер. Екатерина Калинина пережила своего мужа на четырнадцать лет».
С какой целью написали эту явную глупость можно понять из оценки другого образа.
Видна преемственность: отец – министр иностранных дел, сын – глава государства.
Дети: Николай (1889-1957), Сергей (1894-1915, погиб на фронте), Наталья (1898-1921).
Екатерина Ивановна (Иоганновна) Лорберг (1882-1960) и Наталья Павловна Милюкова
(Старынкевич) (1898-1921) – образы одной женщины – сестры Калинина М.И.
Конечно, никто сестру (жену) Калинина М.И. не сажал, жила она шикарно за границей, а для того, чтобы ей легально передвигаться по СССР, навестить своих детей, родственников, придумали нелепую сказку, которой решили успокоить миллионы узников СССР – не только обычные люди были репрессированы, но и жены высокопоставленных чиновников.
На фото: мать Калинина М.И., семья Милюкова П.Н., жена Калинина М.И.
Из «первой леди» в зэчку: как жена Калинина в лагерях оказалась
“Свадебный генерал”
Почти три десятка лет Михаил Иванович Калинин являлся председателем ЦИК Советов, а позже и Президиума Верховного Совета СССР.
Высочайший пост, глава страны, “красный президент”, видный партийный функционер. И одновременной — супруг женщины, обвиненной в контрреволюционной деятельности.
Женщины, сидящей в лагерном бараке, тщательно соскребающей стеклышком гнид с арестантских одежек.
В сегодняшних реалиях представить такое было бы невозможно.
Сейчас мало кто вспомнит, чем отличился Калинин на службе. А ведь у власти он находился почти три десятка лет. Часто историки пишут, что фигурой Калинин был номинальной, сам решений не принимал.
Мягкий, удобный и послушный Сталину глава страны. Был на виду, но ничего не решал.
Был популярен среди простого народа. Еще бы — крестьянин стал главой государства!
Такой популярности служил даже имидж Михаила Ивановича. Выглядел деятель как безобидный деревенский дедушка, случайно забредший в Кремль. Острая бородка, мятый пиджачишко, очки, в руках палка. Умел общаться с абсолютно любой аудиторией.
Троцкий однажды назвал Калинина “всероссийским старостой”.
Калинин часто принимал всевозможных просителей со всех концов страны. Помогал с решением мелких их личных проблем. За время работы принял около восьми миллионов ходоков. В проблемы серьезные, а уж тем более политические, предпочитал не ввязываться.
Со временем прозвище “всероссийский староста” переросло во “всесоюзного дедушку”.
“Дедушкой” Калинина называли за внешний вид. Уже в сорок пять он выглядел стариком. Даже памятники ему воздвигали по-особому — изваяние “дедушки” в сидячем положении. Немощный старец.
Благообразный внешний вид и милое прозвище противоречили тому, что говорили о Калинине — насильник, бабник и даже убийца. Отправил жену в лагеря. Запрещал детям общаться с матерью.
Жена Калинина, Екатерина, действительно, целых семь лет провела в лагерях. Глава СССР (пусть и формальный) уберечь супругу не смог.
От “мальчика” до мужа
Михаил Иванович Калинин был очень правильного происхождения. Рожден был в бедной крестьянской семье.
С детства отличался живостью ума.
Вероятно, что ничего, кроме тяжкого крестьянского труда в деревне Верхняя Троица, в жизни Калинина и не ожидалось бы.
Но подвернулся удачный случай — знакомство мальчика Миши с детьми помещика Мордухай-Болтовского.
Эти дети батюшке своему все уши прожужжали про сообразительного крестьянского парня.
Мордухай-Болтовский проникся рассказами, взял над Мишей шефство: устроил его, одиннадцатилетнего, в школу, а позже забрал с собой в Петербург в качестве «мальчика для домашних услуг». “Домашние услуги” были просты: развести барских детей по гимназиям, погулять с левреткой, сбегать в лавку. И весь день свободен.
Очень много Михаил в ту пору читал. В дальнейшем удивлял однопартийцев глубочайшими познания российской истории.
Хозяйская библиотека Мордухай-Болтовского стала его “университетами”.
В восемнадцать лет Михаил устроился на Путиловский завод. Был активным участником модных тогда марксистских кружков.
Идеями марксизма юный Калинин проникся настолько, что даже создал свой собственный кружок.
Арестовывали молодого революционера целых четырнадцать раз. Он успел посидеть в тюрьме, побывать в ссылке в Тифлисе, бежать по пути в Сибирскую ссылку, хлебнуть тягот, закалить веру в светлое народное будущее.
В “горячем” 1905 году он познакомился со своей будущей женой Екатериной Лоорберг. Эстонка, спокойная, разумная, немногословная, трудолюбивая.
В браке воспитывали пятерых детей — троих совместных, двоих приемных.
“Всесоюзный козел”
В 1922 году Калинин стал одним из председателей ЦИК СССР.
Высокая должность, награды, торжества, внимание женщин.
Брак его тогда трещал по всем возможным швам.
Калинин очень любил женщин, а особенно тех, которые балерины. После своего назначения он начал курировать работу Большого театра. “Дедушка” не терялся, пользовался положением в полной мере.
ГПУ, с целью заиметь компрометирующий материал на Калинина, периодически подсовывало ему молоденьких балерин. «Дедушка» был не против.
Но не балеринами едиными. И «Калининыч» завел себе вторую “жену” — экономку по фамилии Горчакова. Бывшая дворянка, красавица и умница. Происходило все это на глазах законной супруги.
За любовь к женщинам Сталин якобы даже прозвал Калинина “похотливым всесоюзным козлом”. Впрочем, отчего-то “козлом” называла супруга и жена Калинина.
Почему арестовали жену “красного президента”?
Стоит отметить, что “делу революции” Екатерина была предана всем сердцем. В 1924 году она даже написала письмо в ОГПУ с обвинениями своего родного брата Владимира в предательстве и контрреволюционной деятельности. Брата после этого доноса расстреляли.
За что же ее, старую и преданную революционерку, накажет партия?
Арест жены столь высокого деятеля произошел из-за подозрения Екатерины Ивановны в антисоветской деятельности. Партийным курсом, столь явно отошедшим от заветов Ильича, Екатерина Ивановна была недовольна. Она даже оставляла Москву и уезжала на Алтай. В беседах с подругами жена Калинина неосмотрительно критиковала Сталина.
В 1938 году ее закономерно арестовали.
“Брали” в ателье, куда обманом пригласили на примерку платья. “Троцкистка”, контрреволюционерка, шпионка. Дали пятнадцать лет за «терроризм». Интересный момент — антитеррористический закон, по которому судили Екатерину, был подписан самим Калининым.
Калинин просил Сталина смягчить участь жены. И Иосиф Виссарионович даже пообещал, что “освободит старуху после войны”.
Детям Калинин запретил общаться с матерью. Запрет его нарушила только дочь Лидия. Когда Лидия приезжала к матери в Якутию, а это было разрешено лишь в последний военный год, то специально перед этими визитами комнату Калининой увешивали коврами. На свидание выделялось три дня.
Смягчение участи выразилось в том, что Екатерина получила некоторые послабления. По здоровью ей была присвоена «слабая категория», позволяющая работать на “легком труде”. Жена Калинина трудилась в бане — счищала гнид с белья заключенных. Жила она в бельевой. До «послаблений» несколько лет работала на общих работах.
Отсидит Калинина семь лет из пятнадцати. Через полгода после ее освобождения Михаил Иванович скончается от рака пищевода.
Освободившись, в Кремль Екатерина Ивановна уже не вернулась, а жила на даче у дочери. С мужем она практически не виделась, он был занят работой.
В Вожаёле томилась жена «всесоюзного старосты» – Михаила Ивановича Калинина
Пятнадцать лет назад ушёл из жизни известный российский писатель и общественный деятель Лев Разгон. С его именем связан широкий пласт мемориальной литературы о ГУЛАГе, этом сталинском монстре подавления инакомыслия, опоясавшем страну и республику. Для нас писатель особенно интересен тем, что сам пережил лагерную эпопею, несколько лет провёл в Устьвымлаге. О нём мы расскажем в следующем номере газеты, а сегодня предлагаем вниманию читателей очерк Разгона о другом знаменитом «сидельце» нашей республики – жене «всесоюзного старосты», Михаила Ивановича Калинина. (Публикуется с небольшим сокращением).
Субботний летний вечер уже давно начался, и мне бы следовало быть в пу-ти. На свой короткий «уикэнд» я обычно уходил в Вожаёль. И я пользовался любой возможностью найти какую-нибудь попутную машину.
Такая машина стояла перед вахтой и для путешественника выглядела очень соблазнительно. Это был «козлик», сделанный по образцу американского «джипа». На вездеходе начальник нашего Санотдела привёз полковника – заместителя начальника Санотдела ГУЛАГа. Почему бы не попробовать поехать с ними? Я подошёл к начальнику Санотдела лагеря:
– Товарищ майор! Если у вас в машине есть место, пожалуйста, подвезите меня в Вожаёль.
Санотдельский майор был, в общем-то, вполне сносным и даже свойским медицинским администратором. Я на это рассчитывал и не ошибся. Высокий полковник, с зелёными петличками и медицинской змейкой, был со мной изысканно вежлив. Я уселся позади, рядом с ним, и наш «козлик» попёр по песчаным буграм. Майор и полковник продолжали беседу, начатую, очевидно, ещё в зоне.
Говорил больше полковник. Он рассказывал о своей фронтовой работе, об интересных встречах. Особо ему посчастливилось на одного подчинённого: он был главным хирургом той армии, где полковник состоял начальником медслужбы. Хирург был зятем Калинина. Это не только давало какие-то заметные преимущества медслужбе армии, но и дало возможность моему соседу по автомобилю познакомиться с самим Михаилом Ивановичем. С калининским зятем он поехал в командировку в Москву и там был приглашён на дачу, где запросто обедал и беседовал со знаменитым главой нашего государства.
У Полковника от волнения дрожал голос, когда он рассказывал об обаянии Калинина, о его скромности, принципиальности, о великом уважении, с которым к нему относились в стране. Потом он перешёл к похвалам его зятю, высказал сожаление о том, что его бывший подчинённый сейчас является армейским хирургом в таком-то месте.
… И тут меня дёрнул черт. Я сказал полковнику, что зять Калинина сейчас является главным хирургом такого-то фронта и находится совсем в другом городе… Полковник некоторое время молчал, потом повернулся ко мне и с убийственной вежливостью спросил:
– Извините, но откуда вы это знаете?
Это было сказано так, что моя честь не могла такое стерпеть. И я совершенно спокойно ответил:
– Мне это говорила его жена, Лидия Михайловна.
Полковник довольно долго молчал. Потом он не выдержал:
– Вы меня ещё раз извините… Но когда вам это говорила Лидия Михайловна?
Отступать мне уже было почти некуда.
На этот раз полковник молчал ещё дольше. На лице его отражалась умственная работа. Он снова обратился ко мне:
– Ради бога, извините мою назойливость…Но где вам об этом говорила Лидия Михайловна?
– Она мне об этом говорила в Вожаёле.
На этот раз реакция полковника была мгновенной:
– Нет, я ничего совершенно не понимаю! Что могла Лидия Михайловна делать здесь, в Вожаёле?
– Майор! Вы можете мне ответить на этот вопрос? Что могла делать в Вожаёле Лидия Михайловна Калинина?
Майор совершенно спокой-но сказал:
– А на свиданку она приезжала…
– То есть как это – на свиданку?! К кому она могла приезжать на свиданку – как вы говорите?
– Да к матери своей. Она заключённая у нас тут на Комендантском.
При всём своём довольно богатом жизненном опыте я редко встречал такую шоковую реакцию, какая приключилась с полковником. Он схватился руками за голову и с каким-то мычанием уткнул голову в колени. Как припадочный, он раскачивался из стороны в сторону, бессвязный, истерический поток слов из него вытекал бурной, ничем не сдерживаемой рекой.
– Боже мой! Боже мой. Это не в состоянии вместиться в сознание! Жена Калинина! Позор какой, несчастье какое!!
Полковник вытянулся, почти привстал в машине.
– Майор! Я желаю ей представиться!
Я был сердит на себя, что влез в этот разговор. Ни повод к полковничьей истерике, ни сама истерика не вызывали у меня особенного веселья. Но идиотские слова заместителя начальника Санотдела ГУЛАГа чуть меня не рассмешили. Я себе моментально представил, как сидит Екатерина Ивановна в своей каморке, в бане на Комендантском, и со свойственной ей скрупулёзностью, стеклышком счищает гнид с серых, только что выстиранных арестантских кальсон, а в это время ей приходит почтительно «представиться» этот полковник.
В оправдание полковника следует сказать, что его бурная реакция была, в общем-то, совершенно естественной и человечной. Даже ко всему привычное сознание с трудом примирялось, что жена главы государства, знаменитого наиуважаемого деятеля партии, ведёт жизнь обыкновенной арестантки в самом обыкновенном лагере… Нечто подобное случилось даже с Рикой. Именно от неё я и узнал, что Екатерина Ивановна находится в нашем лагере. Однажды, когда она гостила у меня на Первом, она рассказала, что очень подружилась с одной старушкой-арестанткой. Старуха прибыла из другого лагеря, в формуляре у неё сказано, что использовать её можно только на общих подконвойных работах, но врачи на Комендантском дали ей слабую категорию, её удалось устроить работать в бане: счищать гнид с белья и выдавать это белье моющимся. Екатерина Ивановна живёт в бельевой, она, наконец-то, отдыхает от многих лет, проведённых на общих работах, и Рика после работы в конторе ежедневно к ней заходит: занести что-нибудь из «вольной еды», посидеть, поговорить с умной и славной старухой. Она нерусская, какая-то прибалтийка, но давно обрусела и мало похожа на работницу, хотя и сказала как-то, что давно-давно работала на заводе… Да и фамилия у неё вполне русская…
– Это жена Михаила Ивановича Калинина.
Рика не впала в истерию подобно полковнику, но категорически отказывалась признавать за правду мои слова… Во-первых – не может быть. А затем – при её отношениях с ней, она не могла бы утаить это от неё. Да и об этом не могли бы не знать!…
Но я-то был почти уверен в том, что это так. Я не был знаком с Екатериной Ивановной. Но она была в дружеских отношениях с родителями моей жены и, когда летом тридцать седьмого года вокруг нас образовалась пустота, когда исчезли все многочисленные друзья и знакомые, перестал звонить телефон, Екатерина Ивановна была одной из немногих, кто продолжал справляться о здоровье Оксаны – моей жены, и доставала ей из кремлёвской аптеки недоступные простым смертным лекарства. В конце тридцать седьмого этот источник помощи иссяк: мы узнали, что Екатерина Ивановна арестована.
Собственно говоря, ни медицинскому полковнику, ни Рике, ни кому бы то ни было не следовало приходить в состояние дикого недоумения, оттого что в тюрьме сидит жена члена Политбюро. В конце концов, если запросто арестовывают и расстреливают самих членов Политбюро, то почему же каким-то иммунитетом должны пользоваться их жены.
Ну, а считаться с Калининым перестали уже давно. Я был на воле, когда арестовали самого старого и близкого друга Калинина, его товарища ещё по работе на Путиловском – Александра Васильевича Шотмана. Семья Шотмана была мне близка, я дружил с его сыном и от него узнал некоторые подробности, весьма, правда, обычные для своего времени. Шотман был не только другом Калинина, старейшим большевиком, руководителем знаменитой «Обуховской обороны», человеком, близким к Ленину. Он был ещё и членом Президиума ЦИКа, а следовательно, формально личностью «неприкосновенной», и уж во всяком случае человеком, чей арест должен был быть формально согласован с Председателем ЦИКа…
Ну, так вот: пришли ночью к Шотману, спросили первое, что спрашивали у старых большевиков: «Оружие и ленинские документы есть?» – и забрали старика. Жена Шотмана, еле дождавшись утра, позвонила Калинину. Михаил Иванович обрадовался старой своей приятельнице и запел в телефон:
– Ну, наконец-то хоть ты позвонила. Уже почти неделю ни ты, ни Шурочка не звонили, это свинство оставлять меня одного сейчас, ну как Шурочкин радикулит, как дети…
Жена Шотмана прервала радостно-спокойные слова старого друга:
– Миша! Неужели тебе не известно, что сегодня ночью взяли Шуру?
Долгое-долгое молчание в телефонной трубке, и затем отчаянный крик бедного президента:
– Я ничего не знаю! Клянусь, я ничего не знаю. Вечером того же дня жена Шотмана также была арестована. Сколько таких звонков пришлось услышать Калинину?
Рика не хотела слушать никаких моих доводов. И я тогда предложил ей при первой же встрече с Екатериной Ивановной передать ей привет от меня и спросить её от моего имени: знает ли что-либо о Шотмане и его жене… На другой день мне позвонили с Комендантского, и я услышал охрипший от волнения голос Рики:
– Ты был прав! Всё так, как ты говорил.
– Потом Рика мне рассказывала об этой драматической сцене… Она пришла в баню к Екатерине Ивановне и, запинаясь, сказала то, что я просил сказать. … Екатерина Ивановна, при всей своей эстонской выдержке, побелела. Тогда Рика спросила её:
– Неужели это правда?
И Екатерина Ивановна бросилась на шею Рике, и обе стали плакать, так как это свойственно всем женщинам на свете. Даже если они обладают выдержкой и опытом, какие были у жены нашего президента.
Екатерину Ивановну «взяли» довольно банально, без особого художественного спектакля. Просто ей позвонили в Кремль из ателье, где шилось её платье, и попросили приехать на примерку. В ателье её уже ждали…
Когда в первый раз приехала Лида, Екатерина Ивановна передала мне через Рику приглашение «в гости». Я тогда и познакомился с ней. Сидел, пил привезённое из Москвы превосходное вино и слушал рассказы человека, только что приехавшего из Москвы.
Страшновато – даже для меня – было слушать о том, как много и часто Калинин униженно, обливаясь слезами, просил Сталина пощадить его подругу жизни, освободить её, дать ему возможность хоть перед смертью побыть с ней… Однажды, уже в победные времена, разнежившийся Сталин, которому надоели слёзы старика, сказал, что ладно – чёрт с ним! – освободит он старуху, как только кончится война!… И теперь Калинин и его семья ждали конца войны с ещё большим, возможно, трепетным нетерпением, нежели прочие советские люди. Вот тогда-то, во время одного из таких свиданий, я услышал, где находится зять Калинина, чем и вызвал психический криз у заместителя начальника Санотдела ГУЛАГа.
После трёх дней свидания заключённую Калинину опять переводили на лагпункт, и она снова бралась за своё орудие производства: стеклышко для чистки гнид.
Спешно снова запросили Москву… Осенью сорок пятого года, приехав в отпуск в Москву, я заходил к Екатерине Ивановне. Она бывала рада моим приходам. Ехать к мужу в Кремль она не захотела, и Михаил Иванович понимал, что ей это не нужно. Очевидно, что сам он был к этому времени избавлен от каких-либо иллюзий. Легко понять, почему Екатерине Ивановне не захотелось жить в Кремле. Это был страх когда-нибудь случайно (хоть это было очень маловероятно) встретиться со Сталиным. И всё же ей этого не удалось.
Когда Калинину дали возможность увидеть свою жену, он уже был смертельно болен. Через год, летом сорок шестого года, он умер. Мы были тогда ещё в Устьвымлаге. Со странным чувством слушали по радио и читали в газетах весь полный набор слов о том, как партия, народ и лично това рищ Сталин любили покойного. Ещё было более странно читать в газетах телеграмму английской королевы с выражением соболезнования человеку, год назад чистившему гнид в лагере… И уж совсем было страшно увидеть в газетах и журналах фотографии похорон Калинина. За гробом покойного шла Екатерина Ивановна, а рядом с нею шёл Сталин со всей своей компанией…
… Значит, всё-таки произошла эта встреча, произошёл этот невероятный кромешный маскарад, до которого не додумался и Шекспир в своих хрониках… Как ни бесчеловечно было бы задать Екатерине Ивановне вопрос о её чувствах при этой встрече, но я бы это сделал, доведись мне её снова увидеть. Но наше с Рикой пребывание на воле было коротким, а когда в пятидесятых годах мы вернулись в Москву, Екатерины Ивановны не было в городе.
Однажды в исторической редакции Детгиза я застал Юлию Михайловну Калинину, только что выпустившую для детей книгу о своём отце. Меня с ней познакомили. Я сказал:
– Мы с вами знакомы, Юлия Михайловна.
Юлия Михайловна внима-тельно в меня всматривалась:
– Да, да, конечно, мы с вами встречались. Наверняка, в каком-то санатории. В Барвихе или Соснах, да?
– Нет, это был не совсем санаторий. Это место называлось Вожаёль… И в глазах дочери моей солагерницы я увидел возникшее чувство ужаса и жалости – то самое, какое я видел много лет назад при первом нашем знакомстве.
igorkurl
igorkurlБлог Игоря Курляндского
Записки историка советской эпохи
М.И. Калинин и Е.И. Калинина. Образцовая революционная семья.
Однако отрицательное решение «апелляционной инстанции» последовало еще 4 мая и только 17-го было отправлено по адресу в спецколлегию Горьковского областного суда, которая известила 23-го начальника Арзамасской тюрьмы о «вступлении в законную силу» приговора по делу Вениаминова.
Сам Вениаминов под расписку получил копию решения спецколлегии ВС РСФСР в Арзамасской тюрьме 28 мая.
Определение специальной коллегии Верховного Суда РСФСР по кассационной жалобе И.И. Вениаминова.
СПЕЦИАЛЬНАЯ (впечатано вместо «СУДЕБНАЯ») КОЛЛЕГИЯ ВЕРХОВНОГО СУДА Р.С.Ф.С.Р.
В составе Председательствующего Ситникова
членов Калининой и Тупикова,
в кассационном порядке по жалобе гр. ВЕНИАМИНОВА И.И.
по делу, коим осужден:
Вениаминов Иннокентий Иванович по ст. 58-10 ч. I УК к 2 (двум) год. л/св., с поражением в правах по ст. 31 п.А-Б. УК на 2(два) года.
Заслушав члена докладчика т. КАЛИНИНУ,
СК ОПРЕДЕЛИЛА: приговор суда оставить в силе, а кассжалобу без последствий.
Члены: Калинина и Тупиков.
Верно: Секретарь (подпись).
Государственный архив Нижегородской области. Дело № П-105596 (по обвинению И.И. Вениаминова по ст. 58, п. 10. ч. 1.). Л. 119. Копия.
На сайте Верховного суда в списке судебных работников, репрессированных в годы «Большого террора», содержится более точная информация:
« Е.И. Калинина (консультант, член Судебной коллегии по уголовным делам, Спецколлегии Верховного Суда РСФСР в 1936–1938 гг.).»
Спецколлегии в судах того времени занимались главным образом делами политических заключенных. Спецколлегия Верховного Суда РСФСР еще и занималась кассациями по делам спецколлегий местных судов. Если речь шла о так называемых «контрреволюционных» преступлениях, такие кассации шаблонно и массово отклонялись, штамповались казенные отказы, как это и наглядно можно видеть в рассматриваемом деле Иннокентия Ивановича Вениаминова. Так, жена Михаила Ивановича – Екатерина Ивановка Калинина стала участницей растянутого на годы уничтожения сталинской государственной машиной И. И. Вениаминова и пополнила собой список его палачей. Она «поставила точку» в «арзамасском» деле моего прадеда, рекомендовав в своем докладе ее отклонить, что и было сделано.
(Сведения взяты по этим ссылкам, там же интересные документы о судьбе Е.И. Калининой: http://lj.rossia.org/users/kolossal/1970.html
О Калининой в лагере есть также в воспоминаниях Л.Э. Разгона «Непридуманное» «Жена президента»
http://almanah-dialog.ru/last/last_tom1/pr21
В заключение замечу, что вскоре после отклонения кассации судьба И.И. Вениаминова ухудшилась.